Громче меча 4

Глава тринадцатая Это просто не день Бэкхема

*1379-й день юся, Поднебесная, провинция Чунхуа , близ уездного города Цяньфан *

— Ебать тебя жизнь потрахала, Сашенька… — произнёс я.

Александра Масурас, долгое время сильнейшая из послушников, выбравших путь закалки тела, стояла передо мной и помахивала зазубренной княжьей секирой, к лезвию которой присохли кусочки человеческой плоти.

Одета она в стиле «варвар-разрушитель»: на голове грубый шлем с личиной как у викингов, на туловище панцирь (1) из кровавого железа, причём на голое тело, что может свидетельствовать лишь об одном — эта броня сделана из её собственной крови, а на ногах латные набедренники, поножи и сапоги.

Кольчуга усилена толстым зерцалом, (2) также изготовленным из кровавой стали. Но я не думаю, что эта сталь из её крови, потому что это лишено смысла, так как панцирь надёжно экранирует эту пластину от излучаемой её телом энергии Ци.

Весь этот боевой доспех, как и ожидалось, «украшен» отрезанными ушами, человеческими скальпами, связками из разноцветных глаз, а на поясе у неё и вовсе висит гниющая голова какого-то мужика, из пустых глазниц которого торчат чьи-то отрезанные члены.

Венцом всей композиции была длинная стальная елда, закреплённая в области её паха на страпоне — эта елдища оснащена острыми шипами и острым наконечником, видимо, для лучшей пенетрации…

— А ты, как вижу, неплохо устроился у кровососов под боком? — с кривой усмешкой, поинтересовалась она.

— С чего ты решила, что мы с кровососами? — спросил я вместо ответа.

— Кровососы послали против меня целую армию — чтобы защитить город, в котором ты — очень весомая шишка, — объяснила Александра. — Значит, они защищали тебя. А потом ты защищал императора на улицах столицы. И ты убил Юргена — что он тебе сделал, мудак?

— Да ничего — он просто никогда мне не нравился, — пожал я плечами.

— И каково это — служить кровососам? — спросила Алексашка.

— У тебя, походу, совсем мозги прогнили, — вздохнул я с сожалением. — Я не служу кровососам — я сам по себе.

— И как я должна понимать то, что ты привёл целую армию, служащую кровососам, на наши земли? — усмехнулась она.

— Я — за людей, — ответил я. — Как только с тобою будет покончено, я возьмусь за босса-кровососа и начну освободительный поход против власти этих мразей. И всё это началось бы гораздо раньше, не вмешайтесь вы, ёбаные выблядки!

— Ой-ой-ой, прости, Виталя, что помешала твоим грандиозным планам, ха-ха-ха!!! — рассмеялась Александра.

— Давай к делу — что ты хотела сказать? — решил я закончить эту клоунаду.

— Чего я хотела сказать? — она дёрнулась, из-за чего несколько сгнивших скальпов отвалились с зерцала.

Вновь рассматриваю её и вижу на поясе, между двумя связками отрезанных ушей, набор каких-то металлических побрякушек.

Есть амулеты Луга, то есть, однозначно снятые с трупов кровососов, есть хуфу, то есть, стальные бляшки в виде тигров, служащие военными пропусками, но легко путаемые с амулетами-оберегами, а также всякие монеты-обереги, включая даже золотые ляны на цепочках. Но привлёк меня лишь один кулон — характерная монета на стальной цепочке.

«Ах ты ёбаная тухлая пизда…» — меня начал наполнять гнев. — «Нет! Стой! Спокойствие… Успокоиться…»

Я бы и рад разъебать эту бешеную овцу прямо здесь, но это очень плохо скажется на боевом духе нашей армии. Никто не любит тех, кто нарушает священные правила переговоров перед битвой.

Да, это мрази ебаные, их надо калёным железом выжигать с лица Матушки-Земли, пока не поздно, но есть риск, что солдаты подумают, будто мы с Маркусом не уверены в благорасположенности Неба к нам — это будет иметь далекоидущие последствия…

«Я убью её…» — подумал я, с ненавистью глядя на довольную рожу Александры.

Главное, чтобы Маркус не заметил. Если он увидит этот кулон, то у него сорвёт крышу и он захуярит эту прыщавую манду на месте…

— Да, что ты хотела сказать? — спросил он, посчитав, что пауза затянулась.

— Я хочу сказать, что вы двое — конченые, — ответила Александра. — Служите ебучим кровососам, псы ссыкливые, а могли бы уже давно со всем разобраться! Тогда бы не было всех этих жертв — но раз вы не смогли, то дальше начинается наше время. Мы — это ответ Неба на столетия угнетения людского рода!

— Вы⁈ — изумлённо спросил Маркус. — Битч, плиз…

— Ты что, совсем ебанулась⁈ — спросил я. — Грибов обожралась или башкой сильно стукнулась⁈

— Это вы ебанулись!!! — гневно ответила Александра. — Как вы можете защищать этих выродков⁈ Неужели они не обманывали вас⁈ Неужели не отказывали в крове и еде, когда вы в них особо нуждались⁈ Как вы можете защищать это «человечество»⁈ Мы, юся — это будущее этого мира!!! Только мы достойны жить здесь и править этими землями!!! Нужно лишь избавить этот мир от лишних нахлебников и процветать!!! А вы, два долбоёба, цепляетесь за жизни обречённых и скулите, когда священно льётся необходимая кровь!

— Она вконец шизанулась, — сказал мне Маркус. — Нет, я замечал, что она и так была с ебанцой, но чтобы настолько…

— Присоединяйтесь к нам! — призвала Александра, взмахнув секирой. — С нами вы познаете истинные удовольствия и спасёте этот мир от неизбежного захирения!

— Знаешь что? — спросил я.

— Что? — посмотрела на меня она.

— Когда твоё войско будет разъёбано и надежды больше не будет — пожалуйста, не убегай, — попросил я. — Я всё равно найду тебя и захуярю.

— Вы сами выбрали свою судьбу, — развела руками Александра. — Возвращайтесь к своему обречённому войску и умрите вместе с ним.

— Да-да, как скажешь… — махнул я на неё рукой и пошёл обратно к позициям войск.

Она и её подсосы, представленные неизвестными мне юся, отправились к своей орде — пусть уходят, суки…

— Бро… — обратился ко мне Маркус, когда мы прошли полпути до передовых позиций.

— Что? — спросил я, подавляя жаждущий прорваться гнев.

— Ты, главное, не злись и не вздумай догонять эту ебанушку, когда услышишь, что я сейчас скажу, — попросил Маркус. — Обещаешь?

— Не злиться? — спросил я. — Нет, не обещаю. Но догонять не буду — это обещаю.

— Я увидел в связке амулетов один кулон… — произнёс Маркус.

— Так я тоже его увидел! — ответил я. — И у меня сейчас в кишках кипит говно — больше всего на свете я жажду захуярить эту мразь!

— Это значит, что Дора мертва, да? — тихо спросил Маркус.

Пустота в груди, образовавшаяся в момент, когда я понял, что увидел, резко расширилась.

— Да… — ответил я.

— Блядь, дерьмо, су-у-у-ка!!! — проорал Маркус, а затем резко остановился.

— Не вздумай, блядь! — подбежал я к нему.

— А-а-а-а!!! — заревел Маркус.

— Мы прикончим её, бро, — пообещал я ему. — Я, нахуй, всё брошу, но догоню эту ебанутую пизду — но сперва нам нужно разъебать её армию!

— Я хочу убить её лично! — потребовал Маркус.

— О, нет, я сам захуярю её! — не согласился я.

С наших позиций вышел дух-ящер. Он подошёл к нам и уставился вопросительно.

— Я её замочу, бро, — покачал головой Маркус. — Без обид.

— Позже разберёмся, — сказал я. — Идём.

Ящер пошёл рядом с нами, но больше мы ничего не говорили. Пусть Сара узнает об этом позже.

*1380-й день юся, Поднебесная, провинция Чунхуа , близ уездного города Цяньфан *

— Ближе, шлюшьи выпердыши… — бормотал Маркус, наблюдая за манёврами орды фриков. — Ближе…

Вражеские войска весь вчерашний день активно перемещались по полю, провоцируя нас на атаку, но мы не реагировали на это ничем, кроме резких наскоков карабинеров, которые выстреливали во врага по залпу, а затем отступали.

Враг от таких наскоков терял десятки солдат, а в ответ не успевал предпринять ничего.

Окидываю взглядом передовые позиции нашего корпуса.

Атаковать нас в лоб — это один из надёжнейших способов распрощаться с жизнью, так как тут применены окопы, стрелковые ячейки, засеки и артиллерийские «килл-зоны».

Засеки — это тупо срубленные деревья, художественно выставленные сплошняком в «танкоопасных» направлениях, то есть, там, где может, теоретически, пройти кавалерия. И кавалерия туда не пойдёт, а попробует обойти эти засеки, а обойти их можно только через «килл-зоны», полностью простреливаемые артиллерией и стрелками.

— Что-то о гусарах давно ничего не слышно… — произнёс я.

— Эти бесовы дети хорошо знают свою работу, — покачал головой Маркус. — Если они до сих пор не вернулись — значит, нашли что-то жирное и вкусное…

Кавалерийские лавины, называемые Маркусом «shock-charge», исключены из тактики нашей кавалерии раз и навсегда — в условиях повсеместного применения пуль Несслера, увеличивающего расстояние под относительно точным обстрелом с 70–80 до 250–300 метров, любая лобовая атака обречена на неудачу.

Маркус говорит, что в битве при Йеллоу-Таверн конфедераты попробовали применить кавалерийскую лавину, но очень сильно потерпели от нарезных мушкетов с пулями Минье и концентрированной артиллерии с картечью. По его словам, примерно половина кавалеристов погибла или лишилась лошадей непосредственно в ходе сближения, а затем не вынесла понесённых потерь и отступила.

С пулями Несслера, по его утверждению, история почти любой кавалерийской атаки на подготовленные позиции, вероятнее всего, будет такой же.

Поэтому мы не тратили время на подготовку ударной кавалерии, которая, к тому же, очень дорогая в содержании, а сфокусировались на лёгких гусарах, предназначенных для глубоких рейдов по тылам, относительно мобильных карабинерах и конной артиллерии.

И сейчас гусары, ушедшие глубоко ночью, резвятся в тылах фриков, вырезая подходящие обозы и достаточно мелкие отряды подкрепления.

Что Маркус хотел сказать отправкой гусар в тылы противника?

А это действенный способ принуждения этих мудаков атаковать нас. Гусар хуй поймаешь — они носятся, как угорелые, и врагу придётся специально отправить за ними юся-фриков, чтобы закрыть вопрос.

Но тут сразу проблема — а вдруг, Маркус этого и добивается? Вдруг, у него есть хитрый план — дождаться, пока юся уйдут с позиций, а затем решительно атаковать?

На это и был расчёт — пусть так и думают.

Юся-фрики остались на позициях, поэтому, похоже, расчёт Маркуса оправдался.

— Когда они уже атакуют? — с предвкушением спросила Гизлан, нервно поглаживающая рукоять своего княжьего меча.

— Всему своё время, — холодным тоном ответил Маркус. — Прояви терпение.

Остаток вчерашнего вечера он ожесточённо дрочил офицеров, а ночью со слезами глушил «Основу», но утром был свеж, как огурчик — очень разъярённый огурчик…

Я тоже наблюдаю за тем, что делает противник, пытаясь обнаружить какую-то закономерность, но тщетно.

— Что они делают? — спросил я, наконец.

— Перераспределяют свои силы, чтобы запутать нас и повысить эффективность атаки, — ответил Маркус. — У них же будет сплошная линия, поэтому им очень важно, чтобы на настоящем участке наступления оказалось как можно больше наиболее боеспособных подразделений.

— А-а-а, теперь я понял, — кивнул я. — А то думаю — чего они хуйнёй занимаются…

— Значит, они готовятся к атаке, да? — загорелась Гизлан.

— Ну, да, — ответил Маркус. — Или это какая-то хитрая схема с тройным дном. Но не похоже.

— Наконец-то, первое серьёзное сражение… — заулыбалась Гизлан.

Она ещё ни разу не сражалась в настоящей битве. О кровососах она узнала от нас, ведь весь её путь до Юнцзина был до безобразия уныл и предсказуем. Питалась подножным кормом, халтурила портовой грузчицей и курьером, а иногда ей удавалось устроиться на стройку и заработать каких-то денег.

Больше у нас юся нет — остальные либо съебались из города, либо предпочли не связываться с Порочным Циклом. Оказалось, что некоторые практики храбрее подготовленных юся…

«Но в городе остались одни слабаки», — вспомнил я. — «Все, имеющие мало-мальскую силу, пошли на земли новой аристократии, ебать мой хуй, ванов и ню-ван, либо чтобы служить, либо чтобы захуярить помеху и занять трон».

Занимаются всякой хуйнёй…

Из сильных юся в Юнцзине только Сара — но и она, кхм-кхм, духовно, с нами. Дух-ящер, дух-мечник и дух-лучница — все трое здесь, готовы к бою. Она зарядила их пятикратным запасом своей Ци, чтобы они работали со 100% КПД и принесли максимум пользы.

— Возвращаются!!! — выкрикнул наблюдатель на вышке и начал указывать на северо-запад.

Смотрю в указанном направлении и вижу, что гусары возвращаются — их осталось меньше половины, но идут строем, что обнадёживает.

Маркус сорвался с места и помчал к передней линии, а я пошёл вслед за ним.

— Охуеть… — прошептал он, глядя на приближающихся кавалеристов. — Вернулось гораздо больше, чем я ожидал.

У многих из них седельные сумы забиты трофеями — ружья, мечи, сабли… А кто-то везёт с собой сломанные вражеские штандарты.

— Здравия желаю, генерал армий! — спешился полковник Кан Цишань.

Одет он в чёрный мундир, перетянутый двумя кожаными ремнями накрест, а на голове у него меховая шапка с кокардой в виде белого черепа — непонятно, откуда он это взял, но смотрелось, в каком-то смысле, стильно.

Но мундир помят и покрыт грязью, перемешанной с кровью — рубились они, как я понимаю, практически в режиме нон-стоп.

— Здравствуй! — кивнул ему Маркус. — Рапортуй!

— За время рейда захвачено и сожжено около девяноста восьми обозов, — начал полковник Кан. — Ещё двадцать изрядно потрепали, но сжечь не смогли, из-за приближения вражеской кавалерии. Уничтожено до девяти вражеских конных отрядов, а также уничтожено до двух с половиной тысяч живой силы врага, включая обозников…

— Отлично!!! — обрадованно похлопал его по плечу Маркус. — А потери?

— Из двух тысяч по штату, налицо девятьсот семьдесят один, — рапортовал гусарский полковник.

— Понял тебя, — кивнул Маркус. — Отправляй своих бравых героев на карантин, а после его прохождения — неделя отдыха! Никаких обязательных работ и караулов!

— Благодарю, генерал армий… — браво козырнул полковник.

— Ступай, — отпустил его Маркус.

Полковник дал команду, и выжившие гусары направились в сторону военно-полевого госпиталя — рядом с ним расположен карантин, в котором они будут сидеть сутки. Затем те, кто не покажет признаков мора второго типа, отправятся на отдых, а те, кто покажет, будут уничтожены и сожжены в мобильном крематории.

Возвращаемся в ставку командира, откуда Маркус и будет командовать битвой.

— Они начали готовить атаку где-то к полудню, — произнёс он задумчиво. — А гусары уехали ночью — возможно, их решение никак не связано с действиями этих безумцев.

— Но ущерб нанесён очень существенный, — сказал я.

— Это, в любом случае, стоило того, — кивнул Маркус. — Какую-то часть боеприпасов не довезли, какую-то часть провианта — всё нам в плюс.

— Какой у нас план? — спросила Гизлан, вышедшая из-за штабного шатра.

— Да нихуя не изменилось, — ответил Маркус. — Ты будешь при практиках — когда дам сигнал, возьмёшь их под командование и направишь туда, куда скажу. Виталик — ты будешь действовать в соло. Когда придёт твоё время, пришлю вестового. Идите на исходные и ждите сигнала.

Я кивнул и пошёл на переднюю линию.

«О, они, наконец-то, определились с боевым порядком», — отметил я изменения у противника.

Большая часть орды уже стоит неподвижно — я вижу, как эти мудаки пристально смотрят в нашу сторону и ждут…

Занимаю свою позицию, рядом с артиллерийской батареей.

На всякий случай, надеваю шлем и застёгиваю ремень.

«Скоро…»

*1380-й день юся, Поднебесная, провинция Чунхуа , близ уездного города Цяньфан *

О начале сражения меня уведомили артиллерийские залпы, сначала вражеские, а затем наши.

В сторону приближающейся сплошной линии врага полетели ядра и бомбы из двухцуневых полевых орудий, а в нашу сторону летели только ядра.

Некоторые «дружественные» ядра попадали очень удачно, прямо в ёбаных фриков, и прорубали в их сплошном строе глубокие просеки.

Также Маркус задействовал «экспериментальную батарею» — 99,9-миллиметровые гаубицы, стреляющие шрапнельными бомбами.

Артиллеристы верно отмерили дистанцию, поэтому прямо над головами противника взрывались бомбы, осыпающие их чугунными осколками.

Всё это причиняет врагу сравнительно немного урона, но делает это постоянно. Десяток убитых и раненых там, десяток тут — так, через пару часов, роты уже нет, а затем и батальона…

Орда проявляла чудеса организованности и шла поразительно ровно — никто не забегал вперёд и не сбивал шаг.

Дистанция сократилась до 400 метров, поэтому орудия били ядрами прямой наводкой, что резко повысило их эффективность. Просеки во вражеском строю начали появляться всё чаще и чаще.

Дистанция — 300 метров. Уже можно применять картечь, но Маркус не даёт приказа. «Можно» не значит «нужно».

Морпехи тоже не стреляют, как и вражеская пехота — рано.

Дистанция — 250 метров. Маркус дал приказ, и морпехи открыли залповый огонь. Вражеская пехота тоже стреляет, перезаряжая ружья на ходу, что медленно и неэффективно.

Согласно современной доктрине ведения боевых действий, линии фриков нужно встать на убойной дистанции и давить врага огневой мощью. Эта доктрина устарела в момент появления пули Несслера, но это никого не смутило — на востоке уже были эпизоды, когда провинциальные армии тупо обстреливали друг друга в упор, теряя тысячи солдат за залп. Для них-то, по сути, ничего не изменилось — победит тот, чья сила пересилит…

Дистанция — 200 метров. За дело берутся артиллерийские расчёты.

Они открывают огонь и вражеский боевой порядок осыпает снопами картечи.

По сравнению с ядрами, ущерб просто катастрофический — нами применена тактика из какого-то Малверн-Хилл 1862 года. Тактика заключается в максимальной концентрации артиллерии для максимального поражения противника на интересующих нас участках.

Местами по четыре батареи нацелены на 200-метровые участки фронта, где достигается 100% вынос всей живой силы за пару-тройку залпов.

Я вижу, как фрики крошатся в кроваво-мясной фарш — раньше подобное было под силу только юся…

Пространство перед нами закрыло дымом, поэтому точность стрельбы резко упала. Но это только у морпехов, а не у артиллерии — она стреляла не по конкретным людям, а по дистанционным отметкам.

У Маркуса всё работает, как часы — артиллеристы знают среднюю скорость движения вражеской линии, поэтому даже не смотрят на врага, а просто выставляют прицел на следующие отметки и картечь ложится ровно туда, где находится вражеская линия.

Для этого есть корректировщики и сигнальщики, дающие приказ на смену отметки.

Батареи дают огонь по сигналу, поэтому во врага летят залпы картечи, что максимизирует возможный урон.

Но сразу же сигналит рог и практики стихии Воздуха поддают ветерка — пороховой дым взмывает в небеса и растворяется, а нам открывается картина кровавой бойни.

Некогда зелёная трава поля усеяна изорванными трупами, а к позициям морпехов приближаются десятки фриков, упорно продолжающих переть вперёд, будто линия ещё существует…

Недобитков быстро выносят, а затем устанавливается тишина.

— Что это за пиздец? — спросил я себя, поражённо рассматривая поле боя.

Картечь сделала своё дело — вражеская линия разбита просто в хуй. Среди трупных завалов ползают недобитки, а иногда из-под них даже выбираются относительно целые фрики. Эти сразу же продолжают наступление и гибнут от метких выстрелов морпехов.

Честно говоря, я в ахуе.

Вне зоны досягаемости артиллерии стоят вражеские всадники. Видимо, они тоже в ахуе, потому что сценарий боя не предусматривал ситуации, когда их пехота тупо не доходит до врага.

Но это далеко не всё — из леса выходят новые силы фриков.

— О, да это же жмурики… — разглядел я «состояние» вражеской пехоты.

Жуаньши, носящие мундиры разных провинциальных армий — вот кого решила натравить на нас Александра.

Видимо, это резерв или что-то ещё — но если они и этих убьют об нашу артиллерию…

Их всё больше — тысячи и десятки тысяч. Все — мертвецы, большая часть которых — бывшие живые солдаты.

Но они просто строились, а фрик-командир решил, что надо попробовать кавалерийский удар. «Shock-charge» — классика!

— Это «Изумрудные драконы», дафу Вэй!!! — сообщил мне один из артиллеристов. — Лучшие всадники императора!!!

— О, ну, охуеть, наверное… — дёрнул я плечами.

По этим хуй пойми, это жуаньши или живые — все они закованы в глухие латы байгуйского типа, естественно, украшенные разноцветной чеканкой с основным мотивом на тему, само собой, блядь, изумрудных драконов.

Император, явно, не скупился на оснащение своей элитной ударной конницы. Но теперь этими благами пользуется командир фриков.

Я буду безудержно ржать, если узнаю, что всем этим цирком управляла лично Александра! Ну, кто бы там ни отвечал за командование, пока что, Маркус поставил его раком и жёстко ебёт на глазах у целых двух армий!

«Изумрудные драконы» были не единственными, кто перестроился для атаки — было собрано восемь ударных клиньев, но остальные семь штандартов я не узнал. Да я и об «Изумрудных драконах» узнал только что!

Раздался сигнал рога и кавалерия пошла рысью, сначала по растоптанной траве, а затем по изуродованным трупам.

На дистанции в триста метров по ним открыли огонь морпехи, а на дистанции в двести присоединилась артиллерия.

Уже видно, как ряды всадников стремительно редеют, поэтому, как мне кажется, до ближнего боя дело не дойдёт.

Когда враг приблизился на дистанцию меньше сотни метров, от изначальной численности всадников осталось меньше 10–15%, ну, на мой выпуклый глаз…

«Всё, шок-чарж сорван», — констатировал я, когда последние всадники были уложены вместе со своими лошадями. — «Нахуй».

Но ничего ещё не закончено. Из леса продолжают прибывать фрики. Первую волну мы успешно отразили. Не в сухую — я вижу, как санитары утаскивают раненых и убитых, но их несопоставимо меньше, чем у врага.

«Ничего, у нас хватит пуль на каждого», — подумал я, с ненавистью глядя на выстраивающихся в боевой порядок жуаньши. — «И на живых, и на мёртвых».

На каждого, блядь!

Примечания:

1 — Панцирь — наиболее вероятно, что слово произошло от польского pancerz, заимствованного поляками от немцев — Panzer — «броня» — это тип доспеха, появившийся не позже XV-го века н.э., а возможно, гораздо раньше (в степных могильниках за XIII-й век н.э. уже встречались некие ранние прототипы панциря), но отечественная документация фиксирует факт, что панцирь уже уверенно популярен среди поместного войска, только к 70-м годам XV-го века. В описях он именуется то «панцырем кольчатым», то «бахтерецом». Внешне, не разбирающемуся человеку, панцирь может показаться кольчугой обыкновенной, но это будет ошибочное суждение, потому что аццкий сотона, как и всегда — в деталях. Кольчуга, со времён молодых да ранних кельтов и до прекращения массовой эксплуатации доспехов, изготавливалась из проволоки, а вот панцирь изготавливался по хитрой методике, с применением передовых технологий. Из цельного листа металла штамповались кольца-шайбы — через одну с такими глухими шайбами вплетались соединительные кольца из таких же выбитых из стального листа шайб, но заклёпанных, потому что в те времена не было даже электродной сварки. Получалось что-то вроде 4-в-1, как и с обычной кольчугой, но основа была глухой плоской шайбой, окружённой четырьмя заклёпанными шайбами или проволочными кольцами (проволоку юзали, преимущественно, в соединительных частях — плоские шайбы ухудшали подвижность), что увеличивало общую геморройность процесса изготовления, но давало броне существенный прирост устойчивости к рубящим и колющим ударам. Вся фишка была в том, что плоская шайба, при ударе, распределяет нагрузку на четыре соединённых с ней клёпаных шайб, тогда как кольцо из круглой проволоки такими фокусами не владеет. Всё это увеличивало стойкость к колющим ударам на 15–25%, а к рубящим — на 25–40%, хотя я бы не стал ставить жопу на эти цифры, потому что взял их из не очень надёжного источника. Ценой за увеличение прочностных характеристик стало увеличение массы доспеха на 30–40%, по сравнению с обычной кольчугой, что приближало его массу к ламеллярной броне. Впрочем, панцирь всё равно был легче, при этом существенно увеличивая защищённость юзера, что и обусловило его ноухауистость, а также повсеместное применение у кочевых, русских и польско-литовских войск. И да, кто-то может сказать, что древнеримская лорика хамата — это то самое «хорошо забытое старое», то есть, панцирь, но это не так. В одном из произведений цикла «Сотрясатель Вселенной» я сделал примечание, в котором писал, что древние римляне нередко применяли в своих кольчугах сплошные кольца, но ключевое отличие древнеримской лорики хаматы от панциря — частота применения плоских шайб. Хамату, всё-таки, делали, большей частью, из проволочных колец (20–30% глухих шайб), тогда как панцирь практически полностью состоял из плоских и глухих шайб (50–70%). А это, вообще-то, две большие разницы, и по массе, и по защитным свойствам. Лорика хамата, конечно, была получше раннесредневековых кольчуг, благодаря такой хай-тек технологии, но ещё с Раннего Средневековья была намечена тенденция к увеличению толщины колец, поэтому в Позднее Средневековье уже встречались образцы, не уступавшие по прочностным характеристикам древнеримской лорике хамате, в основном по причине банального утолщения колец.

2 — Зерцало — ты, уважаемый читатель, наверное, подумал, что мы закончили с панцирем, да? А вот и зря! В общем, существуют два явления — зерцальный доспех и личное зерцало. В этом примечании пойдёт речь о зерцале личном, потому что именно оно на панцире у скоррапченной Александры. Это восьмиугольные или прямоугольные пластины, единственное предназначение которых — усиление защиты туловища носителя. Закреплялись они поверх кольчуги, панциря или иного доспеха, а позже, в ходе эволюции, и вовсе стали составной частью панциря, превратившись в некое подобие многосоставной кирасы. Родиной личных зерцал, судя по всему, является Персия, где они развивались весьма продолжительное время, а затем исчезают при ранних Каджарах, то есть, в первой половине XIX-го века, по причине того, что начались закупки французских и русских кирас, точно так же, как и зерцала, не защищающих от современного им огнестрела, но типа попонтовее.