Грязная Гарди (СИ)

Глава 21. Цветы на болоте

— Я против! — выговаривал ей Кир, обложившись бинтами, склянками и неприятными на вид медицинскими инструментами, которые, как выяснилось, он хранил в логове Лухи «на всякий случай».

— Против того, чтобы ты впредь совершала подобное! Сейчас есть не ты, сейчас есть мы, и если ты задумала опасную авантюру, то, пожалуйста, давай обсуждать ее вместе. Хочешь драться, значит, мы все пойдем драться.

Гарди лежала на циновке рядом с водоемом в берлоге Лухи, сама же хозяйка норы с довольным видом развалилась на лежанке и, зарывшись головой в одеяла, что-то там нюхала. Гарди пропустила тот момент, когда Луха приняла свои обычные размеры, и была тому рада. Кир вколол ей крутое успокоительное, которое не только блокировало боль, но и подарило весьма необычные ощущения. С тех пор как она очнулась, в ее голове щебетали птички, мешая своими трелями сосредоточиться на окружающем мире. Кира, правда, она осознавала очень хорошо. С закатанными по локоть рукавами и с красными от ее крови пальцами он что-то делал с ее телом, она же лежала на животе и вынуждены была довольствоваться его отражением в стеклянном сосуде, от которого разило спиртом.

— А с тобой, Луха, будет отдельный разговор, — сурово выговаривал Кир на этот раз оборотню. — Я просил тебя найти Гарди и помочь ей тихо и незаметно. В конце концов, ты могла ее просто похитить, а не устраивать погром. Огнестрельное оружие тебя не берет, ты это знаешь, зачем было убивать? Да, ты взорвала баллон с галлюциногенным газом, стерла записи с видеокамер, но этого недостаточно. Ты не должна была показываться никому не глаза!

Луха что-то промычала, не отрывая мохнатый нос от подушки, но Кира ее ответ не устроил.

— Мы сейчас не обсуждаем Гарди, потому что она ранена и потеряла много сил. Неправильно будет еще и разнос ей устраивать. Сделаем это позже, — взгляд сурово-прекрасных глаз метнулся в ее сторону, и Гарди поспешила притвориться сильно болеющей. Сморщила лоб, поджала губы, а что еще сделать, не придумала, уж слишком хорошо ей было. Хотелось, чтобы Кир еще раз сказал это прекрасное слово «мы». Оно согревало лучше, чем очаг, который растопил Кир в центре берлоги, чтобы прокалить свои инструменты. Означало ли оно, что их фиктивный брак перешел в новую стадию?

— И вообще, ты могла бы уступить Гарди кровать, а сама лечь здесь, — продолжал ворчать Кир на Луху. — У нее уже не идет кровь, ничего она не испачкает, что ты выдумываешь.

Гарди посмотрела на Луху и медленно ей кивнула. Она давно искала способ сказать чудовищу спасибо, но не знала, как подступиться. Теперь казалось, что она понимала Луху, куда лучше, чем Кир. По крайней мере, общего у них было достаточно. Обе знали, что чужая кровь с рук не смывается. Остается язвенным пятном до конца жизни, чтобы болеть в самые неподходящие моменты и напоминать, что стоило тебе остаться человеком. Луха носила обличье зверя, но под шкурой у нее билось человеческое сердце.

— Кир, — окликнула Гарди врачевателя. — Давай завтра уйдем в твои леса? Будем собирать ягоды, выращивать овощи, охотиться, что там еще люди в лесах делают?

Кир ничего не сказал, но Гарди вдруг почувствовала укол в правой ноге.

— Сейчас вернется чувствительность, — пробормотал ведьмин сын. — Но ходить тебе пока нельзя.

— Я не смогу ходить?

— Я этого не говорил, — вздохнул он. — Сказал, что лучше не надо. Раны быстрее заживут. Пришлось наложить много швов, но ничего серьезного не задето.

— Луха успела вовремя, — улыбнулась Гарди и показала зверю большой палец. Правда, потом спохватилась, правильно ли та поймет жест одобрения, но Луха в ответ оскалилась. Насколько Гарди поняла из общения монстра с Киром, оскал значил что-то положительное.

— Луха убила людей! — не выдержав, повысил голос Кир. — И насколько я понял, она уже это раньше делала, а значит, лгала мне все это время. Как мы будем жить с убийцей под одной крышей?

— С убийцами, — поправила его Гарди. — И вообще, оставь девочку в покое. Лучше бы принес ей цветочки. Кстати, не уходи от темы. Насколько я помню, завтра нас объявят в розыск за неуплату этих долбанных штрафов. И к тому времени, как нам выплатят за усадьбу Алисии, мы станем отъявленными преступниками. Неужели ты думаешь, что я смогу выжить в лесу на одних грибах и ягодах? Мы с Лухой точно пойдем кого-нибудь грабить.

Кир шутку не понял и уставился на нее с возмущенным видом. А вот оборотень оценила юмор по заслугам, потому что вдруг села на ложе и принялась потрясать лапами, что, как уже запомнила Гарди, у нее было высшим знаком одобрения.

Только вот люди потеряли дар речи при виде того, что Луха обронила на мятую постель, и что она, судя по всему, нюхала все то время, пока Кир штопал Гарди.

Роза была огромной, с соцветием величиной не меньше головы ребенка. Ее пурпурные лепестки будто налились соком, переливаясь в темноте роскошными оттенками. Едва оборотень перестала мять цветок, как одуряющий аромат мгновенно заполнил логово нежными, ностальгическими оттенками. Длинный, почти метровый стебель не имел ни одного следа шипов — их не оборвали, они не росли с самого начала.

— Что это? — едва ли не в один голос спросили Кир с Гарди.

Луха, довольная вниманием, подхватила цветок и зарыла нос в самую его сердцевину. В отличие от обычных роз эта дыхание монстра выдержала, лепестки лишь затрепетали, но продолжали держаться в крепком бутоне. Даже не разбираясь в цветах так, как Кир, Гарди понимала, что роза в лапах Лухи — королева. Таких она ни разу не видела.

— Где ты ее взяла? — требовательно спросил Кир и подкрепил вопрос жестом. Гарди уже поняла, что Луха понимала человеческую речь, но в некоторых ситуациях ее игнорировала.

Оборотень забеспокоилась и скорее спрятала розу под подушку, однако видя, что люди не собираются ее отбирать, нехотя что-то проворчала, потом повторила сказанное в жестах.

— Прямо там? — не веря, переспросил Кир.

Луха махнула лапой в сторону и стукнула себя огромным кулаком в грудь. Жест, наверное, означал, клянусь, не вру.

— Подумать только, — ошарашенно произнес Кир, обращаясь уже к Гарди. — Луха сказала, что нашла целое поле таких роз, каждая — не меньше этой. И знаешь, где? На месте старых теплиц, у болот. Их гигантский размер, и то, что они сумели вырасти от оставшихся корней за такое короткое время, объясняет только одно — там тоже есть месторождение «золотого молока». А так как оно нестабильно, стоит поторопиться.

— Зачем? — не сразу поняла его Гарди. Опиум, или что он там ей дал, дурманил голову, вернув деловой ход мыслей в другую сторону — неприличную. Ей ужасно хотелось прогнать Луху и занять с Киром ее ложе.

— Поднимайся, — тем временем, велел Кир Лухе. — И найди какую-нибудь повозку. Я тоже не хочу быть в бегах до конца жизни. Мне хватило затворничества в Голубом Ключе, но делать еще изгоем и Гарди — это слишком для моей совести. В конце концов, из-за нас с тобой, Луха, она влипла в эту историю. Сейчас мы попробуем все исправить.

Луха хоть и была оборотнем, но то ли соображать стала быстрее, то ли тон Кира, которого она привыкла слушаться, подействовал. Как бы там ни было, но чудовище поднялось и, спрятав розу подмышкой, вылезло из логова.

— Мы продадим эти цветы завтра в городе! — торжественно объявил Кир все еще непонимающей Гарди. — Если гигантов наберется хотя бы десяток, мы сможем окупить штраф. Ты не возражаешь побыть здесь некоторые время?

— Возражаю, — сказала Гарди. — Ты говорил, что теперь есть «мы», а идти за розами на болота — та еще авантюра. Или делай мне костыли, или я пойду так. Ну, или можете меня понести. А теперь главный вопрос. Кому мы будем эти цветы продавать? После того, что Луха устроила на арене, вряд ли Сальвия захочет со мной разговаривать.

— Но сделка есть сделка, — упрямо произнес Кир. — Твое участие в боях было спонтанным, а насчет роз вы договаривались заранее.

— Ей заказали мое убийство.

— Она торгашка. Когда Сальвия увидит эти цветы, то не сможет устоять. Позже мы придумаем, как ей отомстить, но сейчас нам нужны ее деньги. С тобой пойдет Луха. У нее есть накидка монаха-отшельника, я однажды водил ее к лесникам, те ничего не заподозрили кроме того, что монах — великан. Луха сможет тебя носить, а на людях, так уж и быть, будешь передвигаться на костылях. Я тебе сейчас их смастерю. Но как только вернешься, ты должна поклясться, что будешь лежать в постели дней пять. Я прогоню Луху, это ложе будет твое.

— Наше, — поправила его Гарди.

— Хорошо, наше, — согласился Кир и, конечно, покраснел.

— Может, просто ограбим Сальвию? — предложила Гарди. — К чему все эти сложности? Тем более, если со мной пойдет Луха.

— Гарди, мы будем жить честной жизнью, — начал было Кир, который так и не привык к ее шуткам.

— Хорошо, — прервала она его, — оставим идею, как план Б.

Луха с удовольствием посадила ее себе на спину, Гарди же по-прежнему не чувствовала никакой боли в перевязанных ногах, и злилась от того, что Кир такой принципиальный. Она могла бы размяться, пройдясь до болот, тем более, что до них было недалеко. Но Кир шел рядом, пристально глядел на нее и шикал каждый раз, когда Гарди норовила слезть.

К разрушенным теплицам, очевидно, никто не ходил. Место по-прежнему пользовалось дурной славой. Равнина была подернута будто светящимся изнутри туманом, и только опытный путник знал, что за предательские топи скрываются под белесоватой испариной. Цвела липа, и ее одуряющее благоухание перебивало любые другие запахи. Луха то и дело останавливалась, поворачивая голову к цветущим деревьям, которые она определяла безошибочно. Лес был непривычно тих. За недолгие месяцы жизни в Голубом Ключе Гарди не раз приходилось ходить в сумерках, и ей было непривычно ничего не слышать. Возможно, ночные твари и птицы боялись оборотня, а может, их зачаровала липа, благоухающая под луной.

Место, где раньше находились теплицы Кира, было едва узнаваемо. Природа за два месяца настолько взяла свое, что, если бы не цветы, Гарди осмелилась бы поспорить, что они пришли именно туда.

Здесь благоухание липы сменялось другим устойчивым ароматом — розовым. В лунном свете было трудно разглядеть, где начинались границы поля, а где кончались, но Гарди лишилась всяких слов, в восхищении уставившись на пурпурное море из качающихся под легким бризом гигантских роз. Их было куда больше десятка, и телеги, которую Кир одолжил у знакомых лесников, было явно мало для такого количества цветов. Луха одурела первой и нырнула с головой в ароматное одеяло. Кир закричал, чтобы она не мяла цветы, но всем было понятно, что даже если бы в поле завалились целых три Лухи, они были бы не способны испортить все соцветия.

— Жалко их рвать, — вдруг сказала Гарди, совсем не ожидая от себя, что когда-нибудь сможет произнести подобное. Цветы были настолько величественны, что обрывать их жизнь ради денег казалось кощунственным. Она оглянулась на Кира, ведь это он среди них был любитель цветов «номер один», заботившийся о каждом помятом кустике и поломанном стебельке, но ведьмин сын глядел на розы спокойно и как-то отрешенно.

— Вряд ли мы успеем собрать много, — сказал он и указал Гарди на свечение, внезапно возникшее в метрах двадцати от места, где они стояли. — Это «золотое молоко» вызвало столь буйный рост. Цветы обречены. Если мы не поторопимся, они сгорят меньше, чем за час. А на пламя сбегутся люди из деревни. Не знаю, как ты, но я не хочу встречаться ни с одним из них.

И словно подтверждая правдивость слов Кира свечение вдруг усилилось и превратилось в пламя — еще небольшое, но грозившее в скором времени охватить весь луг. Розы вспыхивали, словно сухая солома.

— Огонь не распространится дальше этого поля, здесь все окружают болота. Зато мы можем остаться без наших денег. Хватит дурака валять, Луха, пошевеливайся!

Гарди еще раз поразилась, как огромное чудовище безоговорочно слушается Кира. Они точно были, словно брат и сестра. Сама она не могла ничем помочь и, сидя на телеге, лишь наблюдала, как огромная тень Лухи и силуэт поменьше мельтешат по полю, срезая длинные стебли. Они были похожи на тени, но Гарди знала, что за этими тенями скрывается ее светлое будущее. Ее счастье.

— Это мой последний приезд в Альбигштайн, — поклялась себе Гарди, когда грузовик, который они наняли на окраинах, доставил их в город. Им повезло, машина оказалась пустой, а водитель соображающий. За пять роз он согласился не только доставить их в город, но и помочь с разгрузкой. Воодушевленная, Гарди уже приготовилась держать речь перед Сальвией. Встретиться им в любом случае стоило. Луха, закутанная с головы до ног в черное покрывало, конечно, привлекала внимание, как и костыли Гарди, но, похоже, монахи были в городе частым явлением, да и калеченые люди тоже новшеством не являлись. Толпа на площади какое-то время на них глазела, а потом вернулась к привычным объектам внимания — голубям, аттракционам и ярмарке.

У Сальвии имелся секретарь, совсем юная девушка, которая в прошлый раз была столь мила и приветлива, что поставила Гарди в тупик: ее лексикон вежливости ограничивался словом «спасибо». То ли служащая ее узнала, то ли Сальвия предупредила заранее, но при виде Гарди, девушка обеспокоенно опустила руку под стол, где обычно в офисах имелась кнопка вызова охраны. Конечно, для них Сальвии не было. Занята, на совещании, еще не приехала.

Гарди собралась было нагрубить, но Луха поступила куда изобретательнее. Вышла вперед и толкнула дверь в кабинет Сальвии плечом. Выбежавший навстречу телохранитель полетел в окно. К его удаче цветочный офис находился на первом этаже, и мужчина ничего не сломал. Посмотрев в сторону Лухи, он благоразумно решил в здание не возвращаться.

Сальвия, действительно, могла еще не приехать или попросту быть где-нибудь в другом месте. Гарди с Лухой поступили опрометчиво, пошли напролом и словили удачу. Удачей было найти мутанты-розы, самостоятельно выросшие в лесу, а чудом — то, что Сальвия не нажала на курок, потому что, когда они ворвались в ее кабинет, на них смотрело дуло пистолета.

Гарди помнила, что Луху не берут пули, но не знала, действует ли этот закон на нее в обычном, не измененном виде. Поэтому рисковать не стала и, подняв одну руку (второй опиралась на костыль), быстро проговорила:

— Привет, дорогая, я привезла розы. Как договаривались.

Вот так. Никаких воспоминаний, никаких разборок, только деловой разговор. А как же хотелось влепить Сальвии костылем в глаз. Ну или просто стукнуть по голове.

— Да ты…! — Сальвия задохнулась от злости, покраснела и встала, твердо целясь Гарди прямо в лоб. — Выметайся отсюда, пока я тебя не пристрела!

— Хотя бы взгляни на них, — Гарди протянула руку к Лухе, стараясь не делать резких движений. — Ты когда-нибудь видела такие цветы?

Может, Сальвия и была поражена, но владела собой превосходно.

— Даю тебе минуту, чтобы ты освободила мой офис от своего зловония, — весьма поэтично высказалась хозяйка салона. — Минута — из-за костылей. Давай, ковыляй отсюда, а я с наслаждением посмотрю, как ты это делаешь. Сделка расторгнута. Я уже купила цветы, а твои переростки мне не нужны.

— Неужели не застрелишь? — не удержалась от колкости Гарди. — А как же деньги Босса? Ты ведь должна ему что-то предъявить?

Конечно, Сальвия не могла ее застрелить. И вовсе не из-за Лухи, о которой она, к своему счастью, не знала. Сальвия, хоть и владела местной ареной, но с законом проблем не желала. Ей были не нужны суды и разбирательства, иначе пуля прилетела бы Гарди в лоб сразу, когда открылась дверь.

— Не тревожься, я с этим разберусь, — процедила Кровавая Сальвия. — Мне нравится неожиданность. Посматривай по сторонам, потому что мы еще не закончили.

Итак, сделка не удалась. Покидая офис Сальвии, Гарди испытывала огромное искушение перейти к плану Б и с помощью Лухи, замлевшей от благоухания, стоявшего в цветочном салоне, ограбить мерзавку. Но быстро поняла, что не имела на это права. Нельзя было будить звериное обличье Лухи — ни ради собственного благополучия, ни ради их общего счастья. Гарди не сомневалась, что попроси она, и Луха с радостью разобрала бы здание по кусочкам, а людей — на органы, но заставила свою кровожадную натуру из прошлого заткнуться и исчезнуть. Она была новой, измененной, и хотела, чтобы навсегда изменилась и Луха.

Конечно, план был дерзким и самонадеянным. Сейчас, под ярким городским солнцем, полным реализма и разочарования, вчерашняя ночная затея, родившаяся под лунным светом, сотканным из лживой надежды, казалась глупостью. Разве можно было предположить, что Сальвия хотя бы посмотрит в ее сторону, после того как Луха почти полностью уничтожила арену? Судя по тому, что охранник в офисе цветочной королевы был всего один, многие люди Сальвии покинули этот мир. Интересно, как Сальвия объяснила чудесное спасение Гарди? И где сейчас был этот Раян Бык, с которым она, определенно, сведет счеты в будущем? Разумеется, поставив об этом в известность Кира.

Грузовик выгрузил коробки с розами у сквера, где играла детвора и прогуливались парочки. Цвели рододендроны, и Гарди обрадовалась, что сумела вспомнить название кустарника. Они с Лухой перешли дорогу и сели на лавочку под цветущими кустами, при этом Луха, конечно, испугала своим ростом и черным плащом всех мамочек, которые резко собрались и сквер покинули.

Нехорошо, что мы их вытеснили, лениво подумала Гарди, подставляя лицо теплому свету. В запахах города вдруг почувствовалось приближение осени. Луха сидела рядом и тоже никуда не спешила. Ей очень нравился балахон, и она явно наслаждалась своей конспирацией. Скалилась из-под капюшона на бродячую шавку, которая замерла неподалеку, парализованная то ли любопытством, то ли страхом. Через дорогу был виден офис Сальвии, которая иногда мелькала в окнах и кому-то звонила. Она тоже видела, что Гарди с Лухой никуда не уходят, и ее это явно беспокоило. Наверняка, вызывала остатки своей армии. А может, и полицию. С сегодняшнего дня на Гарди можно было официально натравливать всех стражей порядка.

— Что же нам делать? — протянула она вслух, рассматривая коробки. Не торговать же розами на улице, как та женщина с пирожками на вокзале? Мысли о пирожках вызвали судороги в желудке, но тут Гарди услышала бурчание, и поняла, что звуки издавало не ее тело. Плохо будет, если Луха проголодается. А если Сальвия все-таки вызовет полицию, и Луха сорвется, плохо будет втройне. Гарди второй раз вид разорванных человеческих тел, торчащих из зубов монстра, не выдержит.

Ее блуждающий взгляд уперся в ларек с мороженым, из которого торчало скучающее лицо продавщицы. Идея была безумной, но веселой, а Гарди нужно было хоть как-то поднять себе настроение.

— Ты когда-нибудь ела мороженое? — спросила она Луху. Та, конечно, ее не поняла, но в глазах появился интерес. Человек предлагал развлечение.

— Охраняй наши розы, а я принесу сюрприз, — сказала Гарди и направилась к ларьку, надеясь, что скудных накоплений Кира, которые он хранил в логове Лухи, хватит на эскимо.

И тут она увидела ее.

Блондинка была ослепительна прекрасна в платье невесты, утопая в белом кружеве на фоне цветущего рододендрона. Фотосессия была в самом разгаре и проходила на другой стороне сквера. Оттуда, где сидела Луха, не было видно всего этого мельтешащего народа с фотокамерами, подсветкой, переносными лампами, зонтами и другими непонятными штуками, которые должны были помочь фотографу произвести шедевр. Вероятно, фотографировали уже давно, потому что у блондинки был усталый и скучающий вид. Фотографы скакали и прыгали вокруг нее, от машин к скверу и обратно носилось куча ассистентов с водой, стульями, сумками, а серьезные мужчины в галстуках и костюмах изображали зевак, хотя таковыми не являлись. Телохранителей Гарди чуяла за версту. Очевидно, невеста была не последним человеком в Альбигштайне, раз ее фотосессия собрала столько участников.

Продавщица нетерпеливо окликнула застывшую Гарди, но та вдруг забыла, что хотела купить. Зато она вспомнила, где видела девушку в свадебном платье. Она была той самой блондинкой, которую Гарди освободила вместе с другими девицами из автобуса похитителей, и которая щедро оплатила всем такси и обратную дорогу. Как же тесен мир. Девушка тоже увидела ее и застыла в буквальном смысле с открытым ртом, игнорируя возмущенные вопли фотографов.

Вдруг из-за угла соседнего дома вывернула группа студенток, которые тоже увидели девушку в белом платье.

— Это же невеста принца! — завопила одна из них. — Принцесса Энэя! Она завтра венчается с принцем Феодором!

Первой реакцией Гарди было сбежать от поднявшейся суеты подальше. Особенно при виде бегущих к ней охранников и самой Энеи с уже совсем не скучающим выражением лица. Энея махала ей рукой и улыбалась во все зубы — вполне искренне.

Гарди только и успела сделать знак Лухе, чтобы та оставалась на своем месте. Охрана мгновенно окружила ларек, оттеснила студенток, ошалелую продавщицу прикрыли шторкой с надписью «обед», а Энея заключила Гарди в горячие объятия. Они были горячими в буквальном смысле, потому что фотосессия, видимо, длилась давно, и принцесса вспотела.

— Как же долго я тебя искала! — закричала Энея, снова и снова обнимая Гарди. — Ты же моя спасительница! Я не успокоюсь, пока не исполню любое твое желание. Проси, чего хочешь! Какой счастливый день! А я уже думала, что так и выйду замуж должницей.