Грязная Гарди (СИ)

Глава 9. Охота

Собралась она быстро. Распихала все прихваченные из города боевые ножи по карманам, спрятала кастет за ремнем, забинтовала для надежности когда-то поломанные большие пальцы рук. Прокручивая в голове разные варианты убийства Аса в лесу и напевая колыбельную, которая всегда ее успокаивала, вышла на крыльцо и прищурилась на яркое солнце. День выдался погожим, на небе было ни облачка, в саду зацвели какие-то новые синие цветы, которые наполняли воздух сладко-терпким ароматом. Гарди взглянула на аквилегии. Красивые, сказочные головы растения поникли, листья стали мягкими и будто безжизненными.

С трудом подавив желание растоптать умирающий куст, положив конец его мучениям, Гарди отвернулась и уставилась на конверт, одиноко белеющий на ступеньках крыльца.

Сердце екнуло, в животе нехорошо засвербело. Негнущиеся пальцы рвали бумагу слишком долго, но она все-таки справилась. Послание было коротким: «Не приедешь сама, мы тебя депортируем».

Почтальон-трус не стал ее дожидаться и бросил вражеское письмо у двери. Впрочем, она уже жалела, что так с ним обошлась. Служивый делал свою работу, а она начинала сдавать. Потеря терпения и контроля над собой — плохие признаки.

На этот раз Гарди не стала рвать послание. Сложив его пополам, засунула в задний карман брюк и сосредоточилась на предстоящей гонке по лесу. Сначала она вернет себе выдержку, а потом будет разбираться с прошлым, которое, кажется, позабыло, что Грязную Гарди испугать непросто.

Напитав себя бахвальством так, что еще немного и лесть самой себе потекла бы из ушей, Гарди отправилась к площадке, где уже виднелись собравшиеся охотники. Состав не изменился — четверо верзил, Ас и Дерек, который, вероятно должен был официально подтвердить ее гибель. Гарди пожалела, что не уточнила, кому перейдет наследство Алисии в случае ее смерти. Напрашивался вывод, что — государству, однако энтузиазм Аса по поводу ее скорого убийства навевал на другие мысли. Если в законе была лазейка, и дом мог перейти сельским властям — то есть, Асу, они могли не заморачиваться с охотой и всеми этими плясками вокруг ее персоны. Ворвались бы ночью всей компанией и забили бы ее топорами. Тащиться же в лес было крайне неразумно. Конечно, они надеялись, что городская Гарди в таежных дебрях будет беспомощнее, чем в особняке, но Дереку стоило лучше покопаться в ее прошлом.

А может для передачи наследства им нужен был несчастный случай? А так как в жертву, упавшую с лестницы, было трудно поверить, то ее решили утопить в болоте. Падение с лестницы же оставили запасным вариантом.

Ей лучше стоило подумать о том, как оправдать перед законом свои действия. Убийство в планы не входило, но членовредительство Грязная Гарди всегда любила.

— Твоя лошадь, — Ас кивнул на конягу, которую даже Гарди, не разбиравшуюся в лошадях, не могла назвать иначе, чем старой клячью. Животное едва держалось на ногах, а потертые бока и потрескавшиеся копыта говорили о том, что если оно и доберется до леса, то только чтобы сдохнуть под ближайшим деревом.

— Я пешком пойду, — улыбнулась Гарди. — А что насчет арбалета?

— Пешком ты нас задержишь, — возмутился Ас, которому не понравилось изменение в сценарии. — Прости, детка, но убивать зайцев — не…

Гарди могла стерпеть многое, но фраза «не женское дело» с детства вызывала у нее нервный тик и нарушало душевное равновесие, которого у нее сейчас не было. Поэтому Гойдона пришлось резко прервать:

— Тогда догоняй, я бегом, а вы на лошадях. Доберемся до леса, скажешь, куда дальше.

И Гарди пустилась в галоп. Иными словами ту энергию, которая вдруг выплеснулась из нее разом, назвать было нельзя. Она всегда хорошо бегала. Научилась еще в детстве, когда приходилось убегать от клиентов матери, которые, насытившись зрелым телом — пьяным и одурманенным, хотели десерта в виде детского мясца. Гарди была не только легкой, быстрой и сильной. Бег придавал ей смелости, а свистящий ветер в ушах заставлял вытворять такое, за что ей потом бывало стыдно.

Конечно, от скакуна Гойдона ей было не убежать. Да и, собственно, прогулка по лесу в планы Гарди не входила. Если драться, то на своих правилах — азбучная истина, вбитая в нее работой. За перекрестком стоял старый амбар у реки, который она проверила перед тем, как прийти на свидание с Асом. В сарае когда-то хранилось зерно, но пробитая крыша, вероятно, отголосок местных аномалий, заставила сельчан убрать мешки с припасами. Впрочем, некоторые инструменты остались, а может, их не успели убрать, что было уже неважно. Гарди не знала названий большинства, но косы и серпы были знакомы. А еще ей понравился полумрак, свисающие повсюду веревки, множество ярусов из балок и пространство, достаточное для маневрирования.

Однако привести недругов в сарай Гарди не успела. Едва она вывернула на перекресток, наслаждаясь топотом копыт, раздающихся за спиной и раздувающих в ее душе искру азарта, как дорогу перегородила толпа селян, вывалившаяся из переулка. Впереди бежала Хризелла с какой-то тряпкой в руке и зареванным лицом. Завидев Аса, она принялась выть так, что испугались не только кони, но и люди. Гарди, вынужденная резко остановиться, потеряла дыхание, но и Гойдону с верзилами досталось. Разгоряченные гонкой лошади, завидев препятствие в виде людей, встали на дыбы, устроив всадникам солидное испытание.

— Дура, куда прешь! — обругал Ас Хризеллу, едва не попавшую под копыта лошади, но женщина была не в себе, и близкая смерть ее не напугала.

— Мой Дани пропал! — заревела она с новой силой. — Вечером со школы не вернулся, но я думала, что он в поселке заночевал, и не беспокоилась. Такое раньше случалось. А сегодня сын Тита сказал, что Дани раньше всех ушел — сразу после обеда. И вот гляди, что пастухи нашли — это его косынка, и она в крови!

Тряпица, которую держала в руках Хризелла, действительно, была окровавлена. Боевое настроение Гарди резко сменилось дурным предчувствием и горечью во рту.

— Где нашли? — коротко спросил Ас, бросив на Гарди взгляд, который она прочитала легко: с тобой позже разберемся.

— На окраине леса, там, где изба Кира стоит.

В толпе загудели, запричитали, а плохое предчувствие Гарди превратилось в озноб, который заставил ее пожалеть, что она не захватила с собой куртку. Под теплым июньским солнцем ей было зябко от тревожных мыслей, непослушным роем вившихся в голове.

— Мы с парнями сейчас прочешем лес, не реви, может, он поцарапался или упал где, заблудился ночью и потерялся, — попытался неловко утешить мать Ас.

— Мы все пойдем, — закричали в толпе, и Гарди кивнула вместе с другими — она тоже хотела поучаствовать. Должна было, другого выхода для успокоения себя не было.

Тем временем, солнце поднялось в зенит и стало припекать, а Гарди подумала, что с одеждой она снова промахнулась. Однако и в платьях по лесу не набегаешься. Нужно было срочно что-то делать с гардеробом.

— Подвинься, — сказала она Дереку, хватая его лошадь за узды. Адвокат в изумлении уставился на обнаглевшую девицу, но все же подвинулся на круп животного, так как Гарди явно не собиралась сидеть сзади.

— Если хочешь, можешь пересесть на ту клячу, что любезно дал мне староста, ну, или вообще остаться в деревне, — предложила она старику, но тот отчаянно замотал головой. На том и договорились.

Направив кобылу вслед галдящим селянам, которые, кто на лошадях, кто пешком, растянувшись в полосу, постепенно исчезали под темно-зеленой кроной летнего леса, Гарди подумала, что немного себя переоценила. После бега и встряски закололо в боку, вернулась давно забытая головная боль, хотя по голове ее сейчас никто не бил.

Лошади не нравился двойной груз, но Гарди сумела ее успокоить, и кобылка пошла более-менее ровно. Сама девушка пыталась держаться в седле как можно скованнее, чтобы не раскрывать все карты Асу, который хоть и ехал впереди, постоянно на нее оглядывался. И хотя искушение посмотреть, как он свернет себе шею, было велико, она решила, что смерть старосты будет преждевременной, и поравнялась с его конем, оттеснив бородача-верзилу. Тот свирепо втянул воздух носом, но Ас кивнул, мол, не вмешивайся.

— Как думаете, что могло случиться с мальчиком? Неужели, правда, зверь? — задала Гарди вопрос, глупее которого придумать было сложно. — Здесь водятся хищники?

Гойдон засопел, но в разговор вмешался Дерек, пробубнивший за ее спиной:

— Все, какие только есть в мире, — прокряхтел адвокат, заикаясь от тряски. Лес был чистый, ровный, без кустов и подлеска, и Ас пустил коней рысью, оставив пешую часть селян позади. Гарди сомневалась, что такой способ поможет найти мальчика, так как стволы и высокие папоротники мелькали на приличной скорости. Пахло пряным и затхлым, но ей повсюду мерещился запах крови.

— А кто видел Кира в последний раз? — вдруг спросил Ас, и люди, до этого переговаривавшиеся между собой, настороженно замолчали. Не сказала ничего и Гарди, которой вспомнился неудавшийся завтрак. На душе стало совсем погано, а в желудке недовольно заурчало. К обеду проснулось чувство голода, вытесненное утром вестями из прошлого.

— Может, мальчик в реку провалился или в болото? — ляпнула Гарди, решив сменить тему.

— Вообще-то, Дани осторожный пацан, — задумчиво пробормотал Дерек. — Куда попало не лезет. Обычно все дети знают, в какие места лучше не заходить.

— Это в какие? — не сдержала она любопытства. — Там, где каменные гейзеры?

— Какие гейзеры? — переспросил Ас, окинув ее подозрительным взглядом.

Гарди интуитивно почувствовала, что сболтнула лишние, но надо было как-то выкручиваться.

— Ну, мне рассказывали, что на болотах есть гейзеры, которые осенью просыпаются и, как бы, плюются камнями. Выбрасывают каменное крошево, что ли. К вам даже ученый приезжал из города и сказал, что в этом году они рано извергаться стали.

— Это кто же тебе такую качественную лапшу на уши навесил? — усмехнулся Ас. — Впрочем, я догадываюсь. Болота, говоришь? А давайте-ка глянем болота.

И он скомандовал поворачивать к зарослям низкого кустарника, из-за которого несло сыростью и кислятиной. Гарди поначалу заволновалась, ругая себя последними словами, но потом поняла, что не узнает дороги. Да и мало ли сколько болот было в окрестных лесах. Кир же не дурак, чтобы устраивать тайник у всех на виду. И все же Аса нужно было отвлечь.

— Зачем вам мой дом? Жилья в деревне хватает и пустующих усадьб тоже. Я сама видела таблички о продаже, как минимум, на двух домах. Что вы к моему прицепились?

— Здесь не твой дом! — с яростью прошипел Ас, но, поймав взгляд Дерека, тут же исправился. — Остаться в деревне — временная блажь. Никто не верит, что ты задержишься у нас надолго. Мы не хотим, чтобы у нас появлялись чужаки, а так и будет, если ты продашь дом кому-нибудь из города. В Голубом Ключе только у меня есть деньги, достаточные, чтобы выкупить особняк Алисии. Лично мне этот дом ни к чему, но есть семьи, которые теснятся в маленьких жилищах и хотели бы за арендную плату переехать в дом побольше. Я бы им такую услугу предоставил. Ты, кстати, не можешь — по закону тебе нужно прожить еще год, чтобы сдавать жилье в аренду.

Гарди хмыкнула, а Гойдон, внезапно окрыленный новой идеей, возбужденно заговорил:

— Если хочешь остаться, мы можем переселить тебя в дом поменьше. Зачем тебе такая махина? Ты одна, управляться по хозяйству в нем явно не сможешь. У меня как раз есть пара вилл, которые могли бы тебе понравиться. Уютные, рядом с рекой. Совершим обмен, а недостающую сумму я доплачу.

— А вдруг я большую семью завести хочу? — хитро глянула на него Гарди, но Ас на юмор настроен не был.

— С ведьминым сыном? — зло прищурился он, и пришпорив коня, вырвался вперед — нервы успокаивать.

Похоже, местная земля слухами быстро полнилась.

Запах болот стал явственнее, и из терпимого, прелого, постепенно превращался в зловоние. Копыто лошади провалилось в яму, скрытую под листвой, отчего воздух мгновенно наполнился тяжелой, гнилостной вонью. Странно, что она не помнила таких запахов, когда ее вел по болотам Кир.

— Газы могут быть ядовиты, пришпорь кобылу! — испуганно сказал Дерек за ее спиной, и Гарди послушалась.

— А правительство не обещало вернуть вам цивилизацию, когда добыча минерала закончится? Кстати, где его добывают? Я даже шума карьера не слышу. А ведь, наверное, он где-то поблизости, раз у вас в деревне столько запретов.

— Тш! — зашикал на нее Дерек. — Это государственная тайна, говорить такое нельзя!

Совсем они здесь с ума сошли, сердито подумала Гарди и хотела спросить, действительно, ли он верит в оборотней, когда из зарослей слева раздался крик. Это был голос Хризеллы, которая недавно вместе с парой мужчин, отправилась прочесывать кусты брусники и вереска.

— Нашелся! Малыш мой живой!

Мальчик, действительно, был жив, хоть и потрепан. Множество царапин на лице и руках сочились кровью, но с виду серьезных травм не было. Одежда местами была порвана, но это могло быть равно и результатом бега по лесу и… следами звериных клыков. Заливаясь слезами и соплями, но уже успокоенный и даже гордый от столь пристального внимания взрослых, Дани с придыханием рассказывал историю своих ночных приключений.

В школе он задержался, играя с приятелями во дворе, а когда пошел домой, солнце уже клонилось к закату. Тем не менее, мальчик решил, что успеет полакомиться первой земляникой, которая всегда поспевала к этому времени на поляне неподалеку. Ягоду Дани любил и обычно ходил на поляну один, не приглашая товарищей. Как и всегда, он увлекся. Стало смеркаться, когда Дани поспешил домой. Тогда на него и напал монстр. Мальчик толком чудовище не разглядел. Помнил, что тварь была крупной и сильной. Подробно описывал когти, зубы, жесткую, клочкастую шерсть, которая больше походила на щетину и покрывала тварь с головы до ног. Монстр схватил его за воротник и сразу куда-то поволок. От страха Дани потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел вокруг розы и цветы.

На этом моменте мальчишку перебил Дерек, который строго переспросил:

— Ты ничего не путаешь, Дани? Розы в лесу не растут. Может, то был шиповник?

Гарди подумала, что зря адвокат цепляется к мальчишке, потому что сама вряд ли бы отличила куст роз от куста шиповника, но нехорошее чувство, свербевшее у нее в горле с начала рассказа, лишь усилилось и перешло в першение. Она закашлялась.

— Не, не вру, — уверенно произнес Дани. — Мы с мамой ездили в церковную оранжерею. Там розы также росли на грядках, как и в том месте. Вокруг них — стеклянный дом, ну, типа теплицы, только мы с мамой в ней помидоры выращиваем, а в том месте росли розы и еще цветы какие-то. Но розы я точно узнал, никогда в жизни бы их не забыл. Они так пахнут!

— Да про какое место ты талдычишь? — не выдержал Ас, но Дерек его перебил.

— Пусть парень все до конца расскажет. А дальше, что было? Тварь тебя не тронула?

— Ой, я так испугался, — довольный, что верят каждому его слову, продолжил мальчик. — Представляете, открыл глаза, а напротив эта образина сидит и вроде как лапой в меня тычет. Что она хотела, я не понял, потому что потом откуда-то появился Кир, ну тот, который ведьмин сын, и меня спас. Прыгнул на монстра и укатился с ним в кусты. Я еще какое-то время среди роз посидел, а потом решил дорогу искать. Вокруг болото, но я по топи ходить умею. Как только через ивовые заросли пробрался, ваши голоса услышал, ну, и прибежал. Вот, кстати, я одну розу с собой захватил, на память.

Мальчишка достал из кармана мятый розовый бутон, и у Гарди пропали последние сомнения. Она приуныла, а вот толпу его слова привели в дикое возбуждение. Первым делом, мать вырвала цветок из рук мальчика и поскорее розу растоптала, а Дерек закидал лепестки грязью и лесным сором. Потом все стали озираться, а Гарди отчаянно искала пути спасения Кира, но, увы, их не видела.

— Ты можешь показать это место? Помнишь дорогу? — спросил Ас, и Дани, довольный вниманием старосты, уверенно показал на болотную поляну, над которой гудела мошкара, и виднеющеюся за ней заросли ивы.

— Там, — кивнул он, и толпу уже ничего не могло остановить.

Лошадей оставили на сухой прогалине в лесу, Гарди хотела остаться с ними, но Ас нехорошо на нее посмотрел и сказал, что она пойдет с ними обязательно.

— Это же ведьмина тропа, — вдруг произнесла Хризелла, боязливо указывая на выцветшую тряпку, болтающуюся на ветке. Гарди не помнила вещицу, когда Кир показывал дорогу в тот раз, но она могла ее не заметить. А Кир все-таки мерзавец. Может, он и спас парня от хищного зверя, но зачем ей было врать про каменные гейзеры? С другой стороны, объяснялось, почему он не пришел на завтрак. Может, его вообще ранили, и он сейчас в кустах еле живой лежит, не способный позвать на помощь. Гарди аккуратно вернула мысли в позитивное русло, но вид довольного Дани, держащего мать за руку, снова вызвал у нее приступ злости. Захотелось отвесить паршивцу оплеуху. Жив — это хорошо, но зачем было про теплицы болтать?

— Мы все знаем эти места, — сказал староста, оглядывая притихших было людей. Взглянув на Гарди, он зачем-то объяснил:

— Мать Кира, ведьма, ходила этой дорогой за ядовитыми травами, чтобы добрых людей в могилу сводить. Здесь мы ее и утопили, когда она маленького Свена отравила.

Ас замолчал, видимо, ожидая расспросов, но слов у Гарди не было. Во рту пересохло, а кашлять хотелось так, что уже не было сил терпеть. Она и не стала. Даже не отворачиваясь, принялась кряхтеть Асу в лицо, а потом и вовсе стала открыто кашлять, не стесняясь брызгать в него слюнями. Гойдон вытаращил глаза, она же, заметив его сжатые кулаки, просипела:

— В горло что-то попало, бывает.

Тайник Кира нашли быстро. Вид цветущих роз на этот раз не вызвал у Гарди недоумение, наоборот, даже какое-то умиротворение и спокойствие. Зато толпа среагировала крайне противоположным образом.

— Нас всех посадят! — заголосила Хризелла, ей стали вторить другие женщины. Мужчины кричать не стали. Молча взяли захваченные с собой топоры и принялись громить постройки вместе с розами.

Через полчаса от странного цветущего уголка в лесных дебрях ничего не осталось. Осколки стекла, поломанные стебли и искорёженный остов строений напоминали о том, как легко сломать и трудно сделать. Звенела мошка, влажный болотный воздух покрыл лица людей испариной, остро-пряно пахло растоптанными цветами. У Гарди заложило уши, и она подумала, что могла подцепить какую-нибудь болотную лихорадку. Но скорее всего, причиной ее дурного самочувствия был мучивший вопрос — насколько она причастна к тому, что тайник Кира оказался разрушен? И был ли у нее хоть шанс его сохранить? Интуиция подсказывала — был, но Грязная Гарди не привыкла помогать людям, а Новая еще в себя не верила.

По возвращению в деревню первым делом селяне подожгли избу Кира. Гарди смотрела на все отстраненно, изредка кашляя, но помалкивая и слушая. А болтали многое. Больше всего деревенские боялись штрафов и тюрьмы, которая грозила всем причастным к нарушению закона о статусах. Когда Кир рассказывал ей, что выращивает розы нелегально, Гарди не придавала значению всех масштабов его рисков. Оказалось, нарушение статуса — это почти смертельно. В Альбигштайне нельзя было вырастить розу или носить красную юбку, если ты не купил на это право. А право на некоторые, казалось бы, обычные вещи, стоило настолько дорого, что люди предпочитали выращивать другие цветы и носить одежду другого цвета. Розы сажали церковники и некоторые богатые дома, которые могли позволить себе заплатить за такую прихоть. Розы были недоступной роскошью, и поступок Кира был сравним с ограблением ювелирного магазина или банка, ответственность за который могла понести вся деревня. Вот понемногу и вырисовывались червоточины, казалось бы, сказочной страны и, казалось бы, правильного парня.

Странное дело, но понимая, чем блажь Кира, которому вдруг приспичило выращивать розы, грозит деревне, Гарди все равно не могла его осуждать. В ее голове не укладывалось, как это — тюрьма за цветы?

Полдня деревенские держали совет, на который созвали всех жителей, поэтому из леса Гарди сразу попала на поляну перед административным домом, где еще недавно веселились и отмечали начало лето. Снова выставили длинные столы, принесли пиво и хлеб, каждый принялся высказываться. Большинство предлагало найти Кира и убить, а про оранжереи молчать. Правда, тут люди опасливо косились на Гарди, и девушка подумала, что идея поселиться в Голубом Ключе теперь не казалось такой блестящей. Пришлось встать и заявить, что она с поселковыми теперь душой и сердцем вместе, нарушителя надо наказать, а про розы она уже забыла, да и рассказывать ей некому — больше в этой стране Гарди никого не знает. Ей, конечно, не поверили, но, по крайней мере, от пристального внимания она избавилась. Ас тоже решил ее на время оставить в покое — появилось дело поважнее.

Под вечер Гарди вернулась к себе с таким чувством, будто ее весь день били палками. Поселковые ни о чем толком не договорились, а толпа мужиков, отправившихся искать Кира по деревне, вернулась ни с чем. Все понимали — ведьминого сына надо искать в лесу, а на ночь глядя туда соваться никто не хотел. Ведь за уничтоженные цветы и сожженный дом обозленный оборотень мог и отомстить. Сейчас уже никто не сомневался, что Кир был оборотнем, розы выращивал специально, чтобы накликать беду на деревню, а вместе с цветами растил и ядовитые травы, чтобы в результате отравить ими детей и женщин. Почему именно детей и женщин, Гарди так и не поняла, но на пятый час совещания разумного говорилось мало. Пиво и принесенная потом бражка взяли свое.

Особняк встретил ее мрачно и будто с упреками. Видимо, она забыла закрыть створки окон на втором этаже, потому что при ее приближении они стали с треском хлопать и звенеть стеклами. Наверное, на уровне второго этажа гуляет ветер, вот он и разбушевался, подумала Гарди, которая еще минуту назад сетовала на то, что воздух даже не двигался. Оттого мошка и комары наседали с энтузиазмом, совсем не боясь ветки, которая она яростно размахивала над головой.

Искусанная и вымотанная Гарди добралась до двери в полной темноте, так как свеча, одолженная Хризеллой, случайно выпала из руки и пропала в бурьяне, когда девушка в очередной раз отмахивалась от кровососов.

Почему-то ракушечные лампы, которые она купила у лавочника и которые гарантированно должны были включаться сами сразу после заката, не горели. Может, были плохо заряжены или вообще сломаны. Как бы там ни было, на кухню Гарди пробиралась ощупью. Воображение разыгралось, и ей повсюду мерещились темные силуэты и движение там, где его быть не могло. Черным мраком зиял подвал, и Гарди не сразу сообразила, что дверь приоткрыта. Она точно помнила, что, когда уходила, все заперла, но возможно, днем по дому гулял ветер, ворвавшийся со второго этажа, а так как подвал она не запирала, то он сам и отворился. Объяснение было так себе, но Гарди была слишком уставшая, чтобы пугать себя глупыми вымыслами. Правда, мысль о том, как побелел бы сейчас Дерек, немного повеселила и расслабила. Оттого фигура в кресле у камина была воспринята ей почти как нормальное явление. Репутация у дома плохая, местные верят во всякие привидения, почему бы в темноте кому-то там не сидеть. Сидевший мог быть равно и грабителем, и человеком Аса, посланным разобраться с дерзкой чужачкой, но Гарди уже узнала непрошеного гостя, и без сил опустилась в кресло напротив.

— Растопи камин, пожалуйста, — попросила она. — Если этим займусь я, мы еще, по меньшей мере, час будет без тепла. А ночи у вас чертовски холодные.

Кир, а это был именно он, молча встал и занялся растопкой. Гарди тоже не спешила ничего говорить, разглядывая его силуэт в отблесках занимающегося огня. Кир осунулся, от него пахло дымом, а лицо и руки были испачканы сажей и поцарапаны. Было очевидно, где он провел последние часы перед тем, как пробраться в дом Гарди через подвал.

— Я пришел, чтобы извиниться за то, что заставил ждать утром, — наконец сказал он, когда пламя согласилось принять подношение в виде дров и разгорелось, наполнив комнату оранжевым светом и долгожданным теплом. — Представляю, как я тебя расстроил.

— Кажется, у тебя были объективные причины, — фыркнула Гарди. — Ты спасал маленького мальчика от хищного зверя. Кстати, кто это был? Волк, медведь?

— Дани тот еще сказочник, — вздохнул Кир и, подойдя к Гарди, вдруг взял ее за руки и потянул на себя, заставив подняться с кресла. — Можно я с тобой потанцую? Не очень-то я это умею, правда.

Он не договорил и, притянув ее к себе, принялся медленно покачиваться.

— У меня нет музыки, — пробормотала растерянная Гарди, которая была уверена, что удивления на сегодня закончились. Стресс у всех, конечно, выражается по-разному, но реакция Кира была особенной.

— Не нужно, — тихо прошептал он рядом с ее ухом. — Достаточно наших сердец. Твое бьется так громко. Я поступил плохо сегодня утром, но не Дани был тому причиной. Когда-нибудь я тебе расскажу, если захочешь.

— Но не сейчас? — уточнила Гарди, чувствуя, как его рука пытается опуститься ниже ее поясницы, но что-то ее сдерживает. Сделав шаг ближе, она сократила расстояние между ними так близко, что едва не наступила Киру на ноги. Он не отодвинулся, зато вдруг притянул ее голову и положил себе на плечо, медленно поглаживая ее по волосам.

Вообще-то это ты мог лежать у меня на плече и горевать о том, что произошло, но пусть будет так, смирилась Гарди, которая никогда в жизни не плакалась никому в жилетку и, тем более, не клала голову на плечи мужчине, чтобы облегчить душу. Все когда-нибудь случается в первый раз, и ей вдруг захотелось плакать. Слезы навернулись сами собой, она еще подумала было, что это чертово колдовство, и Кир наслал на нее свои чувства, заставив переживать горе, которое было его, а не ее, но уже через секунду она открыто всхлипывала, а знакомый незнакомец ее утешал и шептал на ухо всякую всячину, из которой она понимала не каждое слово.

— Дани просто заблудился, а насочинял такого, что местные теперь перебьют всех медведей и волков в округе, — наконец, различила она его слова. Рука Кира так и не спустилась ниже ее талии, но стала держать крепче.

— Зачем ты выращивал эти проклятые розы? — спросила она, успокаиваясь. Камин разгорелся хорошо, а так как они стояли рядом, ей было отлично видно лицо Кира — в его глазах не было ни слезинки.

— И это я тебе тоже потом расскажу.

Какие у него длинные ресницы, подумала Гарди, испытывая неудержимое желание его поцеловать, но время для приставаний было неподходящим.

— Что теперь будешь делать? Местные тебя точно убьют. Уедешь в другую деревню?

Кир отрицательно покачал головой, и на сердце у Гарди отлегло. Меньше всего она хотела услышать положительный ответ.

— Я не могу покинуть пределы Голубого Ключа, — сказал он напряженно. — У меня проблемы с королевской полицией.

Интересно, с кем у тебя нет проблем, подумала было Гарди, но вслух спросила:

— И об этом ты мне тоже потом расскажешь?

— Обязательно, — кивнул он и сделал несколько шагов, заставляя ее подчиниться ритму и последовать за ним. С удивлением Гарди узнала вальс. Не то чтобы она хорошо разбиралась в танцах, но кое-что смыслила. А вот селянин, танцующий вальс, вызывал удивление. И интерес. Такой жгучий, что Гарди продала бы душу дьяволу, чтобы заглянуть, что там сейчас творилось на уме этого странного парня.

— Не волнуйся за меня, — прошептал Кир, и в голосе его звучало железное спокойствие. Только за таким тоном могли скрываться боль и отчаяние. — Пока буду скрываться в лесу. Я хорошо знаю эти места, меня не найдут. Сейчас лето, в лесу легко выжить.

— А зимой?

— До зимы далеко, — улыбнулся он. Гарди подумала, что ее сейчас поцелуют, но, увы, Кир ее отпустил.

— Я не выдавала твой тайник, — вырвалось у нее. Почему-то Гарди было важно сказать это вслух. Кир ее понял и снова кивнул. Мол, верю. Вот и правильно, подумала она. Верь мне.

— Пожалуйста, останься, — попросила она, подбирая слова с таким трудом, будто от них зависела чья-то жизнь. — Я знаю, ты гордый и подачки не любишь, но это нужнее мне, чем тебе. По крайней мере, хотя бы на сегодня. Я постелю тебе наверху. Или в подвале. Или на чердаке. Где захочешь. А дверь в мою комнату будет открыта до утра. Так, на всякий случай, если тебе станет холодно.

Она ждала, что он откажется, но Кир вдруг пожал ей руку и церемонно поклонился.

— Я признателен за вашу доброту, милая фея, — улыбнулся он, и его улыбка была обворожительной. На самом деле, я надеялся, что ты разрешишь остаться до утра, но и риску не хотел тебя подвергать. Если Ас узнает, что ты мне помогаешь, твои неприятности с ним утроятся. Я с удовольствием переночую где-нибудь на втором этаже. Помню, где-то у Алисии был целый склад теплых одеял, кажется, на чердаке. Хочешь, принесу парочку, чтобы ты не мерзла?

Ему вовсе не обязательно было добавлять ложку дегтя в их столь приятное общение, но Гарди его простила. В конце концов, это не у нее сегодня спалили дом, объявив вне закона. Кир был странным парнем, но ей еще никогда не было так легко, как в компании этого ведьминого сына, который наверняка приворожил ее всеми способами, известными колдовскому миру. Интересно, что-нибудь об этом говорилось в книжке Сальвии?

Они еще долго сидели на кухне, пили чай и разговаривали о пустяках. Когда Гарди засыпала в уже ставшей родной кровати Алисии, укрывшись двумя одеялами, которые где-то нашел Кир, на душе у нее было хорошо, тепло и уютно, а в голове зарождался план, который было трудно назвать правильным поступком, скорее, безрассудным, но он был именно тем, что желало ее сердце.