Холодина

Глава 14. Тррах – Риткой будешь – По-хозяйски

– Чо за нах?

Нет, это реально была баба! Точнее даже – девка. И не только в волосах дело. Мешковатая одежда (явно не по размеру) конечно, скрывала фигуру, но по лицу теперь было прекрасно видно – женщина. Скулы, губы, совершенно лишенное растительности лицо – всё говорило об одном. И довольно красноречиво. Всё портили только отсутствие косметики и припухший, наливающийся синевой нос.

«Блин, я ж ее прямо по лицу бил! – ужаснулся я, заливаясь краской. – Почти в полную силу…».

– Значит так, – все-таки выдавил заготовленную заранее фразу. – Будешь орать или опять сыпать своими дурацкими угрозами: снова замотаю и уже навсегда.

Но она молчала. С самого момента освобождения ротовой полости из этой самой полости не вылетело ни единого звука. Только мрачно сопели ноздри некогда тонкого носика, а сама девка злобно смотрела на меня исподлобья сквозь осыпавшиеся на лицо рыжие пряди… Очень красивые волнистые пряди, отливающие старой медью…

«Так, Савелий Андреевич, ну-ка быстро уймите свою обезьяну! – истошно завопил рационализм. – Не до этого сейчас!».

Но как я всё-таки не почувствовал, что это женщина? Ведь всю протрогал, пока на плече нес. Неужели вторичные половые настолько неразвиты?

«Не время сейчас думать о вторичных…».

«Да понял я, понял!» – мысленно поднял руки перед неистовствующим разумом. И спросил:

– Кто ты такая?

– Да это ты кто такой? – вдруг заорала она прямо мне в лицо, утратив последний флёр обаяния. – Откуда ты, нахрен, взялся вообще?! Ну-ка, быстро отпустил меня, гнида, или тебе копец! Тебя тут со всем твоим домом похоронят, слышишь? Спалят к чертям!

Тяжко вздохнув, я поднялся, достал скотч и демонстративно хлопнул им по столу. Девка заткнулась.

– Отвечай на вопрос, – я чувствовал себя разбитым и усталым, но, как мог, держал марку сурового допросчика.

– Иди на хер! – прошипела рыжая ведьма, откинулась на спинку кресла и отвернулась.

Я пожал плечами.

– Надумаешь говорить, подай знак.

У меня еще дел по горло. Надо пожрать сварить – с утра горячего во рту не было. Печь пока не трогал – ждал темноты. Кинул сковородку на газовую плиту, нарубал туда колбасы и принялся замешивать яичный порошок (замерзшие яйца я есть давно перестал). Из-за спины слышались постоянное сопение, скрип кресла. Ведьма рвалась из пут… или привлекала мое внимание? Ибо каждый раз, когда я к ней поворачивался, она с нескрываемым удовольствием брезгливо посылала в меня очередную стрелу:

– Колхозник… Быдлан… Повариха… – и так далее. Но угроз уже не было.

Я спокойно готовил дальше, предвкушая, как начну жрать яичницу с колбасой на ее глазах, а с ней не поделюсь. Сцена была такой живой, что я аж зажмурил глаза от удовольствия.

Тррах!

Обернувшись, я только успел увидеть, как мой робот-пылесос (мой Уилсон!), кувыркаясь, катится через весь зал и с размаху врезается в стенку. Сука! Она пнула Уилсона, когда тот с тихим жужжанием проезжал мимо, делая свою незаметную работу. Бросив ложку, я метнулся к приятелю. Уилсон лежал на спине, бессильно работая щетками. Дрожащими руками я поднял его, чтобы перевернуть: верхняя панель от удара слегка отошла, обнажив поблескивающие внутренности Уилсона.

– Ссука! – с ревом я ринулся к креслу и с лютейшего замаха засадил ей прямо по лицу. Не кулаком, конечно, но изо всех сил! Недавно мне было стыдно за то, что бил ее, но сейчас я желал на месте прибить тварину!

Девка вскрикнула, сжалась, пряча лицо в спинку кресла. Я занес руку еще раз, постоял так пару вдохов, но нашел в себе силы ее медленно опустить.

– Ноги! Быстро! – рявкнул, рывком раздвинул ее ноги и скотчем примотал к ножкам кресла.

Потом вернулся к Уилсону и принялся тем же скотчем крепить крышку робота к корпусу. Пока такое – временное – решение. Надо будет взять где-нибудь хороший клей и залатать паренька. Съездить в хозяйственный… Занимаясь лечением (да, так и прозвучало в моей голове: лечением, а не ремонтом) я сидел специально так, чтобы видеть ведьму. Та тоже смотрела на меня. Совершенно молча и не дергаясь. И в ее глазах я с удовольствием обнаружил перемену. Почти неуловимую, но очень важную. Она встревожилась. Поразительное (для ее ситуации) ощущение безопасности исчезло из глаз. Кажется, эта тварина переоценивает меня. И теперь немного боится.

«Ну, если вдуматься, – пустился в рассуждения рационализм. – Девушку можно понять. Мы из-за какой-то мелочи пришли в звериную ярость. Если экстраполировать: что мы отмочим за серьезную погрешность?».

«Утухни… Сам ты мелочь» – злобно пробурчало еще не до конца угасшее безумие.

В принципе, проблема с Уилсоном пошла мне на пользу. Теперь рыжая ведьма пять раз подумает, прежде чем начнет меня злить. Вон как покорно ноги раздвинула… в хорошем смысле этого слова. Возможно, сейчас настал удачный момент для новой попытки завязать диалог, но злость моя до сих пор не прошла, и беседовать с пленницей не было никакого желания. Я наоборот решил усугубить ее страхи: примотал тело к спинке кресла, а само кресло придвинул вплотную к кровати (чтобы не смогла раскачать и опрокинуть). И всё это – в полном молчании.

А потом пошел на двор: пришло время натаскать домой дрова и уголь. Труд – он великий помощник по части вправления мозгов на место и успокоения души. К тому же, помогает не думать о раздвигании ног в плохом смысле.

Вообще-то, сегодня лучше бы не топить печь. Я понимал, что конфликт с Чужаками не пройдет бесследно. Они наверняка ищут свою потерянную бабу. Очень хотелось надеяться, что мой след они потеряли. Но даже если до машины дошли – им еще придется меня поискать. И вот тут дым даже в ночном небе будет опасным палевом. Однако, без жаркой печи сегодня никак нельзя. Не столько даже ради меня, сколько ради ведьмы.

Ночь всё ближе, и я не собираюсь засыпать с этой твариной в одной комнате. Даже связанной по рукам и ногам.

…Печка потихоньку разгоралась, пока я уплетал яичницу за обе щеки. Рыжая пленница смотрела осуждающе, но молчала: не просила и не ругалась. Вот и ладненько! Когда от печи пошел ощутимый жар, я собрал пару одеял, спальник и карематник (офигенная вещь, о которой я ничего раньше не знал!). Сдвинул палас, открыл люк в подвал и спустился вниз.

«Вот тут и поспишь, голубушка» – подумал злорадно, расстилая пенку, одеяла прямо рядом с фундаментом печи. Будет достаточно тепло. Собрался вылезать, но вдруг накатило озарение – и я спешно собрал все канистры с бензином и выволок их наверх. Ни одного шанса напакостить ей не оставлю!

Потом подошел к ведьме, разрезал скотч, спутывающий ее и потянул за плечо.

– Что? Куда? – задергалась она.

Молча потащил ее к люку.

– Нет! Не надо! Зачем? – до дуры, наконец, дошло, куда я ее волоку, и она не на шутку перепугалась.

– Да уймись ты! – встряхнул ее хорошенечко, потом ловко распутал веревку и освободил руки. – Спокойной ночи! Там спальник и всё, что нужно.

Потом подумал и сунул в ей в руки небольшой фонарик. Все-таки баба, по-любому, темноты боится.

– Лезь.

Рыжая ведьма стояла на месте. Пришлось подпихнуть – помогло. Пленница смотрела на меня снизу с прежней ненавистью, густо подкрашенной страхом. Это хорошо.

– Начнешь орать, шуметь, ползать по подвалу – будешь спать связанной и с кляпом во рту. Понятно?

Тишина.

– Понятно?!

– Да.

– Супер. Сладких снов! – и я с размаху отпустил крышку подвального люка.

Всякие мрази, пинающие Уилсона, иного отношения не заслуживают. Развернул палас и, наконец, с облегчением выдохнул. В принципе, если Чужаки не найдут следы, так можно будет существовать достаточно долго.

Я вдруг понял, что вымотан до предела! Хотелось только одно: раздеться, упасть в кровать и отключиться. Что я незамедлительно и сделал.

Поворочался.

Прислушался в темноте.

Снова поворочался.

«Да ничего она не сделает! – завопила усталость. – Бетонированный подвал, его только динамитом взрывать. Геник уже несколько дней сухой стоит – не взорвет. Ну, максимум, поломает. Ну, и хрен с ним…. Давай спать!».

«Кто знает» – тихо прошептала перестраховка.

Я крутился, вертелся, пока, наконец, не плюнул, встал, выволок из комнату кровать старых хозяев, водрузил ее над люком и улегся сверху. Вот так точно не вылезет!

…Проснулся поздно. Быстро вспомнил буйные события вчерашнего дня и испуганно огляделся: лежу на кровати, люк закрыт, дом цел. Выдохнул. Снаружи тоже тишина. Значит, Чужаки не обложили хату и не будут орать: выходить с поднятыми руками!

С утра принялся варить рисовую кашу. Чего-то захотелось вдруг. Когда в кастрюльке уже забулькало, убрал кровать, палас и открыл люк. Ведьма сидела на спальнике и смотрела испуганно вверх подслеповатыми глазами. Протянул ей руку и вытащил на свет божий (хотя, в хате царил перманентный полумрак).

– Руки! – бросил коротко и быстро связал покорно протянутые худые руки; на это раз не за спиной, а спереди.

Усадил на стул и стал помешивать кашу, чтобы не пригорела.

– Пожалуйста… – нарушил тишину тихий, почти безжизненный голос. – Пожалуйста, не убивай меня…

С интересом повернулся к пленнице. А с ней за ночь разительные перемены произошли! Сидит скромницей, руки на сведенных коленях, глаза в пол. Прям викторианская девица. Оказывается, не только на Подлизу подобная метода действует!

Не удержался и хмыкнул. А покорность рыжей ведьме к лицу. Я как-то и не заметил вчера, что она довольно хорошенькая. И шикарные волосы ей, конечно, придают лоску. Даже вчерашний мордобой ее красоту особо не попортил: левая скула покраснела, как будто ее шорканули, да нос слегка распух. Вот и всё. Везет бабе! Помню я как-то свою Светку за руку схватил и дернул сильно, так та рука вся пятнами синяков пошла.

А эту лупил от души – и вон как… Я продолжил изучать пленницу, которая в подвале сняла верхнюю куртку, и понял, что не такая уж она и тощая. Как я вчера этого не почувствовал? Перенервничал? Вон, гляди, вполне себе округлости…

«Сава!» – заголосил голос разума.

«Да понял, понял!» – ответил я досадливо и проговорил вслух:

– Не вынудишь – не убью.

Все-таки приятно это – чувствовать власть над человеком. Слегка гадливо, но, в то же время, приятно.

Я снял с плиты кастрюлю с кашей – густой, как я и люблю – шлепнул поварёшкой в миску тяжелый комок, уселся за стол и принялся есть.

– Можно мне… тоже?

Как же робко прозвучало! Я даже отложил ложку и с интересом посмотрел на «викторианскую ведьму». Совсем другой человек!

– Кто ты такая? – негромко повторил я свой вчерашний вопрос.

На глазах девушки набухли пузыри слез.

– Да я просто человек. Беженка… Меня зовут Марго.

Процесс пошел.

– Ну, здравствуй… Рита, – вот так ей!

Больно жирно тебе Марго называться. Риткой будешь.

Я поднялся, навалил каши во вторую миску, воткнул ложу в сгусток еды и хлопнул посудой о стол. Не слишком грубо, но небрежно.

– Ешь, – и ведьма моментально вцепилась в столовый прибор и напихала себе полный рот каши.

Сейчас от нее толку мало. Я спокойно доел свою порцию, кинул посуду в мойку и спросил:

– Ну, а вы кто такие?

– Может, скажешь сначала, как к тебе обращаться? – с полным ртом задала встречный вопрос Ритка.

«Похоже, она тоже решила, что процесс пошел, – улыбнулась проницательность. – И теперь собирается сама нас использовать».

– Можешь, Савой звать, – неспешно ответил я, и сразу отнял тарелку с еще недоеденной кашей. – Но вопросы задавать буду я.

Рыжая ведьма на миг ощерилась, напомнив себя вчерашнюю, но дрессировка начала работать: успокоилась, потупила взор, укрыв лицо своими роскошными волосами.

– Задавай.

– А я задал. Не беси меня – и отвечай, – я напомнил себе про вчерашний пинок по Уилсону, чтобы прежняя ярость снова вспыхнула в сердце, и чтобы Ритка ее снова почувствовала.

– Ну, а что сказать… – вздохнула девушка. – Люди мы. Обычные люди. Уцелевшие в этом непонятном ***деце. Нашли друг друга, стали помогать… Отправились на поиски хоть кого-то, кто бы нам все объяснил. Один город проехали. Другой. И ничего…

Она очень ненатурально всхлипнула.

– Вернее, вот ты.

– Сколько вас? Военные есть? Оружие?

Чужачка неожиданно распрямила плечи. Даже встать собралась, но я покачал головой – и она осталась сидеть.

– За крысу меня держишь? Думаешь, миской своей каши поганой всё получил?

Что сказать, растерялся я. К резким перепадам поведения этой бабы привыкнуть трудно. Самое стыдное, что какая-то правота в ее словах имелась. Но сдавать позиции перед ведьмой нельзя.

– Значит, следующую миску получишь только после ответов… Рита.

– Да почему ты так говоришь?! – пленница заголосила плаксивым голосом, по щеке пробежала первая дорожка слез. – Почему ты так ведешь себя со мной, как будто, я какая-то злодейка?

– Да потому что, а кто ты… кто вы такие? – взорвался и я (терпеть не могу женские слезы). – Напали на меня, твой кореш мне чуть шею не раздавил…

– А до этого ты мне вдавил ствол заряженного пистолета в глаз! – Ритка стукнула кулачками по столу. – Или не было? Следил за нами, заманил…

– Заманил? – я аж задохнулся. – Да я это… контакт установить хотел. Ты же первая заорала, чтоб меня схватили!

– Верно… – Чужачка неожиданно успокоилась. Подтерла слезы. – Я, кажется, поняла. Ты слишком испугался. И тебе всё видится логичным… Но посмотри с нашей стороны. Мы просто едем по улице. Никого не трогаем, никому не угрожаем. И вдруг – знак на окне. Еще утром тряпки не было – я уверена. Мы заходим в здание. И вдруг я вижу, что кто-то следит за нами. Следит сверху, из идеальной снайперской позиции! Что я должна была подумать? Как я должна была отреагировать? А потом оказалось, что у тебя и пистолет есть… Люди разные бывают, Сава. И мы уже успели столкнуться с совершенно озверевшими типами.

Она замолчала. Я тоже. Складно выходило. Очень складно. И возразить-то по сути нечего. Пока реально злодеем получаюсь я. Остается только повиниться, вымаливать у рыжей ведьмы прощение, чтобы она не дала ее друзьям выпустить из меня кишки. А (кто знает) даже разрешила присоединиться к ним…

Но я не мог сделать этот шаг. Что-то не давало успокоиться, поверить. Что-то заставляло торчком стоять волосам на теле. Какие-то элементы не укладывались в эту заманчивую (не буду отрицать!) картину мира. Та разбойная радость, с которой Ритка кричала «хватай его!». То, как вчера угрожала ему, словно урка-рецидивистка. То, как зло она пнула Уилсона…

– Зачем вы сюда приехали? – катнул я еще один пробный шар.

– Да всё за одним и тем же, – с грустной улыбкой ответила девушка. – Людей ищем. Мы уже несколько городов проехали. Всё надеемся если не власти найти, так хоть каких-то людей, которые, как и мы уцелели.

Вот оно. Ложь. Всё у Ритки выходило складно и ладно, но это всё была ложь. От начала и до конца. Потому что первое, что мне бросилось в глаза, когда я только заметил Чужаков – никого они не искали. Эти люди въехали в город, будучи, абсолютно уверенными, что здесь никого нет. Спокойно и по-хозяйски. Если хотят людей найти – орут и сигналят. И уж точно не селятся на окраине города, откуда делают ежедневные вылазки по одному и тому же маршруту. Причем, часть ездит куда-то за город.

Последняя мысль особенно зацепила меня. Тут же захотелось подловить ведьму, но я сдержался. Опять выкрутится, что-нибудь придумает. Приберегу для лучшего случая.

– А вам там случайно не известно, что все-таки произошло? Куда люди делись?

Пленница какое-то время пристально изучала меня.

– Да откуда? Мы все – случайные люди, как, видимо, и ты. Сбои в плане мироздания. Всех унесло куда-то, а отдельные люди… получается, остались. И даже никаких радиосигналов нет. Никаких намеков, что где-то цивилизация уцелела. Вряд ли это враги России сделали именно с нами.

– Как считаешь, твои… спутники будут тебя искать?

На краткий миг, но я заметил, как полыхнули ее глаза. Или мне показалось?