Харон

Глава 3. Культ

Раздался женский визг. «Как будто нам и без того проблем не хватало… Ну и что там ещё?» — пронеслось в голове.

Я обернулся на звук и увидел Иву… Нет, не игрового персонажа с ником Ива, а реальную стройную девушку с длинной косой, вырывающейся из-под шерстяной шапки. Ива с удивлением смотрела на свои руки, теперь уже покрытые не толстой бронированной кожей, а вполне обычной. Человеческой.

Признаться, она стала ещё красивее…

С другими серыми тоже происходили не вполне ясные изменения: дополнительная пара конечностей Феди втягивалась в корпус, с тела мускулистого Ивана падала шерсть, страусиные ноги Амазонки укорачивались и утончались, ламповидная голова Палыча приобретала вполне себе обычный вид…

Вытянув перед собой руки, я обомлел: змеиная кожа прямо на глазах распрямлялась и светлела, толстые когти один за одним отпадали, а длинные пальцы укорачивались — в общем, руки приобретали тот облик, который они имели три месяца назад, до Игры.

Я ощупал лицо — вместо двух носовых отверстий медленно вырастал полноценный нос, над глазами появлялись брови; кожа становилась мягкой, и её болезненно царапали оставшиеся острые ногти… Что за чертовщина?! Рука подалась вниз, к шее, и я с облегчением обнаружил, что Третье око по-прежнему оставалось на месте, незримо соединяя меня с магической силой и напоминая, что всё произошедшее — не глюки обколотого лекарствами психа, а вполне реальные события.

Половинчатые изменения коснулись и других серых. Например, волосы Ивы сохранили свой кислотно зелёный цвет и как будто продолжали жить своей собственной жизнью, пусть и потеряв змееподобный образ. У Грека прямо в центре груди, чуть выше солнечного сплетения сверкала полупрозрачное зеркальце прожектора, оставшиеся руки Феди по-прежнему были непропорционально длинными и гибкими, из тела Паука вырывались четыре острых ножки, и, кажется, в животе остались паутинная железа…

Я новыми (во всех смыслах) глазами осмотрел своих союзников. Многие лица показались абсолютно незнакомыми: всё-таки до Катастрофы удалось познакомиться далеко не со всеми «избранными». Лишь присмотревшись, получалось угадывать в незнакомцах старых товарищей. Помогали ужимки и характерные особенности: ухмылка Грека, мрачное выражение лица Ронина, презрительный взгляд Палыча…

Серые выглядели удивлёнными, даже шокированными встречей с инопланетными существами, пусть до этого фракции и не раз приходилось общаться с представителями других видов. Кто-то крестился, кто-то вопросительно глядел на Кторвика с компанией, приняв произошедшие изменения за вмешательство со стороны неизвестных, кто-то опасливо отходил назад, готовясь к драке.

Мой взгляд наткнулся на Крысолова. С ним тоже произошли существенные изменения, но, скорее, положительного характера. Из худощавого баргола Ультера вырастал настоящий демон: высокий, жилистый, с двумя огромными голубыми глазами и морщинками, прорезающими бледное лицо. В общем, Крысолов стал тем, кем он был до своей смерти. Являлся ли этот образ первоначальным образом демона, сказать сложно, однако стоило признать, что подходит он куда лучше, чем тело юродивого.

Хуже всего было биологу Амёбе. Будучи желеобразным монстром с огромным показателем сопротивляемости урону, он не носил одежды. Исключение составлял только железный шлем шишак, прикрывающий болтающиеся в жиже мозг, глаза и другие важнейшие органы «головы». Теперь же, после перехода через Преисподнюю, Амёба превратился в обычного пузатого мужичка лет под пятьдесят… очень стесняющегося мужичка.

Многим серым пришлась в пору их «игровая» одежда (к примеру, мне, Палычу или Иве, которая вообще мало изменилась), другие умудрились обвязаться широкополой курткой или кофтой, скрывая те места, которые обычно скрываются в приличном обществе.

А вот у Амёбы одежды не оказалось. Биолог покраснел и постарался прикрыться руками, смущённо озираясь по сторонам. К счастью, рядом оказался Эльф (ставший худощавым бородачом среднего возраста), который и передал коллеге свою длинную шубу.

Амёба с благодарностью посмотрел на Эльфа. Однако случилось непредвиденное — шуба прошла сквозь тело биолога, как это бы случилось, останься он желеобразным монстром. Выглядело произошедшее странно и даже страшно: кожа, мясо и мышцы тела мгновенно превратились в вязкую массу, обволакивающую одежду биолога.

Происшествие ещё больше смутило Амёбу, однако я уже не следил за разворачивающейся сценой.

Меня интересовало другое, а именно странные существа, стоящие над округлым лазом в Преисподнюю. Всё это время они молча и со знанием дела наблюдали за происходящими метаморфозами, что действительно заставляло задуматься о том, не причастны ли сами неизвестные к случившемуся. С другой стороны, никаких видимых на то причин не имелось: Кторвик и компания не совершали никаких движений, отличных от состояния полной отстранённости… Какое-то заклинание, вернувшее игровых созданий к их первоначальному виду? Вот сейчас и выясним.

— Добрый день, Кторвик, — я приветственно поднял руку, что заставило одного из неизвестных смущённо отвернуться: вероятно, жест для неизвестных означал что-то непристойное.

Тем не менее Кторвик даже глазом не повёл. Он поправил очки (очень похожие на человеческие) и ответил:

— Поднимайтесь наверх, я сейчас всё объясню. Думаю, вопросов у фракции накопилось предостаточно.

Я с сомнением огляделся в поисках лестницы, однако таковой здесь не имелось. Кторвик тоже окинул взглядом чёрный монолит Преисподней (я уже не был уверен, что «Преисподней» стоило называть конкретно эту локацию) и всё так же уверенно проговорил:

— Тогда давайте щупаль… вернее, руки. Мы вас поднимем!

Сложнее всего оказалось вытащить Крыса. Крупный НПС явно не был готов к скалолазанию, а у неизвестных, как назло, не оказалось подъёмного крана. Через четверть часа путём нечеловеческих усилий нам таки удалось поднять Крыса наружу (не будь в обойме фракции мощного Ивана, сделать этого не получилось бы вовсе). НПС довольно заурчал и с осторожностью покосился на компанию Кторвика.

И на то имелись причины…

Странные человекоподобные монстры с любопытством рассматривали фракцию серых. Игроки также с интересом глядели на существ, одетых в болотные балахоны. Их было четверо. Главного звали Кторвиком, остальные явно не стремились познакомиться с вылезшими из Преисподней серыми, а потому имён не называли.

На кого они походили? На осьминогов, сожравших человеческую голову и по какой-то неведомой причине приобретших антропоморфные черты лица. Как говорится, я есть то, что я ем…

Габариты осьминогов серьёзно отличались. Самый мощный в физической силе мог составить хорошую конкуренцию Ивану. Самый же низкорослый весил меньше стройной Ивы, пугливо прячущейся за моей спиной.

— Хах… вылитый Сквидвард из Губки Боба! — прямо в моей голове раздался задумчивый голос Грека.

Я обернулся в сторону говорящего и действительно обнаружил там своего старого товарища с мощным прожектором посреди грудины. Очевидно, Ментальная передача продолжала работать: в сторону игрока посмотрели все окружающие его серые, из-за чего Грек скорчил непонимающее выражение лица.

— Скорее уж, Дейви Джонс, — хмыкнул Черноус, без стеснения рассматривая Кторвика и компанию. — Только выглядят куда менее грозно… ну, разве что кроме здорового. Он, пожалуй, самый криповый.

— Погодите! — подал голос Амёба, который таки сумел напялить шубу. — Вы тоже слышите голоса друг друга? Или это у меня помутнение рассудка на нервной почве?

Кторвик снова кашлянул, напоминая о своём присутствии. Вероятно, со стороны наши безмолвные переглядывания смотрелись крайне странно и неуместно. С другой стороны, я не имел ни малейшего понятия об этикете в инопланетном обществе.

— Извините, Кторвик, — в разговор включился Палыч. — Наша фракция рада приветствовать представителей Культа. К сожалению, мы не обладаем достаточной информацией об этой… хм, организации?

— Если вкратце, — Кторвик протёр толстые очки, — Культ сохраняет память о священных предках и занимается отслеживанием Игры и игрового мира. Но предлагаю всё обсудить у меня в кабинете. Тут недалеко находится Храм, туда мы сейчас и направимся.

Кторвик шёл впереди группы и, кажется, вовсе не опасался серых, декламируя о мире, в котором мы оказались. Некоторых он называл по имени, к кому-то обращался с вопросами, часто довольно личного характера… Как правило, такие вопросы были направлены в мой адрес, что, признаться, смущало. Особенно смущали вопросы о моих отношениях с Ивой, хотя Кторвик, кажется, не замечал, что заставляет меня чувствовать себя неудобно.

И откуда такие познания в нашей частной жизни?

Культ представлял собой религиозную организацию, занимающуюся обслуживанием доминирующей религии в обществе октопусов — культа предков. Путешественник Федя (после перехода в «человеческое» состояние превратившийся в крепкого старика) сказал по нашей внутренней связи следующее:

— Культ предков встречался и в человеческом обществе, причём часто в странах довольно развитых, но сохраняющих свои традиции. Например, в Японии умершим родственникам приносят символические подношения из риса и в XXI в., особенно почитается императорский род… Вернее, почитался.

Лично меня вопросы религии октопусов не интересовали. Куда более интересной казалась вторая сфера деятельности Культа, а именно наблюдение за Игрой.

Но что представляло собой наблюдение?

Добиться от Кторвика конкретики не получалось: оно и понятно, производственная тайна, все дела… Так же не удавалось добиться конкретики относительно того, каким образом октопусы связаны с Игрой и не являются ли её Создателями. Если последнее верно, то я терялся в догадках, каким же образом вести себя с этими существами.

И правда, кто они для нас? Боги? Или палачи, уничтожившие планету?

На богов октопусы точно не походили. Конечно, их общество стояло на куда более высокой ступени развития, чем наше. Взять хотя бы все те электронные примочки, которые использовал Кторвик. Я точно узнал телефон и наушник с микрофоном, в который он несколько раз кричал на некоего «Лавалька», по чьей вине в «передачу» (вероятно, тв-продукт) попал не самый лучший кадр… Телефон молчал, а опознать другие приборы я не мог. Судя по хмурому выражению лица механика Белого, не знал о приборах даже он. Тем не менее развитые технологии делали богами разве что европейцев в среде аборигенов из каменного века, строивших муляжи взлётных полос для привлечения очередных «посылок» из самолётов… Да и общаются с челядью боги иначе. Октопусы же поставили себя чуть выше гостей из Игры, то есть почти на равных. Хотя, конечно, это мало походило на аргумент.

Но были ли октопусы палачами человечества, ниспославшими на нас метеориты, устроившими тотальный сдвиг тектонических плит или скинувшими на планету термоядерные заряды, отчего почти вся популяция некогда великого вида снизилась до ста пятидесяти особей от каждой из стран?

Опять неясность. Кторвик лишь хитро поглядел на Палыча, задавшего этот вопрос, и многозначительно промолчал.

Ещё одной очевидной странностью (помимо не вполне ясного поведения октопусов) стала возможность использования навыков. Казалось бы, мы наконец-то вышли из Игры и попали в реальность, наши тела приняли плюс-минус нормальный вид, а Система упорно молчала, не показывая даже профиль. Но нет. Навыки активировались без особых проблем.

Взять того же Амёбу, с горем пополам сумевшего совладать со способностью растворять всё и вся, попавшее в его желеобразное тело. Да и Ментальная передача, как оказалось, работала без особых проблем, как и Лингвистика. Более того, кажется, после существенного развития в Преисподней навыки стали взаимодействовать, и слова Кторвика становились понятны всем попадавшим под влияние Ментальной передачи.

Загадок становилось всё больше и больше, а ведь после окончания Игры прошли всего каких-то полчаса.

Очень скоро мы выбрались из небольшой впадины, носившей название Священного провала и представляющей собой широкую яму метров десять в радиусе, с резными стенами и небольшой аккуратной лестнице, опоясывающей локацию по окружности.

Перед нами раскинулось холмистое поле, освещённое уходившим в закат солнцем. С одной стороны горизонт облизывал зелёный язык леса (породу деревьев с такого расстояния разглядеть не получилось даже при помощи Визора), с противоположной над холмами возвышалась Пирамида Майя… Вернее, конечно, не Майя, а какого-то другого народа; вполне возможно, даже самих октопусов. Выглядела эта старинная постройка довольно странно, особенно если брать во внимание уровень развития общества осьминогов. Идея о том, что технически развитый народ так и не смог продвинуться в архитектуре вызывала нервную усмешку.

— Это Храм, главная резиденция Культа, — пояснил Кторвик, указывая щупальцем на пирамиду и быстро шагая вперёд. — Древнее здание, использующееся сотнями поколений октопусов.

— А здесь у вас жарковато… — пожаловался Амёба, по причине отсутствия другой одежды вынужденный ходить в шубе Эльфа.

— Ничего, в Храме вам выдадут традиционную одежду Ордена, благо габариты людей примерно совпадают с нашими, — сказал Кторвик и, нажав на наушник, дал соответствующие указания.

Внутри пирамида представляла собой настоящий лабиринт. Но не древний каменный, как это можно было подумать сначала, а вполне себе… современный? Из материалов в обустройстве Храма использовался бетон, стекло и деревянная обшивка из красной породы, вероятно, очень дорогая.

Тем не менее Кторвик небрежно бросил:

— Прошу прощения за старьё, но руководство Культа держится за «традиции» всеми руками, ногами и щупальцами. Не отдерёшь! Приходится довольствоваться этим пережитком старины. Но ничего, кабинеты оборудованы куда лучше.

Провожатые заржали, поддерживая Кторвика, серые же недоуменно переглянулись: либо шутка предназначалась для тех, кто в теме, либо юмор октопусов несколько отличался от юмора людей… Ну, или подольстить начальству не считалось чем-то зазорным и в обществе осьминогов, что печально.

Кторвик кивнул безмолвному охраннику на входе, охранник кивнул в ответ, а затем долго и недоуменно смотрел на колонну из незнакомых ему существ в откровенной рванине, двигающихся по широкому коридору первого этажа.

— Итак, приглашаю в свой кабинет Палыча, Чёрного, Амёбу, Кэпа и Черноуса, — вежливо сказал Кторвик. — Остальных мои помощники проводят в апартаменты… Эм, Крыса, пожалуй, тоже придётся оставить в комнате.

Спорить бессмысленно. Логично, что первый контакт должен проходить между руководством обеих сторон, иначе переговоры могли превратиться в неорганизованный хаос, который уж точно не способствовал знакомству.

Обиделись только Белый с Крысоловом. Первый считал, что должность главы промышленности фракции уж точно не ниже по статусу, чем положение главного разведчика, которое занимал Черноус. Второй обиделся по похожей причине: всё-таки Крысолов был единственным представителем своего народа… ну, если этот народ вообще когда-либо существовал. Кторвик же, очевидно, мало интересовался Крысоловом как личностью и не придавал особое значение его роли во фракции серых.

Крысолов собирался выразить своё недовольство (зная демона, могу предположить, что не в самой приличной форме), однако наушник Кторвика снова издал звуки вызова, и он отошёл, чтобы продолжить разбирательство с Лавальком о том, кто же всё-таки виноват в неудачном кадре.

Не исключено, что вызов не случайно так удачно совпал с претензиями демона, однако это лишь догадки.

Кабинет Кторвика представлял собой просторную комнату с округлыми стенами и довольно высоким потолком. Она напоминала сплющенный цилиндр: насколько я успел понять, одна из любимых фигур в цивилизации октопусов. Цилиндры встречались повсюду: в резьбе снаружи Храма, в картинах, отдалённо напоминающих работы человеческих кубистов — и даже бытовые приборы имели в себе элементы, по форме напоминающие эту фигуру.

Кторвик жестом пригласил нас сесть на табуреты с тремя толстыми ножками (тоже, кстати, цилиндрической формы), расставленными вокруг большого округлого стола. Сам же сел на мягкое кресло начальника, отчего тут же оказался на более высоком уровне относительно своих гостей. Очевидно, Кторвик занимал далеко не последнее место в иерархии Культа, и расстановка в его кабинете лишний раз подчёркивала доминирующее положение.

На его рабочем месте располагались несколько планшетов, старая бумажная фотография в рамке и бюст неизвестного мне исторического деятеля: грустный взгляд выдавал в нём осьминога с тяжёлой судьбой. На фотографии были изображены двое рослых осьминогов, стоящих в обнимку с более возрастной особью женского пола, вероятно, их матерью. В лице коренастого октопуса угадывались черты постаревшего Кторвика, а вот лицо второго, более высокого и худощавого, оказалось перечёркнуто чёрным маркером. Увидев, что я рассматриваю фотографию, Кторвик нахмурился и осторожно положил её изображением к столу.

Поправив очки и взяв в руки тёмную панель, отдалённо напоминающую планшет, он ожидающе поглядел на нас, мол, начинайте. Палыч оглядел присутствующих, прокашлялся и начал повествование о фракции серых, но Кторвик, прослушав небольшое вступление о том, что из себя представляло человечество до попадания в Игру, почти сразу остановил главу фракции:

— Об этом мне уже известно, — улыбнулся октопус [из-за анатомических особенностей не могу ручаться в том, что существо именно улыбнулось; делаю выводы из контекста]. — Хм… как бы получше выразиться? В общем, в Первичном бульоне ваша фракция попала в наше… реалити-шоу. После резни с острозубами было совещание, стоит ли тратить эфирное время на полуживых серых, однако мне удалось переубедить начальство — и не зря! До вашего противостояния с бордовыми мы следили сразу за несколькими претендентами. Но, скажу прямо, Чёрный покорил телезрителей! После того, как победа оказалась у вас, рейтинги шоу выросли на тридцать процентов: теперь мы могли снимать исключительно о Чернокнижнике, не заботясь о том, что выживет по итогу другая фракция.

Кторвик явно старался продавить нас своей уверенностью и представить рассказ в качестве вполне безобидного откровения. Говорил он быстро и эмоционально, но от этого слова не переставали казаться менее шокирующими.

— Стоп-стоп… — хрипло проговорил Амёба, поправляя жмущие ему лямки болотного комбинезона, выданного прямо у кабинета. — А можно более подробно о вашем реалити-шоу?

Октопус вздохнул и начал сначала, попутно отвечая на наши вопросы.

Новость о том, что я внезапно оказался главным героем инопланетного проекта была приятной. А вот что точно приятным не было, так это использование живых людей в качестве заработка кредитов. Для нас происходящее было реальной жизнью, с трагедиями и смертями, а для этих существ — лишь популярным шоу по ящику.

И ладно бы эти люди были согласны на съёмку, но ведь нет! Когда у каждого ободранного осьминога имеется возможность видеть, как я, извиняюсь, хожу в туалет, внутреннее ощущение вселенской несправедливости прямо-таки кричит благим матом. А ты при этом вынужден спать по четыре часа в сутки и отбивать у НПС кусок сырого мяса, чтобы не подохнуть с голоду… Конечно, пример утрированный. Вряд ли по здешнему тв крутили передачу, где игрок с ником Чернокнижник разрывает глотки бордовым, после чего справляет нужду в ближайшем кустике. С другой стороны, кто ж знает вкусовые предпочтения октопусов?.. Возможно, они только на это и смотрели.

В общем, впервые с того момента, как раскрылось предательство Лешего, я разозлился по-настоящему… И плевать, что Кторвик, судя по всему, никак не влиял на происходящее в Игре! Сам факт танцев на костях моих друзей выводил из себя. В конце концов, он своровал мою личность! Да, именно вот этот монстр с щупальцами вещал на весь Город от моего имени, вкладывал в героя по имени Чернокнижник свои мысли и чувства… Хорошо, что обычную речь они расшифровывали без особых проблем (в Культе этим занималась целая съёмочная бригада) и совсем уж переврать мои идеи было довольно сложной задачей. Но мысли? Переживания? Это всё прописывалось лично Кторвиком и им же зачитывалось на студии звукозаписи.

Если судить по взглядам союзников, эмоции ярко отпечатались на моём старом-новом человеческом лице. Я не выдержал и, скрипя ножками табурета, поднялся с места, прерывая рассказ Кторвика. Рядом со своего места вскочил разъярённый Палыч. Амёба, Кэп и Черноус смогли сохранить самообладание; при этом биолог, кажется, и вовсе был занят другими мыслями, пытаясь, наверное, понять психологию осьминогов или же разобраться с тем, каким образом они следили за Игрой.

Кторвик поглядел на меня и улыбнулся, отчего его мясистое лицо покрылось множеством складок, а нос наехал на губы. Теперь это определённо была улыбка.

— Чёрный, уж поверьте, я прекрасно знаю, что вы можете сделать: пронзить моё «злое» сердце праведным зарядом молнии, подчинить сознание и заставить совершить суицид, выйдя из окна кабинета, даже убить меня в рукопашном поединке… Я знаю это, как никто другой! Но, прежде чем совершить ошибку, подумайте вот о чём: кому, кроме Культа и лично меня, нужна фракция серых?.. Я имею в виду, нужна в качестве мыслящей единицы? Поверьте, Культ ещё сохранил своё религиозное значение, и к вам, как игрокам, есть определённое уважение; даже почитание… Не такое, конечно, как к священным предкам, но вы ведь представители другого вида. Что с вами сделает, допустим, Совет шести? А я вам скажу. Господин Шол де-Мой скупит серых оптом и заставит вас драться на арене. Даже наш новый друг, глава ББЦ Хединг, и тот глазом не моргнёт — продаст вас, как самых натуральных цирковых ящерок!

Я хотел было ответить что-то, соответствующее моему внутреннему состоянию, но в канале связи раздался настороженный голос главы вооружённых сил Кэпа:

— Чёрный… посмотри чуть правее.

Я скосил взгляд на бюст, стоящий по левую руку Кторвика: несколько щупалец отъехали в сторону и на их месте чернели оружейные стволы. Один из стволов был направлен точно на меня. Я прямо-таки почувствовал пронзающий сердце холод металла… Чувство, могу сказать, не самое приятно. Активированное третье око обнаружило ещё более интересную деталь: между игроками и главным автором Культа подрагивало силовое поле, призванное ограничить контакт между переговорщиками.

Кторвик заметил мой испуг, на мгновение проскользнувший во взгляде, и снова улыбнулся:

— Я смотрю, ты вовремя заметил небольшой сюрприз, подготовленный техниками Культа? Очень похвальная внимательность. Между прочим, вы лицезрите бюст легендарного Абрахрама Кла-Кро, который своей жертвой спас наш народ… Впрочем, я отошёл от темы. Итак, Культ предлагает сотрудничество. Парочка идей уже есть, и идей очень интересных!.. Они в разработке, поэтому пока что без подробностей. Но могу гарантировать, что вас не будут использовать в качестве гладиаторов на скотобойне. Иными словами, «не пустят на мясо».

Видя, что мы и не думаем успокаиваться, Кторвик вытащил козырного туза, припрятанного на случай затяжной беседы:

— В конце концов нас многое объединяет! Очень давно (а именно три тысячи лет назад) октопусы также выбрались из Игры. Правда, сделали это не посредством Преисподней, а через известные вам Небеса…

Ноги отказали, и я уселся на табурет, тупо глядя на улыбающегося осьминога.

Если вдуматься, этого вполне стоило ожидать. Октопусы не казались древней цивилизацией, стоящей у истоков, теми самыми Вторыми, которые (если верить рассказу Кей-Си) и создали игровой мир для противостояния с Первыми. Да и дом их не походил на разрушенное ядерной и бактериальной войной адское пекло, язвы которого будут покрывать планету и через тысячу лет после сражений.

— А теперь о деле. Смотрите, какой на данный момент мы имеем расклад… — посерьёзнел Кторвик. — Сейчас фракция серых находится, эм… под юрисдикцией Культа, мы вроде как поклялись защищать любых игроков, потенциально способных выйти из Игры — обязательное условие при посвящении в ряды нашей организации. Но сделать это можно исключительно при сохранении существующего баланса сил в Городе. Городом фактически правит Совет шести — собрание крупных олигархов, глав шести корпораций. В Совете шести заседает господин Шол де-Мой, богатейший и влиятельнейший октопус, который, кхм… в общем, хочет захватить власть и отодвинуть в сторону остальных членов Совета и Культ, который кое-как сохраняет остатки влияния.

Господин Шол де-Мой обладает такими удивительными чертами характера, как ярко выраженный шовинизм и способность делать деньги буквально из всего, что плохо лежит. Фракция серых, как можно догадаться, является потенциально очень и очень выгодным вложением инвестиций… Я могу придумать по меньшей мере десять-пятнадцать телешоу, где игроков будут использовать в качестве лабораторных крыс — и у господина Шол де-Мой, уж поверьте, найдутся авторы, способные придумать что-то похожее… Не столь гениальное, увы!.. но уж точно не менее жестокое. Телевидение — прибыльная сфера, рекламных контрактов можно понабрать уйму.

— И какие у нас варианты? — сухо спросил Палыч. Глава фракции не очень-то доверял этому странному существу, пытающемуся подбить нас на весьма сомнительную авантюру. И я, если честно, в полной мере разделял его чувства.

— А вариант только один, — улыбнулся Кторвик. — Помочь нам избежать переворота и отстранить господина Шол де-Мой от власти. Безусловно, для принятия подобных решений у вас нет никаких оснований. Вы вообще мне не доверяете (и я это понимаю). Поэтому завтра Чёрный получит возможность лично убедиться в том, что фракция серых должна присоединиться к нам для своего же блага. Мы отправимся в Совет шести!

— Для чего? — спросил я, всё ещё косясь на бюст октопуса со сложнопроизносимым именем.

— Для согласования моего нового проекта, конечно! Но подробности завтра. Хочу лично увидеть твою реакцию, Чёрный.

Наша беседа плавно переплыла в ужин, за которым обсуждались интересные моменты и особенности съёмки. Кторвик смеялся, сравнивал написанный им текст с тем, что было на самом деле. Помимо большого количество мелких несостыковок, я заметил одну интересную вещь: демон Крысолов в реалити был представлен в качестве… наверное, правильно будет сказать в качестве клоуна-полудурка. Благодаря грамотному монтажу и «моим» мыслям, написанным и озвученным голосом Кторвика, из таинственной личности демон превратился в юмористического персонажа.

Над ним шутили в Игре, над ним шутили и в аналитической программе. А здесь была и такая: собравшиеся в студии эксперты с умным видом вещали об особенностях отношений между серыми и бордовыми, заставляя обычных октопусов забыть о бытовых проблемах и несправедливом распределении благ в Городе.

Линия Крысолова, играющего клоуна, несколько меняла сюжет: некоторые телезрители догадались, что именно он скрывается за маской юродивого Ультера, за что получили крупный выигрыш… В общем, индустрия развлекательного телевидения в Городе была поставлена на поток и работала безотказно. Даже футболки с моим изображением (и, внезапно, фоткой Амёбы) продавались — уже на них Культ делал огромные деньги, что и говорить о рекламных контрактах, которые Культ получал через ББЦ (корпорация олигарха Хединга). Кторвик, судя по всему, уже заработал на безбедную старость себе и своей семье вплоть до правнуков. Если, конечно, у него была семья…

Октопус вёл себя непринуждённо. Казалось, он совсем забыл о неприятном инциденте с угрозами. Тем не менее чувствовалось, что в случае опасности он без зазрения совести выстрелит в любого из нас и ночными кошмарами мучиться точно не будет. Что ж поделать? Работа определённым образом отражалась на психике, заставляя прожжённого журналиста подавлять такие бесполезные на службе чувства, как сострадание или неуверенность в себе.

Вскоре к нам присоединился заочно знакомый мне Лавальк, хмурый молчаливый «оператор», который и вёл съёмку наиболее эпичных моментов Игры. Это был октопус небольшого роста, закрытый и будто живущий в своём личном мире. Лавальк сухо поздоровался с серыми, так, будто ежедневно встречал представителей инопланетного разумного вида, и, отчаянно картавя, обратился к Кторвику:

— Пг`еисподнюю мы пг`овег`или. Обычная лестница, идущая в тупик. Стену вскг`ыли — за ней земля, больше ничего.

— Этого стоило ожидать, — проговорил Кторвик, подавая Лавальку запечённую булку с повидлом (традиционное блюдо осьминогов) и поясняя. — Дело в том, что при попытках вскрыть дверь Священного провала мы всегда натыкались на обычный грунт. То есть под дверью не было ничего! Преисподняя, если так можно выразиться, «мигающая» локация. Когда необходимо выпустить фракцию из Игры, она исчезает «там» и появляется «здесь»…

— Но почему тогда вы не нашли Красного монаха? — спросил Палыч. — Он ведь остался в Преисподней.

Кстати, интересный вопрос… То же касалось и полости с ссохшимся трупом бывшего стража локации. Следуя логике, труп тоже должен был переместиться в реальность следом за самой Преисподней.

— Это лишь теория, — развёл руками Кторвик. — Не нужно думать, будто я знаю абсолютно всё обо всём… Возможно, появляется лишь часть Преисподней. Возможно, происходит некое копирование. Наши предки тоже вышли из Священного провала (отсюда и название «священный»), но тогда под ним оказались Небеса — близкий аналог Преисподней, но выполненный в более светлых тонах. Если верить легенде, дверь закрылась через трое суток после перехода, поэтому теперь у нас не так много времени для исследования… — Кторвик отпил из фужера. — Но что такое «мигающие» локации? Реальность или программный код? Хм… по этому поводу написаны десятки научных работ, но единого мнения до сих пор нет. Хотя молодые учёные обычно склоняются к тому, что после «копирования» локация вполне реальна. Например, Зелёный, с которым вы, быть может, ещё познакомитесь.

Лавальк доел свою булку, так ни разу и не посмотрев в сторону пришельцев, и уже собирался было уходить, но его остановил Кторвик, раскрасневшийся от выпитого портвейна (во всяком случае, по вкусу алкогольный напиток напоминал именно его):

— Слушай, Лавальк, может, расскажешь нашим гостям о своей работе? О моей они узнали уже достаточно, но вот принцип съёмки для учёных фракции будет очень и очень интересен.

Лавальк недовольно посмотрел на начальника и встал со своего места, ища письменные принадлежности. Кторвик пододвинул ему свой планшет, и низкорослый оператор (обладающий, надо сказать, просто феноменальными проблемами с шипящими и буквой «р»), начал длинный монолог о том, каким образом устроено наблюдение за Игрой, посредством которого осьминоги и получили видеометариал.

Я сдался уже на третьем предложении: большая часть слов относилась то ли к высшей математике, то ли к биологии (с последней я не дружил от слова совсем) и была мне попросту незнакома. Кажется, Лингвистика с трудом справлялась с таким количеством терминов и за время беседы серьёзно прокачалась, перевалив за пятидесятый уровень… Правда, увидеть это я не мог: профиль в реальности был недоступен.

Кэп так же быстро охладел к разговору и вскоре продолжил распивать местный алкоголь. Черноус, в прошлом политический аналитик, продержался чуть больше, но спустя десять минут его бледное лицо изобразило скуку и худощавый брюнет принялся доедать свою булку с повидлом. А вот Амёба с Палычем завороженно глядели на экран планшета, покрывающийся десятками формул и кратких обозначений.

Для себя процесс съёмки я объяснил следующим образом: посредством особых техник обученные октопусы создавали астральное цифровое тело. Сознание операторов помещалось в созданные резервуары, после чего они получали возможность фактически путешествовать в Игре. Их реальное тело находилось в стенах Храма, специальные аппараты считывали электронные импульсы мозга операторов и проецировали изображение на экраны. И картинка готова! Камерами в данном случае выступали сами операторы, помещённые в астральные тела.

Дальше просто. Ищи площадку для выпуска реалити (например, телевизионный канал) и греби деньги лопатой. Всего-то только и нужно немного поступиться с уже подзабытыми традициями Культа и монетизировать религиозный обряд… Плёвое дело.

Работа операторов была опасной: за время активных съёмок, когда в Игре одновременно находились до тридцати коллег Лавалька, служители Культа попросту не выдерживали такой трафик. Ментально неустойчивые осьминоги рисковали навсегда остаться в астральном теле, напрочь забыв о реальности. Впрочем, даже опытные операторы испытывали определённые проблемы с психологическим здоровьем; пример замкнутого в себе Лавалька — яркое тому подтверждение.

Звучит как нечто ненаучное и полумагическое… Тем не менее рассказ Лавалька, наполненный математическими расчётами, у Палыча с Амёбой подобных замечаний не вызвал.

— Итак, гости дорогие, что-то мы с вами засиделись… Уже почти ночь, а потому предлагаю разойтись по апартаментам, — зевнул Кторвик, когда Лавальк выключил планшет. — Завтра мы с Чёрным (в качестве наиболее узнаваемого героя реалити-шоу) отправимся в Совет шести для согласования моего нового проекта.

Палыч снова попытался уточнить, о каком именно проекте идёт речь, но Кторвик замахал на него щупальцами:

— Всё после! Как говорится, скажешь кому заранее — под лёд соскользнёшь…

Уж не знаю, где так говорилось, но поговорка точно не была широко известна в человеческой культуре. Видимо, продукт местного народного творчества. За округлыми окнами давно стояла ночь, а потому мы с радостью последовали совету Кторвика и в сопровождении крепких осьминогов, дежуривших в коридоре, отправились в свои номера.

На пороге лежал Крыс. Увидев хозяина, НПС внимательно посмотрел на меня, а затем повёл мордой себе за спину.

И к чему это он?

Когда я вошёл в комнату, в голове появились две мысли. В первой отмечалось, что помещение — точная копия кабинета Кторвика (отсутствие углов, высокие потолки, круглые окна), но обставлено другими предметами интерьера. Вторая мысль оказалась куда приятнее первой — в аналоге нашего джакузи полулежала обнажённая Ива.

Девушка, прикрывая самые интересные места изгибом бёдер и скрещенными руками, сделала вид, что совсем не ожидала, что я застану её в таком неудобном положении. Я сделал вид, что поверил в этот элемент игры. В комнате заиграла мелодичная музыка (и как только Ива разобралась, где включается проигрыватель?), и уже скоро я присоединился к девушке, сбросив неудобный болотный комбинезон.

Крысу пришлось провести ночь на коврике перед дверью, оберегая покой своего хозяина. Но, думаю, он всё прекрасно понимал.