Холод южного ветра (СИ)

Глава 6

Что там писали на табло? До следующей станции семь минут? Относительно недолгий срок. С учётом проверки всех пассажиров молодого возраста до меня вполне могут и не добраться.

А сколько впереди вагонов? Как ни старался — не вспомнил, однако твёрдо был убеждён — я садился ближе к хвосту состава.

Перейти в последний? Или не метаться?

Межвагонные двери глухие, что за ними — не видать. Легко могу нарваться на бдительных граждан или иных деятельных личностей.

Лучше вернуться на место. Семь минут потерпеть. Семь минут… потом на выход, что бы ни ждало впереди. Если на перроне полицейские стоят — побегу в противоположную сторону, чтобы потом, по ходу забега, пассажирами прикрываться. В толпе стрелять не посмеют.

Ну а поймают — буду говорить честно. Я же ничего плохого не сделал. Власти разберутся…

Накатывающее малодушие угнетало. Самообман — он такой, заставляет верить в лучшее и отгораживаться от реальности. Кому я байки рассказываю? Своими глазами же видел автобусы с вооружёнными людьми, вертолёты прямо над городом, мегафон, разгоняющий обывателей — что ещё надо для полноценной силовой операции? Мало тебе? Судьбы Чжоу недостаточно? Сержант что-то подобное и подозревал, а я — лапки кверху…

Пока колебался, дверь, разделяющая вагоны, приглушённо зашипела приводом и открылась, впуская в тамбур взбудораженных Ежи и Сквоча, что после Дона вообще не удивило.

Ничего вокруг не замечая, они поспешили в вагон, едва не срываясь на бег.

Звать их не стал. Двинул следом, интуитивно догадываясь о причинах их торопливости.

В следующем тамбуре меня заметил Брок.

— Вит? Откуда?!

— Оттуда. Чего бегаете?

— Проверка. Копы с охраной состава всех идентифицируют. Мы их в окошко углядели. Они сели в первый вагон.

— Чжоу видели?

— Да…

— Что делать думаете?

— Открыть дверь через аварийный рычаг и спрыгнуть, когда состав притормозит. Копы прыгать побоятся. Они же не сумасшедшие.

… За вагонным окном мелькали дома, длинные промышленные постройки и разветвляющиеся рельсы вспомогательных путей. Населённый пункт и не думал заканчиваться…

— Поезд движется с приличной скоростью. Километров восемьдесят в час, не меньше. Шеи посворачиваем. Или ноги переломаем.

К такому повороту Брок оказался готов.

— Перед остановкой выскочим, когда совсем замедлится.

Я не нашёл аргументов против.

— Вариант. Только у машиниста на пульте сигнал появится.

— Забей.

— Потом наболтаетесь, — зло пресёк Сквоч наши пересуды. — Трепачи…

Прозвучало это настолько необычно и авторитетно, что я предпочёл замолчать. Бесфамильный удивил. Обычно добродушный, пофигистичный, в данный момент он являл собой взведённую пружину, сжатую до предела.

Следующий вагон миновали без происшествий. На нашу троицу никто не обращал внимания, мы тоже не особо интересовались окружающими. Народ негромко болтал, развлекался играми в коммуникаторах, отдельные личности вообще дремали, свесив головы.

А вот после очередного тамбура нас поджидал сюрприз. Едва отъехала дверь, как Ежи, шедший первым, отпрянул назад, ненароком толкнув меня спиной.

— Там мужик в форме!

Я тоже успел мельком заметить человека в унифицированной коричневой одежде, с переговорным устройством, закреплённым у воротника и дубинкой на поясе, метрах в четырёх от входа.

Охранник.

Широко распространённая профессия, особенно на железной дороге. Несмотря на все системы наблюдения и защиты, транспортники по-прежнему продолжали пользоваться услугами обычных живых людей. Пьяных утихомирить, выписать штраф за мусор между сиденьями, приструнить излишне шумных пассажиров, присмотреть за уборщиками вагонов, да мало ли что ещё?.. Работы им всегда хватает.

У меня дома так же было заведено. Под копирку путейское начальство, что ли, порядки устанавливает? Или выбрана оптимальная модель организации контроля за путешествующими, да и нормально? А что? Схема рабочая, неоднократно обкатанная, расходы на содержание однозначно оптимизированы и сведены к минимуму.

… Сотрудник железки дёрганья лопоухого не заметил. Он, похоже, считал молодняк в вагоне, бесцеремонно присматриваясь к сидящим и тыкая пальцем в коммуникатор.

Ну да, считал. По прибытии копы заблокируют двери состава, пройдутся частым гребнем с проверкой, а во избежание накладок сверят число отработанных с количеством посчитанных. Или…

— Уходим прямо сейчас, — догадка заставила сердце биться чаще. — Если полиция подключится к системе наблюдения поезда, то мы — как на ладони!

Дверь, отделяющая тамбур от удобных кресел и мужика в униформе, посчитала, что все, кому надо, прошли и наконец-то закрылась.

Быстро соображающий лопоухий метнулся к окну.

— Нельзя! Ход ещё не замедлился!

За стеклом проносились грузовые вагоны, платформы, рельсы и столбы.

— Тогда идём в конец состава! — решение родилось само собой. — Делаем морды кирпичом и проходим мимо охранника. Автоматика дверей работает медленно, рывком не откроешь. Надо ждать и выиграть эти грёбанные минуты!..

Я ещё не закончил речь, а бесфамильный, что-то задумав, снова нажал на кнопку открытия.

— Охранник! — позвал он человека в форме, нарочно раскорячившись в проходе так, чтобы мы не прошли и упёрся ребром ладони в резиновый торец двери, блокируя самопроизвольной срабатывание датчиков движения. — Иди сюда. У меня сумку украли!

Профессиональный долг взял верх над арифметикой. Мужчина в униформе оторвался от коммуникатора, недоумевающе посмотрел на Сквоча. Тот добавил, подогревая обстановку:

— Воры скрылись в дальнем вагоне. Помоги догнать!

И ведь ни одного слова с нелюбимыми «ж», «з», «ш» и «щ»! Как по писанному шпарит — от местного не отличишь!

Рука сотрудника безопасности заученно потянулась к переговорному устройству — доложить о происшествии. Пассажиры, привлечённые возгласами незнакомого парня, заинтересованно уставились на застывшего в дверях сослуживца.

Тудыть… Сейчас дядька сообщит, кому следует, и приплыли…

Жутко захотелось лягнуть бесфамильного в ухо. За тупость и несогласованность. Имбецил! Мы тут прячемся, а он…

Доклад всё же прозвучал. Я не видел, однако слышал приглушённое: «Украли сумку. Третий вагон». Брок зажмурился в предчувствии неизбежного.

— Скорее! — продолжал юродствовать Сквоч, вслепую пиная меня ногой, чтобы отодвинулся подальше от прохода. Да метко так! Пришлось отскочить.

Давать сдачи я не решился, положившись на волю провидения. Ну и не успел бы. Охранник, почти сразу после доклада, вбежал в тамбур, сжимая рукоять служебной дубинки.

— Кто украл?

— Туда утёк!

— Чего-о?.. — опешил мужчина. — Что сделал?! У-тьёк? Вы кто такие?!

Последнее относилось ко мне и Ежи.

Скривившись из-за лингвистического прокола в сленговой части, Сквоч, толкнул охранника вбок, на ушастого, и приложил его кулаком в затылок, как раз когда умная автоматика двери, почуяв отсутствие сопротивления, начала срабатывать. Её так целенаправленно настраивают, дабы зазевавшимся пассажирам ноги с руками не поотдавливало.

Стукнутый, охнув, упал на Брока, а бесфамильный уже вытаскивал дубинку.

— Да брось ты его! — рыкнул он лопоухому, бешено вращая глазами. — Готовьтесь!

Не целясь, он наотмашь ударил по кнопке открытия дверей в голову состава. Раз, другой… В ней что-то заискрило, посыпался разбитый пластик панели.

— Все ищем аварийный тормоз!

Красные рукоятки, прикрытые опломбированными прозрачными щитками, оказались на стене тамбура, друг напротив друга. Одна отвечала за экстренную остановку состава, другая за принудительное открытие вагонных дверей.

— Сначала двери! — Ежи взял себя в руки. — Иначе могут заблокировать!

Сообразить, какую из них дергать первой, оказалось не сложно. Обе рукоятки сопровождали вполне доходчивые картинки с изображениями последствий и красные наклейки с перечнем допустимых причин использования. Ниже шёл список возможно нарушаемых статей и внушительных штрафов согласно действующего положения о наказаниях.

Дубинка разбила щитки. В стороны брызнули осколки хрупкого пластика.

— Рви!

Я послушно рванул…

… Железяка поддалась с неохотой, однако возложенную на неё функцию исполнила штатно, немедленно заставив распахнуться створки с надписью «Не прислоняться».

— Рви вторую!

До второй ручки мне снова оказалось ближе всех. Схватив прохладный металл, я дёрнул его с таким остервенением, словно от этого зависела моя жизнь. Не абстрактно-вообще, а здесь и сейчас.

Поезд вздрогнул, будто получивший электрический разряд организм. Нас швырнуло вперёд, на стену, впечатывая носами в твёрдую поверхность. Локоть бесфамильного ткнулся под мои рёбра; лопоухий пискнул, хорошенько приложившись всем телом об облицовочную панель.

Колёса истошно завизжали, из вагона, сквозь закрытую дверь, донеслись проклятия и женские вопли.

Снаружи шумело, шипело, вдобавок пол норовил уйти из-под ног — пневматика тормозов отрабатывала своё предназначение на славу. Снова дёрнуло и состав, напоследок громыхнув буферами, остановился.

Подавая пример, я прыгнул первым, приземлившись перед нагруженной трубами железнодорожной платформой. Не рассуждая, нырнул под неё, оцарапав ладони о гравий отсыпки и шаркнув головой по днищу. Выскочил с другой стороны, бросился через рельсы, под новый вагон. Какой — не разглядел, следил за колёсами. Не дай бог тронется — меня там и размажет.

Оббежал гору шпал, сложенных между путями, какую-то вспомогательную технику с краном, выскочил на бетонированную дорожку, едва не врезавшись в глухую, длиннющую стену. Забрал вправо, в противоположную движению поезда сторону, подальше от вокзала с людьми.

О сослуживцах не думал. Каждый сам за себя. Я не с ними, они не со мной. Случайная встреча не в счёт. Выполняю приказ — по одиночке. Придраться не к чему.

Более того, по полосе препятствий на нашем полигончике помню — Сквоч бегает что твой автомобиль, не угонишься; Брок — почти всегда последним приходил, еле-еле в норматив укладываясь.

Разный у нас темп, да и не «по последнему» сейчас зачёт, чтобы взаимовыручкой развлекаться.

Стену сменил забор из бетонных плит. Выше меня, головы на три… Дальше — новое строение с пыльными окнами под крышей. У забора приткнулся складской погрузчик с поднятой крышкой аккумуляторного отсека, в котором возился мужчина в комбинезоне.

Привлечённый топотом неприспособленных для бега туфель, он оторвался от своего занятия, посмотрел на меня.

Нехорошо так посмотрел, с прищуром. Наверняка за воришку принял.

— Вит! — одышливо прозвучало почти в ухо. — Тормози! Через забор махнём! Ты первым! Мне руку подашь!

Голос я узнал. Бесфамильный…

— Лады!

Остановившись, упёрся ногой в сложенные в замок ладони сослуживца и, используя их как опору, взлетел на верхнюю секцию. Перегнулся, лёг на неё животом.

— Руку! — потребовал бесфамильный, подпрыгивая на месте и тянясь ко мне, словно ребёнок за высоко подвешенной рождественской игрушкой.

Развернувшись на сто восемьдесят градусов и, балансируя чуть ли не пупком, ухватил товарища за кисть. Он помог мне, я ему. Всё честно.

Сквоч взлетел птицей. Перевалился через узкий верх плиты, только обувь мелькнула, и исчез из поля зрения.

Ну и хорошо… Можно спрыгивать.

— Меня подождите!!! — по бетонной дорожке мчался лопоухий, ошалело выпучив глаза. — Меня!!!

Я едва не взвыл, краем глаза следя за человеком у погрузчика. По коммуникатору с кем-то общается, но близко не подходит. И наблюдает за моими акробатическими потугами. Бля… Но бросать своего, когда можешь выручить — последнее дело.

— В темпе!!!

Раскрасневшегося от спринта Ежи пришлось подтаскивать, до боли сгибая руки в локтях — он в запале повис колбаской и проскальзывал подошвами по вертикально стоящей плите, пытаясь найти опору.

Однако справился. Пыхтя, забрался наверх и повторил финт бесфамильного, перебросив тело на другую сторону.

Снизу приглушённо донеслось:

— Спасибо.

— Квиты, — пробубнил я, отталкиваясь от угловатого заборного верха и припоминая каску из столовой. — Квиты…

Приземлившись, обнаружил нервных, натужно дышащих сослуживцев. Сквоч упёрся ладонями в колени и бескультурно отхаркивал под ноги скопившуюся от бега мокроту, знайка возбуждённо хлопал себя по одежде, избавляясь от белёсых, пыльных пятен и придавая ей видимость ухоженности.

Промолчал. Осмотрелся.

Оказалось, судьба вынесла меня на тротуар весьма оживлённой улицы с довольно плотным трафиком и малым количеством прохожих.

Легковые машины двигались в одном потоке с лобастыми грузовиками, микроавтобусы соседствовали с маленькими курьерскими фургончиками. Четыре полосы. Две в одну сторону, две — в другую, посредине — железная разделительная лента. Скорость для города — средняя.

На объездную чем-то похоже, или трассу, связывающую город с промзоной.

Напротив оставшегося позади забора, через дорогу, за высокими, полупрозрачными шумозащитными экранами виднелись многоквартирные дома в четыре этажа, ухоженные и с цветами на многочисленных балконах. Пешеходных переходов — ни одного.

Придётся напрямую пробиваться… Но оно и к лучшему… Во дворах от полицейских квадрокоптеров легче прятаться.

Очертя голову, я выждал более-менее широкий зазор между машинами и побежал через проезжую часть. Завизжали тормоза, разноголосо завопили сигналы, кто-то через приоткрытое окошко пожелал мне сдохнуть более мирным способом.

Отвечать не стал. Человек в своём праве.

Добежав до разделительного отбойника, перепрыгнул через бело-красную стальную полосу с выпуклыми светоотражателями, набрал в грудь воздуха, призывно помахал над головой руками (может, кто остановится при виде психа) и бросился вперёд. Всего две полосы осталось…

Сработало! Автопилот или водитель ближайшего ко мне грузовичка сбросил скорость, предоставляя окошко для манёвра.

Рывок… Остановиться, пропуская фургон… Стоп!.. Нельзя!.. За фургоном, почти впритирку к заднему бамперу, сунется легковушка… Заднеприводный в ней, что ли? Прижался к чужому тылу как родной… Можно!

Сплошная разметка, обозначающая край проезжей части, воспринялась финишной лентой…

Промчавшись метров сорок вдоль обочины, я с облегчением нырнул в зазор между звукозащитными конструкциями, предназначенный для мойщиков и обслуживающего дороги персонала, чтобы тем не приходилось слишком далеко обходить сооружение и тратить оплаченное время попусту.

Привет, тротуар!

До домов — рукой подать.

Не выбирая пути, цинично топча каблуками миленькую, подстриженную лужайку между пешеходной зоной и пятиэтажками, ворвался во двор. Подъезды, машины в отдельном парковочном кармане, молодые мамы с колясками, в беседке о чём-то судачат женщины в возрасте, шума трассы практически не слышно.

Миленько здесь… Полно зелени. Ухоженные кусты, клумбы, тенистые деревья… а ничего так люди живут, мне понравилось.

Сам не заметил, как сбросил темп, перейдя на уверенный шаг. Никто в мою сторону не смотрит, каждый увлечён своим занятием, так к чему приличных людей смущать видом галопирующей личности?

По пути отряхивал футболку. Верхолазные упражнения на бетонных заборах не прошли для неё бесследно, оставив пыльную, поперечную полосу на брюхе. Джинсы вроде в норме. Ладони грязные, саднят, кожа на них ободрана, но не до крови — привет от железнодорожной отсыпки. Оттирал слюной.

— Нас подожди!

Меня вновь нагоняли сослуживцы. Вот чего привязались? Сладким я намазан, что ли?

Однако остановился, не видя смысла убегать.

— Куда идти, знаешь?! — сбивчиво выдохнул Сквоч, вертя башкой по сторонам.

— Подальше отсюда.

— У Брока идея есть.

Ушастый с готовностью продолжил:

— Для начала надо в ломбард попасть. Планшет купить. В нём — карта.

Обрадовал… Где я ему ломбард найду? Но карта… это ценное приобретение.

Дальше общались на ходу.

— Может, торговый центр проще проведать?

— Нет! Наши деньги там не примут.

— Их нигде не примут!

— Но нам нужен планшет…

— Ежи! Иди в жопу!

Перепалка могла продолжаться долго, не выберись мы на остановку общественного транспорта.

Парни сунулись было к подъезжавшему автобусу, однако я свернул обратно, во дворы. Они — следом.

— Ты чё, Самад? — бесфамильный пристроился рядом и попытался завести разговор. — Проехали бы пару остановок. Подальше от железки.

— Я — ничё. Про пассивный отлов беглецов слышал? Это когда включается режим «безопасный город» или как он здесь называется… Наши морды у каждого копа в приоритете, а любая камера тотчас сообщит о том, кого засекла. Хочешь на себе проверить?!

Посмурневший Сквоч отвернулся, однако продолжал вышагивать сбоку. А меня понесло:

— То, что над нами квадрокоптеров с беспилотниками не видно — счастье. Озеленение им мешает. Но это не повод расслабляться. Копы, представь себе, везде. На каждом углу. Они район знают как свои пять пальцев и на любой сигнал отреагируют быстрее, чем ты «мама» скажешь. И вообще…

— Веди, Вит, — поёжился Ежи, истово озираясь в поисках полиции. — Сделаем, как скажешь.

Паразиты! И ведь ни слова о том, чтобы пойти своими тропами! Похоже, не отвязаться… Ну не драку же с ними устраивать!

— Раз так, держитесь подальше от подъездов — за каждым входом наблюдение ведётся, кто вошёл, кто вышел и прилегающего пятачка, — припомнил я выводы из передач усатого дядьки. — Заметим копов — вести себя спокойно, без суеты… Идём врозь, но держимся на виду. Если кто-то вляпается — бросаем.

Жёсткость в суждениях отозвалась тишиной. Бесфамильный с Броком лишь пожали плечами. Одобрительно или осуждающе — мне, признаться, глубоко индифферентно. Стратегия выживания — она такая, неприятная дама.

Направление меняли постоянно. Раз шесть замечали патрульные автомобили, но далеко, успевали свернуть. Выбранная тактика оправдывала ожидания. Дворы, дворы, дворы, неширокие улицы, задворки, проулки, повороты, скоротечный отдых в укромных подворотнях, школы, спортплощадки, и снова блуждание среди многоэтажек… И жажда. Пить хотелось до рези в горле.

В обед выбрались к небольшим производственным зданиям, присмотрели поросший травой закуток с приличным обзором прилегающей территории, и там позволили себе кратковременный привал.

Вокруг шаталось множество разновозрастных, неряшливых обалдуев, лениво обсуждавших возможности подработки на разгрузке товара и, при этом, явно не желавших потеть даже за деньги, так что влились мы в их среду идеально.

Скорее всего, тут располагался какой-то склад, и владельцы предпочитали нанимать всяких бездельников, нежели содержать постоянный штат нормальных грузчиков.

Жаль, пришлось уходить. Где многолюдье — там многоглазье. И многолюбопытствие.

… Ближе к окончанию рабочего дня, пересекая крохотный сквер с фонтаном и велодорожками, я заметил бодрую группу парней и девушек с большой надувной рыбой, пляжными сумками и сухими головами. У отдельных девушек на шеях виднелись завязки от купальных лифчиков. Молодёжь веселилась, шутила на грани приличия, смеялась, оглашая окрестности юношеским, заразительным хохотом.

— К воде чешут, — указал на очевидное Ежи, оказавшийся поблизости. — Искупаться бы…

Сверкнула мысль.

— И попить. На пляжах фонтанчики с питьевой водой бывают.

— И полицейские тачки не проедут.

Особо не раздумывая, пошли следом, держась поодаль от компании.

Интуиция не подвела. Через некоторое время мы вышли на берег относительно широкой реки, вдоль которой расположилась уйма отдыхающего народу.

Пристроились у самой речной кромки, под кустами, благо, пляж оказался дикий. Посбрасывали одежду, по очереди окунулись в прохладную, приятную воду. Мечтая не словить дизентерию и прочие кишечные прелести, позволили себе по глотку сладковатой, после засушливого путешествия, жидкости. Самодельный фильтр на глазах у отдыхающих мастерить не рискнули, понадеялись на лужёное солдатское брюхо.

Питьевых фонтанчиков в округе не нашлось.

Ну что же, настало время поговорить…

— Вы чего за мной увязались? — я не стал скрывать недовольства. Пусть знают. — Приказ же чётко звучал — по одиночке.

Реакция на обвинение у сослуживцев оказалась разная. Сквоч с наслаждением почесался в области груди, а Ежи вздрогнул, втянул голову в плечи и виновато опустил глаза, будто я его в сортире за рукоблудием застал.

— Да больше, особо, и некуда драпать оказалось, — после непродолжительного молчания снизошёл до ответа бесфамильный. — Вдоль поезда нельзя, издалека видно. Только через пути. Вот и вышло, что следом за тобой. Хорошо хоть в загривок не пальнули…

— Гнались?

— Не видел. Кричал кто-то. Что — не разобрал. Но громко.

— Кричал-кричал, — вмешался Брок, усаживаясь на песочек и подставляя физиономию свежему ветерку. — Я слышал. Остановиться требовали. Вы уже далеко убежали, когда началось… Я обернулся — никого не видно. Потом сообразил — вагон с трубами мешает, под которым вы пролезли…

— Короче, я побежал, и все побежали, — вывод развеселил. — Стадный инстинкт в действии.

От шутки Сквоч заржал, Брок натянул лёгкую улыбку и попытался изменить тему:

— Про деньги Федерации все в курсе?

— Нет…

— Универсальное платёжное средство. Придумано для всяких задворок галактики, включая этот. По экономическому называется чёрный нал. Через него решаются многие вопросы из числа тех, где необходима секретность или контроль над валютным курсом. Второе даже главнее.

— Подробнее можно? — заумь в пояснениях знайки несколько нервировала, но хотелось понимать, чем одарил меня сержант.

— Кредит Федерации всегда чего-то стоит. Ему не страшны инфляция и кризисы. Система расчётов заточена так, что при любых неприятностях валюта ведущих планет всегда как бы в стороне. Дешевеет редко и незначительно, зато по отношению к деньгам аборигенов дорожает часто. За этим следят. Потому все, у кого есть, что отложить на чёрный день, предпочитают кредиты. Так надёжней. Можно в безнале это делать и светить достаток банкам, и, как следствие, всем, кто при власти; можно наличкой. Её довольно много. В самих же метрополиях, не поверите, физических дензнаков нет. Изымаются из оборота. То есть, купить что-то или рассчитаться ими вполне можно, а вот сдачу получить или снять со счёта — нельзя.

— Погоди, — бесфамильный потерялся в формулировках. — Я правильно понял: бабло берут, но сдачу на кошелёк переводят? Какого хрена? В чём прикол?

Удивительно, но лопоухий ответил без насмешки и набившего оскомину менторства:

— Берегут контроль за финансами. Наличные кредиты этому вредят. Потому их оставили для внешних расчётов. Вот представь, у тебя — огромная сумка налички. Ты можешь купить всё, чего душе угодно, и ни один банк не узнает о сделке. А придут сборщики налогов и спросят — откуда столько счастья, скажешь — накопил, у обожаемой бабушки под полом хранились, Бог послал… Смысл в том, что проверить твой бред крайне сложно. Все всё понимают, но предъявить, как отследить, откуда денежки, не могут… Представил?

— Ага… — Сквоч слушал заучку с восхищением. — Пока понятно.

— Теперь представь, что ты не частное лицо, а, скажем… представитель крупной компании и пробиваешь разрешение на открытие завода на такой вот планетке. Чиновники, конечно, тебе палки в колёса ставят, взятку хотят. Платить в безнале — это открывать счёт в другом секторе, при другом законодательстве, светить конечного выгодополучателя или возиться с вкладом «на предъявителя». Многие так и поступают, если речь идёт о крупных дядях. А шваль помельче — она мыслит проще и цифры там гуляют скромнее. Ну и счетов в крупных банках у них нет. Так что остаётся или на подставное лицо мзду переводить, или наличкой.

— Мелкие грызуны предпочитают запасы делать в норке?

— В точку. Компании, связанные с Федерацией, вообще открытое разрешение на работу с неэлектронными платежами оформляют. Кому платят, за что — поди, разбери. Могу про мафию рассказать, про контрабанду… Да те же посольства целенаправленно свои обменные пункты открывают, чтобы понемногу вбрасывать денежные массы в оборот и, при необходимости, давить на финансовую систему аборигенов. В Нанде, для примера, курс один к десяти в пользу Федерации. За один кредит дают десять местных марок, так их деньги называются. При желании метрополии курс может измениться на один к двадцати, и один к ста. Очень легко! Введут торговые ограничения, заблокируют работу тех предприятий, где они в акционерах, напомнят о процентах по кредитам, населению намекнут через визорных экспертов о стабильности вкладов именно в кредитах… Тогда — дефолт и прочие неприятности, ведущие к насильственной смене власти.

— В общем, ствол у чужого виска, — сделал неожиданный вывод бесфамильный, и мне оставалось только согласиться.

Сбивчивый рассказ Ежи о финансовой системе объяснял главное: кредиты — это хорошо, а всё остальное под ними ходит.

— Ты и в курсах обмена разобраться успел? — не сдержал я удивления.

— Слабо, — Брок отрицательно помотал головой. — В ломбарде неплохой планшет стоит сто девять кредитов. Дальше считайте сами, применительно к известным вам деньгам. Пропорция торговых наценок редко меняется.

— Чего тебя в ломбард понесло? И где ты его нарыл?

— Планшет хотел купить, — беспечно отозвался тот. Когда сержант из гранатомёта пальнул, я понял — пора валить. Увидел ломбард. Зашёл, выбрал средний по цене, но продавец заартачился — мол, сдачи у него нет. А так кредиты готов был принять без вопросов. Вышел — наткнулся на Сквоча. Он, оказывается, следом за мной шёл, но немножко потерялся и отстал. Случайно встретились… Потом вместе на вокзал двинули. По указателям.

— Бо Мид подавал знак?

— Не слышал? Ну да, ну да… ты же по прямой рванул, через улицу… Это я круги нарезал, местечко выглядывал, где наблюдательный пункт устроить…

От уточнения мне стало неприятно. Лопоухий вывернул так, будто я виноват в чём-то. Политик недоделанный.

Да ну его! Но наличие связи с миром игнорировать нельзя, придётся считаться с чужими закидонами.

Спросил, стараясь, чтобы голос не звучал обиженным:

— У планшетов имеется подключение к сети?

— Конечно. Причём почти обезличенный. Это коммуникатор привязывается по номеру к ID, а с остальными девайсами проще. Пробовали производители и их персонализировать, но ничего не вышло. Школяры тут же обходной софт мастерили, чтобы в чатах матом анонимно ругаться. В конце концов, махнули рукой. Устройство не модное, громоздкое. Им, разве что, всякие технари пользуются, военные иногда и те, кто с текстом работает. Ну и детвора мультики смотрит… А ты как на поезд попал? Вместе с Чжоу?

— Нет. Я его не видел.

Объяснение чудесным образом устроило Ежи, и он переключился на бесфамильного.

— Охранника зачем отметелил?

— Было бы лучше, примчись он в тамбур с дубинатором наотмашь? — ответил он вопросом на вопрос. — И со спины плюху подарил?

— Но он же сообщил о нас! — при всём интеллекте отдельные вещи доходили до Брока с огромным запозданием.

— И что? — драчливый сослуживец тупил на пару со знайкой, не понимая, чего тот привязался.

— Как что?!

Я, еле сдерживая хохот, вмешался, решив выступить посредником между непонимающими друг друга сторонами:

— Сквоч правильно поступил. Охранник мог и вмешаться. Устроил бы драку в тамбуре, пока подмога не прибежала…

— Вит! У тебя ананас между ушами?! Ты так спокойно говоришь о том, что чел объявил на весь поезд…

Положительно, в голову лопоухого ударила моча. Ответил резче:

— Ну доложил, ну и что? О чём? О пропавшей сумке? Успокойся… Ты действительно считаешь, что про нас ничего не знали? Или вот-вот бы не узнали? Я, лично, сомневаюсь.

— Да понял я… — потешно нахохлился Ежи, с неохотой признавая очевидные вещи. — Просто…

Он не смог придумать сколь-нибудь дельного аргумента в оправдание излишней дотошности и застучал пальцами голой коленке, сумрачно бросив: — Дальше что делать станем?

Совсем больной?

— В посольство Федерации пробираться или в торговое представительство, — раздражённо процедил я и сплюнул.

— У тебя есть адрес?

— Откуда?

Слушая нас, бесфамильный грыз губу и морщился.

— И у меня нет, — горячился лопоухий. — Потому повторно спрашиваю — дальше что? Разбегаемся или пока вместе? По одиночке нам не пропетлять. Ни жратвы, ни одежды, да ничего! А вместе — мы…

— Взвод Федерации. То, что от него осталось, — уверенно бухнул Сквоч. — Давайте решать. Зубы от ваших разглагольствований уже сводит.

У меня не было ответа… У Ежи, похоже, внятные планы на ближайшее будущее тоже отсутствовали.

Но определяться надо.

И я определился.

— Вместе. По одиночке шансов скрыться больше, однако любая организация сильнее. Мы тут, судя по всему, надолго. Не факт, что в городе представительство есть. Вполне возможно, до самой столицы придётся топать…

— Я тоже так думаю, — согласился Брок. — Придётся партизанить, ложиться на дно. Сквоч, ты?

— За, — высказался он, устало проводя ладонями по лицу. Предлагаю подбить бабки и прикинуть, куда двигаться. Скоро вечер, у воды прохладно станет.

… Мы насчитали семьсот шестьдесят кредитов на троих. Собирать их в общую кассу не стали, каждый оставил купюры при себе, но траты постановили согласовывать.

Перешли к обсуждению первоначальных действий, и основательно застряли, не представляя, что делать и куда двигаться дальше…

— Нам нужен приют, — совершенно серьёзно сказал Сквоч. — Попробуем там жильё найти.

— В приюте?

— В нём. Или через него. Это единственное место, где сотрудничать с копами — западло.

Плохо соображая, как связаны поиск убежища и сироты, Ежи почесал в затылке. Я тоже не понимал.

Бесфамильный усмехнулся, давая понять, что готов восполнить пробел в нашем мировосприятии.

— Приютские тоже люди. Государство им наверняка выделяет и игрушки, и кормит неплохо. Во всяком случае, у меня такие воспоминания остались. Но ведь хочется и выпить, и таблеточкой весёлой закинуться. Им же не продадут, взрослый нужен… Да просто свалить, свободой подышать, переночевать на мягкой койке без воспитателей и распорядка… Потому детишки прекрасно знают, кто скупает ворованное, кто дурью банчит на районе, где можно пересидеть трудные времена. Главное, мелкотне на глаза не попасться. Со старшими дела вести.

— Почему?

— Чистые души. Пытаются взрослым понравиться, замену маме с папой найти. Обо всём наперегонки докладывают, за похвалу. С теми, кто подрос — легче. Они уже дерьма хлебнули. Понимают, что никому не нужны и могут рассчитывать лишь сами на себя.

Отрешённая убеждённость, с которой Сквоч делился опытом из прошлой, доармейской жизни, угнетала. Однако сказанное походило на правду. Что я знаю о тех, кто рос без родителей, под государственной опекой?

У них отдельные школы, их не встретишь в общественных парках развлечений, да и народ их недолюбливает. За что — не знаю, однако жить в приюте считалось чем-то сродни изгнанию из общества, второсортным.

Сироты, похоже, это прекрасно понимали и предпочитали существовать в индивидуальном мирке, не пересекаясь с нами.

Яркий пример — я никого из этой братии до бесфамильного не встречал, а если и слышал упоминания от взрослых, то только в негативном ключе: обокрали магазин или кого-то побили с целью ограбления.

Впрочем, доходили до меня эти слухи редко, больше в качестве сплетен.

— Какие минусы? — Брок спрашивал без скептицизма, собирал информацию.

— Нас попытаются кинуть. Обуть лоха — это святое, особенно залётного или денежного. Это правильно, по понятиям. А бабло светить придётся. За бесплатно они и не почешутся.

— Какая несусветная глупость! — ушастый пренебрежительно скрестил руки на груди. — Лезть туда, где можно вляпаться в неприятности! Умнее ничего нафантазировать не мог?

Ежи такой Ежи… Всегда всё знает лучше всех. Комплекс отличника у него, что ли? Но тут он не прав.

— Брок! — я намеренно старался не повышать голос и не ввязываться в словесную схватку. — Арендовать квартиру через сеть при наших раскладах невозможно. Хозяева документы попросят, сделка отобразится в налоговой базе, страховой компании и кто знает, где ещё. В чёрную договориться — а как ты узнаешь, с кем? В объявлениях об этом не пишут. Потому заткнись и дай Сквочу договорить. После решим, как поступать.

Поза лопоухого изменилась на задиристую. Подбородок вздёрнулся, локти прижались к туловищу.

— Н-ну?!

— У приютских можно одежду купить, — как ни в чём не бывало, продолжил Сквоч, полностью проигнорировав гонористость Брока. — Продадут. И трусы, и прочее бельишко. Их всякие благотворительные фонды любят подарками заваливать. Такими… с распродаж для бедных.

Невольно окинул взглядом себя и товарищей. Помятые, одетые кто во что горазд, у меня ещё и туфли не по размеру. Поддержал:

— Вещи нам нужны.

— Еда у них есть, — ударил по больному бесфамильный. — Много. На кухне сопрут сколько попросим.

В брюхе у гордо-недовольного Ежи, при упоминании пищевого довольствия, булькнуло настолько явственно, что мы не смогли сдержать смеха. Расслабился и он.

— Я скоро, — сказал ушастый, поднимаясь. — Вон компашка сидит, пьяненькая, — кивок головой в направлении пятёрки мужчин в плавках и с осоловелыми лицами, попивающих что-то из спрятанных в пакеты бутылок. — Попрошу у них коммуникатор и узнаю адреса.

— А акцент?

— Попробую без него… Да ладно, они бухие, вникать не станут.

Всё так и оказалось. Через пять минут взводный умник уже стоял рядом с нами и победно поглядывал сверху вниз.

— В городе два приюта. Выбирай, какой больше нравится.

— Да любой… Тот, что поближе.

— В любом случае пора выходить. Оба не близко…

… Жили сиротки весьма неплохо. Территория приюта, обнесённая декоративной оградой, более всего напоминала маленький парк. Раскидистые деревья, мощёные дорожки, скамеечки для отдыха. В глубине — детская площадка и маленькое поле для игры в мяч. Всё ухоженное, будто напоказ.

В центре всего этого великолепия расположились два трёхэтажных здания с примыкающими к ним пристройками. На дорожках — фонари, в окнах — свет. На втором этаже через приоткрытую раму доносится музыка и нестройные детские голоса, а вот снаружи пусто.

— Все по комнатам сидят, — пояснил Сквоч, внимательно всматривающийся в куда-то в сторону. — Режим соблюдают.

Вдоль ограды оказалось людно. Прохожие, не обращая внимание на приют, спокойно дефилировали по тротуару, болтая о своём.

Это не укрылось от бесфамильного, выразившись в его горячем одобрении:

— Толковые тут старшаки. Где живут — не гадят. У кого какой размер лапы? По тряпкам мы, вроде, одинаковые… — я назвал, Брок тоже. Сквоч повторил вслух, для памяти, а потом подошёл к ограде и стал примериваться, где половчее перемахнуть. — Ждите.

— Где?

Торчать на виду у всех не хотелось. Парочка молодых лбов, ничего не делающих посреди тротуара, слишком заметна.

Проблему бесфамильный решил оперативно.

— За мной перебирайтесь. Выберете поукромнее уголок и сидите… Да хоть там, за песочницей! — за детской площадкой с качелями и всякими каруселями действительно виднелась зона, оборудованная для самых маленьких. За ней — чернота. — И от меня подальше держитесь.

Подавая пример, он, улучив момент, перемахнул на приютскую сторону. Я перебрался следом. Брок — последним.

… Вернулся бесфамильный где-то через полчаса.

— Вроде порешал. Встречаемся за спальным корпусом. Там у них что-то типа укромного уголка. И там нас пощупать попробуют.

— Уверен?

— На все сто. Видел бы ты рожу того мальчонки… И про кредиты Федерации он знает! Представляешь? Я в его возрасте и не слышал о таком! А он — знает!.. Торговался, конечно, паскудник, но больше для приличия. Надеется всё отжать… Подавится. Снимайте носки!

О-о-о… А вот этот фокус мне знаком.

Быстренько скинул туфли, следом стянул довольно ароматные от продолжительной эксплуатации носки. Ощупал. Дырок нет. Сунул босые ноги в неприятно влажную от пота обувь.

Сам инициатор от замысла воздержался, мотивируя тем, что торговать с носками в лапах — смешно.

— Песком набейте… И не бздите! — решил подбодрить бесфамильный. — Никто нас убивать не собирается. Трупы прятать некуда. Разве что рёбра пересчитают.

Получилось коряво. Прямолинейненько. А затея с привлечением приютских плавно перекочевала из разряда креативных в разряд идиотских. Но отступать поздно.

Бесфамильный прав. Нужны одежда, жратва. У меня, к примеру, джинсы на тряпку помойную похожи. Футболка тоже. Сослуживцы от меня недалеко отстали — грязные, пыльные, у Брока дырка пониже колена.

Скоренько набив песком носки, завязали их наподобие колбасок, затем, отойдя в темноту, опробовали на вес и ухватистость. Убедительные подобия кистеней получились, мне понравилось. Убить — не убьёшь, но отмахаться можно.

— Бабло спрячьте!

Мудро… Деньги отправились под бордюр, ограждавший площадку с песочницей.

— Идут!

Приютские вывалились из-за жилого корпуса не таясь, гурьбой в шесть человек. Все как на подбор — здоровые, крепкие, сытые, демонстративно поигрывающие битами для бейсбола в солидных кулаках.

Кто их придумал детьми называть? Почти все выше меня, ростом со Сквоча. Да и в плечах не меньше. Ежи на их фоне — хлюпик лопоухий. Сиротки… Таких сироток надо к делу приспосабливать. Тяжеловозами или переносчиками мебели. Разожрались на казённых харчах, дурь так и прёт.

Однако на бесфамильного приютские никакого впечатления не произвели. Он смерил их взглядом, остановился на идущем впереди прыщавом, круглолицем подростке с маленькими глазками и ниткой редких чёрных усиков над верхней губой.

У него единственного не имелось при себе биты. Руки в карманах кофты, походка стелющаяся, в глазах — насмешка.

— Ты с ним договаривался? — зачем-то поинтересовался Брок.

— Не-а… С тем, с краю.

Тот, кого бесфамильный легкомысленно именовал мальчонкой, имел рост под два метра и нескладную, угловатую фигуру.

— Вещей при них тоже нет, — обратил я внимание на очевидный факт. — Только спортинвентарь.

— Я заметил, — Сквоч пристально изучал того, кого посчитал главным. — Погоди. Принесут. Или не принесут. Как договоримся.

Группа «деточек» остановилась прямо перед нами. Довольная, уверенная в собственном превосходстве, скалящаяся. Но никто не отпустил сальной шуточки, никто не попытался провоцировать. Дисциплина у ребятишек на высоте.

Так же, без единой команды, они образовали полукруг с нами в центре, рассредоточившись таким образом, чтобы не мешать соседу размахивать оружием, если понадобится.

Лишь главный остался на месте, поигрывая желваками и слегка склонив голову на бок.

— Деньги гоните, — лениво растягивая слова, потребовал он вполне взрослым, без юношеской ломки, голосом.

— А то что? — в той же манере ответил бесфамильный, будто ни о чём не догадывался и пятёрку с битами в упор не видел.

Предводитель правила игры принял, радостно пояснив:

— А то мы огорчимся и вы упадёте. С переломами и сотрясениями.

— Да ну?

— Ага.

— Гы… — вырвалось у Сквоча. — Может, пока не поздно, копов вызовешь? Тут ребятишек обидеть могут, молочко отобрать. Я про вас, если что… Подстрахуешься заранее.

Подросток с усиками наморщил лоб, пожевал губами.

— Не по местному болтаесь. Откуда ты?

— Оттуда. Для чего спрашиваешь?

— Интересно… Ты про деньги помнись?

Из кармана кофты появился складной нож. Щёлкнула кнопка, лезвие выскочило из рукояти, остриём к бесфамильному.

— Х-хе, — показушная угроза его не смутила. — Ты же соображаешь, что если бабло у нас и имеется, то мы его припрятали?

— Вполне. Того, что при вас, нам достаточно.

— И не хочешь забрать всё? — наш переговорщик сунул руки в карманы брюк и подошёл к главарю практически вплотную, так, что кончик ножа упёрся ему в живот.

Прыщавую рожу сиротки исказила неприятная, пренебрежительная гримаса.

— Смелый?

Его товарищи захихикали, в предчувствии надвигающегося мордобоя перехватывая биты поудобнее.

Мы с Ежи тоже насторожились. Вечное добродушие нашего сослуживца внезапно показалось криво надетой маской, за которой скрывается какой-то другой бесфальмильный, незнакомый нам. Совсем другой.

— Смелый, — подтвердил Сквоч и молниеносно ударил предводителя в челюсть. Коротко, снизу, аж зубы лязгнули.

Рука, против ожидания, не вернулась в положение, уместное при бойцовской стойке, а пошла в сторону, раскрывая кулак. Другая рука проделала тот же самый манёвр.

Казалось, он хочет бросить заклинание, сбивающие противников с ног. И я оказался недалеко от истины. Стоявшая по обе стороны от почти рухнувшего на дорожку предводителя парочка неуклюже взмахнула спортинвентарём, но не для удара, а приближая кулаки тыльной частью к глазам.

— Ёпа…

Перетекая мимо приземляющегося на спину главаря, Сквоч уже подхватывал чужой нож, отлетевший в травку.

— Аккуратнее! — прошипел он, разворачиваясь к намечающемуся побоищу.

… Оставшаяся троица приютских опомнилась, каждый попытался попасть толстым концом своего дробящего оружия по головам несговорчивых противников. По моей метили двое, по Броку — один.

Прыгнул назад, давая обоим подросткам «провалиться». Неумение работать с дробящим оружием сразу бросалось в глаза. Слишком сильно замахнулись, вкладывая в удар всю силу. Сержант бы за такое разгильдяйство сгноил.

«Удар должен быть выверенным и точным, — внушал он на занятиях по рукопашке. — В противном случае — проиграл. Враг обязательно использует любой шанс, любую промашку».

Эти же мудозвоны малолетние на количество понадеялись, на удаль подростковую.

Носки с песком приятно пришли в движение. Разум отключился, тело двигалось на вколоченных рефлексах.

Чем там занимались товарищи — не смотрел. В них то же самое вбито, так что пусть соответствуют высокому званию рядовых Федерации.

Завернул вправо, градусов на шестьдесят, заставляя любителей бейсбольных бит выстроиться в косую линию по отношению ко мне. Дальше смещаться не стал. Нужно видеть обоих дуралеев, иначе могу какую-нибудь подлянку и проморгать.

Носок по дуге направился в рыло ближнему, туфель под его коленную чашечку. Ага! Не ожидал обманку? Моя же ты деточка, ишь как скрючился, на ножку припал… Больно, наверное?

Второй недоумок с перекошенной от ярости физиономией попытался обогнуть собрата по приюту и, одновременно, треснуть меня по черепу.

Повторяешься, убогий. Беда у тебя с фантазией. С первого раза не вышло, так ты повторить решил? Позорник…

Я ошибся. У него получилось меня удивить. Летящая сверху бита смогла изменить траекторию и бросилась вперёд, целясь закруглённым концом в грудь.

Пришёл черёд второго носка, нацеленного отбить оружие вообразившего себя пикинёром ушлёпка.

Набитая песком ткань ещё только начинала свой путь, а мой противник уже падал. Вмешался Брок, с размаху толкнувший горе-бойца в бок и применивший жёсткую подсечку.

Молодого будто торнадо подбросило, заставив в падении зацепить ранее подбитого мной товарища. Упали оба.

— Морды слишком не уродуйте! Им потом воспитатели весь мозг выжрут… — хрипло, с отдышкой прорычал бесфамильный, возникая рядом с Ежи и награждая пинком в брюхо ближайшего к нему приютского.

Того самого, что мне в грудину метил.

От удара сиротка блеванул. К счастью, не сильно. Пахучая жижа почти вся осталась на подбородке, свешиваясь к земле липкими соплями с вкраплениями полупереваренной пищи.

Бе-е-э… Однако пора менять оружие.

Бросив носки, я подхватил обе биты и крутанулся, оценивая обстановку.

Бой окончен, победа за нами. Безжалостные тренировки на маяке победили юношескую наглость и кажущееся важным численное преимущество.

Крови вроде бы не видать.

Побеждённые постанывали, пытались подняться, однако никто из них не голосил, не звал на помощь, стоически перенося боль.

— Свой, что ли? — подал голос главарь, успевший усесться и осторожно ощупывавший челюсть. — Приютский? Про морды — в точку. Проверяют… Городские, обычно, специально стараются в репу бить. Чтобы нас потом дополнительно покарали… И ачем песком в лицо свыряться? В моргала ведь попал!

Действительно, его подручные, те, что справа и слева стояли, тёрли рожи кулаками, не забывая поглаживать опухающие скулы.

— В какой-то степени свой, — подтвердил бесфамильный, поигрывая отобранным ножичком. — Тоже без предков рос.

Предоставив Сквочу право довести беседу до логического конца, я и Брок контролировали остальных обитателей приюта, однако вели они себя смирно, благоразумно не поднимаясь на ноги, целиком полагаясь на предводителя и заинтересованно прислушивались к разговору.

— Что с товаром? — инициатор торговой операции, словно и не случилось ничего, продолжил болтать с прыщавым. — Сделку до конца доводить планируешь?

— Почему нет? — философски ответил тот, оставив челюсть в покое и переходя к пальпации затылка. — Его отпусти, — кивок на детинушку, осмелившегося прыгнуть на лопоухого, — Принесёт.

— Пусть валит.

— Он быстро, — заверил главный, — Мы собрали то, что ты просил.

Ухмылка Сквоча оказалась красноречивее самых подробных разъяснений. Он именно так и предполагал — сначала на зуб попробуют, а потом, если не срастётся, перейдут к обычной торговле.

— Эти тоже не нужны.

Дождавшись согласия вожака, оставшиеся сиротки, кряхтя и ковыляя, заспешили к жилому корпусу.

— Я встану?

— Валяй… Пока шмотьё тащат, подскажи — где нормальным людям можно затеряться?

— В четвёртом округе, — вопрос прыщавого не удивил. — Там гетто и высотки. Копы, правда, по улицам частенько катаются, но в дома не суются. И местные… с ними сами утрясайте. Если аплатите — легко договоритесь.

— Откуда знаешь?

— При соверсеннолетии государство выделяет квартиру кадому воспитаннику. Где подесевле… Десевле всего в четвёртом округе. Там много насих… Адресок дать?

— Не надо. Разберёмся.

… На аллее возникло две фигуры — побольше и поменьше. Каждый нёс объёмную сумку.

— Деньги гони, — завидев носильщиков, потребовал главный. — Сам видись — я свою часть сделки выполнил.

— Перетопчешься. Для начала посмотрим, что внутри.

К моему большому удивлению, в сумках, помимо трёх комплектов новой одежды, белья, кроссовок и кепок с длинными козырьками, оказались вожделенный лопоухим планшет в заводской упаковке, молодёжные рюкзаки, печенье в пакетах, бутилированная вода и две подушки с четырьмя одеялами.

— В плансете абонемент на три месяца. Спонсоры расстарались, — прокомментировал главарь, точно заправский продажник.

— Подходит…

Основательно осмотрев товар, бесфамильный достал пару банкнот и протянул их прыщавому.

— Как добазаривались.

— Верно.

— Палки завтра заберёте. Пришлёшь кого-нибудь пораньше, пока дежурные дрыхнут.

— Не учи, — пряча деньги, по-взрослому сказал приютский, без спросу поднимаясь на ноги и поворачиваясь к жилым корпусам. — Счастливо оставаться…

— Бывай…

«Деточки» последовали за лидером, ни разу не обернувшись.

Дождавшись, когда они скроются из виду, Брок поинтересовался, любовно распечатывая гаджет:

— Почему только две подушки? А одеял четыре?

Вот ведь заучка… И суток не прошло, а уже напрочь позабыл основы службы.

— Потому что кто-то должен стоять на часах, — ответил я за бесфамильного. — Часовому спать воспрещается. Сиротки и вернуться могут… А одеял четыре, потому что на одно ложишься, вместо матраца, другим укрываешься… Где укладываться станем?

Подавив зевоту, Сквоч сложил нож, убрал в карман и ткнул в самую тёмную часть мини-парка.

— Там… Подбираем деньги, жрём, пьём и на боковую. С рассветом уходим. Кто на тумбочке первый?