Харон

Глава 12. Два трупа и ни одного подозреваемого

Меня разбудило негромкое жужжание открывающихся автоматических дверей. Сквозь сон до сознания долетел голос капитана:

— Главный автор? — капитан был взволнован; не сильно, но достаточно, чтобы понять это по голосу. — Вы проснулись?

— Да. Что такое? — Кторвик говорил бодро и весело.

Создавалось ощущение, что он вовсе не пил или с утра принял дозу нейростимуляторов для «прочистки» мозга. Впрочем, не исключено, что гораздо более привычный к алкоголю октопус перенёс выпитый портвейн куда легче, чем его менее привычный товарищ из фракции серых, то есть я.

— Лавальк пришёл в себя и хочет с вами переговорить, — капитан перешёл на шёпот: видимо, обнаружил в комнате спящих меня и Рент-а-Ила, похрапывающего на кресле. — Виновным себя не признаёт, но говорит, что может предположить, кто убийца… Предположить с высокой долей «вег`оятности»! Хех. Дальше вас стал требовать. «Всё расскажу, но только Кторвику». Со мной общаться больше не пожелал.

— Понял, сейчас иду, — отозвался Кторвик.

— Да… Чуть не забыл, — капитан застыл на пороге. — Мы достигли звёздной системы. Могу констатировать, что загадили её порядочно: космический мусор, отходы, обломки и даже трупы на орбите… С утра пришлось два боевых аппарата облетать — едва от учёных отбился… Хотели исследованием заняться! А я им и отвечаю, мол, об этом будете позже думать, сейчас важнее спуститься на планету…

— А если коротко? — спросил Кторвик, поправляя перед зеркалом щупальца.

— Прибываем сегодня вечером.

Я немного приоткрыл тяжёлые веки и успел проследить за тем, как Кторвик быстро вышел из отсека следом за капитаном.

Минут через пять после ухода Кторвика я, зевая, встал с кресла, на котором заснул ночью, и потянулся. Голова болела жутко.

Долбанная шипучка.

Пребываем вечером — это ясно и было известно ещё вчера, но что там с Лавальком?.. Убийца или всё-таки нет? Прямых доказательств вины оператора у нас не имелось, но эйфория… Эйфория? Сканер не обманешь, он точно обнаружил следы наркотика, и на этом же наркотике сидел Лавальк — тут сомнений быть не может. Выходит, всё-таки он? В таком случае, что оператор хочет рассказать своему старому другу Кторвику? Судя по всему, попытается свалить вину на другого…

Или сдаст своих приспешников.

В самом деле, вряд ли Лавальк смог провернуть столь сложное дело в одиночку: отрубить камеры на летающей тарелке, всю электроннику в отсеке Уолк-Дэ (кроме дверей, питающихся от автономного источника энергии во избежании заклинивания), наглотаться эйфории, ударить журналиста ножом и успешно свалить в свой отсек. Его элементарно могли увидеть такие же любители шататься по ночам, как я или Кторвик с Рент-а-Илом. Выходит, кто-то был на стрёме… Но кто? Здесь просто: практически любой член экипажа или кто-нибудь из учёных, всё это время просидевших в двух небольших лабораториях в центре летающей тарелки. Среди них было достаточно подчинённых господина Шол де-Мой…

Чёрт! А я ведь опять забыл расспросить Рент-а-Ила, для чего спроектированный им космический аппарат разделён на две части: внутренняя, напоминающая шар и содержащая в себе все основные технические зоны и аппаратуру, и внешняя, скреплённая с внутренней сложным механизмом крепежа — в ней располагались жилые отсеки и столовая. Механизм крепежа постоянно барахлил, отвлекая как капитана, так и инженеров от прямых обязанностей. Даже Рент-а-Ил участвовал в ремонте некоторых частей несовершенной конструкции.

— Рент-а-Ил? — спросил я и сам поразился слабости своего голоса. Влияние нейростимуляторв, что тут поделать? Недаром в сообщении Системы указывалось, что Высшие демоны брезгуют подобными веществами… И я их очень понимаю, но дело требовало жертв.

— Рент-а-Ил! — снова позвал я чуть окрепшим голосом, но октопус только всхрапнул, съезжая в своём кресле и принимая практически лежащее положение.

Кажется, и на этот раз с вопросами придётся повременить… Да у меня были и свои занятия.

Например, вдоволь напившись чистой воды немного солоноватого вкуса (закидоны октопусов, озабоченных недостатком солей и минералов в синтетической пище), ломать голову над ночными видениями. Я догадывался, что структура Игры была куда более сложной, чем мы предполагали, вступая в Преисподнюю… Догадывался с тех самых пор, когда прочёл отрывок из «Книги Солнца», добытый в библиотеке.

Меня озадачила функция Ладьи, связывающей между собой две вселенные: реальную и игровую.

Ладья — точка соприкосновения этих вселенных, врата, через которые мы и попали в игровой мир (и через который, в теории, могли выбраться назад). Но, в таком случае, чем являются Преисподняя и Небеса? Откуда и куда мы совершили переход, воспользовавшись Преисподней? Изначально я был уверен, что это полноправные коридоры между вселенными, равные самой Ладье, а мы, соответственно, вышли из Игры в реальность… Но внутри себя всё-таки не мог побороть сомнения.

Второй факт, заставлявший задуматься о реальности той, извиняюсь, «реальности», где мы оказались, — доступ к способностям и возможность пользоваться некоторыми органами, перенесёнными из «Игры». Пусть я и работал экстрасенсом и даже немного верил в магию, но ничего особенно чудесного на Земле не замечал. Не было на Земле существ, способных переводить свою плоть в полужидкое состояние и пожирать врагов, как это делал Амёба, не было хирургов со стальными лапками и живительной паутиной, да и волосы девушек, которые, конечно, могли быть выкрашены в зелёный, не извивались, словно они были змеями…

Кто-то, конечно, может сказать, мол, Чёрный, если ты не замечал подобных вещей на Земле, это совсем не значит, что их там нет вовсе или что они не существуют в других мирах или даже звёздных системах! И я в полной мере мог бы согласиться с такими доводами, если бы не третий факт.

Моё общение с Системой.

После первого приёма нейростимуляторов в кабинете Кторвика я вновь пережил поединок со Стальным гигантом, который на этот раз закончился весьма неожиданно — смертью… Далее картинка более напоминала странную фантасмагорию, порождённую сознанием психически больного человека. Но главное — со мной говорили Создатели. И Создатели прямо сказали, что я как Харон должен воспользоваться Ладьёй, и дали доступ к профилю.

Поразмыслим над сказанным. Если Игра осталась позади, каким образом мне стала доступна Система? При помощи чего она воплощалась в сознании, раз в реальности не могло быть ни кода, ни игровых механик? Одно из двух: либо я шизофреник, либо мы по-прежнему были в Игре.

Рассказ Рент-а-Ила и Кторвика окончательно убедил меня в том, что с выходом из Преисподней наши игровые похождения не закончились. Фракция серых добралась до «верхнего» уровня той самой ракушки, условно изображавшей Игру. Уровень этот соответствовал мнимой «реальности» и, в отличии от предыдущих уровней, не имел прямой связи с навыками и профилем.

Первичный бульон — звери — цивилизация — «мнимая реальность»…

До «мнимой реальности» мы добрались именно благодаря одному из тех самых «коридоров» между уровнями — Преисподней. Таким образом, Небеса и Преисподнюю можно условно изобразить в качестве отверстий в ракушке, соединяющих верхние уровни — цивилизацию и «мнимую реальность» — но ни в коем случае не ведущих в реальную вселенную.

В истинную реальность попасть можно только при помощи Ладьи.

И теперь в моей голове зрел новый план… Завладеть Ладьёй, вернуться на планету октопусов, выполнить свою часть сделки с Кторвиком, закинув господина Шол де-Мой на нижние уровни «ракушки», а затем выйти из этой чёртовой Игры уже окончательно… Вместе с теми, кто согласится на этот рискованный шаг, конечно.

Не менее интересной казалась история Абрахрама.

Я привык доверять своим видениям и теперь не сомневался, что спящий в соседнем отсеке Крысолов — никто иной как легендарный Абрахрам Кла-Кро, чьё своевременное вмешательство помогло священным предкам выйти из Игры. Кроме того, он являлся отцом автора «Книги Солнца» и дальним предком самого Зелёного, с которым у демона до сих пор были весьма и весьма натянутые отношения.

Какая-то злая ирония… Что в «Книге Солнца» показан частично вымышленный образ мага: пафосный, серьёзный и расчётливый, что в реалити-шоу Крысолов оказался представлен в качестве юродивого дурачка. Сам же демон находился где-то между этих двух крайностей.

Я улыбнулся, представляя, как раскрою настоящее имя демона. Столько времени над Крысоловом потешались, вещая с голубых экранов о его недостатках, теперь же потешаться будет сам демон. Ещё бы! Оскорбления в сторону самого Абрахрама Кла-Кро, чья фигура, отлитая из золота, украшала каждую молельную комнату… Я даже побаиваюсь за стажёра, приложившего щупальца к большей части шуток над демоном. Нельзя ли это подвести под обвинения в богохульстве? Но ведь Зелёный даже не подозревал, что Крысолов окажется его прапра… (и ещё много раз «пра») прадедом. Да и смеялся не один он.

Помнится, меня удивил маленький юродивый Ультер, который сумел остановить обезумевшего лесного гиганта по кличке Шрам… Теперь же я не сомневался, что в Крысолове скрыт куда больший потенциал. Если бы демон не обладал «защитной» механикой стирания памяти (и, вероятно, корректировки уровней), на его фоне я выглядел бы жалкой букашкой.

Сохрани Крысолов всю мощь, накопленную за три тысячи лет, и в Игре вполне мог появиться второй Стальной гигант… во всяком случае, сущность, сравнимая с самим Архонтом! К сожалению, высвободить силы Крысолова мы вряд ли сможем. Я понятия не имел, как снять «защитную» механику стирания памяти, да и мощь Крысолова, если разобраться, никуда не складировалась и не могла быть активирована по мановению волшебной палочки.

В глаза бросился стакан с водой, которым я поэтично размахивал в такт своим мыслям, — хороший пример.

Думается, что силы демона (и не только Крысолова) — это вода в стакане. Активный объём сил — уровень до… ну, например, до этого небольшого изгиба стаканчика, находящегося примерно в центре сосуда. Всё, что выше, — скрытая мощь. Вода — то есть силы демона — скапливается по мере его развития. Если же воды будет слишком много, она попросту выльется из стакана. Но не вся. Поэтому при должном раскрытии способностей (а ещё лучше, при помощи кого-нибудь типа Красного монаха, мага памяти), мы могли бы актировать эту «скрытую мощь» над линией изгиба.

Да, это всего лишь догадка, подброшенная разогретым нейростимуляторами мозгом. Тем не менее догадка, подкреплённая опытом общения с самим Крысоловом и его «наследником» Кей-Си Эдом, обитавшем теперь в теле демона где-то там, у Чёрной горы, неподалёку от гоблинского народа…

Внезапно лязгнули двери, и Кторвик, тяжело дыша, прямо-таки впрыгнул в отсек, прерывая мои мысли.

— Слушай, я тут кое-что выяснил о Крысолове… — начал было я, но Кторвик, вытирая красное лицо платком, не дал мне закончить.

— Лавалька…. ЛАВАЛЬКА УБИЛИ!!

Слово «убили» Кторвик практически прокричал, из-за чего разбудил мирно похрапывающего Рент-а-Ила. Недовольно поморщившись, учёный дотронулся до ожога, который вчера расковырял едва ли не до крови, и прошептал что-то, похожее на «ой, бл*».

— Рент, что ты сидишь?! — гаркнул Кторвик, вылетая из отсека. — Быстрее к тюрьме!

«Тюрьмой» главный автор Культа называл запертый отсек, в котором несколько дней под охраной содержался Лавальк. Охрана была довольно условной: инженер с лазерным пистолетом слабой мощности. Все надеялись на механизмы летающей тарелки и камеры, оборудованные датчиками движения с распознаванием лиц. Даже если бы Лавальку удалось пробраться через металлическую дверь и увернуться от выстрелов лазерного пистолета, через пару минут его бы точно схватили. Взломать же камеры и механизмы из своей комнаты Лавальк теперь точно не мог: зная о технических навыках оператора, у Лавалька забрали всю электронику, даже настенные часы.

Теперь перед входом в «тюрьму» столпилась большая половина экипажа летающей тарелки. Даже учёные оторвались от своих изысканий и пришли посмотреть, что здесь стряслось и почему это Кторвик бегает по космическому кораблю и матерится.

А посмотреть было на что… Прямо перед дверью в отсек раскинулся окровавленный инженер, охранявший подозреваемого. Рядом с инженером лежал лазерный пистолет слабой мощности. Его бедолага применить так и не успел:

— Черепно-мозговая, — констатировал Паук, внимательно осматривающий тело. — Чем-то тяжёлым по затылку ударили — погиб мгновенно.

В открытом отсеке виднелся второй труп. Труп Лавалька. Его щупальца были исцарапаны и частично вырваны, на лице отпечаталась маска ужаса, а вытянутая голова оказалась разбитой — будто сваренное вкрутую яйцо под серебряной ложкой монарха из старого мультика «Бременские музыканты». Услышав глухой удар по голове охранника и его тихий хрип, Лавальк проснулся и даже вскочил со своей койки… Но что мог сделать этот маленький осьминог против вооружённого октопуса (или человека?)? Исход поединка был предрешён.

Как итог: у нас два трупа и ни одного подозреваемого.

В отсеке, помимо трупа Лавалька, находились Кторвик, капитан, Уолк и Зелёный.

— Чёрт вас дери!! — едва ли не орал Кторвик, бегая по отсеку. — Что там по камерам?!

— Всё стёрто, — спокойно ответил капитан, глядя на автора своими наивными синими глазами. — Снова.

Кторвик на мгновение остановился и, кажется, всё-таки переборол в себе желание схватить капитана за грудки. Выдохнув и сосчитав до десяти, он проговорил:

— Когда?

— С Лавальком я переговорил в восемь часов от начала дня, — всё так же спокойно начал капитан. — После этого я отправился на проверку систем связи (из-за ошибки аппаратуры новая фотограмма планеты Вторых не отображалась, а мне отсчитываться надо) и где-то через сорок минут пришёл к вам… К отсеку Лавалька мы вернулись ещё минут через десять. То есть убийства совершены в интервале с восьми до девяти часов…

— Чёрный! — прямо над моим ухом раздался чей-то недовольный шёпот, заглушивший дальнейший разговор капитана и Кторвика. Сильная рука вытянула меня из отсека и я, едва не наступая в лужу крови, оставшуюся после охранника (тело уже перетащили в технические помещения), вышел в коридор.

Передо мной стояла Ива… очень недовольная Ива. Кажется, её мало волновало произошедшее. А вот что её действительно волновало, так это мой уход прямо посреди ночи на алкогольную «вечеринку» Кторвика, в то самое время когда по коридорам космического корабля бродят вооружённые маньяки.

Вообще, в последнее время я начал замечать некоторые перемены в поведении девушки. Она наотрез отказывалась от портвейна, шипучки, долгих посиделок в комнате Уолка… И это понятно: забота о будущем ребёнке выходила у матери на первый план. Тем не менее материнский инстинкт несколько «заглушал» логику, поэтому я минут пять слушал упрёки девушки, с трудом сдерживающей слёзы.

И как, скажите на милость, я должен был убедить её в том, что разговор с пьяными осьминогами — тактический приём, огромный Крыс на пороге отсека — далеко не то же самое, что инженер со своим лазерным пистолетиком, и беременная девушка была в безопасности? В конце концов, Ива явно не была первостепенной целью для орудующей в летающей тарелке банды (хотя то, что это именно банда, нужно ещё доказать).

После нейростимуляторов голова буквально раскалывалась, и слова Ивы особенно жёстко били по мозгам… Наконец, мне удалось вынудить Иву замолчать, заняв её губы долгим поцелуем.

— Давай вечером поговорим, любимая? — прошептал я так, чтобы меня не услышали октопусы, которые с интересом наблюдали за внезапный представлением (в особенности я не хотел внимания со стороны помощника репортёра Дмитра, повсюду таскающего свою камеру).

Немного успокоившись и чуть заметно покраснев, девушка в сопровождении молчаливого Крыса и столь же немногословного Ронина, своего старого товарища ещё по фракции бежевых, отправилась в наш отсек. Я же наконец смог присоединиться к ругани, слышавшейся из отсека Лавалька.

Стараясь не замечать шум и крики, Паук внимательно изучал тело октопуса, так и не сумевшего рассказать Кторвику своей тайны.

— А я вам говорю, они своего же грохнули! — чертыхаясь, доказывал Уолк. — Лавальк твой решил сдать всю банду, но банда оказалась шустрее нас и прикончила оператора!

— Да с чего ты это взял? — не унимался Кторвик. — Лавальк, с его-то нестандартным мышлением, с лёгкостью мог догадаться, кто убийца! И, видимо, правильно догадался, раз был убит! И для этого совсем необязательно быть частью группировки.

— Но как же наркотики? — раздался неуверенный тихий голос Зелёного, единственного во всём отсеке, кто не переходил на крик. — Вы, Кторвик, кажется, немного предвзято относитесь к Лавальку…

— Так, господа!.. — капитан попытался остановить разгорячённых октопусов, но его прервал Кторвик.

— Мы с Лавальком ещё у твоего деда начинали служить!! Он свой до мозга костей!.. Был своим… А ты в это время ещё под стол пешком ходил!

— Господааа!! — капитан всё-таки перекричал октопусов. Дождавшись, когда все замолчат, он продолжил уже более спокойно. — Итак, у нас с вами два трупа… И об этом я, уж простите, молчать не имею права. Сегодня же сообщу землю. По долгу своей службы не могу скрыть, — добавил капитан, глядя на хмурые лица окружающих.

— Ладно, — сухо проговорил Кторвик. — Я подумаю, как это лучше представить в выпуске. Надо бы ввести линию убийцы-одиночки… хм, или заговорщиков, рыскающих по кораблю. Главное, чтобы нам возрастной рейтинг не подняли, иначе пролетаем по рекламным контрактам на детские видеоигры…

— Следующее, — продолжил капитан, оглядывая всех собравшихся в комнате своими маленькими глазками. — Вечером летающая тарелка прибывает в пункт назначения. Мне нужно знать, куда конкретно вести корабль.

— Черный, сможешь Компасом поискать артефакт? — спросил Уолк. — Думаю, нужно будет спустить на планету несколько дронов и заснять посадку… Впрочем, ещё разберёмся.

— Думаю, смогу, — кивнул я и вопросительно поглядел на раскрасневшегося Кторвика.

— Отлично!.. — Уолк вновь натянул на себя «маску» раздражающего ведущего и позвал помощника. — Дмитр, давай сюда! Скажи, что ты успел заснять труп инженера.

Кторвик, кажется, понял, что я хотел до него донести, а потому, прокашлявшись, сказал капитану:

— Надо бы распорядиться вынести тело Лавалька…

— Сейчас, сейчас, — кивнул капитан. — Но сначала объявлю на корабле чрезвычайную положение и отправлю всех по своим отсекам… И вас, господа, это касается в первую очередь!

Кторвик подошёл ко мне уже в коридоре, когда шокированный экипаж разбредался по своим блокам.

— Кторвик, — прошептал я, оглядываясь, — капитан с нами или нет? Кажется, довольно мирный октопус, но его вмешательство в покушения объяснило бы очень многое: и «поломку» электроники, и отключение камер… Да и о Лавальке он тебе рассказал как-то слишком удобно для преступников. Целый час им оставил!.. Сомневаюсь, что кто-нибудь стал рисковать, будучи неуверенным, что у него есть достаточное количество времени.

— А если они пошли на риск, зная, что Лавальк обо всём догадался? — усмехнулся Кторвик. — Капитан работает на господина Шол де-Мой — это факт. Но как-то не тянет он на убийцу. У капитана семья, дети (куча детей!), карьера пилота и актёра… С чего бы он согласился марать руки? Капитан может замалчивать, и доверять ему, конечно, не стоит, но не думаю, что он прямо причастен к преступлению. Хм… Да и заговорщики вполне могли знать, сколько времени требуется для починки аппаратуры, принимающей фотограммы. Механизм там довольно сложный, быстро не разобраться… если ты, конечно, не Рент-а-Ил! Хех… Он с этой штукой настоящую магию творить может! К примеру, напечатет на 3d-принтере особое устройство — приёмник, и создаст ходящую голограмму. Ни за что не отличишь!.. — Кторвик вдруг осёкся и поспешил сменить тему. — Короче, сегодня после обеда предлагаю собрать «группу хороших парней» у Уолка.

— Но как же чрезвычайное положение?

— Ничего, мы немного обойдём запрет… Нас и будет-то три-четыре октопуса.

Уолк развалился на койке, Кторвик и Рент-а-Ил заняли кресла, а мы с Зелёным на правах самых молодых стояли, прислонившись к металлической округлой стенке. Октопусы казались напряжёнными, а Зелёный и вовсе напоминал запуганного суслика, которого злой койот загнал в норку и сторожил вот уже несколько часов. Вид трупов, а главное, мысль о том, что настоящие убийцы находятся на свободе, шокировала молодого осьминога. Во всяком случае, так казалось на первый взгляд.

Впрочем, сейчас в шокированном состоянии пребывали абсолютно все октопусы.

— Крысолов — это Абрахрам Кла-Кро?! Ты уверен? — широко открывая глаза, спросил Уолк-Дэ после минутной паузы. — Но ведь это же… чёрт! Это же главная новость года! Нет… десятилетия!

— Мало берёшь, — хохотнул Рент-а-Ил, включая функцию массажа в своём кресле. — Это новость столетия. Не меньше. Ахах!

Взгляды присутствующих в отсеке невольно обратились к Кторвику. Он ничего не сказал, но на лице октопуса выразилось даже больше, чем требовалось: азарт автора, обнаружившего интересный сюжетный поворот, благоговение молодого служителя Культа, который всё ещё жил где-то внутри этого прожжённого жизнью сценариста, неподдельный интерес участника событий, стоящего у приоткрывшейся тайны… Потирая щупальца, Кторвик наконец спросил:

— Ну и сюжетец мы с Зелёным замутим… кхм. Самому Крысолову уже рассказал?

— Не успел.

— Значит, расскажешь уже на планете Вторых. Скоро пребываем.

Как будто в подтверждение слов Кторвика, Летающая тарелка сделала резкий крен в сторону — мы с Зелёным полетели на пол, остальные едва удержались на своих креслах, схватившись за подлокотники.

Из динамиков раздался сбивчивый голос капитана:

— …Просьба оставаться в своих отсеках!… У нас всё под контролем… Чёрный? Давай в мою рубку, только осторожнее по коридору иди: возможно, придётся снова облетать эту… чёрт!.. В общем, быстрее!

Хватаясь за стенку, я с трудом поднялся на ноги и потёр ушибленный лоб. Рядом, кряхтя, поднялся Зелёный. Мы молча посмотрели друг на друга. В глазах Зелёного промелькнула странный огонёк азарта, после чего он вновь сменился на испуг и удивление.

Странный он какой-то в последнее время… С другой стороны, не каждый день сталкиваешься с покушениями, предательством и убийством, да ещё и вдруг объявившимся родственником из далёкого прошлого. Тем более это должно было ужаснуть тихого стажёра.

— Иди-иди, — сказал Кторвик. — Наверное, мы уже в атмосферу входим. И будь осторожнее с капитаном: опасайся тяжёлых предметов! А то мало ли, хм…

Главный автор замолчал на полуслове, открыл планшет и, повинуясь пришедшей музе, начал что-то записывать. Убедившись, что Кторвик не собирается заканчивать фразу, я покачал головой и вышел из отсека.

Капитанская рубка представляла собой небольшое помещение в самой верхушке летающей тарелки. И без того узкое пространство было заставлено всевозможными приборами с десятками кнопок, показателей и рычагов, о назначении которых я не имел ни малейшего представления. Единственная знакомая деталь — некое подобие руля, на который капитан положил свои пухлые руки.

Капитан полулежал на чёрном кресле с плавными изгибами корпуса. Ходили слухи, что кресло это он перенёс из собственной кабины самолёта. Вряд ли, конечно. Скорее всего, ему сделали похожее на заказ. Но кресла для пилотов-октопусов действительно имели важное значение. Понять всех особенностей профессиональной самоидентификации я как человек пришлый не мог, но из земной жизни напрашивался пример с ракетками теннисистов: у каждого она своя, и с чужой никто из профессиональных спортсменов на корт не выходит.

— Не часто удаётся поговорить с самим Чёрным наедине, — усмехнулся капитан, глядя на меня своими маленькими глазками. — То главный автор рядом, то ваша жена, то Уолк или Зелёный…

Я не знал, стоит ли поправлять капитана и говорить, что мы с Ивой не женаты. Впрочем, не удивлюсь, если в обществе октопусов отсутствовала формальная процедура женитьбы или она «начиналась» с момента беременности. Да и противоречить этому странному октопусу с маленькими глазками и живым наивным взглядом, за которым было невозможно разобрать его истинных мыслей, я не имел никакого желания. Особенно теперь, после двух убийств, к которым капитан вполне мог приложить щупальца.

— Съёмки, интервью, а теперь ещё и эти убийства… — развёл я руками, внимательно наблюдая за реакцией капитана. Но либо он хорошо играл свою роль (как-никак профессиональный актёр), либо действительно не был причастен к условным «заговорщикам». На слове «убийствах» ни одна жилка не дёрнулась на чуть пухлом лице капитана с уже чернеющими от старости щупальцами.

— …а теперь ещё и посадка! — добавил капитан с улыбкой. — Кажется, у вас есть способность… хм, компас? Кажется, я не ошибся. Да? Замечательно! Предлагаю вам побыть штурманом и определить место посадки. У меня для этих целей имеется замечательная объёмная фотограмма с земли (она пришла как раз во время убийства двух бедолаг) и не менее замечательный вид за окном.

— Вид?.. — хотел было переспросить я, но, поражённый, замолчал. Повинуясь незаметному движению капитана, полукруглая крыша рубки, лязгнув, начала открываться, являя довольно крупный квадратный иллюминатор полтора на полтора метра.

Иллюминатор был немного подпорчен парящим во внешней невесомости космоса мусором. Возможно, именно по причине недавнего столкновения летающая тарелка и вынуждена была совершить резкий вираж в сторону, стоящий мне шишки на лбу.

Но это не главное. Главное — тот самый «вид за окном».

Прямо передо мной посреди черноты, размываемой светом далёких звёзд, парила планета Вторых. Её искривлённый горизонт был освещён лучами поднимающегося с противоположной стороны солнца. Лучи окрашивали очертания планеты в ярко-розовые тона. Вокруг кружили два естественных спутника, словно глаза звёздного великана, растворившегося в холодном космосе несколько миллионов лет назад.

Сквозь плотные тучи отчего-то тёмного цвета я с трудом различал очертания океанов и материков. Вернее, материков и океанов: воды на планете Вторых было существенно меньше, чем на Земле. По большей части материки были окрашены в блекло-жёлтый безжизненный цвет пустынь и тёмно-коричневый пустошей, но кое-где, обычно в отдалении от чёрных точек разрушенных городов, виднелись зелёные участки леса.

Мир Вторых жил. Вернее, оживал после страшной войны, которую Вторые вели с соседями по звёздной системе.

— Планету Первых мы пролетели ещё ночью, — пояснил капитан. — И там разрушений, могу сказать, не меньше… А уж обломков! Едва от управления смог оторваться, чтобы к Лавальку подойти. И вот чем всё это закончилось…

— Почему тут такие чёрные облака? — недоуменно спросил я у капитана.

— А это не облака, — улыбнулся октопус. — Это мусор. Вокруг планеты в своё время взорвали десятки, если не сотни, кораблей. Вот они и кружатся по орбите, медленно падая на землю и сгорая в атмосфере. Наверное, с планеты это выглядит ещё красивее… будто взрываются десятки метеоров! Красота! В общем, активируйте свой Компас, и будем садиться!

Я впервые видел капитана в столь возбуждённом состоянии. Обычно грустный и наивный взгляд его маленьких глазок сменился на восторженный. И неудивительно: капитан стоял в шаге от своей заветной мечты — войти в историю октопусов как первый исследователь Вселенной.

Но даже это не заставило меня увериться в его невиновности.

Чтец лежал на мягкой подстилке в своём доме на крыше многоэтажки и смотрел на яркие огоньки звёзд и вспышки десятков метеоров, сгорающих в атмосфере. В прошлый раз летающая тарелка оказалась лишь видением, воспроизведённым мозгом, который ежеминутно обрабатывал сотни цифр и просчитывал тысячи вероятностей. Но Чтец знал, что однажды (и, скорее всего, в самое ближайшее время) видение станет явью. Поэтому он совсем не удивился, когда в чёрном, со звёздами-огоньками, небе появился плоский корпус космического аппарата и направился в сторону Города мертвецов.

Проследив за летающей тарелкой уставшим взглядом, Чтец поднялся с удобной лежанки и поспешил следом, туда, где за высокими стенами города спал его товарищ, Риг. На этот раз он вновь проиграл в «гляделки» этому ночному звёздному небу, однако впервые за многие годы Чтеца интересовало совсем другое.