Грядущая буря

Глава 26. Трещина в камне

Авиенда обвела взглядом земли поместья, заполненные занятыми сборами людьми. Для мокроземцев, и мужчины и женщины Башира были хорошо подготовлены – они быстро и со знанием дела убирали палатки и готовили упряжь. И все же, по сравнению с Айил, остальные мокроземцы – кроме солдат – только создавали неразбериху. Женщины носились туда и обратно, словно боясь оставить какое-то дело неоконченным, а какую-то вещь не уложенной. Мальчишки-посыльные бегали с друзьями, пытаясь казаться занятыми, хотя, по сути, делать им было нечего. Палатки и имущество гражданских только-только начинали убирать и упаковывать, а ведь еще понадобятся лошади, фургоны и возницы, чтобы доставить все это туда, куда требовалось.

Авиенда покачала головой. Айил брали лишь то, что могли унести, и их военный отряд включал только воинов и Хранительниц Мудрости. Когда же в затяжных войнах одних копий было недостаточно, все рабочие и ремесленники знали, как быстро и с толком подготовиться к отбытию. В этом была честь. Честь, предполагающая, что каждый человек должен быть способен позаботиться о себе и своих вещах, не задерживая клан.

Она покачала головой, возвращаясь к своему заданию. Единственными, кто действительно не имел чести в такой день, были те, кто не работал. Она опустила палец в стоявшее перед ней на земле ведро с водой, затем подняла руку и занесла ее над вторым ведром. Капля воды свободно упала вниз. Она переместила руку и повторила все с начала.

Для любого мокроземца подобное наказание показалось бы бессмысленным. Они решили бы, что это легкая работа: сидеть на земле, прислонившись спиной к деревянным бревнам поместья, двигать рукой вперед и назад, опустошая одно ведро и по капле наполняя второе. Для них это едва ли было бы наказанием.

А все потому, что зачастую мокроземцы ленивы. Они предпочитают по капле набирать воду в ведра, а не таскать камни. Как бы там ни было, таскание камней предполагало активные движения, а они полезны для тела и разума. Переливание воды – бессмысленно. Бесполезно. Это наказание не позволяло размять ноги или поработать мускулами. Но она занималась им в то время, как остальные собирали палатки, готовясь выступать. Это делало наказание в десятки раз позорнее! Ее тох рос с каждым мгновением, которое Авиенда не тратила на помощь в сборах, но она ничего не могла с этим поделать.

Только переливать воду. Капля за каплей, капля за каплей.

Это злило ее. А злость вызывала стыд. Хранительницы Мудрости в таких ситуациях никогда не позволяют своим эмоциям взять над собой верх. Она должна быть терпеливой и попытаться понять, за что наказана. Однако даже попытка подобраться к решению проблемы вызывала у нее желание кричать. Сколько можно перебирать в уме одни и те же выводы? Возможно, она слишком глупа, чтобы в этом разобраться. Возможно, она не заслуживает быть Хранительницей Мудрости.

Она снова опустила руку в ведро, затем перенесла очередную каплю воды. Ей не нравилось то, что с ней делали эти наказания. Авиенда была воином, даже если больше не носила копье. Ни наказания, ни боль ее не страшили. Но она все сильнее и сильнее боялась, что падет духом и станет столь же бесполезной, как помраченные песками.

Она хотела стать Хранительницей Мудрости, отчаянно хотела. Осознав это, девушка очень удивилась, поскольку никогда не думала, что сможет желать чего-либо столь же страстно, как когда-то давно хотела получить копья. Однако, поскольку за последние месяцы она многое узнала о Хранительницах Мудрости, и её уважение к ним возросло, она сочла себя равной им, чтобы помочь им направлять Айил в эти труднейшие времена.

Последняя Битва станет испытанием, какого ее народ еще не знал. Эмис с остальными Хранительницами направляла все силы на защиту Айил, а Авиенда сидела и по капле переливала воду!

– С тобой все в порядке? – спросил чей-то голос.

Авиенда подскочила, столь резко дернув руку к своему ножу, что чуть не опрокинула ведра с водой.

В тени здания неподалеку от нее стояла женщина с коротко стриженными темными волосами. Руки Мин Фаршав были сложены на груди, она была одета в вышитую серебром синюю куртку. На шее она носила шарф.

Авиенда опустилась на землю, отпустив нож. Теперь она позволяет мокроземцам незаметно к себе подкрадываться?

– Я в порядке, – отозвалась она, изо всех сил пытаясь не покраснеть.

Ее тон и действия должны были показать, что она нисколько не пристыжена разговором, однако Мин, казалось, не обратила на это внимания. Женщина развернулась и посмотрела на лагерь.

– Тебе что…. нечем заняться?

На сей раз Авиенде не удалось сдержать румянец.

– Я делаю то, что должна.

Мин кивнула, и Авиенда постаралась выровнять дыхание. Она не могла позволить себе злиться на эту женщину. Ее первая сестра просила быть добрее к Мин Фаршав. Авиенда решила не обижаться. Мин не понимала, о чем говорила.

– Мне кажется, я должна поговорить с тобой, – сказала Мин, по-прежнему уставившись на лагерь. – Не уверена, к кому еще я могу обратиться. Я не доверяю Айз Седай, и он тоже. Я уверена, что сейчас он почти никому не доверяет. Возможно, даже мне.

Авиенда покосилась в сторону и увидела, что Мин наблюдает за Рандом ал'Тором, который шел через лагерь, одетый в черную куртку. Золотисто-рыжие волосы сверкали в полуденном свете. Он возвышался над сопровождавшими его салдэйцами.

Авиенда слышала о событиях предыдущей ночи, когда на него напала Семираг – одна из Предавшихся Тени собственной персоной. Авиенда пожалела, что не посмотрела на эту тварь прежде, чем та была убита. Она вздрогнула.

Ранд Ал'Тор сражался и победил. И хотя по большей части он вел себя глупо, он был опытным и удачливым воином. Кто еще из ныне живущих мог заявить, что лично сразил столько же Предавшихся Тени, сколько он? В нем было много чести.

Его сражения оставили в нем страшные раны, последствия которых были недоступны ее пониманию. Она ощущала его боль. Она чувствовала ее и во время нападения Семираг, хотя поначалу приняла эти ощущения за ночной кошмар. Она быстро поняла, что ошибалась. Ни один ночной кошмар не мог быть столь ужасен. Она до сих пор ощущала отголоски той невероятной боли, те волны муки, безумие внутри него.

Авиенда подняла тревогу, но недостаточно быстро. Из-за своей ошибки она имела к нему тох. Она займется этим, как только разберется со своими наказаниями. Если когда-нибудь разберется.

– Ранд Ал'Тор справится со своими проблемами, – отозвалась она, продолжая переливать воду по каплям.

– Как ты можешь так говорить? – спросила Мин, бросив на нее взгляд. – Неужели ты не чувствуешь его боль?

– Я чувствую всю боль и каждое ее мгновение, – процедила Авиенда сквозь зубы. – Но он должен встретиться лицом к лицу со своими испытаниями так же, как и я со своими. Возможно, настанет день, когда я и он сможем встретить их вместе, но это время еще не пришло.

«Сначала я должна стать ему ровней, – мысленно добавила она. – Я не буду стоять за его спиной, словно подчиненный».

Мин внимательно посмотрела на нее, и Авиенда ощутила холодок, задумавшись, какие видения явились женщине. Ее предсказания, как говорили, всегда сбывались.

– Ты не оправдала мои ожидания, – наконец произнесла Мин.

– Я обманула тебя? – нахмурясь отозвалась Авиенда.

– Нет, я не это имела в виду, – с легким смешком ответила Мин. – Я хотела сказать, что видимо ошибалась в отношении тебя. Я не была уверена, что думать после той ночи в Кэймлине, когда… ну когда мы все вместе связали узами Ранда. Я чувствую, что мы с тобой близки и в то же время далеки друг от друга, – она пожала плечами. – Я считала, что ты по прибытии в лагерь найдешь меня. Нам есть, о чем поговорить. Когда этого не произошло, я начала волноваться. Решила, что, возможно, оскорбила тебя.

– Ты не имеешь ко мне тох, – сказала Авиенда.

– Хорошо, – отозвалась Мин. – Я все еще иногда переживаю, что мы… дойдем до драки.

– И к чему хорошему это привело бы?

– Не знаю, – сказала Мин, пожимая плечами. – Я считала, что это будет в духе Айил. Бросить мне вызов на поединок чести. Из-за него.

Авиенда фыркнула.

– Драться из-за мужчины? Кто станет такое делать? Если бы ты имела ко мне тох, возможно, я могла бы потребовать, чтобы мы станцевали танец копий, но и это лишь в том случае, если бы ты была Девой Копья. И если бы я тоже по-прежнему оставалась ей. Полагаю, мы могли бы сразиться на ножах, однако это сложно назвать честным поединком. Какую честь можно приобрести в поединке с тем, кто не обладает нужными навыками?

Мин вспыхнула, словно Авиенда ее оскорбила. Какая любопытная реакция.

– Это еще не известно, – произнесла Мин, резко вытряхнув нож из рукава и быстро вращая его между костяшками пальцев. – Едва ли я беззащитна.

Нож исчез в другом ее рукаве. И почему мокроземцы постоянно хвастаются своими ножами? Том Мериллин этим тоже грешил. Неужели Мин не понимает, что Авиенда успеет трижды перерезать ей горло, пока она, словно уличный актер, вытаскивает свой нож? Тем не менее, Авиенда промолчала. Очевидно, Мин гордилась своим мастерством, и не было никакой необходимости ее смущать.

– Это не имеет значения, – сказала Авиенда, возвращаясь к своей работе. – Я стала бы сражаться с тобой только в том случае, если бы ты нанесла мне серьезное оскорбление. Моя первая сестра считает тебя другом, и я хотела бы относиться к тебе так же.

– Ладно, – произнесла Мин, складывая руки на груди и оглядываясь на Ранда. – Что ж, думаю, это неплохо. Должна заметить, что мне не слишком нравится идея делить его с кем-то.

Авиенда помедлила, затем опустила палец в ведро:

– Как и мне.

По крайней мере, ей не нравилась идея делить его с женщиной, которую она знает недостаточно хорошо.

– Тогда что будем делать?

– Оставим все, как есть, – ответила Авиенда. – У тебя есть то, что тебе нужно, а я занята другими проблемами. Когда что-то изменится, я скажу тебе.

– Как… откровенно с твоей стороны, – Мин казалась смущенной. – Говоришь, что занята другими проблемами? Вроде макания пальца в ведра с водой?

Авиенда снова покраснела.

– Да, – выпалила она. – Вот именно. Извини меня.

Она поднялась и, оставив ведра, зашагала прочь. Она понимала, что должна была сдержать свой нрав, но ничего не могла с этим поделать. Мин, постоянно напоминавшая про наказание. Собственная неспособность понять, чего от нее ждут Хранительницы Мудрости. Ранд ал'Тор, постоянно подвергающий себя опасности, и сама Авиенда, неспособная пошевелить даже пальцем, чтобы ему помочь.

Больше она не могла это выносить. Она прошла по бурой соломе на лужайке поместья, сжимая и разжимая кулаки, стараясь держаться от Ранда на расстоянии. Судя по тому, что уготовил ей этот день, мужчина вполне мог заметить ее сморщенный палец и спросить, зачем она так его вымочила! А если он обнаружит, что ее наказали Хранительницы Мудрости, то вполне может выкинуть какую-то глупость и выставить себя дураком. Мужчинам это было свойственно, а Ранду ал'Тору особенно.

Авиенда шла, пробираясь через снующих туда-сюда мокроземцев, по утоптанной земле, на которой, в тех местах, где раньше стояли палатки, темнела солома. Она миновала цепочку солдат, передающих друг другу мешки с зерном, чтобы сложить их в фургон, в который были впряжены два тяжеловоза.

Она шла, стараясь не лопнуть от возмущения. Честно говоря, она была близка к тому, чтобы как Ранд ал'Тор «выкинуть какую-нибудь глупость». Почему? Ну почему ей никак не удавалось понять, что она делала неправильно? Остальные айильцы в лагере, казалось, недоумевали вместе с ней, хотя, конечно же, не заговаривали с ней о наказании. Она хорошо помнила, как еще Девой Копья много раз наблюдала за подобными наказаниями, и всегда знала, что в дела Хранительниц Мудрости вмешиваться нельзя.

Она обогнула фургон и обнаружила, что вновь оказалась недалеко от Ранда ал'Тора. Он разговаривал с тремя квартирмейстерами Даврама Башира, возвышаясь над ними на целую голову. Один из них, мужчина с длинными черными усами, указывал на коновязи и что-то говорил. Ранд заметил Авиенду и протянул к ней руку, однако она быстро повернулась и направилась к северной части лужайки, где разместились айильцы.

Она стиснула зубы, без особого успеха пытаясь укротить свой гнев. Разве она не имела права злиться на саму себя? Миру вот-вот придет конец, а она день за днем отбывает наказания! Впереди она заметила небольшую группу Хранительниц Мудрости – Эмис, Бэйр и Мелэйн – стоявших рядом с горой собранных коричневых палаток. Компактные продолговатые свертки были снабжены ремнями для удобства переноски на плече.

Авиенде следовало вернуться к своим ведрам и удвоить усилия. Однако она этого не сделала. Словно ребенок, грозящий палкой болотному коту, кипящая от злости Авиенда направилась к Хранительницам Мудрости.

– Авиенда? – удивилась Бэйр. – Ты уже закончила со своим наказанием?

– Нет, не закончила, – ответила Авиенда, встав перед ними, уперев руки в бока. Ветер трепал ее юбку, но она не обращала на это внимания. Суетящиеся рабочие – и айильцы, и салдэйцы – обходили их стороной.

– Так что же тогда? – спросила Бэйр.

– Ты недостаточно быстро учишься, – добавила Эмис, покачав беловолосой головой.

– Недостаточно быстро учусь? – возмутилась Авиенда. – Я научилась всему, что вы от меня требовали! Я запомнила все уроки, рассказала по памяти все факты, повторила каждое действие, выполнила все обязанности. Я ответила на все ваши вопросы и видела, как вы одобрительно кивали на каждый ответ!

Она пристально посмотрела на них, прежде чем продолжить.

– Я могу направлять лучше, чем любая из живущих айильских женщин, – сказала она. – Я оставила копья и приняла то, что мое место среди вас. Я исполнила свой долг и стремилась исполнить его с честью. И, тем не менее, вы продолжаете меня наказывать! Все, больше никаких наказаний. Или скажите, чего от меня добиваетесь, или прогоните меня прочь.

Она ожидала, что они разгневаются. Она ожидала, что они разочаруются. Она ожидала, что они пустятся в рассуждения о том, что простая ученица не должна задавать вопросы Хранительницам Мудрости. Наконец, она ожидала, что за свое безрассудство будет наказана еще сильнее.

Эмис взглянула на Мелэйн и Бэйр.

– Дитя, не мы наказываем тебя, – произнесла она, осторожно подбирая слова. – Эти наказания – дело твоих собственных рук.

– Что бы я ни сделала, – отозвалась Авиенда, – это не давало вам повода объявлять меня да'тсанг. Вы сами позорите себя, обращаясь со мной подобным образом.

– Дитя, – произнесла Эмис, встретившись с ней взглядом. – Ты отказываешься от наших наказаний?

– Да, – сказала она с колотящимся сердцем. – Отказываюсь.

– Ты считаешь, что твой вклад в дело Айил столь же значителен, как наш, не так ли? – спросила Бэйр, прикрывая рукой свое морщинистое лицо. – Ты полагаешь, что равна нам?

«Равна им? – подумала Авиенда, ощутив панику. Я не равна им! Мне предстоят еще годы обучения. Что я делаю?»

Могла ли она сейчас отступить? Попросить прощения, каким-то образом принять тох? Ей следует как можно быстрее вернуться к наказанию и переливать воду. Да! Именно это она и должна сделать. Она должна пойти и…

– Я больше не вижу необходимости в обучении, – вместо этого произнесла она. – Если эти наказания – все, чему вам осталось научить меня, тогда, полагаю, я узнала все, что была должна узнать. Я готова стать одной из вас.

Она стиснула зубы, ожидая яростного взрыва недоверия. О чем она только думала? Ей не следовало позволить глупым рассуждениям Мин так себя рассердить.

А потом Бэйр расхохоталась.

Это был мощный звук, казавшийся невероятным для столь хрупкой женщины. Мелэйн присоединилась к ней. Златоволосая Хранительница Мудрости поддерживала свой слегка выпирающий от беременности живот.

– Она продержалась еще дольше тебя, Эмис! – воскликнула Мелэйн. – Самая упрямая девчонка из всех, кого я только видела.

Выражение лица Эмис было непривычно теплым.

– Добро пожаловать, сестра, – сказала она Авиенде.

Авиенда захлопала глазами:

– Что?

– Теперь ты одна из нас, девочка! – Произнесла Бэйр. – Или скоро станешь.

– Но я вас ослушалась!

– Хранительница Мудрости не может позволять другим помыкать собой, – сказала Эмис. – Если она входит под сень нашего сообщества, размышляя, как ученица, тогда она никогда не воспримет себя как одну из нас.

Бэйр поглядела на Ранда ал'Тора, который неподалеку от них беседовал с Сарин.

– Я никогда не задумывалась о том, как важны наши традиции, покуда не узнала этих Айз Седай. Те, что в самом низу, завидуют и скулят, как собаки – и не принимаются в расчет теми, кто считает себя выше них. Удивительно, как они вообще чего-либо добиваются!

– Но среди Хранительниц Мудрости тоже существует иерархия, – сказала Авиенда. – Или нет?

– Иерархия? – Эмис казалась озадаченной. – Некоторые из нас имеют больше чести, чем другие, заработав эту честь мудростью, поступками и опытом.

Мелэйн подняла палец.

– Тем не менее, это – важно, даже жизненно важно, чтобы каждая Хранительница Мудрости отстаивала свои взгляды. Если она верит в свою правоту, она не может позволить задвинуть себя в угол, даже другим Хранительницам Мудрости, не важно, насколько они старше и мудрее.

– Ни одна женщина не будет готова присоединиться к нам, пока не заявит, что она готова к этому, – продолжила Эмис. – Она должна прийти к нам как равная.

– Наказание не будет истинным, покуда ты не примешь его, Авиенда, – произнесла Бэйр, продолжая улыбаться. – Мы считали, что ты была готова еще несколько недель назад, однако ты упрямо продолжала повиноваться.

– Я уже почти начала думать, что ты спесива, девочка, – добавила Мелэйн с нежной улыбкой.

– Более не девочка, – сказала Эмис.

– О, она все еще девочка, – произнесла Бэйр. – Покуда не сделано еще кое-что.

Авиенда была ошеломлена. Они говорили, что она учится недостаточно быстро. Не учится постоять за себя! Авиенда никогда не позволяла другим направлять себя, но это были не «другие», это – Хранительницы Мудрости, а она всего лишь их ученица. Что произошло бы, если бы Мин ее не разозлила? Авиенда обязана ее поблагодарить, хотя Мин и не понимала, что сделала.

«Покуда не сделано еще кое-что…»

– Что еще я должна сделать? – спросила Авиенда.

– Руидин, – отозвалась Бэйр.

Конечно же! Хранительницы Мудрости посещали священный город дважды за свою жизнь. Один раз – когда становились ученицами, второй – когда становились полноправными Хранительницами Мудрости.

– Сейчас все будет иначе, – сказала Мелэйн. – Руидин уже не тот, каким был когда-то.

– Это не повод менять традиции, – парировала Бэйр. – Может город и открыт, но не найдется такого глупца, который решится пройти сквозь колонны. Авиенда, ты должна…

– Бэйр, – перебила ее Эмис, – если ты не против, я хотела бы сказать ей все сама.

Поколебавшись, Бэйр кивнула.

– Да, конечно. Так будет правильнее. Сейчас мы отвернемся от тебя, Авиенда. Мы не увидим тебя, покуда ты не возвратишься к нам как сестра, вернувшаяся после долгого пути.

– Сестра, которую мы знали когда-то, но забыли о ней, – произнесла Мелэйн, улыбаясь. Две Хранительницы Мудрости отвернулись. Затем Эмис направилась в сторону площадки для Перемещений. Авиенда бросилась вдогонку.

– На этот раз, ты можешь остаться одетой, – сказала Эмис, – потому что одежда указывает на твой статус. Вообще-то я бы посоветовала тебе отправиться в город пешком, даже учитывая, что теперь мы знаем Перемещение. Тем не менее, полагаю, в данном случае лучше закрыть глаза на традицию. И все же ты не должна Перемещаться прямо к городу. Я предлагаю тебе переместиться к холду Холодные Скалы и оттуда отправиться пешком. Ты должна побыть на Трехкратной Земле, чтобы обдумать свой путь.

Авиенда кивнула.

– Мне понадобится фляга с водой и припасы.

– Они подготовлены и ожидают тебя в холде, – отозвалась Эмис. – Мы ожидали, что тебе вскоре придется через это пройти. Ты должна была сделать это давно, учитывая все подсказки, что мы тебе давали.

Она взглянула на Авиенду, изучающую землю под ногами.

– У тебя нет причин для стыда, – сказала Эмис. – Мы несем это бремя. Несмотря на шутки Бэйр, ты добилась успеха. Некоторым требуются долгие месяцы наказаний, чтобы решить, что с них достаточно. Мы обязаны были быть строги с тобой, дитя, строже, чем с любой готовой к испытанию ученицей на моей памяти. У нас осталось так мало времени!

– Я понимаю, – сказала Авиенда. – И… спасибо вам.

Эмис фыркнула.

– Ты заставила нас постараться проявить воображение. Помни потраченное время и тот позор, который испытывала, поскольку подобный позор познает любой да’тсанг, если ты обречешь его на такую судьбу. И он не сможет избежать ее, просто заявив о том, что все кончено.

– Что вы делаете, если ученица объявит себя готовой стать Хранительницей Мудрости в течение первых месяцев обучения?

– Полагаю, выпорем ее несколько раз и заставим рыть ямы, – сказала Эмис. – Мне не известны подобные случаи. Хотя Севанна была наиболее близка к этому.

Авиенда уже думала над тем, почему Хранительницы Мудрости без всяких претензий приняли женщину Шайдо. Ей достаточно было провозгласить себя: и Эмис, и остальные были вынуждены принять ее.

Эмис плотнее запахнула шаль.

– У Дев, охраняющих площадку для Перемещения, есть для тебя сумка. Как только ты доберешься до Руидина, следуй к центру города. Разыщи стеклянные колонны. Пройди сквозь их центр, затем возвращайся. Разумно расходуй время, пока будешь добираться до города. Мы давили на тебя, чтобы дать тебе время для размышлений. Возможно, это последний раз в ближайшее время, когда оно у тебя будет.

Авиенда кивнула.

– Приближается битва.

– Да. Возвращайся сразу, как только пройдешь сквозь колонны. Нам надо будет обсудить, как лучше справиться с Кар'а'карном. Он… изменился после минувшей ночи.

– Я понимаю, – глубоко вздохнув, сказала Авиенда.

– Ступай, – сказала Эмис. – И возвращайся.

Она особо выделила последнее слово. Некоторые женщины не пережили визита в Руидин.

Авиенда встретилась взглядом с Эмис и кивнула. Во многих ситуациях Эмис была для нее второй матерью. В ответ она получила странную улыбку. Затем Эмис повернулась к ней спиной, как и две другие Хранительницы.

В очередной раз глубоко вздохнув, Авиенда бросила взгляд через истоптанный луг перед поместьем туда, где Ранд разговаривал с квартирмейстерами. Выражение его лица было суровым, искалеченную руку он заложил за спину, а другой оживленно жестикулировал. Она улыбнулась ему, хоть он и не смотрел в ее сторону.

«Я вернусь к тебе», – подумала Авиенда.

Затем она поспешила к площадке для Перемещений, забрала сумку, и сплела Переходные Врата, которые доставят ее на безопасное расстояние от Холда Холодные Скалы рядом с горным массивом, известным как Копье Девы. Оттуда она побежит в холд, чтобы подготовиться. Врата открылись; по ту сторону был столь хорошо знакомый, сухой воздух Пустыни.

Торжествуя, она прошла сквозь врата – наконец-то это случилось.

Она вернула свою честь.

– Я выбралась через небольшую Речную Калитку, Айз Седай, – сказала Шимерин, склонив голову перед другими женщинами в палатке. – По правде говоря, это было не трудно сделать, после того как я покинула Башню и оказалась в городе. Воспользоваться одним из мостов я не осмелилась. Я не могла позволить Амерлин узнать, на что решилась.

Романда наблюдала, сложив руки под грудью. Ее палатку освещали две медные лампы, кончики пламени, казалось, танцевали. Историю беглянки слушали шесть женщин. Лилейн также присутствовала, несмотря на все усилия Романды не дать ей прознать о собрании. Романда надеялась, что стройная Голубая, наслаждаясь приобретенным статусом в лагере, будет слишком занята, чтобы обратить внимание на столь незначительное событие.

Подле нее была Суан. Бывшая Амерлин присосалась к Лилейн словно рыба-прилипала. Романда была весьма довольна недавно открытым способом Исцеления Усмирения, все же она была Желтой, но какая-то часть ее желала, чтобы Суан не была исцелена. Как будто на ее голову было недостаточно одной Лилейн. Романда помнила о коварной натуре Суан, даже если большинство в лагере, казалось, об этом позабыло. Уменьшение мощи в Силе не означало снижения способностей к плетению интриг.

Конечно, тут же была и Шириам. Рыжеволосая Хранительница сидела возле Лилейн. В последнее время Шириам ушла в себя и с трудом поддерживала видимость достоинства, подобающего Айз Седай. Глупая женщина. Ее следует снять с должности, это всем ясно. Если Эгвейн когда-нибудь вернется, – а Романда молилась, чтобы вышло именно так, еще и потому, что это расстроит планы Лилейн – такая возможность появится. Новая Хранительница Летописей.

Еще одной из присутствовавших в палатке была Магла. Романда и Лилейн спорили – в рамках приличий, конечно же – о том, кто первой будет допрашивать Шимерин. В итоге было решено, что единственным справедливым решением будет сделать это вместе. Поскольку Шимерин была Желтой, Романда получила возможность созвать собрание в своей палатке. И для нее поистине ударом стало появление Лилейн в сопровождении не только Суан, но и Шириам в придачу. Они не обговаривали, сколько приближенных приведут с собой. Таким образом, Романда осталась лишь с Маглой. Широкоплечая женщина сидела подле Романды, невозмутимо слушая покаяние. Следовало ли Романде послать за кем-то еще? Задержать ради этого собрание было бы само собой разумеющимся.

Допросом, как таковым, эту встречу назвать было трудно. Шимерин говорила свободно, не увиливая. Она сидела перед ними на маленьком стуле. От подушки она отказалась. Романде редко доводилось видеть женщину, которая с подобной решимостью наказывала бы саму себя, подобно этому бедному дитя.

«Не дитя, – подумала Романда. – Полноправная Айз Седай, чтобы она ни говорила. Чтоб тебе сгореть, Элайда! Довести до такого одну из нас!»

Шимерин была Желтой. Свет, она и есть Желтая. Она разговаривала с ними уже битый час, отвечая на вопросы о ситуации в Белой Башне. Суан первая спросила, как женщине удалось сбежать.

– Прошу вас простить меня за то, что я принялась искать работу в лагере, не известив вас, Айз Седай, – сказала Шимерин, поклонившись. – Но я сбежала из Башни, нарушив закон. Так как я покинула Башню без дозволения, я – беглянка. Я знаю, что буду наказана, если меня обнаружат.

– Я осталась здесь, потому что все это знакомо мне, и мне сложно от этого отказаться. Когда ваша армия прибыла, я увидела шанс найти работу и воспользовалась им. Прошу: не принуждайте меня возвращаться. Я для вас не опасна. Я хочу жить, как обычная женщина, и буду осторожна чтобы не выдать свои способности.

– Ты – Айз Седай, – сказала Романда, пытаясь говорить спокойно. Поведение этой женщины подтверждало правоту слов Эгвейн насчет господства упивающейся своей властью Элайды в Белой Башне. – Независимо оттого, что сказала Элайда.

– Я… – Шимерин лишь покачала головой. Свет! Она никогда не была самой уравновешенной Айз Седай. Но как же поразительно было видеть, сколь низко она пала.

– Расскажи мне поподробней про эту калитку, – попросила Суан, подавшись вперед сидя на стуле. – Где она находится?

– На юго-западной стороне города, Айз Седай, – сказала Шимерин. – Примерно в пяти минутах ходьбы на восток от древних статуй Элейан ал'Лэндерин и ее Стражей.

Она замолчала, внезапно забеспокоившись.

– Но это – лишь маленькая калитка. Армию провести через нее вы не сможете. Я знаю о ней лишь потому, что на мне лежала обязанность заботиться о живущих неподалеку нищих.

– В любом случае, мне нужна карта, – сказала Суан, поглядев на Лилейн. – В конце концов, должны же мы ее иметь.

– Светлая мысль, – сказала Лилейн тошнотворно великодушным тоном.

– Я хочу узнать побольше о твоей… ситуации, – сказала Магла. – Как вообще Элайда могла решить, что будет мудро взять и понизить Сестру? Эгвейн рассказывала про этот случай, и я действительно сочла это невероятным. О чем Элайда только думала?

– Я… не могу говорить о мыслях Амерлин, – сказала Шимерин. Она съежилась, поскольку взгляды присутствовавших в комнате женщин дали ей понять, что называть Элайду Амерлин не стоит. Романда не присоединилась к ним. Нечто маленькое ползло под парусиновым полом палатки, передвигаясь от угла к центру. Свет! Может, мышь? Нет, слишком маленькое для мыши. Возможно, это сверчок. Она встревожено отодвинулась.

– Но, определенно, ты сделала нечто, что вызвало ее негодование, – продолжила Магла. – Что-то, что спровоцировало такое решение?

– Я… – замялась Шимерин. Она почему-то продолжала смотреть на Суан.

«Глупая женщина». – Романда почти уверилась в том, что Элайда приняла верное решение. Шимерин нельзя было давать шаль. Но и понижение ее до Принятой – не лучший способ исправить ситуацию. У Амерлин не должно быть подобных полномочий.

Да, что-то действительно двигалось под полом, приближаясь к центру. Крошечный холмик, двигавшийся урывками.

– Я проявила в ее присутствии слабость, – наконец сказала Шимерин. – Мы разговаривали о… событиях в мире. Я оказалась не в состоянии принять их. Я не смогла показать невозмутимость, подобающую Айз Седай.

– И все? – спросила Лилейн. – Ты не участвовала в заговоре против нее? Ты не перечила ей?

Шимерин покачала головой.

– Я была верна ей.

– Мне трудно в это поверить, – сказала Лилейн.

– Я верю ей, – сухо заявила Суан. -Шимерин ясно показала, что она неоднократно поддерживала Элайду.

– В любом случае, это опасный прецедент, – отметила Магла. – Сгори моя душа, но так и есть!

– Да, – согласилась Романда, наблюдая за чем-то-там, ползущим под полом в дюйме от нее. – Полагаю, она использовала Шимерин как пример, чтобы Башня привыкла к самой идее такого понижения. Это позволит ей поступить подобным образом с ее истинными врагами.

Разговор стих. Восседающие, лояльные Эгвейн, скорее всего находятся в начале списка тех, кого понизит Элайда, если сохранит свою власть, и Айз Седай заключат мир.

– Это – мышь? – спросила Суан, глядя на пол.

– Слишком маленькое, – ответила Романда. – И оно не стоит нашего внимания.

– Маленькое? – переспросила Лилейн, наклоняясь.

Романда нахмурилась, взглянув на холмик снова. Он и вправду становился больше. И в самом деле…

Внезапно холмик дернулся вверх. Парусиновый пол палатки разорвался, и оттуда вылез жирный таракан размером с ягоду фиги. Романда отпрянула от отвращения.

Таракан быстро пополз по парусине, шевеля усами. Суан сняла туфлю, чтобы прихлопнуть его. Но рядом с разрывом днище палатки снова вздулось, и второй таракан вылез на поверхность. Затем третий. А потом целая волна насекомых, подобно слишком горячему чаю, который невозможно удержать во рту, хлынула сквозь брешь. Коричнево-черный ковер из ползущих, скребущихся, суетящихся, подталкивающих одна другую в стремлении выбраться, тварей.

Женщины, визжа от отвращения, вскочили на ноги, отбросив табуреты и стулья. Спустя мгновение в палатке оказались Стражи; широкоплечий Рорик, связанный Узами с Маглой, и тот меднокожий мужчина, Бурин Шарен, связанный Узами с Лилейн. С криком они вытащили мечи из ножен, однако, тараканы их, казалось, озадачили. Остановившись, мужчины вглядывались в поток мерзких насекомых.

Шириам запрыгнула на свой стул. Суан направила саидар и принялась давить ближайших к ней тварей. Романда ненавидела использовать Единую Силу для убийства даже столь омерзительных тварей, однако обнаружила, что также направляет Воздух, уничтожая насекомых рядами, однако существа прибывали слишком быстро. Вскоре дно палатки кишело ими, и Айз Седай были вынуждены выбраться наружу; в лагере было темно и тихо. Рорик закрыл откидные створки палатки, хотя это и не могло остановить выползающих наружу насекомых.

Снаружи Романда не смогла сдержаться и на всякий случай пробежалась пальцами по своим волосам, чтобы увериться, что ни одна из тварей в них не запуталась. Она задрожала, представив, как эти существа ползают по ее телу.

– Там есть что-то, что тебе дорого? – спросила Лилейн, оглядываясь на палатку. В свете ламп было видно, как насекомые принялись взбираться на стенки.

Романда вспомнила о своем дневнике, но поняла, что не сможет прикоснуться к этим страницам впредь, после того, как ее палатку наводнили эти твари.

– Ничего, чем бы я стала теперь дорожить, – сказала она, сплетая Огонь. – И ничего незаменимого.

Остальные присоединились к ней, и палатку охватили языки пламени. Рорик отскочил назад, едва они направили Силу.

Романде казалось, что она слышит, как внутри палатки лопаются и поджариваются насекомые. От внезапной волны жара Айз Седай попятилась. Через мгновение вся палатка превратилась в пекло. Из близлежащих палаток выскакивали женщины, чтобы посмотреть на происходящее.

– Не думаю, что случившееся – в порядке вещей, – мягко произнесла Магла. – Это действительно были четырехшипные тараканы. Моряки видели подобных тварей на кораблях, которые побывали в Шаре.

– Что ж… Это – не самое худшее, что мы видели со стороны Темного, – сказала Суан, сложив руки под грудью. – Худшее нам еще предстоит увидеть, запомните мои слова. – Она взглянула на Шимерин. – Пойдем, мне нужна карта..

Они удалились в сопровождении Рорика и остальных, которые оповестят лагерь о том, что сегодня ночью Темный коснулся мира. Романда стояла, наблюдая, как горит палатка. Вскоре от нее остались лишь тлеющие угли.

«Свет, – подумала она. – Эгвейн была права. Она приближается. И быстро». А девочка сейчас находилась в темнице. Прошлой ночью она встречалась с Советом в Мире Снов, сообщив им о результатах провального ужина с Элайдой и последствиях оскорбления лже-Амерлин. Тем не менее, Эгвейн по-прежнему отказывалась от спасения.

Зажглись факелы, и были разбужены Стражи на случай, если повторится явление зла. Она вдохнула дым. Это были останки всего, чем она владела в мире.

Башня должна стать единой. Любой ценой. Сможет ли она ради этого склониться перед Элайдой? Сможет ли она снова надеть платье Принятой, если это принесет единство перед Последней Битвой?

Она не знала ответа. И это взволновало ее почти так же сильно, как и те мерзкие тараканы.