Грядущая буря

Глава 36. Смерть Туон

– Я отправилась из Тира, – сказала Верин, усаживаясь на лучший стул Мэта из темного ореха с мягкой подушкой бронзового цвета. Томас занял позицию за ее спиной, положив руку на рукоять меча. – И собиралась в Тар Валон.

– А как ты очутилась здесь? – с подозрением поинтересовался Мэт, устраиваясь на положенной поверх скамьи подушке. Он ненавидел эту скамью: на ней совершенно невозможно было расположиться с удобством. Никакие подушки не помогали. Более того, каким-то образом они делали ее еще неудобнее. Проклятую штуку должно быть придумал какой-то безумный, косоглазый троллок и сделал ее из костей проклятых. Это было единственное разумное объяснение.

Он поерзал на скамье и едва не попросил принести другой стул, но Верин уже продолжала рассказ. Мандеввин с Талманесом были тут же в шатре – первый стоял, скрестив руки на груди, второй уселся прямо на полу. Том сидел на земле в другом конце палатки, изучая Верин оценивающим взглядом. Они все разместились в малом шатре Мэта, который предназначался для скоротечных встреч с офицерами. Мэт не решился вести Верин в свой основной шатер для совещаний, так как в нем до сих пор были разложены планы рейда на Трустейр.

– Я задаю себе тот же вопрос, мастер Коутон, – с улыбкой сказала Верин. Ее пожилой Страж стоял у нее за спиной. – Как я здесь очутилась? Уж точно не по своей воле. И все же я здесь.

– Вы сказали это так, будто очутились здесь случайно, Верин Седай, – сказал Мандеввин. – Но мы говорим о расстоянии в несколько сот лиг!

– Плюс к этому, – добавил Мэт, – ты умеешь Перемещаться. И если ты собиралась попасть в Белую Башню, почему, просто-напросто, не Переместилась прямо туда – и всех делов?

– Отличные вопросы, – сказала Верин. – В самом деле. Можно мне чаю?

Мэт вздохнул и, снова поерзав на пыточной скамье, махнул Талманесу, чтобы тот распорядился на этот счет. Его приятель встал, выглянул на секунду наружу, чтобы отдать приказ, и вернулся на место.

– Спасибо, – поблагодарила Верин. – Чувствую себя выжатой.

У нее был привычный – для большинства сестер из Коричневой Айя – рассеянный вид. Из-за прорех в памяти, Мэт смутно помнил свою первую встречу с Верин. На самом деле, он вообще смутно помнил эту Айз Седай. Но ему казалось, он припоминает, что у неё характер ученого.

Сейчас, наблюдая за ней, он решил, что ее манеры слишком нарочиты. Словно она, опираясь на распространенные стереотипы о Коричневых, пользуется ими, дурача окружающих, как уличный катала деревенских олухов – в три карты.

Она разглядывала его. Что значит эта ее улыбка, притаившаяся в уголках губ? Она была похожа на улыбку шулера, которому все равно, что ты разгадал его приемы. А раз уж теперь ты все понимаешь, вы можете вместе насладиться игрой, и, возможно, надуть кого-то еще.

– Ты понимаешь, насколько сильный ты та’верен, молодой человек? – спросила Верин.

Мэт пожал плечами:

– О таких вещах лучше спрашивать Ранда. Честно говоря, мне и близко не стоит с ним тягаться.

Проклятые цветные пятна!

– О, я не собиралась принижать важность Дракона, – посмеиваясь, ответила Верин. – Но тебе не скрыть свой свет в его тени, Мэтрим Коутон. Разве что от полных слепцов. В любое другое время, ты, несомненно, был бы самым сильным живущим та’вереном. Возможно, сильнейшим за многие века.

Мэт поерзал на скамье. Проклятый пепел, как же ему не нравилось, что он ерзает так, словно нервничает от ее слов. Может, ему лучше подняться.

– О чем ты толкуешь, Верин? – вместо этого спросил Мэт. Он скрестил руки и попытался сделать вид, что все в порядке и ему удобно.

– Я говорю о том, как ты выдернул меня через полконтинента.

Ее улыбка стала еще шире, когда в шатер вошел солдат с чашкой горячего мятного чая. Она с благодарностью приняла ее, и солдат удалился.

– Выдернул? Я? – переспросил Мэт. – Это ты меня разыскивала.

– Только после того, как поняла, что Узор куда-то меня тянет. – Верин пригубила чай. – А это означало тебя или Перрина. И это не могло быть по вине Ранда, так как от него я преспокойно уехала.

– От Ранда? – уточнил Мэт, отмахнувшись от очередного вихря цветных пятен. – Ты была с ним?

Верин кивнула.

– Как… он там? – спросил Мэт. – Он не… ну, ты понимаешь…

– Не сошел ли с ума? – уточнила Верин.

Мэт кивнул.

– Боюсь, что так, – ответила Айз Седай, ее улыбка слегка поблекла. – Однако думаю, что он все еще себя контролирует.

– Треклятая Единая Сила, – выпалил Мэт, для успокоения прикоснувшись к медальону под рубашкой.

Верин подняла взгляд на Мэта:

– О, не уверена, Мэтрим, что проблемы юного ал’Тора только из-за Силы. Многие бы предпочли видеть лишь в саидин причину его дурного нрава, но нельзя забывать и про невероятную ответственность, которую мы взвалили на плечи бедного мальчика.

Мэт вскинул бровь, поглядев на Тома.

– Все равно, – Верин снова отпила чая, – нельзя все валить на порчу, так как она больше на него не действует.

– Не действует? – переспросил Мэт. – Он что, решил перестать направлять?

Она рассмеялась.

– Скорее рыба перестанет плавать. Нет, он не перестал, но порча на него не действует, так как ее больше нет. Ал’Тор очистил саидин.

– Что? – резко выпалил Мэт, подскочив от удивления.

Верин сделала глоток чая.

– Ты серьезно? – спросил он.

– Вполне, – ответила она.

Мэт снова посмотрел на Тома. Затем одернул кафтан и провел рукой по волосам.

– Что ты делаешь? – изумленно спросила Верин.

– Не знаю, – смутившись, ответил Мэт. – Я думал, что должен почувствовать себя как-то иначе, или что-то в этом роде. Весь мир из-за нас летит вверх тормашками и меняется, ведь так?

– Можно сказать и так, – ответила Верин, – хотя я бы поспорила, потому что очищение само по себе похоже на камень, брошенный в пруд. Волнам нужно какое-то время, чтобы достичь его берегов.

– Камень? – переспросил Мэт. – Обычный камень?

– Ну, возможно, это больше похоже на валун.

– Треклятая гора, вот что я тебе скажу! – пробормотал Мэт. Он снова уселся на чудовищную скамью.

Верин тихо засмеялась. Проклятые Айз Седай. Разве им полагается быть такими? Видимо это какая-то другая клятва, которую они приносят и никому о ней не говорят – все делать, напуская побольше таинственности. Он уставился на нее.

– Чему ты смеешься? – наконец спросил он.

– Так, ничему, – ответила она. – Просто подозреваю, что тебе скоро предстоит пережить нечто близкое к тому, что случилось со мной за последние пару дней.

– И что это?

– Что ж, – начала она, – полагаю, я начала рассказывать именно об этом как раз перед тем, как меня отвлекли несущественными вопросами.

– Ага, проклятым очищением треклятого Истинного Источника, – проворчал Мэт. – Действительно, несущественно.

– Я столкнулась с весьма необычными событиями, – продолжила Верин, конечно, не обращая на Мэта никакого внимания. – Вероятней всего вы не знаете, но для того, чтобы воспользоваться Перемещением из какого-то места, нужно провести там некоторое время. Обычно достаточно провести в этом месте ночь. Так вот, после того, как покинула Дракона Возрожденного, я отправилась в ближайшую деревню и сняла комнату в местной гостинице. Я устроилась, изучила комнату и подготовилась наутро открыть Врата.

– Однако посреди ночи заявился хозяин гостиницы. Он с досадой сообщил, что мне необходимо перебраться в другую комнату. Оказалось, что в крыше над моей комнатой обнаружилась течь, и скоро вода начнет сочиться сквозь потолок. Я протестовала, но он был настойчив.

– И вот я очутилась в комнате напротив через холл и приступила уже к ее изучению. Когда я почти считала, что знаю ее достаточно хорошо, чтобы открыть Врата, меня снова прервали. На этот раз хозяин – еще более сконфуженный – принялся объяснять, что его жена потеряла здесь кольцо во время утренней уборки. Женщина поднялась посреди ночи и была сильно расстроена. Хозяин, выглядевший сильно уставшим, рассыпаясь в извинениях, попросил меня вновь переехать.

– И? – спросил Мэт. – Совпадение, Верин.

Она выгнула бровь и улыбнулась, когда он заерзал на скамье. Чтоб всему сгореть, он не нервничает!

– Я отказалась, Мэтрим, – продолжила она. – И ответила, что он может искать сколько угодно после моего отъезда, и пообещала, что не стану брать никаких колец, если найду их. Затем я твердо захлопнула дверь перед его носом, – она сделала глоток чая. – Спустя пару минут гостиница загорелась. Уголек из камина попал на пол, и закончилось все тем, что здание сгорело дотла. К счастью, все спаслись, но гостиница пропала. Уставшие, со слипающимися глазами, мы с Томасом были вынуждены ехать в соседнюю деревню и искать ночлега там.

– Ну и что? – сказал Мэт. – Все еще похоже на совпадение.

– Так продолжалось три дня, – ответила Верин. – Меня постоянно прерывали, даже когда я пыталась изучить местность вне зданий. Случайные прохожие просили приютить их у огня, дерево падало на нашу стоянку, к нам забредала заблудившаяся отара овец, прямо над нашим лагерем возникал ураган. Много случайных событий, не дававших мне хорошенько узнать место.

Талманес тихо присвистнул. Верин кивнула.

– Каждый раз, когда я пыталась изучить местность, что-то шло не так. Мне настойчиво мешали по неизвестным мне причинам. Наконец, когда я решила, что не стану ничего делать, чтобы получше узнать местность, и не стану открывать Врата, все прекратилось. Другой на моем месте бросил бы попытки Переместиться и отправился бы дальше, но моя натура снова проявила себя, и я занялась изучением данного феномена. Он был весьма постоянен.

Проклятый пепел. Такие вещи проворачивал с людьми Ранд, а не Мэт.

– Судя по твоим словам, ты до сих пор должна была оставаться в Тире.

– Да, – ответила она. – Но скоро я почувствовала притяжение. Что-то влекло меня, тащило. Словно…

Мэт снова заерзал:

– Словно кто-то всадил в тебя треклятый рыболовный крючок? И тащит потихоньку, стоя в сторонке, но не отпускает, да?

– Да, – сказала Верин и улыбнулась. – Какое точное описание.

Мэт не ответил.

– Я приняла решение использовать более привычный способ путешествия. Возможно, решила я, моя неспособность Переместиться каким-то образом связана с близостью к ал’Тору или с постепенным распадом Узора из-за влияния Темного. Я договорилась с купцом, который отправлялся на север в Кайриэн, о месте для себя в его караване. У него имелся фургон, который он согласился сдать за приемлемую цену. Я едва не валилась с ног по причине недосыпа из-за постоянных пожаров, плачущих детей и переездов из одного гостиничного номера в другой. Таким образом, боюсь, я проспала дольше, чем следовало бы. Томаса тоже сморило.

– Когда мы проснулись, мы с удивлением обнаружили, что наш караван свернул на северо-запад, вместо того, чтобы двигаться к Кайриэну. Я поговорила с караванщиком, и он объяснил, что в последнюю минуту получил совет – в Муранди их товар можно продать выгодней, чем в Кайриэне. Как он объяснил, он собирался рассказать мне об этом изменении, но это выскочило у него из головы.

Она сделала еще глоток чая:

– Вот тогда я уже не сомневалась, что меня куда-то направляют. Подозреваю, другой на моем месте этого бы не заметил, но я-то занималась исследованием природы та’верен. Караван недалеко продвинулся к Муранди – всего на день пути – но, связав его с притяжением, мне все стало ясно. Я поговорила с Томасом, и мы решили попытаться избежать места, в которое нас настойчиво тянуло. Скольжение не лучшая замена Перемещению, но для него не нужно так хорошо знать местность. Я открыла Врата, но когда мы закончили путешествие, мы оказались не в Тар Валоне, а в небольшой деревушке в северной Муранди!

– Такое невозможно. Однако мы вспомнили, что в тот момент, когда я открывала Врата, Томас любовно рассказывал о чудесной охоте, на которой он когда-то побывал в окрестностях городка Трустейр. Должно быть, я случайно сосредоточилась не на том месте.

– И вот мы здесь, – заявил Томас, с недовольным видом стоявший за спиной Айз Седай, сложив руки на груди.

– Верно, – сказала Верин. – Забавно, не так ли, юный Мэтрим? Случайно я оказалась здесь, прямо у тебя на пути, именно в тот момент, когда ты отчаянно нуждаешься в ком-то способном создать Переходные Врата для твоей армии.

– Это все равно может быть совпадением.

– А как же притяжение?

Он не нашелся, что ответить.

– Именно с помощью совпадений и работает та’верен, – пояснила Верин. – Ты можешь найти оброненный кем-то предмет, в котором остро нуждаешься, или встретить кого-то в самый нужный момент. Случайные события случайным образом срабатывают в твою пользу. Или ты раньше этого не замечал? – она улыбнулась. – Не хочешь посоревноваться в игре в кости?

– Нет, – с неохотой ответил он.

– Однако меня беспокоит еще одна вещь, – продолжила Верин. – Неужели никто, кроме меня, не мог попасться тебе на пути? Ал’Тор заставил этих Ашаманов прочесывать все окрестности в поисках способных направлять мужчин, и подозреваю, глухие уголки вроде этого в верхних строчках их списков, поскольку в такой глухомани направляющему проще остаться незамеченным. Один из них мог бы попасться вам по пути и создать для вас Врата.

– И близко ничего треклятого не было, – ответил Мэт, поежившись. – Я бы не доверил свой Отряд одному из этих.

– Даже ради того, чтобы попасть в Андор в мгновение ока? – удивилась Верин.

Мэт заколебался. Что ж, возможно.

– Должна быть причина, по которой я здесь оказалась, – задумчиво сказала Верин.

– И все же, я считаю, что все это надумано, – ответил он, снова поерзав на треклятой скамье.

– Возможно, а возможно нет. Сперва мы должны разобраться с ценой за то, что я доставлю вас в Андор. Полагаю, вы хотите попасть в Кэймлин?

– С ценой? – уточнил Мэт. – Но ты же считаешь, что это Узор сам притащил тебя сюда! С какой стати ты спрашиваешь цену с меня?

– Потому, – ответила она, подняв палец, – что пока я ждала твоего появления – и если честно, то я не знала, тебя я увижу или Перрина – я поняла, что смогу предложить тебе нечто, чего не сможет никто другой.

Она полезла в карман платья и достала несколько листков бумаги. На одной был портрет Мэта.

– Ты так и не спросил, где я его достала.

– Ты – Айз Седай, – ответил Мэт, пожав плечами. – Полагаю, ты… ну, знаешь, его «насаидарила».

– Насаидарила? – невозмутимо переспросила она.

Он пожал плечами.

– Я получила эту бумагу, Мэтрим…

– Зови меня Мэт, – сказал он.

– Я получила эту бумагу, Мэтрим, от Приспешника Темного, – продолжила она, – который, приняв меня за прислужницу Тени, рассказал, что один из Отрекшихся приказал убить людей, изображенных на этих портретах. Вы с Перрином в смертельной опасности.

– Я не удивлен, – ответил он, скрыв холодок, пронзивший его при этом известии. – Верин, Приспешники Темного пытаются убить меня с момента моего отбытия из Двуречья, – он помолчал, – Чтоб мне сгореть. Даже за день до того, как я покинул Двуречье. И что это меняет?

– Это совсем другое, – более строго ответила Верин. – Степень опасности, в которой вы оказались… Я… Что ж, давай просто согласимся, что ты в очень и очень серьезной опасности. Советую тебе быть очень осторожным в следующие несколько недель.

– Я всегда осторожен, – сообщил Мэт.

– Значит, будь еще осторожнее, – сказала она. – Спрячься. Не давай им шанса. Ты скоро очень пригодишься.

Он пожал плечами. Спрятаться? Это он мог бы. С помощью Тома он мог бы так изменить свою внешность, что его не опознали бы даже родные сестры.

– Это я могу, – сказал он. – Это совсем низкая цена. И как скоро ты сможешь доставить нас в Кэймлин?

– Это была не цена, Мэтрим, – улыбнувшись, сказала она. – Это было предложение. К которому, думаю, ты должен внимательно прислушаться.

Она вытащила из-под портрета небольшой конверт. Он был запечатан каплей кроваво-красного воска.

Мэт неохотно взял его в руки:

– Что это?

– Инструкции, – ответила Верин. – Которые ты выполнишь на десятый день после того, как я оставлю вас в Кэймлине.

Нахмурившись, он почесал шею, затем собрался сломать печать.

– Тебе не следует открывать его до нужного дня, – остановила его Верин.

– Что? – возмутился Мэт. – Но…

– Такова моя цена, – просто ответила Верин.

– Проклятая женщина, – сказал он, разглядывая конверт. – Я не собираясь ни в чем клясться, пока не узнаю, в чем дело.

– Не думаю, что ты сочтешь мои инструкции чрезмерными, Мэтрим, – заметила она.

Мэт секунду хмуро смотрел на печать, затем встал.

– Я проживу без этого.

Она надула губы:

– Мэтрим, ты…

– Зови меня Мэт, – повторил он, забирая шляпу с подушки. – И я говорю: сделки не будет. Я так и так окажусь в Кэймлине через двадцать дней своими ногами, – он откинул полог шатра. – Я не собираюсь позволять тебе прицепить ко мне свой поводок, женщина.

Она не сдвинулась с места, но нахмурилась.

– Я и позабыла, как с тобой тяжело.

– И тем горжусь, – ответил Мэт.

– А не можем ли мы достичь компромисса? – спросила Верин.

– Расскажешь, что в этой проклятой бумаге?

– Нет, – ответила она. – Потому что, возможно, мне не понадобится, чтобы ты смотрел, что в ней. Я надеюсь вернуться и забрать письмо, чтобы ты мог идти своим путем. Но в противном случае…

– И в чем же компромисс? – спросил Мэт.

– Ты можешь не открывать письмо, – заявила Верин. – Просто сожги его. Но в этом случае ты должен остаться и ждать в Кэймлине пятьдесят дней, на тот случай, если мое возвращение займет больше времени, чем я рассчитывала.

Это предложение вызвало у него замешательство. Пятьдесят дней – долгий срок. Но, с другой стороны, оставаясь в Кэймлине, а не путешествуя сам по себе…

В городе ли Илэйн? Он беспокоился за нее после ее бегства из Эбу Дар. Если она там, он, по крайней мере, сможет быстро наладить производство драконов Алудры.

Но пятьдесят дней? Ждать? Или так, или он откроет треклятое письмо и исполнит то, что в нем сказано? Ни один из вариантов не был ему по душе:

– Двадцать дней, – сказал он наконец.

– Тридцать, – парировала она, вставая, затем подняла палец, прерывая его протест. – Компромисс, Мэт. Думаю, среди Айз Седай, я самая сговорчивая из всех, – она протянула руку.

Тридцать дней. Он может прождать тридцать дней. Он взглянул на письмо в руках. Он может сдержаться и не открывать его, и тридцать дней ожидания на самом деле небольшая потеря. Это всего на несколько дней больше, чем добираться до Кэймлина своим ходом. Но на самом деле это была треклятая выгодная сделка! Ему нужно время, чтобы наладить изготовление драконов, и еще немного, чтобы побольше разузнать про Башню Генджей, змей и лисиц. Том не станет жаловаться, раз путь до Кэймлина так и так занял бы две недели.

Верин с едва заметным волнением следила за ним. Он не станет показывать ей, как он рад. Дай женщине понять это, и она отыщет способ заставить тебя заплатить.

– Тридцать дней, – неохотно согласился Мэт, пожимая ей руку, – но когда они истекут, я могу уйти.

– Или ты можешь открыть письмо через десять дней, – сказала Верин. – И сделать то, что в нем сказано. Одно из двух, Мэтрим. Даешь слово?

– Даю, – ответил он. – Но я вовсе не собираюсь открывать треклятое письмо. Я собираюсь подождать тридцать дней и отправиться по своим делам.

– Увидим, – сказала она, улыбнувшись своим мыслям и отпуская его руку. Она сложила его портрет, затем достала из кармана небольшой плетеный кожаный кошель. Она открыла его и вложила сложенный рисунок внутрь, в это мгновение он заметил, что в нем лежит еще несколько таких же крохотных, запечатанных воском конвертов, как тот, что получил он. А каково предназначение остальных?

Когда письма были надежно спрятаны в ее карман, она вынула резную фигурку из полупрозрачного камня – это была брошь в виде лилии.

– Сворачивайте лагерь, Мэтрим. Я должна открыть Врата как можно скорее. Мне самой вскоре понадобится Переместиться.

– Отлично, – Мэт опустил взгляд на запечатанный конверт в руках. Зачем Верин вся эта таинственность?

«Чтоб все сгорело! – подумал он. – Я не собираюсь его открывать! Не собираюсь!»

– Мандеввин! – сказал он. – Предоставь Верин Седай палатку, чтобы она могла подождать, пока мы снимем лагерь, и назначь пару бойцов выполнять все ее запросы. И еще, предупреди остальных Айз Седай, что она здесь. Возможно, им будет интересно узнать новость о ее появлении. Айз Седай всегда Айз Седай.

Мэт запихнул конверт за пояс и направился к выходу:

– И сожгите, наконец, эту проклятущую скамью! Поверить не могу, что мы тащили ее с собой так далеко.

Туон умерла. Ушла, отброшена, забыта. Туон была Дочерью Девяти Лун – теперь она не более, чем строчка в хронике.

Императрицей стала Фортуона.

Фортуона Атаэм Дэви Пейндраг легонько поцеловала в лоб склонившегося перед ней солдата, стоящего на коленях в редкой траве. Из-за влажной алтарской жары казалось, что лето уже настало, но трава, которая еще неделю назад казалась свежей и полной жизненных соков, стала чахнуть и желтеть. Где сорняки и всякий чертополох? Посеянные семена не давали всходов. Как и зерно, семена портились и умирали, не успевая по-настоящему прорасти.

Коленопреклоненный солдат, находившийся перед Фортуоной, был первым в шеренге из пяти человек. За спиной у этой пятерки построились две сотни Небесных Кулаков – элита ее ударной армии. На них были темные кожаные доспехи и облегченные похожие на головы насекомых шлемы из кожи и древесины. На доспехах и шлемах была нанесена одинаковая эмблема – сжатый кулак. Пять десятков пар сул’дам с дамани, включая Дали и ее сул’дам Малагавану, которых Фортуона выделила для этого дела. Она чувствовала, что ради этой важнейшей операции ей нужно пожертвовать чем-то личным.

Неподалеку в загонах ждали сотни то’ракенов, сопровождаемые дрессировщиками, готовившими животных к грядущему полету. Небольшая группа ракенов уже грациозно кружила в воздухе.

Фортуона посмотрела на солдата у ног и возложила свои пальцы на его лоб там, куда только что его поцеловала.

– Пусть твоя смерть принесет победу, – тихо произнесла она ритуальную фразу. – Пусть твой нож напьется крови. Пусть твои дети славят тебя вплоть до последнего рассвета.

Он еще ниже склонил голову. Как и на остальных четырех солдатах в ряду, на нем были доспехи из черной кожи. С его пояса свисали три ножа, и у него не было ни плаща, ни шлема. Как и все Небесные Кулаки, он был невысок и легок. Большую часть бойцов в этих войсках составляли женщины. В любых действиях, где подразумевалось участие то’ракенов, основной проблемой был вес. В быстром налете лучше иметь двух отлично тренированных, но легких бойцов, чем одного здоровяка в тяжелом доспехе.

Вечер едва начался, солнце только собиралось заходить. Лейтенант-Генерал Юлан, собиравшийся лично возглавить атаку, считал, что лучше вылететь как можно позже. Рейд начнется в темноте, скрытно от возможных наблюдателей в Эбу Дар. Когда-нибудь такие предосторожности будут излишни. Что с того, что жители Эбу Дар увидят взлет сотен то’ракенов? Слухи не имеют крыльев и не могут лететь быстрее ракена.

Однако их враги умели передвигаться намного быстрее, чем им следовало. Что бы это ни было – тер’ангриал, плетение или нечто иное, что давало это преимущество – оно было весьма опасно. Лучше действовать скрытно. Перелет до Тар Валона займет несколько дней.

Фортуона подошла к следующему бойцу в шеренге. Темные волосы женщины были заплетены в косу. Фортуона поцеловала ее в лоб и произнесла те же ритуальные фразы. Эти пятеро были Кровавыми Ножами. Простое черное каменное кольцо, которое носил каждый из них, было особым тер’ангриалом, который давал им силу и скорость, а так же прятал их в темноте, позволяя буквально растворяться в тенях.

Но такие невероятные способности имели высокую цену – кольца высасывали жизнь из своих обладателей, убивая их за считанные дни. Сняв кольцо, можно было приостановить процесс, но, однажды запущенный каплей крови носителя кольца, он был необратим.

Эти пятеро не вернутся. Они останутся, вне зависимости от исхода операции, чтобы убить как можно больше марат’дамани. Это было ужасной расточительностью – тех дамани следовало бы обуздать – но лучше их убить, чем оставлять в руках Возрожденного Дракона.

Фортуона перешла к следующему в коротком строю, целуя и благословляя его.

Многое изменилось со дня ее встречи с Возрожденным Драконом. Ее новое имя было только частью провозглашения ее императрицей. Теперь даже Верховные Высокородные простирались перед ней ниц. Ее со’джин, включая Селусию, сбрили остатки волос со своих голов. Начиная с этого времени, они будут сбривать волосы с правой стороны и заплетать в косу с левой, как только они отрастут. Сейчас они закрывали левую сторону головы накидками.

В поведении простолюдинов стало больше гордости и уверенности. У них снова появилась императрица. Несмотря на царивший в мире хаос, хотя бы одно это вернулось в рамки порядка.

Фортуона поцеловала последнего в пятерке Кровавых Ножей, приговорив его к смерти, и, одновременно, к подвигу. Она отступила назад, Селусия встала рядом. Генерал Юлан шагнул вперед и низко склонился.

– Пусть Императрица, да живет она вечно, знает, что мы ее не подведем.

– Она знает, – ответила Селусия. – Свет вам в помощь. Знайте же, что Ее Величество, да живет она вечно, сегодня в саду видела весеннюю розу, обронившую три лепестка. Нам явлено знамение вашей победы. Исполните его, генерал, и ваша награда будет достойной.

Юлан встал и отдал честь, приложив кулак к груди, звякнув железом. Он направил первыми к загонам то’ракенов пятерых Кровавых Ножей, за ними остальных солдат. Спустя мгновение первая тварь уже разбегалась по длинному лугу, размеченному вешками и флажками, и затем взмыла в воздух. Следом последовали остальные твари – целая армия, больше, чем Фортуона видела разом в небе за целую жизнь. Едва угас последний дневной свет, все они направились на север.

Ракенов с то’ракенами обычно не использовали таким образом. Как правило, рейды выполнялись путем высадки солдат на площадке подскока, где то'ракены оставались ждать возвращения бойцов из боя. Но этот рейд был жизненно важным. План Юлана подразумевал дерзкую по замыслу атаку. То’ракены, несущие сул’дам и дамани на спинах, должны были атаковать с воздуха. Это может послужить началом новой смелой тактики. Или приведет к провалу.

– Мы все изменили, – тихо произнесла Фортуона. – Генерал Галган был неправ. Это не ухудшит позиции Возрожденного Дракона на переговорах. Это обратит его против нас.

– А разве до того он нам не противостоял? – спросила Селусия.

– Нет, – ответила Фортуона. – Это мы противостояли ему.

– Разве есть разница?

– Да, – ответила Фортуона, провожая едва видимые в небе полчища то’ракенов взглядом. – Есть. И боюсь, скоро мы узнаем, насколько она велика.