Громче меча 4

Глава двенадцатая Ничего себе — ириска!

*1311-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, г. Юнцзин, квартал Байшань, здание совета квартала*

— … таким образом, с этих двадцати шести агрогородов будет поступать достаточно продовольствия, чтобы вдоволь кормить кварталы Ядра, — продолжал Яньсюн.

«Ядро» — наши крупнейшие кварталы, представляющие собой непосредственно Байшань и 1-е кольцо. В Ядре живёт основная масса подконтрольного мне населения — 2 520 000 человек.

Из 2-го и 3-го кольца кварталов население планомерно выводится, потому что здания в них — это бесплатные и близко расположенные строительные материалы. Чем везти их из отдалённых кварталов, лучше разобрать то, что рядом, ведь всё равно мы будем сносить всё это говно, рано или поздно.

— Как быстро наши хозяйства выйдут на ожидаемую мощность? — спросил я.

— В течение двух-трёх месяцев, — ответил мой первый зам. — Сейчас на склады размещают вторую поставку продовольствия, причём она, в соответствии с ожиданиями, оказалась больше предыдущей на 36% или около того. Распашка новых полей идёт в соответствии с планом — если не будет никаких потрясений, мы перекроем потребность всех наших кварталов в еде примерно за полгода.

Селяне, присылаемые из провинций, видимо, несколько разочарованы — они-то думали, что будут жить в городе, но их отправили в небольшие укреплённые городки на юго-востоке императорской провинции, где они занялись привычным делом.

Они сеют и жнут, ежедневно работая в полях — работы у них стало гораздо больше, потому что теперь используется 75% полей, а не 50%, как тысячелетия до этого…

Не поглощай армия селитру, как пылесос пыль, можно было бы задуматься об использовании 100% полей в интенсивном режиме, но у нас селитра — это ключ к выживанию, поэтому обходимся примитивным севооборотом. Ну, примитивным его называет только Маркус, а я считаю, что это гениальная штука, до которой хуй догадаешься.

Сара говорит, что это уже не норфолкский севооборот, потому что под ним подразумевается четырёхполье, а Маркус насоображал шестисезонную систему.

В первый сезон, отличающийся дождливостью, засаживается яровая культура, типа пшеницы или овса.

Во второй сезон, выпадающий на последнюю треть периода дождей, засаживаются бобовые, типа мунга, коровьего гороха и им подобных, которые не собирают, а запахивают в почву, чтобы добавить в неё аккумулированный в растениях азот.

В третий сезон, отличающийся сухой погодой, засаживается картофель, который почти идеально подходит для кормления армии и свиней, потому что крахмал. Солдаты и свиньи едят картошку с одинаковым удовольствием, потому что пища богов…

В четвёртый сезон, точно так же сухой, засаживается фасоль, нужная для добавления дополнительного азота в почву.

В пятый сезон, когда вновь начинаются дожди, засаживается просо или яровые культуры.

А в шестой сезон засаживается кукуруза на силос или сорго, но обязательно с добавлением навоза в почву.

Ввиду того, что каждый сезон занимает по 4 месяца, весь цикл занимает двадцать четыре месяца, в ходе которых дважды происходит фиксация азота в почве, поэтому, по расчётам Маркуса и Сары, истощения почвы происходить не должно.

Единственное, нужна ирригация полей, потому что с картофелем получается что-то не очень — этим уже занимаются, а в остальном, предложенный Маркусом севооборот показал работоспособность.

Ну и селяне, давно уже выращивающие картофель, предупредили, что раз в 6–8 лет надо добавлять в землю древесную золу, как они делают испокон веку, иначе расти картошка будет хреново. Почему, зачем — они в душе не ебут, но утверждают, что мы точно проебёмся, если не будем делать, как они говорят.

Ещё одно предложение сделали недавно, меньше двух недель назад, из агрогорода № 17 — лучше чередовать картофель с бататом, а то точно будут вредители, которые испортят картошку.

Маркус выёбываться на селян не стал, потому что не на 100% уверен, что он гениальный агроном, поэтому рекомендации включены. Хотят сажать батат вместо картошки — пусть сажают. Солдатам и свиньям, в целом, похуй, что есть.

— А что с рисом? — спросил я. — Есть какие-нибудь успехи?

— Агрогорода, специализирующиеся на рисе, не докладывают о выдающихся успехах — всё в пределах ожидаемого, — ответил Яньсюн.

Мы спиздили идею с запахиванием бобовых прямо в почву именно у селян с рисовых плантаций — они так делают тысячи лет и в хуй не дуют. Понимания, что это добавляет в почву азот, благодаря которому она не истощается и рис можно сажать непрерывно, дохуильярд лет подряд, у них нет, но исторически так сложилось, что они так делают и почва не истощается…

Сара называет это эмпирическим опытом — они не знают, почему это работает, но это работает, поэтому они это используют и не задают вопросов.

— В общем, продовольственная безопасность обеспечивается, — заключил я. — А что с вином и прочим горячительным?

— Пока что, успехов нет, — покачал головой мой первый зам. — Укрупнение винодельческих хозяйств сталкивается со значительными трудностями, поэтому я, на следующей неделе, отправлюсь на места, чтобы разобраться, в чём именно дело.

— Хорошо, — кивнул я.

Я решил, что незачем создавать революционную ситуацию на ровном месте, поэтому взял производство алкоголя под государственный контроль. В городе уже давно стало как-то суховато, люди испытывают недостаток градусов в крови, поэтому ходят раздражительные и недовольные.

Превращать Юнцзин в оплот трезвости у меня задачи не было, поэтому я не собираюсь давать почву для возникновения всяких Аль Капоне, которые будут лутать бабки на запрете алкоголя. Остановить явление нельзя, уж точно не в наших условиях, поэтому решено его возглавить — если и будет продаваться в городе алкашка, то только наша, с доходом в казну.

— Ладно, — сказал я. — Тогда давайте мне документы на подпись, почитаю, а затем возвращайтесь к своим задачам.

Через полчаса я вышел из здания совета квартала и встретил ожидающую меня Гизлан.

— Как-то непривычно заниматься всей этой бумажной волокитой… — пожаловался я. — Кажется, её стало только больше…

Она до сих пор внедряет марокканские высокие технологии бюрократии — объём подписываемых мною документов возрос, а эффекта я до сих пор не вижу.

— Только кажется, — усмехнулась Гизлан. — Как только будут до конца внедрены новые формы, быстродействие твоей бюрократии удвоится или даже утроится.

До реформы документооборота, моя бюрократия работала больше на личном страхе и скрупулёзных инспекциях объектов и служб. Архивариус говорил, что это полная хуйня, которая не годится ни для чего, но я-то видел эффект — задачи выполнялись, работа работалась, а император и его бюрократические подсвинки лишь счастливо хрюкали, с удовольствием передавая мне новые кварталы…

А Гизлан, имеющая богатый и печальный опыт работы в бюрократическом аппарате мэра города Касабланка, указала мне на «очевидные недостатки» авторитарного метода и сказала, что всё можно настроить гораздо лучше и точнее.

— Надеюсь, — вздохнул я. — Идём на производства — нужно принять доклад от замов Маркуса…

В городе уже ничего не напоминает о том кровавом рубилове, случившемся во время «демократических выборов» ванов. А ведь кое-где целые общины сгорели дотла — погибли люди, причём немало.

Но юся, выясняющие отношения — это стихия, с которой почти ничего не поделать. Возможности лично носиться по городу и убивать всех нарушителей спокойствия у меня не было, поэтому город просто переждал пик, а потом всё само по себе успокоилось.

Спокойная жизнь почти восстановилась — на окраинах города до сих пор свирепствует мор второго типа, со взрывающимися заражёнными, но от первого типа мы надёжно избавились.

Вакцинировано, по довольно-таки точным данным от Сары, около 87% постоянного населения кварталов, причём вакцинация продолжается до сих пор и каждый прибывающий в город человек должен пройти двукратную процедуру вакцинации, с интервалом в две недели.

Из-за этого, как говорит Сара, образовался коллективный иммунитет, благодаря которому вспышки заболевания успешно гасятся.

Помимо этого, она занимается вакцинацией населения от натуральной оспы — люди принимают наши решения с обречённым спокойствием, потому что знают, что решительный антиваксерский отказ закончится только пиздюлями, выданными стражей, а затем нетакусик всё равно пройдёт процедуру.

Есть ещё тиф, холера и дизентерия, от которых у нас нет вакцин, и появятся они сильно вряд ли, но они успешно устраняются с помощью чистой воды из артезианских скважин и санитарных мер.

— А ты уже думал об императоре? — поинтересовалась Гизлан, по пути в производственный квартал.

— Нахрена мне о нём думать? — озадачился я. — Пусть сидит у себя во дворце и дрочит.

Он тупо не может отнять у меня то, что он уже мне отдал.

Совет квартала полностью мой и выборы, на время военного положения, отменены, военная комендатура тоже моя, и он не может снять меня без риска моего неожиданного визита во дворец.

Вся эта шаткая система, в которой я не иду во дворец, чтобы захуярить императора и босса-кровососа, держится только потому, что мне это выгодно.

И от императорской администрации не зависит практически нихуя — самые живые кварталы находятся в моих руках, а всё остальное до сих пор переносит вспышки мора, случаи голода, мародёрство и бандитизм. Чиновники делают вид, что контролируют ситуацию в Юнцзине, но это неправда.

Императорская администрация сейчас — это власть без силы. А я — это сила с властью.

— Я хочу сказать, что когда-нибудь придётся прекратить это, — произнесла Гизлан.

— Время придёт, — ответил я на это.

А я жду прибытия Цзоу Реншу и Лу.

Бывший ван-куколд мне нужен для обеспечения легальности власти, потому что против байгуя или какого-нибудь простолюдина на троне ополчится весь город. Мне этого не надо.

А Реншу из очень знатного рода, в архивах императорской администрации этот род значится, поэтому определённые права на престол у него есть. Во всяком случае, не меньше, чем у нынешнего императора, точно так же происходящего из ванского рода.

Надо лишь дождаться, пока приедет конвой. Ещё месяца три-четыре и он будет. А там можно и начинать…

— А вот и тёмные фабрики, — произнесла Гизлан, когда мы вошли на огороженную территорию завода.

Это южная часть квартала Байшань, рядом с Кремлём — завод планомерно расширяется и выпускает всё больше и больше ткани.

— И, всё-таки, вы гении, — улыбнулась Гизлан, наблюдая за тем, как рабочие тащат вагонетку с готовой тканью по деревянным рельсам.

Это придумал я — подумал, что будет круто упорядочить транспортировку грузов по всему производственному массиву.

Железные рельсы — это, блядь, фантастика, в наших-то условиях, а вот деревянные — почему нет?

И ездят теперь по всему заводу вагонетки, перевозящие как сырой хлопок, так и готовую ткань. Быстро и почти бесплатно — только лошадей корми и пои.

— Ага, Илоны Маски, — усмехнулся я. — Скоро в космос полетим.

— А ведь это не так недостижимо, как тебе кажется, — сказала Гизлан. — Читала я историю об одном практике, который соорудил летательный аппарат, толкаемый духами.

— Я тоже читал эту историю, — кивнул я. — Его труп нашли в двухстах ли — говорят, он был заморожен и разбился вдребезги от удара об землю.

— Ну, не обязательно прямо в космос, — улыбнулась Гизлан. — Но можно ведь сделать самолёт — почему никто не пробовал, кроме этого идиота?

— Это же думать надо, — ответил я. — Аэродинамика, тяга духов, манёвренность… А вообще…

Её слова заставили меня задуматься. Полноценный самолёт — духи ведь и так летают…

— Нужно будет проконсультироваться с Сарой, — сказал я. — Не совсем понятно, нахрена нам самолёт, ведь в бою его не применишь, но сама идея интересная.

Боевое применение самолёта на духовой тяге ограничено тем, что его будет очень легко «заглушить» — любой мало-мальски сильный «душнила» сможет создать непроницаемую завесу, после пересечения которой самолёт останется без духов. И всё.

— Дафу Вэй, — отвесил мне поклон примчавшийся Хо Бин, 6-й заместитель Маркуса.

— Приветствую, — кивнул я ему. — Мне нужна статистика. Сколько километров ткани у нас есть на складах?

Суточное производство я знаю и так — 9 500 метров ткани. Ввиду того, что рыночная цена хлопковой ткани снижена до 1,5 цяней, выручка составляет 428 золотых лянов в сутки.

Падение цены на чи ткани обусловлена политическими причинами — вроде как и «чистая альтруистическая услуга народу», но и существенно расширяет сегмент покупателей. Покупать ткань по 3 цяня за чи — это пиздец какая роскошь, а тут 1,5 — вдвое дешевле и, вроде как, даже выгодно, ведь речь идёт о хлопковой ткани.

Маркус планирует утроить производство, чтобы лутать, просто на ровном месте, 1200–1300 золотых лянов в сутки. Рынок сожрёт всё и будет ощущать лёгкий голод, потому что мы, после небольшого исследования, установили истинный объём потребности — только на кварталы Ядра нужно около 20–25 километров ткани в сутки.

Ещё нескоро мы займёмся военными заказами — да и где теперь армия?

У нас монополия на хлопок, потому что местные производители вымерли нахуй, в точном соответствии с рыночными законами, монополия на армию тоже у нас — 1-я дивизия морской пехоты Юнцзина прекратила своё существования и превратилась в полноценный Корпус морской пехоты Юнцзина.

Форма и экипировка — это и так на нас, сами производим и снабжаем. Оружие и боеприпасы же поступают со складов, перевезённых из опустевших кварталов, а также производятся на частных предприятиях, по моему заказу.

Император и его хуесосы могут лишь смотреть на это, как правительствующие куколды. А что поделать? Испугались, блядь, доверили ответственную работу разбирающемуся дяде — и чего ждали? Что я просто сложу полномочия и уйду?

«Наивные чукотские парни…» — подумал я с неодобрением.

— Накоплено сто пятьдесят километров ткани, — ответил Хо Бин. — Ежесуточно мы отправляем на склады по два километра, в соответствии с приказом мастера Чжи.

— Замечательно, — кивнул я. — Соберите двадцать километров ткани и отправьте в логистический центр.

Мы отправим этот груз в провинцию Юулинь, к вану Касперу Дзержинскому.

В отличие от охуевшего Джованни, который возомнил о себе всякое, Каспер проявил адекватность и с готовностью согласился торговать.

В обмен на двадцать километров хлопковой ткани, он поставит нам скот — коров, овец и коз. Одна корова стоит, в зависимости от состояния, где-то 8–11 серебряных лянов, коза — 8–12 цянов, а овца — 1–1,2 серебряных ляна. Тяговые волы стоят дороже — 12–13 серебряных лянов — их-то мы и берём, в основном.

Двадцать километров хлопковой ткани стоят 901 золотой лян, если по рынку, поэтому скота получается порядочно, но слишком мало, чтобы удовлетворить потребности сельского хозяйства.

Нужно договариваться с остальными ванами, но у кого-то в провинции творится пиздорезка, кто-то кайфует и не желает поднимать резко потяжелевшую жопу, а кто-то просто слишком охуел.

Джованни меня, блядь, просто бесит — такая мразь, что хочется поехать к нему и разбить его наглое и высокомерное ебало, отняв при этом золотую пайцзу…

«Не заинтересован иметь дел со служилой чернью», — припомнил я формулировку из ответа Джованни. — «Охуевший баран, блядь».

— Слушаюсь, дафу Вэй, — поклонился шестой зам Маркуса.

— И начинайте упаковку ещё двадцати километров — возможно, сделка с ню-ван Кааи завершится успехом, — распорядился я.

Ванам брать хлопковую ткань выгодно — это у нас 1,5 цяня за чи, а они могут назначить у себя почти любую цену. Маржа с такого бизнеса легко может достигнуть двукратного, а то и троекратного окупа. Но выёбываются…

«Наверное, просто не понимают, как работает бизнес, и не видят выгоды», — подумал я. — «Джованни, долбоёб, так и так, будет покупать хлопковую ткань для своей провинции, но уже у купцов, по 3–4 цяня за чи — сам себе злой Буратино».

— Как происходит внедрение отчётных форм? — спросила Гизлан. — Документы у тебя с собой?

— Да, госпожа Ги, — поклонился Хо Бин. — Возьмите…

Он передал ей свиток, перевязанный белой нитью.

Гизлан распечатала его и начала изучать содержимое.

— Тут подпись не поставлена — как можно быть уверенным, что эти данные передал именно мастер Тан? — спросила она у Бина.

— Устраним, госпожа Ги, — вновь поклонился зам Маркуса.

— Внимательно прочитай инструкцию и сверь отчёт на соответствие, — потребовала марокканка. — Это не шутки — за иные ошибки потом нередко летят невинные головы.

— Уверяю вас, виновники будут наказаны! — заверил её Бин.

— Мне не виновных нужно наказывать, — покачала головой Гизлан. — Мне нужно, чтобы вы перестали допускать ошибки в отчётных формах!

— Ты запомнил эти мудрые и бесценные слова? — спросил я.

— Да, дафу Вэй, — ответил зам Маркуса.

— Тогда иди и твори добро, — с улыбкой отпустил я его.

*1311-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, г. Юнцзин, квартал Байшань, суверенный участок юся и дафу Вэй Та Ли *

— А чего она лезет к моим пацанам? — спросил недовольный Маркус, полирующий кирасу специальной тканью. — Дел других нет?

— Она внедряет новую систему отчётности, — ответил я. — И пусть внедряет — она точно шарит в этом. Яньсюн, например, просто в восторге от красоты конструкции — ссыт кипятком и славит её при каждом удобном случае.

— Мы и так нормально работали, — покачал головой Маркус. — И ничего, чего-то, не наебнулось, ниггер. Всё цвело и пахло — без отчётной хуйни!

— Да пусть работает, — махнул я рукой. — Ты же не собираешься всё время всё лично контролировать? Хочется же, чтобы всё как-то само еблось, ведь так?

— Ну, да, — согласился Маркус. — Нет, можно себя заставить, приложить волю и тащить это всё годами, но…

— Нахуя, да? — заулыбался я. — Вот Гизлан шарит — она хочет сделать нашу бюрократию прозрачной, чтобы неполадки и злоупотребления выявлялись не после инспекции, а по косвенным данным. Ну и пиздюли лично выдавать устанешь — пусть работают другие.

— Короче, хуй с ним, — сказал Маркус. — Делайте, что хотите.

— Говоришь как мой отец, — усмехнулся я. — Но я чего пришёл? Давай протестируем меня — мышцы уже очень близки к «Сапфировым вратам».

— Выходи на улицу, — кивнул Маркус. — Я приготовлю стволы.

Выхожу из мастерской, на ходу снимая с себя рубашку из теневого шёлка.

Рубашка эта имеет лазурный цвет, а также рисунок в виде тёмно-синих пальмовых листьев — почти как у Томми Версетти из GTA Vice City.

— Готов? — вышел Маркус, несущий в руках охапку из ружей разного калибра.

— Давай, ебашь! — развёл я руки в стороны.

Маркус зарядил ружьё калибра 10 миллиметров и выстрелил мне в живот. Я ощутил лишь не особо сильный толчок. Смятая пуля упала на траву.

— Ожидаемо, — сказал я. — Давай сразу на 15 миллиметров, бро!

— Окей, — кивнул Маркус и выбрал из кучи ружьё нужного калибра.

Чиркнул ударно-кремнёвый замок и мне в живот ощутимо стукнула тяжёленькая пуля. Пробития нет, но есть отпечаток в виде кольца слегка посиневшей от удара кожи.

Поднимаю упавшую пулю и внимательно рассматриваю её. Когда шарообразная пуля врезается в преграду, она начинает сплющиваться и втягивает в себя кусочки плоти, кости и одежды, поэтому при разрезании извлечённой из тела пули можно обнаружить что-то инородное.

— Давай сразу двадцатку! — сказал я. — Что-то вообще хуйня какая-то!

— Я сейчас! — вооружился Маркус ружьём калибра 20 миллиметров.

Шипение и выстрел.

— Ох, а вот это уже больновато… — произнёс я.

Пуля попала в область над пупком и вызвала очень неприятные ощущения, но пробить мою кожу не смогла. Впрочем, я бы не хотел повторять что-то подобное.

— Это круто, хоуми! — воскликнул Маркус. — Памп даёт результаты! А пулю Несслера будем испытывать?

— Рановато, — покачал я головой. — Я думаю, она пробьёт меня.

— Ну, окей, — кивнул Маркус. — Может, зря мы их внедрили?

— Да похуй, — сказал я. — У нас же есть бронька! Давай и её испытаем!

— Гоу, бро, — улыбнулся Маркус. — Ты облачайся, а я ружья перезаряжу!

Бегу на склад и начинаю экипировку латной брони «Блади Айрон Мэн Марк I» — это разработка Маркуса, полностью изготовленная из закалённой кровавой стали, полученной из животных.

Толщина кирасы, в самом центре, достигает двадцати пяти миллиметров, а шлем вообще имеет лицевую маску толщиной в тридцать миллиметров.

Суммарно эта броня весит 185 килограмм и защищает от любой хуйни, кроме суицидальной депрессии. Тяжесть, в нашем случае, это даже плюс, потому что юся в такой броне будет очень тяжело кинуть через бедро или повалить.

А ещё Маркус предусмотрел на ней шипы на наплечниках, как у Бэтмена. Только вот они не полупидорское средство самообороны, которое, каким-то образом, никого не ранит, а орудие массового убийства, способное распороть человека на лоскуты в одно движение.

Быстрыми и точными движениями надеваю на себя элементы лат и стягиваю их хитрой системой ремней.

Тяжесть ощущается сразу же — кираса давит на грудь, а шлем создаёт давление на шею.

Внутренняя сторона брони оббита шестью слоями теневого шёлка, который не только защищает металл от разрушающего воздействия Ци, но и представляет собой амортизирующую подкладку.

«Надо пампиться в чём-то подобном», — подумал я. — «Это же перманентная нагрузка — можно весь день в таком ходить и, пассивно, заниматься!»

— Ты готов, бро⁈ — спросил Маркус. — А то я уже готов!

Выхожу на улицу.

— Ха-ха, сияешь, как королева бала, бро! — рассмеялся Маркус. — Иди на огневой рубеж!

Прохожу мимо него и иду на стрельбище, к мишеням.

— Стреляю сразу из 20-миллиметровой! — предупредил Маркус и вскинул ружьё.

Раздался раскат выстрела, но я вообще ничего не почувствовал.

— Охуенно! — сообщил мне Маркус. — Ты что-нибудь ощутил⁈

— Вообще ничего! — ответил я.

— Тогда заряжаю Несслера! — предупредил Маркус.

Через десяток секунд он вновь вскинул ружьё и выстрелил.

— Да! — воскликнул он. — Круто! Ю-ху!

Пулю Несслера я тоже не почувствовал. Похоже, броня успешно прошла испытание.

Мой чёрный бро приблизился и рассмотрел степень повреждений.

— Непонятно нихера, — почесал он затылок. — А, вот кусочки свинца. Хм… Никаких повреждений, получается.

— Меньшего и не ожидалось, — усмехнулся я.

— А теперь физические тесты! — сказал Маркус. — Полоса препятствий — без брони норматив — тридцать одна секунда. На рубеж!

Я прибежал к началу полосы препятствий и занял стартовое положение.

— Старт! — скомандовал Маркус.

Через стену я перелетел — броня не лишила меня возможности совершать мощные прыжки.

Спокойно проползаю под колючкой, а затем забираюсь на высокую стену с помощью каната.

Легко пробегаю по подвешенному на цепях бревну, а затем хватаюсь за канат, но тот сразу же опасно трещит. Второго шанса не будет, поэтому нужно с первого раза — перемахиваю через ров и сразу же бегу к лабиринту.

Финальный отрезок — препятствие «Разрушенная лестница». Быстро взбираюсь на неё и без усилий спускаюсь по её ступеням.

— Сорок одна секунда, хоуми! — сообщил мне Маркус. — Для брони — пойдёт!

Систему вентиляции я не включал, потому что нагрузка кратковременная, но в будущем, чувствую, она меня спасёт далеко не один раз.

— Это просто личная БМП… — произнёс я, снимая шлем.

— А то! — усмехнулся Маркус. — Не терпится испытать всё это в реальном бою, хоуми.

Его комплект лат, названный им «Блади Мазафака Айрон Мэн Марк I», имеет схожее бронирование, но весит 211 килограмм, из-за бо́льших размеров Маркуса.

— Знаешь что, бро? — спросил он. — Я думаю, наши морпехи готовы к походу. Надо обкатать наших малышек в деле и сломать ебало орде фриков. Заебало уже на пороховой бочке сидеть, ниггер! Это бездействие выглядит так, будто бы мы ждём их следующего шага — мы же не ждём?

— Ты прав, — согласился я. — Пока мы тут тонем в бытовухе, они жгут северо-западные провинции и копят силы. Но морпехи точно готовы?

— Ещё как! — заулыбался Маркус. — Они вымуштрованы, обучены и готовы к бою! И это без ебаного отвара!

Дурманящий отвар, как известно, очень плохо сказывается на умственных способностях человека, поэтому обучение одурманенного идёт крайне медленно. В связи с этим, выдача дурмана была прекращена, что позволило вернуть морпехов к нормальному состоянию, в котором в них довольно-таки эффективно вколачиваются нехитрые воинские навыки, нужные для войны будущего…

Да и вообще, как оказалось, одурманенные солдаты хорошо сражаются только в тупом построении сплошной линией, когда всего-то и нужно, что быстро перезаряжать ружьё и разряжать его в направлении врага.

Это доказывает, что солдат должен находиться в трезвом уме и светлой памяти — только в таком случае он способен выполнять нужные манёвры на поле боя.

— Тогда нам нужно перекинуть все дела на замов, ну и пообщаться с Сарой и Гизлан — думаю, кто-то должен остаться в городе, чтобы тут всё не полетело по пизде, — сказал я.

— Да! — кивнул Маркус. — Гизлан нужно взять с собой — она хороший «физик» и будет нам полезна.

— Тогда погнали к Саре, — произнёс я. — Только броню сниму.

Разоблачившись и повесив броню на держатели, я вышел во двор и попытался вспомнить, где сейчас находится Сара.

— Чего застыл? — спросил Маркус, надевший пурпурного цвета майку с золотой окантовкой.

На майке вышит фуцанлун (1) в рэперской кепке и солнцезащитных очках, держащий в лапе тлеющий косяк. Это совершенно нехарактерный для местных стиль вышивки, поэтому Маркусу пришлось озадачить сразу нескольких портных-мастеров, чтобы они сумели выдать ему требуемое.

Майка, естественно, из теневого шёлка, что уже очень дорого, но ещё дороже её делает краска — это пурпур, привозимый в Юнцзин с дальнего востока. Говорят, что для получения примерно грамма пурпура, приходится насмерть захуярить 8–12 тысяч специальных моллюсков, над трупами которых потом издеваются, выдаивая из них слизь, которую потом ферментируют десять с лишним дней и делают с ней всякое…

В общем, прикид у Маркуса достоин императора, потому что стоит очень дорого. Ну и вообще, Маркусу такое носить нельзя, потому что только император имеет право носить пурпур — но на хую мы его вертели, поэтому все старательно закрывают глаза, когда видят генерала Смита, рассекающего в модненьком прикиде.

— А где сейчас Сара? — спросил я.

— Думаю, что в школе, — пожал плечами Маркус. — Наверное, в пятьдесят второй.

— Погнали туда, — сказал я, надевая рубашку. — Надо браться за организацию похода как можно быстрее — совсем, блядь, забегался и забылся…

*1311-й день юся, Поднебесная, имперская провинция, г. Юнцзин, квартал Байшань, средняя общеобразовательная школа № 5*

В школе № 52 Сары не обнаружилось, но зато тамошний завуч, Гань Фу, знал, что госпожа Суруо пошла в школу № 5, чтобы провести беседу с учительским составом.

Гань Фу, кстати, чуть не пересрался, когда увидел меня в школе — его жопа хорошо помнит удары розог…

Возможно, тот набор учителей — самый лучший из когда-либо выпущенных нами. Это высококлассные специалисты, обучающие детей и взрослых с особым тщанием и остервенением.

А всё потому, что страх прививает дисциплину!

Можно сюсюкать с ними, как привыкла Сара, опирающаяся на какие-то там педагогические нормы, а можно устроить невообразимый террор, под гнётом которого стрессующие ученики лучше усваивают материал.

— Привет, шугар! — заглянул в кабинет директора Маркус.

— А вы здесь чего? — нахмурилась Сара, до этого момента изучавшая какой-то длинный свиток. — У меня, вообще-то, инспекция.

— Она может потерпеть паузу минут на двадцать? — спросил я.

Сара тяжёлым взглядом посмотрела на директора и двоих завучей, стоящих перед ней по струнке.

— Ждите меня, — сказала она. — Вернусь ровно через двадцать минут.

В этот момент дежурный начал трезвонить в звонок, что означало перемену.

На фоне раздался топот сотен ног — дети побежали выпускать накопленную энергию на школьном участке.

Сара дала знак и директор с завучами, с облегчением, покинули кабинет.

За всеми нужен глаз да глаз — образовательная программа должна исполняться неукоснительно. Сара следит за этим, потому что нам нужны специалисты нужного качества. В огромных количествах.

И движение к этому уже началось — в Ядре построено восемнадцать школ, а ещё две сейчас строятся.

Каждая школа вмещает шестьсот учеников, но обучение проходит в две смены, поэтому всего в каждой школе обучается по 1200 детей и взрослых.

При условии, что две оставшиеся школы будут достроены в течение следующих двух месяцев, все наши школы будут выпускать 24 000 выпускников с четырёхлетним школьным образованием.

В конце концов, через три года, мы придём к выпуску 24 000 выпускников каждый год, но это капля в море.

Сейчас у нас дилемма — либо расширять имеющиеся школы до ебейших масштабов, чтобы получить централизованные мега-школы, в которых найдётся место восьмилетнему образованию для самых одарённых, либо продолжать строить множество школ по всему городу, чтобы облегчить всем городским детям доступ к образованию. Сара склоняется к ответу «да» — и масштабировать школы Ядра до мега-школ, а также продолжать массово строить школы в других кварталах.

Но это всё требует бабок — не только на строительство, но и на поддержание образовательной инфраструктуры.

Впрочем, она уверена, что со временем стоимость учителей будет падать, так как предложение на рынке удовлетворит спрос, что уменьшит нам расходы на зарплатный фонд.

— Что у вас? — спросила Сара.

— Систер, сбавь тон, пожалуйста, — попросил Маркус. — Мы не твои завучи и директора.

— Извини, — кивнула Сара. — Сложно бывает перестроиться.

— Да ничего, — махнул рукой Маркус. — Виталик, выкладывай — ты умеешь говорить.

— Мы хотим организовать поход на Порочный Цикл, — сказал я. — Наведаться в северо-западные провинции с, так сказать, ответным визитом. Они копят силы, разоряют провинции и вообще, непростительно, что мы не устроили поход против них сразу же, как появилась возможность. Что думаешь?

— Вы уверены, что армия готова? — спросила Сара.

— Да, абсолютно, — кивнул Маркус.

— С экономической точки зрения… — начала она. — Да, мы можем потянуть снабжение вашего корпуса. Нужно будет подумать над логистикой, но ничего неразрешимого в этом нет.

— То есть, ты не против? — спросил я.

— Я считаю, что нельзя оставлять недобитого врага, — ответила Сара. — Лучше покончить с Порочным Циклом и, если получится, вернуть северо-запад под номинальный контроль императора. Всё одно, это достанется нам.

— Верно, шугар! — заулыбался Маркус. — Что тогда, начинаем подготовку?

— Не имею ничего против, — кивнула Сара. — Раз вы за, то и я тоже.

*1376-й день юся, Поднебесная, провинция Чунхуа , близ уездного города Цяньфан *

— Разведка возвращается! — сообщил Ма Сирен, адъютант Маркуса.

Конная разведка, по заветам генерала Смита, двигается впереди войска, на дистанции 10–15 километров, регулярно сообщая о любой непонятной хуйне, встреченной на пути.

За прошедшие два месяца мы прошли две опустошённые провинции, в которых больше не живут люди. Фрики истребили всех, до кого дотянулись, а остальные сбежали, куда смогли.

Вдоль реки Ашихэ, по которой у нас осуществляется снабжение КМП Юнцзина, как сообщают флотские, расставлены кресты с приколоченными к ним телами людей — фрики остаются верны себе и даже прилагают особые усилия, чтобы напомнить нам, насколько они ебанутые…

Переход был не особо трудным, потому что когда вокруг нет никого, нет особых проблем.

Нет, встречались конные разъезды врага, который точно знал, что мы вышли из Юнцзина и идём по его душу, но ими занимаются эскадроны гусар — лёгкой кавалерии, вооружённой саблями и парными карабинами.

В целом, поход идёт в точном соответствии с планом — фрики выжгли все провинции на своём пути, чтобы затруднить нам фуражировку и снабжение армии.

Но они не учли, что у нас из Юнцзина к реке Ашихэ идёт 19-километровая двухколейная дорога из деревянных рельсов, обитых бронзой, по которой, на конной тяге, двигаются десятки вагончиков с грузами, необходимыми КМП.

Далее эти грузы размещаются на речных баржах и плывут к актуальной дислокации морпехов.

А когда Ашихэ свернёт на юг, что будет где-то через 400–450 километров, баржи доставят стройматериалы к конечной точке и организуют логистический хаб, который будет обнесён крепостной стеной — из него будет снабжаться двигающаяся дальше армия.

Уверен, юся-фрики, командующие ордой, не были готовы к методам генерала Смита, который принёс в этот мир войну совершенно другого типа…

Ни одна армия, кроме войска Цинь Шихуанди, не двигалась так же быстро, как наша. Но у Шихуанди войско состояло из неслабых практиков, которые тащили на себе огромные массы груза, а ещё у него были сильные «стихоплёты», которые могли тупо выращивать зерно на подходящей делянке, расходуя огромные объёмы Ци, но затрачивая на это ночь.

У нас же ничего такого нет, даже близко, поэтому мы решаем логистическую задачу известными нам методами — деревянными рельсами и речными баржами.

— Город в руинах, генерал армий! — сообщил первый лейтенант Као. — Всё сожжено и разрушено, гражданских замечено не было, но обнаружены крупные силы врага — они концентрируются в лесу, что в трёх километрах от города!

В КМП Юнцзина введена система воинских званий, как в Армии Союза времён Гражданской войны в США.

По итогам подготовки, Маркус провёл организационно-штатную реформу, чтобы привести наши воинские формирования в более понятные ему форматы.

Из-за этого у нас больше нет сверхгигантских полков по 10 000 солдат, но есть бригады, действующие в составе корпуса.

Исходя из реформы, были учреждены соответствующие звания и должности.

Первый лейтенант — это старший лейтенант, что я понял потому, что командует он взводом. Есть ещё второй лейтенант, занимающий должность заместителя командира взвода.

Во взводе пять отделений по десять человек, возглавляемых сержантами.

Ротой, состоящей из трёх взводов, командует капитан, эквивалентный званию капитана хорошо знакомых мне ВС РФ. С этими была самая большая проблема, так как командованию ротой нужно учить очень тщательно, желательно, пять-шесть лет, но у нас все войска проходили пусть и интенсивное, но полугодовое обучение.

Далее идёт батальон, состоящий из трёх рот — им командует майор, примерно эквивалентный понятному мне званию подполковника. С этими проблем ещё больше, потому что полгода — это преступно мало, чтобы обучить компетентного комбата…

А дальше полк — он состоит из десяти рот и возглавляется полковником, назначающим себе заместителей из числа полковых майоров. Также при каждом полке есть свой оперативный штаб, получающий инструкции из штаба бригады.

А бригада состоит из пяти полков и возглавляется она бригадным генералом, который назначает себе одного зама из имеющихся комполка.

Ну, а замыкает это корпус, состоящий из пяти бригад. Его должен возглавлять майор генерал, но сейчас у нас есть уникальный генерал армий Юнцзина, Маркус Фитцджеральд Смит.

Помимо непосредственно корпуса, насчитывающего, по штату, 37500 единиц личного состава, есть отдельная сводная кавалерийская бригада, состоящая из двух полков гусар, двух полков конной разведки, одного полка карабинеров. Эти составляют 5000 единиц личного состава.

Есть также три полка военной полиции, полк военно-медицинской службы и полк материально-технического обеспечения. Это 4500 единиц личного состава.

Замыкают штат три отдельных артиллерийских полка — один полк осадной артиллерии, пока что, находится в Юнцзине, а два полка конной артиллерии находятся с войсками. Это тоже 3000 единиц личного состава.

— Понятно, — кивнул Маркус. — Ждём, пока остальные разведчики вернутся. Разбиваем лагерь и начинаем окапывание! Похоже, что эти суки решили дать нам бой!

Всё к этому и шло — у орды фриков солдат, как ни крути, больше, поэтому им выгоднее навязать генеральное сражение, в котором всё должен решить численный перевес. Ну, то есть, по логике «старой войны» — той военной доктрины, по которой ведут войну провинциальные армии Поднебесной.

Маркус прошёл в шатёр штаба корпуса, где уже собрались штабные офицеры.

— Всё идёт точно по плану, джентльмены, — сказал он, встав у уже подготовленной карты местности.

Это не инновация, а уже давно имеющийся инструмент в руках полководцев — «душнилы» поднимают своих духов над полем сражения и зарисовывают карту поля боя.

К сожалению, их нельзя использовать для оперативного контроля за полем сражения, потому что есть «РЭБ» в виде «душнил» противника, а так бы они стали отличными разведывательными БПЛА…

— Строим оборону по этой линии, — быстро начертил Маркус ломаную линию на карте. — Особое внимание уделить флангам. Я хочу, чтобы эта высота на левом фланге была использована максимально эффективно. Вот на этих позициях должны быть размещены артиллерийские батареи — и чтобы копали без лени! Если узнаю, что артиллеристы опять страдали хуйнёй — выебу всех, кто переживёт это сражение!

— Будет сделано, генерал армий, — приложил руку к форменной фуражке бригадный генерал Ли Сян. — Я лично проконтролирую строительство фортификаций.

— И организуйте тыловое прикрытие, — велел Маркус. — Мы должны быть готовы ко всему — даже к атакам сверху! Особенно к ним! Исполнять!

Офицеры козырнули и начали суетиться — пошла раздача приказов, приводящих в немедленное движение бригады, полки, батальоны, роты, взводы и отделения.

Я вышел из шатра и начал рассматривать поле, на котором скоро произойдёт кровавое сражение.

Это сражение не определит судьбу Поднебесной и не станет великим. Наверное, его забудут через пару десятков лет, как малозначимое, на фоне того, что было до и будет после.

Битва фриков против кровососов, названная Битвой сотен знамён, несмотря на весьма скудную информацию, дошедшую до нас, была гораздо масштабнее той, что скоро состоится на этом поле. Но закончилась она, как показало дальнейшее развитие событий, победой кровососов — сил фриков не хватило на взятие Юнцзина и они были вынуждены бежать на северо-запад, где их «догнали» мы.

— О чём думаешь? — подошла ко мне Гизлан, поскрипывающая металлом.

Она, по очень большому одолжению с нашей стороны, получила пуленепробиваемую броню, обитую теневым шёлком — ничего серьёзного, всего от 5 до 12 миллиметров обычной тигельной стали, но тоже дорого.

— Да так, о великом… — пожал я плечами.

— Против какого числа фриков мы будем сражаться? — спросила она.

— Никто не знает наверняка, — ответил я. — Аналитический отдел штаба корпуса сообщает, что их может быть от 120 до 170 тысяч.

— Как-то многовато, не думаешь? — поинтересовалась Гизлан.

— Не, в самый раз, — усмехнулся я. — Не думаю, что они, в столь короткий срок, сумели обзавестись профессиональной армией. Я склонен считать, что там половина — селюки без боевого опыта.

— У тебя есть опыт войны против фриков, — произнесла Гизлан. — Чего стоит ждать?

— Отступать они не будут, — ответил я. — Если они отступают — это значит, что поступил такой приказ. Инстинкт самосохранения у их «мясных» бойцов полностью отсутствует, а юся-фрики могут и отступить, если чувствуют, что всё идёт к их гибели.

— Понятно, — кивнула Гизлан. — Тогда я пойду в свой шатёр — нужно отдохнуть перед битвой.

Она развернулась.

— Ты чувствуешь это? — спросил я.

— Что? — повернула она ко мне голову.

— Мы, наконец-то, служим своему предназначению, — улыбнулся я.

— Да, — улыбнулась Гизлан. — Наконец-то.

*1379-й день юся, Поднебесная, провинция Чунхуа , близ уездного города Цяньфан *

Снаружи началась суета, поэтому я вышел из шатра.

Раннее утро, в лагере было тихо всю ночь, а тут начался какой-то ажиотаж.

— Виталик! — примчал к моему шатру Маркус. — Ты слышал?

— О чём? — нахмурился я, рассматривая свой шлем.

Спать в латах — это слишком тупо, поэтому на ночь я снимаю броню. Внезапное нападение, благодаря фортификационным усилиям корпуса, просто исключено, поэтому можно спать спокойно.

— Фрики послали вперёд отряд с белым флагом! — сообщил Маркус.

— Сдаваться хотят? — усмехнулся я.

— Нет, — покачал головой генерал армий. — Видимо, есть о чём поговорить.

— И кто там? — спросил я.

— Какие-то юся-фрики, — ответил Маркус. — Издалека непонятно. Пойдёшь?

— Можно, но нахуя? — озадачился я. — Мы не ведём переговоры с террористами.

— Просто посмотреть, кто у них командует, — произнёс Маркус. — Узнаем, кого нужно будет искать среди трупов. Если не найдём, то эти лэймы сбежали и их обязательно нужно найти.

— Резон в этом есть, — кивнул я. — Тогда упаковывайся в латы.

— Я мигом, — улыбнулся Маркус.

Он забежал в свой шатёр и оттуда начал доноситься лязг металла.

Подошла Гизлан, также облачённая в свою броню.

— Привет, — улыбнулась она мне из-под забрала. — Мне тоже идти?

— Не нужно, — покачал я головой. — Есть миллепиздрическая вероятность, что мы с Маркусом не переживём эти «переговоры» — тогда нужен будет хотя бы один юся, чтобы номинально возглавить армию.

КМП Юнцзина — это самостоятельное воинское формирование, с жёсткой иерархической системой, в которой, в случае гибели верховного командующего, власть немедленно передаётся его заместителю, коим является бригадный генерал Ли Сян. А если помрёт и он, то власть пойдёт нижеследующему генералу и так до младшего офицерского состава.

Самое главное, чего добился Маркус — это надёжная передача полномочий. Провинциальные армии, в случае гибели командира, как правило, сразу же утрачивают организацию, высшие офицеры начинают грызню, кто кого старше и родовитее, а затем этой не знающей что делать армии дают смачных пиздюлей.

Императорская гвардия такой хуйнёй не страдала, в ней у высшего командирского звена было по три-четыре зама, но где сейчас эта гвардия? В земле лежит, развеяна пеплом или сражается на стороне фриков, в живом или немёртвом виде…

— Ладно, — кивнула Гизлан. — Но от меня толку, как от командира…

— Да не нужны тебе командирские навыки, — сказал я. — Главное — делай, что приказывает штаб корпуса. Ну и нашими практиками командовать — дело нехитрое.

У нас на всю армию есть 458 практиков разных направлений и разной силы. Никто из них, по уровню могущества, даже близко не юся, но это и не нужно — им вообще нельзя сражаться против вражеских юся и практиков. Они нужны для массового уничтожения живой силы противника.

— Но вообще, не забивай голову — если они способны захуярить нас с Маркусом, то нашей армии пизда, и тебе вместе с ней, — усмехнулся я. — Не парься, короче.

— Я готов, хоуми! — вышел Маркус из своего шатра.

— Постараюсь не париться… — произнесла Гизлан.

Броня Маркуса покрыта белой краской — края элементов брони покрыты позолотой, а на шлеме есть пушистый чёрный плюмаж. Выглядит очень красиво, пафосно и вызывающе.

Вооружился Маркус своим новым оружием — мисс Гор. Её «фамилия» — английское слово «gore», означающее «кровавое месиво» или «запёкшаяся кровь». И это говорящее имя — мисс Гор представляет собой шипастый годендаг, увеличенный, по сравнению с мисс Пэйн, раза в полтора, потому что Маркус уже «перерос» мисс Пэйн и отправил её в наш арсенал.

У меня же броня чёрного цвета, а края элементов покрыты серебром. Плюмажа нет, потому что я не одобряю такие понты, но зато есть щит на спине — он вставлен в специальный разъём и нужен на случай, если основной щит будет разбит, как уже бывало не раз.

Вооружение у меня простое — княжий меч, которому я решил не давать имя, а также пуленепробиваемый щит.

Помимо основного оружия, у нас с Маркусом есть вспомогательное — 60-миллиметрового калибра ручницы. У Маркуса — «Биг Факин Ган», а у меня — «Д-25».

Стрелять предполагается 800-граммовыми зарядами картечи, в которых двести 9-миллиметровых свинцовых картечин с железными сердечниками, метаемыми ровно двумя сотнями грамм чёрного пороха.

Маркус разработал целую технологию, чтобы массово производить биметаллические картечины — мастера катают 6-миллиметровые железные шарики, а затем помещают их в форму-«вафельницу», с центрованием шариков. Далее в «вафельницу» заливают свинец, который отлично прилипает к шероховатому железу, а после застывания полученную «вафлю» ломают и получают отличные картечины с повышенной пробивной способностью.

Вещаю на плечо свою Д-25 и иду к передовым позициям наших войск. Маркус идёт рядом и напевает какую-то песенку.

— Амэрикэн вомэн, стэй эвэй фом ми… — напевал он. — Амэрикэн вомэн, мама лэт ми би…

Кажется, я где-то слышал этот мотивчик, но где — вот бы вспомнить.

Выходим в чистое поле, где нас уже дожидается группа из шести юся. От них воняет Порочным Циклом даже отсюда, с пятисот с лишним метров.

Приближаемся ближе.

— Виталий? — услышал я знакомый голос.

— Вот оно как… — рассмотрел я говорящую.

Примечания:

1 — Фуцанлун — кит. 伏藏龍 — притаившийся-сокровенный дракон — это китайский подземный дракон, как правило, хранящий сокровища. Согласно легенде, искатель сокровищ, добравшийся до фуцанлуна, может быть как одарен несметными богатствами, так и отхуячен до смерти — в зависимости от его намерений, чистоты помыслов и так далее. Бывает, что фуцанлун выбирается на поверхность — в таком случае, люди видят извержение вулкана, огненные столбы или паровые гейзеры — так китайцы объясняли себе необъяснимое.