Харон

Чтец

Одиночество

Он смотрел в чёрное небо, наполненное яркой россыпью звёзд и десятками взрывающихся метеоров, а небо смотрело на него своими белёсыми зрачками-лунами. Игра в гляделки продолжалась полчаса. Наконец, он понял, что проиграл, как проигрывал сотни и даже тысячи раз до этого. Небо побеждало с разгромным счётом, но он всё ещё не терял надежду, что исход следующего поединка будет иным.

Чтец с облегчением зажмурился, пытаясь прогнать несколько световых бликов, поселившихся в его глазницах после трудного боя. Практика показывала, что для этого нужно было расслабить глаза хотя бы на пять минут, а ещё лучше заснуть, отдавшись во власть Морфея. Кто такой Морфей и откуда он знает его имя, Чтец не помнил, как он не помнил очень и очень многое из своего прошлого. В том числе и то, почему его зовут Чтец.

Хотя о последнем можно было и догадаться. Он буквально читал этот мир, как настольную книгу с потрёпанными временем страницами. Раскрывая Вселенную на нужном месте, он мог узнать часть (и только часть!) от неизмеримо огромного массива информации, хранящегося на её страницах. Но он не мог прочитать книгу полностью. Для этого потребовалась бы вечность (и даже больше вечности): с каждым днём объём книги рос, а скорость чтения равнялась скорости заполнения пустых страниц.

Вот и теперь он вдруг с удивлением обнаружил, что если останется на месте, будет убит упавшим с неба метеоритом. На какое-то мгновение перед глазами Чтеца заискрились цепочки символов и цифр, и он выдохнул: до падения оставалось ещё триста пятьдесят дней и пять часов — за этот промежуток времени у него были все шансы погибнуть от другой нелепой случайности, вроде того бредущего по Тракту шестипалого существа два метра в холке… Конечно, если бы Чтец сам этого захотел.

Шестипалое существо не имело имени. Собственного интеллекта не хватало для того, чтобы в грузном теле появилось сознание, необходимое для самоидентификации, а из разумных, живущих в здешних местах и способных придумать имя для шестипалого, остался только он, Чтец, и его… скажем так, товарищ по имени Риг. Ни того, ни другого классификация фауны, меняющейся каждые пять-семь десятилетий, не интересовала. Точнее, уже не интересовала.

Чтец, если честно, даже не был до конца уверен, что шестипалый существует в реальности, а не является проекцией его больной фантазии, порождённой мозгом, каждое мгновение просчитывающего тысячи вероятностей будущего. Не исключено, что на самом деле шестипалый находился в десятках километров от Чтеца или ещё не родился у мутировавшей самки некогда довольно мирных обитателей Леса.

В любом случае, опасности шестипалый не представлял. По крайней мере, в ближайшие десять-пятнадцать минут. А именно на такой временной отрезок Чтец мог просчитать 99,95 % вероятностей будущего (0,05 % составляли погрешность, на деле же он ещё ни разу не ошибался). Дальнейший расчёт нёс вполне реальную угрозу перегрузить мозг и создать 95 % вероятность инсульта — то есть в каком-то смысле будущее Чтеца ограничивалось четвертью часа, попытка осмысленного просчёта должна была обернуться смертью… Но это неточно. Чтец, если быть до конца честными, никогда не отличался большой любознательностью, иначе бы давно понял, что в существующих условиях имеет все шансы обречь себя на вечное существование, что в каком-то роде даже хуже смерти.

«Спорное утверждение», — заметил бы Риг…

Но и вечное существование не смогло бы испугать это небольшое щуплое существо, отдалённо напоминающее хоббита-анорексика, ведь он знал кое-что — и это кое-что автоматически сводило на нет любые переживания… Поэтому в каком-то смысле Чтец был счастлив. Несмотря на то, что вот уже пять сотен лет он жил посреди ядерных пустошей, ведущих заведомо проигранный бой со встающей с колен природой. Жил (по большому счёту) в полном одиночестве, но вместе с тем и в полной стабильности. Полной, насколько вообще стабильным может быть существование в рамках десяти-пятнадцати минут «читаемого» будущего.

Чтец знал, что утром он вернётся в Город мертвецов и обменяет сверкающие штуки, некогда называющиеся светодиодами пятого поколения (символы перед глазами зачем-то показали ему и эту информацию), на воду и еду, чтобы снова вернуться в свой уютный домик на крыше поросшей зеленью многоэтажки и смотреть на звёзды. Он знал, что на этот раз старый мастер Верт обсчитается и даст ему не четыре, а целых пять капсуль с древней синтетической едой, что позволит Чтецу ещё несколько дней не отправляться на Развалины, занимающие добрую треть известного Чтецу мира.

Мог ли Чтец приоткрыть тайну своей собственной истории? Безусловно, мог. Но что бы это дало? Чтец знал кое-что, сводящее на нет любые знания, выходящие за область практически необходимых в данный конкретный момент. Тем не менее мозг (а вернее, та его часть, что работала автономно) порой подбрасывал совершенно ненужную информацию: когда-то давно он жил в Городе мертвецов, как и Риг; возможно, они с Ригом даже были родственниками или, как минимум, друзьями, но произошло нечто, из-за чего город и стал называться Городом мертвецов… Так его прозвали выжившие, в скором времени покинувшие известные Чтецу территории.

Что с ними произошло дальше, Чтец не знал. Да и не было ему до этого никакого дела, ведь он знал кое-что, сводящее на нет всё, что происходило в его жизни, рискующей никогда не закончиться (хотя сам Чтец знал, как минимум, пятьдесят два способа умереть в ближайшие пятнадцать минут с вероятностью в 99,5 % и ещё около ста — с вероятностью в 75 %).

Развалины

Развалины появились ещё раньше, чем родился Чтец и кто-либо из ныне живущих существ в этом странном и одновременно совершенно ясном мире. Искрящиеся перед глазами цифры, из которых, по большому счёту, существовало вообще всё: и небо, и звёзды, и Развалины, и даже сам Чтец — рассказывали как-то о Великой войне между двумя звёздными цивилизациями. Чтец не знал, какая из этих звёздных цивилизаций победила, но точно знал, что он был одним из последних представителей той, что вошла в историю под именем Вторая.

В общем-то, по состоянию Развалин, которые некогда были развитым мегаполисом, можно догадаться, что его собственная цивилизация явно не стала безоговорочным победителем. С другой стороны (и Король об этом говорил), состояние их бывших противников оказалось ещё плачевнее. За рассказ о Вторых Король даровал Чтецу сразу три капсули с едой, поэтому информация по итогу была не такой уж и бесполезной.

А ещё Король, когда ещё не злился на Чтеца, показывал Рычаг. Рычаг был встроен прямо в трон, и книга Вселенной показала тогда Чтецу, что Рычаг «убил» много тысяч живых. Впрочем, кое-что заставило его воспринять эту информацию с лёгким недоумением, ведь она совершенно не имела смысла. Тогда король на него и обиделся, и даже на Рычаг нажал, чтобы показать всю разрушительную силу своего трона. Чтец и на это никак не отреагировал, за что попал в немилость.

Немилость — вещь странная. Старый мастер Верт, едва не роняя отслаивающуюся челюсть, по-прежнему рассчитывался с ним самой что ни на есть чистой едой из капсуль. Только Король демонстративно не пускал его в свои покои «поговорить» — не такая уж и большая потеря, если разобраться.

Книга Вселенной показывала ему (и не один раз), что Король вообще-то не против прилюдно «простить» Чтеца и снова слушать его рассказы о походах в Развалины, но даже это не произвело на Чтеца никакого эффекта. Хотя тот же Риг готов был полжизни отдать за столь доверительное отношение с самим Королём — на этот бессмысленный факт Чтецу тоже было плевать.

Проиграв битву в гляделки, он встал со своего удобного места на вершине странного цилиндрического сооружения (Риг говорил, что раньше здесь хранилось странное и малопонятное э-лект-ри-чес-ство, заставляющее обычные стекляшки излучать свет, а механизмы двигаться) и спокойно спрыгнул вниз. Так, будто высота была не десять метров, а под цилиндрическим сооружением не располагались обломки чего-то старого и металлического… Вероятность погибнуть после такого вот падения переваливала за 80 %, но Риг знал, что в нескольких метрах к северу лежит нечто мягкое и пружинящее — именно туда он и попал.

Его окружали Развалины. Десятки тысяч почерневших от пожаров строений, полуразрушенных и едва сохраняющих прежнюю форму.

Шестипалый уже давно прошёл мимо Чтеца, даже не заметив его, что неудивительно: в тёплое время года такие существа обычно озабочены поиском сексуальных партнёрш и им нет дела до какого-то там пятидесятикилограммового куска мяса, спрятавшегося на высоте в десять метров. Вот зимой, да ещё и в самую голодуху шестипалый, быть может, даже попытался бы взгромоздиться на это странное цилиндрическое здание, некогда хранившее электричество… Хотя, даже в этом случае он вряд ли бы смог поймать Чтеца.

В Развалинах обитали и другие твари, зачастую довольно странные и опасные. Чтец не знал, как они здесь появились, были ли они мутировавшими потомками древних, заселявших некогда город, или же пришли из Леса… Ему, в общем-то, было всё равно, ведь кое-что сводило на нет любые разговоры и истории.

Кое-что рассказал ему Риг. Случилось это очень давно, но, как казалось Чтецу, именно после их разговора с Ригом он и стал Чтецом. Своего прошлого имени он не помнил, хотя мог попытаться найти ответ в книге Вселенной (впрочем, Чтец не имел ни малейшего желания этого делать).

Иронично, но одной особенно красивой ночью автономно работающая часть мозга подкинула ему совершенно ненужную информацию о его позапрошлой жизни. Кажется, тогда он был красивой смелой девушкой со звучным именем… Впрочем, он уже давно отбросил имя в дальний уголок памяти, где оно постепенно растворилось вместе с другими ненужными воспоминаниями. А ещё в позапрошлой жизни был Риг, но его тоже звали как-то иначе… Ригу об этом Чтец не рассказывал, потому что вскоре и сам забыл о всей этой истории о позапрошлой жизнью.

Но одно чувство он всё никак не мог выкинуть из памяти: позапрошлая жизнь была очень и очень давно, но вместе с тем и совсем недавно. Для Чтеца, привыкшего рефлекторно просчитывать мелькающие перед глазами столбцы чисел, мыслящего сухо и логически, это было крайне странно. Но кое-что сводило на нет даже эти переживания.

Единственным, что интересовало Чтеца, было небо. Звёздное небо. Наверное, ради него он и жил, каждый момент просчитывая сотни шансов и вероятностей. Звёздное небо было тем немногим, о чём Чтец не знал НИЧЕГО. И это НИЧЕГО было единственным, что он действительно хотел познать. Но книга Вселенной попросту не показывала ему страницы со звёздным небом — вероятно, в этом и крылась его незримая притягательность. Чтец даже не до конца представлял, существует ли это звёздное небо и всё то, что на нём находится, на самом деле. Или это просто чёрный картон с золотистыми вкраплениями звёзд, десятком взрывающихся метеоров и, конечно же, двумя лунами, которые в очередной раз выиграли у него в гляделки.

Обычно он смотрел на небо из своего небольшого домика на крыше многоэтажки. Домик был надёжно скрыт от глаз любой твари, прохаживающейся по грязным улочкам выжженного атомом города. Почти так же надёжно он был скрыт и от летающих тварей. Шанс встретить летающую тварь в Развалинах был довольно низок: здесь не лучшие места для охоты. Таким образом, вероятности уравновешивались. Встретить хоть кого-нибудь из потенциально опасных существ в выбранном Чтецом районе составляла 30 %. Шанс того, что они смогут его обнаружить, — 5 %. Суммарная опасность не выходила за пределы 1,5 %. Вероятность того, что он эту опасность пропустит — 0,05 % (погрешность вычисления, вообще-то Чтец не пропустил ещё ни одной твари).

Многоэтажка стояла на своём месте уже добрые несколько тысяч лет. Строили древние из каких-то совершенно нерушимых материалов, поэтому разрушиться она должна была никак не раньше следующего века. Да и то, если выводок таких вот шестипалых всё-таки попытается на неё забраться одной голодной зимней ночью. В общем, в своём доме Чтец мог не переживать, что нелепая случайность отвлечёт его от любимого занятия — смотреть на звёздное небо.

Но на этот раз он наблюдал за звёздами с резервной точки, расположенной по пути в Город мертвецов.

Город мертвецов

Город мертвецов находился в нескольких десятках километров от Развалин, что создавало определённый трудности с перемещением. Чтецу каждый раз приходилось долго выбирать один из нескольких возможных путей. Один из них был относительно коротким, но проходил через Лес, а наиболее безопасный делал приличный круг, отчего расстояние увеличивалось почти вдвое.

В Городе мертвецов жил Риг. Вообще, в Городе мертвецов много кто жил, на то он, собственно, и Город… Но главное, уж поверьте, — там жил Риг. Ещё в Городе мертвецов был Король. Король был умным, но совершенно не мог сдерживать эмоций. Король не очень любил Рига, обычного охранника, который лишь иногда удостаивался чести сторожить Замок — высокое деревянное здание, действительно, отдалённо напоминающее средневековые замки Европы (хотя Чтец об этом и не подозревал). Возможно, Король не любил Рига из-за того, что подозревал об истинном положении вещей, а Риг к этому истинному положению вещей имел самое прямое отношение.

Обычно Риг дежурил на воротах, поэтому их со Чтецом встречи были, можно сказать, регулярными. Чтец появлялся на Тракте и приветственно махал Ригу, стоящему на воротах в компании двух едва передвигающихся «охранников». От таких «охранников» помощи никакой, они вообще редко покидали своё место и почти не разговаривали, поэтому фактически на страже ворот стоял один только Риг.

С другой стороны, никакой опасности для Города мертвецов на всей знакомой Ригу территории не имелось. Разве что особо здоровый мутант мог случайно забрести в здешние места, но они редко бывали настолько тупыми, чтобы успешно штурмовать укреплённые стены Города в одиночку. Те, что имели мозги и вполне могли организовать совместный набег, этого не делали по причине наличия у них этих самых мозгов: как-никак, а у горожан хватило бы сил дать отпор любой стае.

В связи с этим Риг откровенно скучал, но работу свою выполнял исправно. Встреча со Чтецом всегда была для него радостным событием, хотя Риг тоже знал кое-что, сводившее на нет любые радостные события в жизни (кроме, конечно, звёздного неба). У Чтеца это вызывало когнитивный диссонанс.

Чтец обыкновенно отвечал на просьбу Рига рассказать что-нибудь из того, что происходило по ту сторону городских стен. Что-то действительно интересное случалось крайне редко, поэтому Чтец, как правило, рассказывал то, что удавалось прочитать в книге Вселенной.

Широко раскрыв глаза, Риг изумлённо слушал истории, которые обрывались сразу, как только они подходили к домику старого мастера Верта. Чтец вываливал на стол какие-то бессмысленные части давно сгнивших механизмов, а старый мастер, поддерживая отваливающуюся челюсть, отсчитывал ему положенные три-четыре капсули с едой. Порой удавалось получить сразу пять капсуль, и в такие дни Риг был несчастен: пять капсуль значили, что Чтец не появится в Городе мертвецов ещё полторы недели, а то и все две (если случайно наткнётся на что-нибудь съестное по дороге к своей многоэтажке).

Риг много раз предлагал Чтецу поселиться в Городе. Через знакомого пажа, бойкого сына троюродной сестры Рига, удалось даже добиться согласия самого Короля (который всё ещё продолжал обижаться на Чтеца). Однако Чтец даже не стал слушать предложение. Покинуть свою многоэтажку, с которой открывался такой прекрасный вид на звёздное небо? На это Чтец не пошёл бы ни за что на свете. Он скорее перестанет посещать Город мертвецов вовсе, чем сменит место жительства.

В свободное от службы время Риг занимался… скажем так, чёрной магией. И он был довольно сильным магом, вот только с контролем своих сил имел большие проблемы. Ему всё никак не удавалось вызвать её. Вот уже несколько сотен лет, что вызывало у Рига постоянную депрессию.

На этот раз Риг был особенно грустен. Появившийся из полумрака Чтец даже не сразу смог привлечь его внимание.

— Опять не вышло? — спросил наконец Чтец, выходя к высоким деревянным воротам.

— Да, — ответил Риг, нисколько не удивляясь его появлению там, где полминуты назад ничего, кроме перекопанной земли и парочки ветвистых деревьев, не было вовсе.

Вообще, вероятность удачи в непростом деле Рига составляла всего 0,0001 %. Чтец просчитал это уже очень давно, но рассказывать Ригу не стал, тем более что и он сам обо всём догадывался.

Дело в том, что она была не в зоне доступа сил Рига. Она, в общем-то, уже не была ею. Метаданные, закреплённые за конкретным существом, были заменены на совершенно другие метаданные, которые, конечно, тоже соответствовали этому существу, но только в его изменённом состоянии, в ином обличье. Поэтому даже в случае удачи в Городе мертвецов появилась бы не она и даже не её тень. В Городе мертвецов появилась бы тень тени. Слабый отголосок ещё более слабого отголоска!

Но Риг продолжал свой бессмысленный труд и тоже, если поразмыслить, был обречён на вечность.

И да, прошлая жизнь Чтеца, в которой он был красивой смелой безымянной девушкой, не имела ни малейшего отношения к ней… Вернее, определённое отношение всё же было. Вполне возможно, та, кем был Чтец, даже знала её, но уж точно не была ею. В этом Чтец убедился, когда чуть ли не в единственный раз заглянул в книгу Вселенной целенаправленно: всё-таки они с Ригом были хорошими товарищами.

В Городе мертвецов было много жителей. Но среди этого множества не было её. Этот факт мало интересовал Чтеца, но был критически важен для Рига.

В Городе мертвецов было много жителей. Некоторые, как те стражники на воротах или старый мастер Верт, едва могли самостоятельно передвигаться. Другие: Король, несколько друзей Рига, проводящих всё свободное время в пивнушке, тайный советник, лекарь, шут и ещё несколько существ — были развитыми личностями с нетривиальным характером и глубокими переживаниями. Чтецу (в то время, когда Король допускал его к личной аудиенции) даже казалось, что глава Города мертвецов обо всём догадывается, но боится правды, а потому держит Рига подальше от себя, на воротах вместе с двумя болванчиками…

Да, в Городе мертвецов было много жителей, но в конечном счёте всё это был Риг.

Конечно, глупо было бы предполагать, что кое-что никак не повлияло на Рига. Знание истины всегда тяжёлым грузом ложится на плечи познающего. Когда взгляд фокусируется на главном и ты осознаёшь всю бессмысленность бытия, существует только три выхода (как говорили философы одной из бесчисленного множества вселенных): снова закрыть глаза, совершить самоубийство и провозгласить бунт против абсурдной реальности, который всё-таки не способен превозмочь этот абсурд. Риг и Чтец выбрали третий вариант, посвятив себя своего рода искусству… Но об как-нибудь позже.

Знал ли Риг о тайне Городе мертвецов? Безусловно. Но ради неё знание это он спрятал где-то глубоко в памяти и хотя бы изредка, но всё же ощущал прилив пьянящего чувства надежды. В такие моменты Ригу казалось, что не всё ещё потеряно… Чтец подобное не испытывал с тех самых пор, когда узнал от Рига кое о чём. Он не ощущал надежды даже в те моменты, когда наблюдал за звёздным небом.

Трудно сказать, кто из них был более счастлив: Чтец, чья жизнь была полностью просчитана на пятнадцать минут вперёд, или Риг, не теряющий надежду и каждый раз обречённый ощущать страшное разочарование.

— Проводишь? — спросил Чтец, выходя на освещённое пространство перед воротами.

— Конечно!.. — Риг хотел было сказать «друг», но ни один из них не был до конца уверен, что это слово подходит для определения их взаимоотношений. Скорее, они были связанными душами, по злому року попавшими в этот странный и такой понятный мирок. Связанными не по своей воле, но и не против неё. Оба воспринимали это как данность.

Ворота открылись, и Чтец прошёл внутрь Города мертвецов, чтобы уже вечером выйти наружу и поспешить обратно к своей многоэтажке, меряя шагами широкий Тракт, зарастающий травой и кустами с сиреневыми ягодами.

НЕЧТО

Конечно, Чтец не мог предсказывать будущее. Если судьба и существовала, то для Чтеца она оставалась таинственной незнакомкой, скрывающейся между строчек книги Вселенной. Он лишь просчитывал вероятности и делал всё, чтобы его жизни ничего не угрожало. Обычно это ограничивалось простыми вещам: обойти опасное место, спрыгнуть с цилиндрического строения на мягкую подстилку, не есть фонящие ягоды, не рассказывать Ригу, что он никогда больше не встретит её... Для чего он всё это делал? Ответ очевиден и вместе с тем сложен — для того, чтобы смотреть на звёздное небо, то немногое, о чём Чтец не мог узнать ничего, и единственное, что его по-настоящему интересовало.

Порой ему казалось, что похожее небо он видел в той, позапрошлой жизни, одновременно и близкой, и далёкой. Тогда у красивой и смелой безымянной девушки не было времени смотреть на небо — и это было единственным, о чём Чтец жалел.

Насколько же невероятным было его удивление — эмоция, в общем-то, совершенно несвойственная Чтецу — когда одной прекрасной ночью, которая пристально глядела в его слезящиеся глаза своими белёсыми лунами, на этом волшебном звёздном небе появилось НЕЧТО, наполненное таинственным доисторическим ужасом.

Это нечто вовсе не было одним из десятков метеоров, долетевшим-таки до поверхности земли. Точно так же нечто не являлось луной, хотя и замерло на небе, как и один из спутников странного и вместе с тем понятного мирка.

Это нечто было тёмным, оно вращалось вокруг своей оси и явно изучало Развалины. Нечто было летающей тарелкой — именно это непонятное словосочетание вдруг пришло в голову Чтеца, когда он просмотрел пробегающий перед глазами ряд чисел и символов.

И это нечто явно представляло опасность, ведь появилось оно из совершенно незнакомого звёздного неба. Нечто попросту не было учтено при расчёте вероятностей на ближайшие десять-пятнадцать минут… И это пугало больше всего.