Граф

Часть II От забора и до обеда. Глава 1

— Как вы говорите ваше имя?

— Отто фон Бисмарк, Ваша Светлость,- молодой человек с достоинством поклонился, не заметив, что сидящий перед ним за столом русский граф впал в этакий ступор. Ну а вы бы не впали после такого-то заявления?

— Кхем… а чем вызвано ваше желание завербоваться ко мне?- осторожно поинтересовался Даниил когда немного отошёл.

— Понимаете ли, граф,- с несколько потешной серьёзностью начала молодой человек,- я шесть лет отучился в университете имени Георга-Августа в Гёттингене и понял, что не очень хочу следовать предначертанному пути, а был бы рад найти что-то новое, что-то своё… Вы же, Ваша Светлость, известны тем, что постоянно делаете это самое новое. Должен признаться, я позволил себе удовольствие прокатиться на построенной вашими инженерами дороге Берлин-Потсдам и пришёл к выводу, что за этими дорогами — будущее Пруссии! И я хочу стать частью этого будущего. А где можно это сделать лучше, как не там, где это будущее уже, во многом, воплощено в жизнь? То есть в России. И лучше делать это вместе с тем, кто это будущее и воплощает. Вот поэтому я и хочу предложить вам свои услуги…

Когда молодой человек покинул номер Даниила, тот ещё долго сидел, пялясь на закрывшуюся дверь. А вот интересно — этот тот или не тот? Ну мало ли — может в Пруссии живёт несколько Отто фон Бисмарков? Но чуйка твердила ему, что, скорее всего, тот. Уж больно по возрасту подходит. Насколько помнил бывший майор — звёздным часом известного ему Бисмарка был тысяча восемьсот семьдесят первый — год сокрушительной победы Пруссии над Францией и образования Второго рейха. Сколько ему было в тот год Данька напрочь не помнил, но вряд ли меньше пятидесяти и больше шестидесяти пяти. Он же после этого ещё какое-то время оставался при власти, значит в семьдесят первом совсем уж стариком быть не мог… Этому же, по его словам, сейчас всего восемнадцать. Выглядит и говорит он тоже как раз на этот возраст. Эвон сколько пафоса нагнал… Так что в тысяча восемьсот семьдесят первом ему будет пятьдесят шесть. Так что, скорее всего — тот… Даниил усмехнулся и потёр ладонью лицо. Да уж — он уже тут столько бабочек затоптал, что охренеешь. И вот, похоже, ещё одна. Да такая жирная! Впрочем, уже не первая. Пару месяцев назад в его «сети» уже попалась одна добыча, которая, по его скромную мнению, ничуть не уступала сегодняшней…

Данька нервно хмыкнул и пробормотал:

— Так — пора закругляться и валить на Родину. А то я даже не знаю, какой счёт мне выставит судьба за подобную удачу…- после чего поднялся, подошёл к двери номера, который он снял под офис, и приоткрыв дверь, высунул голову в другую комнату, оборудованную под приёмную.

— Ну что там — есть кто ещё?- спросил он, приоткрыв дверь.

— Нет, Ваша Светлость — на сегодня все,- вежливо сообщил ему секретарь. Даниил хмыкнул — ты смотри, ещё и догадался пойти последним. Точно — тот!

С Польшей всё случилось не совсем так, как тогда напридумывал себе в панике бывший майор.

Во-первых, Польшу отдали не всю. Восточная часть, вплоть до Вислы, с городами Ломжа, Белосток, Люблин остались российскими. Впрочем, Австрия тоже не отдала всю Галицию и Лодомерию. Например, тот же Краков так и остался австрийским. Варшава же теперь стала приграничным городом. Причём, граничила она нынче аж с двумя государствами — Россией и Пруссией, потому что, и это во-вторых — север отдали Пруссии. В обмен на Мемельский край. Чему пруссаки оказались весьма довольны. Потому что присоединённые территории были намного богаче и населённее отданных, а портов на Балтике у Пруссии и так хватало… Ну а сама Варшава с остальной частью русского Царства Польского отошла австриякам, которые взамен избавились от (к большому удивлению бывшего майора) весьма прорусской части своей многонациональной империи. Да-да, как выяснилось, никакой махровой националистической, протобандеровской идеологии в Галиции пока и в помине не было. Никаких «Украина по над усе!» Наоборот, большинство местных были яро уверены в том, что они — русские! И так они себя и именовали. Правда с некоторым подвывертом — не русские, а руськие… ну или русины. А укр а иной то есть окраиной их земли частенько назывались потому, что располагались на самой западной окраине русских земель, которые в тяжелые для всех русских годы отторгли соседи. И никаких идей насчёт «древнего племени укров», которые изобрели плуг и колесо, а также выкопали Чёрное море, и потому им теперь все вокруг должны как земля колхозу в настоящий момент не имелось.

Причём, к России тянулись не только жители Галиции и Лодомерии — как выяснилось, в настоящий момент среди славян всего мира была очень популярна идеология панславянизма, которая, среди всякого прочего, предполагала, что в некоем славном и счастливом будущем все славяне Европы соединятся вместе в огромном едином славянском государстве… основой которого все, конечно же, видели именно Российскую империю. Ну а кого ещё-то? Да и зачем? К чему искать какие-то альтернативы если вот оно — самое большое и сильное славянское государство, не так давно наглядно доказавшее свою силу и мощь разгромив величайшего военного гения всех времён и народов — Наполеона! Чего лучшего желать-то? Особенно если вспомнить, что больше-то независимых славянских государств в мире пока и не имелось. Сербское княжество, образованное после второго Сербского восстания, можно было считать независимым лишь теоретически, потому что на его территории, в том числе и в самой столице — Белграде, до сих пор стояли турецкие гарнизоны. Другие южные славянские земли — Болгария, Босния, Герцеговина до сих пор официально входили в состав Османской империи. Так же как и Хорватия, Словения, Чехия и Словакия — в состав Австрии. Вот и тянулись славяне к единственному государству, в котором они были, так сказать, государствообразующим народом, а не прозябали на вторых-третьих ролях под турецкой или немецкой пятой. Потому что сыр в мышеловке под названием «настоящие европейцы» пока ещё никто не придумал…

Сам обмен территориями прошёл относительно спокойно. Более того — к удивлению бывшего майора после того, как об обмене было объявлено, с территорий, отдаваемых немцам и австрийцам, в Россию потянулись караваны крестьян и мелких ремесленников. К удивлению, потому как в его представлении поляки всегда стремились на не на Восток, а на Запад. Любыми путями. В покинутом им времени в Европе одно время существовал даже устойчивый мем — «польский водопроводчик», потому что едва только пал «железный занавес» — поляки дунули в западноевропейские страны так, что только пятки засверкали… А тут, отчего-то, проявилась обратная ситуация.

Он, даже, попытался разобраться. Ну, когда, отпросившись у Николая, рванул к Висле, собираясь предложить добровольным переселенцам отправиться в подаренные им императором земли. Людей в тех местах, несмотря на то, что он регулярно покупал крестьян и заманивал всяких переселенцев и погорельцев, по-прежнему очень не хватало… Но те из поляков, кому он задавал вопросы — либо отмалчивались, либо смурно отвечали:

— Wiemy jak pod Niemcami Żyć — nie musimy takiego[1]!

И именно во время этого обмена территориями до Даньки окончательно дошло, что сейчас во главе империи стоит совершенно другой Николай, нежели тот, который был в его истории. Потому что он не только устроил этот обмен, отдав поляков пруссакам и австриякам, чего тот, исторический Николай, истово соблюдающий заветы Священного союза, никогда бы не сделал, но ещё и умудрился немало заработать на мятеже и обмене!

Нет, ни австрияки, ни пруссы за территории ничего не приплачивали, более того — получили на обмен куда более богатые земли чем отдали, но надобно вспомнить, что на передаваемых территориях почти перед самой передачей был подавлен вооружённый мятеж, после которого прошло расследование и состоялись суды, по итогам которых было проведено множество конфискаций. И вот это конфискованное в казну имущество перед передачей территорий и было выставлено на аукционы, в процессе которых за него были выручены весьма неплохие деньги. О-о-очень неплохие — настолько, что почти возместили русской казне затраты на эту войну… А дополнительным бонусом стало то, что часть земель и другого имущества на территориях, отошедшей австриякам была выкуплена поданными короля Пруссии, а на территории, что отошла пруссакам — подданными императора Австрии. Причём, не только австрийскими немцам, но и венгерскими, богемскими и словацкимии аристократам. Уж больно привлекательные стартовые цены были выставлены на конфискованное… Что было, кстати, вполне в местных традициях. В той же Речи Посполитой во времена её независимости вполне себе существовали поместья французских, чешских и немецких аристократов, а едва ли не самые влиятельные из её магнатов — Радзивиллы с гордостью носили титул имперских князей, тем самым де юре являясь вассалами императора Священной Римской империи Германской нации… Короче на вновь присоединённых землях образовалась та ещё солянка, которая, в будущем, должна была принести обоим соседям империи много головной боли и послужить поводом для конфликтов, что должно было пойти на руку России. Впрочем, конфликт у них в этом веке и так должен был случится. Про австро-прусскую войну бывший майор знал чрезвычайно мало — он интересовался ею только лишь в рамках своего интереса к конструкциям и тактике применения картечниц — этих предшественниц пулемётов, которыми заинтересовался, когда они с внуком наткнулись на них в Артиллеристском музее, но про то, что она была, помнил прекрасно. И, даже, приблизительное время, когда она происходила — где-то середина шестидесятых. Незадолго до франко-прусской, которая окончилась образованием Второго рейха. Вот про неё он знал куда больше. Но, увы, до неё Даниил дожить особенно не рассчитывал. Не с этой медициной…

Выйдя из номера, оборудованного под офис Данька спустился на ресепшен (как тут у немцев он правильно назывался — чёрт его знает) и заказал ванну. В этом времени она была тем ещё геморроем. Даже если в номере, как это было у него, имелась туалетная комната с ванной… Для того чтобы её принять сначала требовалось натаскать воды в дровяной титан, потом разжечь его и нагреть воду, затем наполнить нагретой водой здоровенную жестяную лохань и лишь после этого можно было наконец-то приступать к помывке… Чёрт, в России, благодаря ему, уже во многих дворцах, особняках, богатых частных домах и, даже, некоторых дорогих гостиницах уже вовсю имелись системы водоснабжения и канализации с полноценными туалетами и ванными комнатами, а здесь такого по большей части и близко не имелось. Даже в Берлине. Хотя системы водоснабжения и канализации в Германии появились ещё в средневековье, к настоящему моменту они, практически повсеместно, пребывали приблизительно на том же средневековом уровне. То есть даже при наличии труб водоснабжения вода, в лучшем случае, заводилась на кухню дома. Заводить её ещё и в комнаты здесь никто пока особенно не старался. Зачем? Служанка всегда кувшин и тазик и принесёт, и выльет. Да и ночной горшок тоже. Так что нечего слуг баловать…

Естественно, занимались этим всем местные слуги, но ждать пока они всё сделают следовало более получаса. Так что Даниил спустился в ресторан, поужинать.

Полученные от польских аукционов деньги позволили казне, наконец-то, рассчитаться с Данькой за Александровскую железную дорогу и заметно продвинуть кое-какие реформы — медицинскую, образовательную, научную… Бывший майор не помнил в каком году в его истории была открыта Пулковская обсерватория, но здесь она начала работу с лета тысяча восемьсот тридцать четвёртого года[2]. Кроме того, после удачного завершения Берлинско-Потсдамской и Венско-Баденской железных дорог к Даниилу пошли новые заказчики. Да и старые не исчезли. Вследствие чего, сейчас у бывшего майора в портфеле лежали заказы на строительство аж семи новых железных дорог в шести странах, две из которых были весьма крупными — Берлин-Франкфурт-на Одере протяжённостью более ста вёрст, а также гораздо более длинная Вена-Краков, протяжённостью почти четыреста пятьдесят вёрст. Причём, что пруссаки, что австрияки, похоже, только ими ограничиваться не думали, с определённым интересом поглядывая в сторону теперь уже австрийской Варшавы… Так что деньги у него появились. Но и направлений куда их потратить так же прибавилось. Например, исходя из проявленного австрийцами и пруссаками интереса к дороге до Варшавы им с Николаем тоже стоило подумать насчёт того, как ускорить строительство дороги на неё со своей стороны. Или, даже двух — от Риги, куда уже почти довели дорогу из Санкт-Петербурга и-и-и-и… от Москвы. Через Минск. И её так же, похоже, придётся строить за счёт Даньки. Потому что денег в казне едва-едва хватает на уже действующие проекты. А к строительству дороги от Москвы в западном направлении ещё даже не приступали. Хотя в программе развития железных дорог она была предусмотрена — начало её строительства было запланировано только лет через семь-восемь. Но если австрияки и прусский король проявят такую инициативу — делать нечего. Придётся строить. Нельзя упускать возможность сразу объединить дорожные сети трёх государств…

Но, увы, прежде чем браться за столь масштабные проекты — требовалось резко расширить материальную базу. На демидовских рельсах такой объём строительства было уже не потянуть… Да что там рельсы — в стране начал потихоньку ощущаться дефицит металла. То есть не только для рельсов — для всего! Так что цены на него явственно поползли вверх, грозя похоронить многие начинания. И причиной этому стало не только активное железнодорожное строительство. В стране реально начала разворачиваться массовая индустриализация. Так, если в железнодорожном строительстве и производстве подвижного и тягового состава Даниил пока являлся практически стопроцентным монополистом, то, например, в производстве паровых машин и пароходов — давно уже нет… Ну при строгом классическом подходе. Так-то, что там, что там — продукция, произведённая его заводами и верфями, которых к настоящему моменту стало уже семь, причём одна из них была расположена на Урале, а ещё две — в Сибири, занимала где-то от пятидесяти до шестидесяти пяти процентов рынка, что по всем меркам экономической науки будущего могло считаться монополией.

Так что металла не хватало. И это ещё слава Богу к настоящему моменту англичане резко нарастили собственное производство железа и стали, почти прекратив закупку их за рубежом. Вследствие чего огромный объём металла, ранее поставлявшийся Демидовыми (да и не только ими) на британский рынок, теперь влился на российский. А то ситуация уже превратилась бы в катастрофическую… Но, судя по ежегодному росту объемов потребления — и этот резерв был практически исчерпан. Так что задачу развития материальной базы требовалось решать, и как можно быстрее. Тем более, что основа, опираясь на которую её можно было решать как ко всеобщей, так и к его собственной выгоде, у Даньки была — да-да, тем самые подаренные Николаем земли на юге. В их недрах хранилось немыслимое богатство — железная руда криворожского бассейна и уголь Донбасса. И главным препятствием для и освоения был недостаток рабочих рук…

Поужинав, Даниил поднялся в номер и, раздевшись, погрузился в горячую воду, прокручивая в голове всё, произошедшее сегодня. Да уж, кого-кого, а Бисмарка в своей приёмной он точно не ожидал! А вот интересно, что случится с Германской империей если её главный архитектор пойдёт по другому пути и вообще уедет в другую страну? Нет, в том, что она непременно будет создана — бывший майор практически не сомневался. Исторические процессы необратимы — немцы хотят объединиться по множеству причин, и потеря всего одного человека, пусть и такого важного, остановить этот процесс не сможет. Но вот то, как, когда и на каких условиях они это сделают — вполне может как-то поменяться. И если франко-прусская война, подытожившая данный процесс, состоится лет на пяток попозже — это станет для России только благом…

Проектом, который можно было назвать «вербовочным» он занялся позапрошлой осенью.

То есть, идея этого проекта зародилась у него давно. В том, покинутом им будущим он как-то прочитал, что большая часть белого населения США — это потомки отнюдь не англичан, как это многим кажется, а вовсе даже немцев. Да-да, вот так вот — белые американцы в большинстве своём потомки эмигрантов, приехавших из Германских княжеств!.. А уже здесь, вспомнив об этом, внезапно осознал, что это означает очень важную вещь. А именно — что заставлять немцев уезжать с родины не нужно. Они уже едут! Причём, эмиграционный поток из Германии достаточно большой — точно больше, чем из Англии и всех её пока ещё многочисленных колоний… То есть главная проблема любых переселенческих программ, на которую, обычно, тратится едва не большая часть сил и средств, состоящая в том, чтобы побудить людей стронуться с места — в случае с немцами каким-то образом уже решена. Так что можно попытаться, используя пару-тройку рекламных фишек из будущего, немного «отщипнуть» от этого потока, перенаправив получившийся «ручеёк» в нужном ему направлении. Ну а то, что, при удаче, США в будущем окажутся несколько менее населёнными, а может и, потеряв некоторое количество трудолюбивых и образованных переселенцев, чуть менее развитыми — было всего лишь небольшим дополнительным бонусом. Для его целей, считай, вообще неважным, но, памятуя как оно там в будущем всё развернулось — вполне себе приятным.

Единственной напрягавшей его во всей этой идее проблемой была лояльность. В конце концов, Россия, в будущем, будет минимум дважды воевать с немцами. Причём во второй раз, во время Великой Отечественной, эта схватка будет, в буквальном смысле — не на жизнь, а на смерть! Но, немного подумав, Данька решил, что будущая лояльность — дело именно будущего. Вот пусть в будущем о ней голову и ломают. Потому как совершенно не факт, что в будущем эти войны случатся. А ну как Россия к тому моменту станет настолько сильной, что на неё соседи по континенту и вякнуть бояться будут. Ну как СССР. Почему бы ему не образоваться раньше? Ленин вон писал, что главной движущей силой революции является рабочий класс — так нате-подвиньтесь. Он, Даниил, число это движущей силы множит, не разгибаясь. Только на восьми его Сусарских заводах уже почти тридцать тысяч человек трудится, а если взять и те, в которых он долю имеет, потому как их появлению так или иначе поспособствовал, а так же все те верфи и заводы которые в других регионах открыты — так и все пятьдесят… Да и немцев в России сейчас и без него — хоть жопой жуй. Причём, многие из них состоят на ключевых постах — генералы, губернаторы, академики, ректора университетов, министры. Того же Канкрина взять — целый министр финансов. И работает не за страх, а за совесть! Да и что касается будущего — мировых войн и всего такого… те же потомки немцев в США как минимум дважды воодушевлённо и патриотично разносили на куски, сжигали и вбомбливали в каменный век города, в которых жили их собственные предки. Достаточно вспомнить, что командующим стратегической авиацией США, тысячные армады которой и разносили Германию в пыль и щебень, был генерал Карл Стэтц, как раз и являвшийся потомком немецких эмигрантов. Значит англосаксы с проблемой лояльности справились. Неужто мы настолько хуже?

Ещё одним побудительным мотивом заняться именно немцами было то, что, в настоящий момент, немцы — одна из наиболее образованных европейских наций. Даже крестьяне, в массе своей, не только умели читать и писать, но и владели куда большим разнообразием агрономических приёмов и культивировали несколько большее число различных культур нежели русские. Например, германские дорфы уже сейчас выглядели куда более уютно и богато во многом из-за того, что местные бауэры гораздо активнее занимались садоводством нежели русские крестьяне. В России предпочитали почти исключительно огороды… Ну а процент грамотных среди немецких ремесленников, судя по той информации, которую бывший майор отыскал в статистических сборниках, почти равнялся таковому среди рабочих его головного завода. Но он своих рабочих специально учил, щедро вкладываясь в содержание школ и зарплаты учителей и выплачивая всем успешно закончившим школы и специализированные профессиональные училища повышенную зарплату, так что неграмотными у него оставались только недавно принятые подсобные рабочие, а у немцев такой процент был средним по стране… Ну и количество квалифицированных ремесленников, станочников, механиков и инженеров не только на сто тысяч населения, но и в абсолютных цифрах в Германии в настоящий момент так же было заметно больше, чем в России. И многие из них отправлялись в эмиграцию именно потому, что конкуренция на местном рынке была слишком большой… Причём, это даже учитывая, что они с Николаем уже изрядно вложились в народное образование! По самым скромным прикидкам бывшего майора число начальных школ и реальных училищ в России к настоящему моменту превосходило то, которое было в его прошлой истории как минимум в два раза. А численность учащихся в них — как бы даже и не в три! Как, кстати, и численность студентов в университетах… Хотя общее число этих учебных заведений не увеличилось. Несмотря на то, что были открыты два новых университета — Екатеринбургский и Харьковский, два старых были закрыты. Виленский — уже довольно давно, ещё во времена, когда Даниил строил дорогу на Урале… из-за обнаруженной там крамолы, пустившей в этом университете глубокие корни, а Варшавский — разогнан сразу после мятежа. Впрочем, Варшава теперь — австрийская головная боль… Но набор в университеты за это время резко увеличился. Насколько сильно по сравнению с прошлой реальностью — Бог знает, но не менее чем в два с лишним раза. Плюс открыли несколько кафедр и факультетов, которые, скорее всего, в той, прошлой, теперь уже не случившейся истории, были открыты на десять, пятнадцать, а то и двадцать лет позже. Но основных плодов всех этих усилий ещё предстояло дождаться… Поэтому вот прямо сейчас кадров для развития «южного кластера» у него просто не было. Всё, что готовилось и выпускалось что университетами, что его собственными училищами, включая Железнодорожное, напрочь забирали старые проекты. Ну как старые… вновь построенные железные дороги тоже были тем ещё кадровым насосом. Но они уже были как бы делом привычным. А на строительство с ноля крупного промышленного кластера, включающего в себя металлургический, сталепрокатный, механический, а потом ещё и станко и паровозо с вагоностроительными заводами людей не было. Совсем. Поэтому на юге, в долине Кальмиуса, продолжали сиротливо гореть одинокие коксовые батареи, основная продукция которых тупо сваливалась под навесы в ожидании времён, когда она будет востребована… И без массового притока рабочих рук, заметная часть из которых были бы ещё и хотя бы минимально квалифицированными, эту проблему было просто не решить. Так что зиму тысяча восемьсот тридцать второго — тридцать третьего года Данька почти полностью отдал подготовке.

К апрелю на его верфи в Сормово были закончены постройкой четыре специализированных судна, одним из которых был пароход, оснащённый двумя наиболее мощными паровыми машинами, а тремя другими — баржи несколько специфической конструкции. Они предназначались для… выставки. Выставки достижений… ну теперь уже точно концерна «Павловские механические заводы». Впрочем, нет — далеко не только его. Потому что на этой выставке была представлена и продукция сельского хозяйства, выращенная на двух опытных станциях Московского общества сельского хозяйства, развёрнутых на его южных землях по его просьбе. Он собирался развивать сельское хозяйство в своих землях на строго научной основе, обеспечивая максимальный товарный выход. Да и основная масса переселенцев была предназначена для резкого расширения кормовой базы в его землях. Тысячи рабочих его вновь построенных заводов надо было чем-то кормить… Так что на специально установленных лотках и стендах в одном из отсеков выделенной под это баржи лежали покрытые лаком, дабы сохранить вид как можно дольше, початки кукурузы, крупные, круглые головки подсолнуха, а также помидоры, кабачки, баклажаны, перцы и патиссоны в огромных стеклянных банках, залитые формалином. Всё это была продукция опытных станций Московского общества сельского хозяйства, устроенных на его землях, которые он содержал и финансировал. Но центральное место в экспозиции занимал ОН. «Эталон плодородия»!

Данька узнал о нём в будущем, когда помогал внуку готовить доклад для школы о Всемирных выставках. Вот тогда он и вычитал, что в российской экспозиции на Всемирной выставке в Париже, состоявшейся в 1899 году, был выставлен куб (а вернее — кубище) воронежского чернозёма со стороной в целую сажень, то есть более двух метров (больше человеческого роста!), который потом передали в Парижскую палату мер и весов в качестве этого самого эталона плодородия… Ну и решил, что это очень удачный ход. А потом проклял эту идею… потому что найти место, где можно было не только вырезать такой здоровенный кусок чистого чернозёма, но и доволочь его до ближайшей реки, загрузить на баржу и доставить в Питер, где и происходила основная подготовка экспедиции, стоило таких нервов и усилий, что когда это, наконец, закончилось — Данька выпал из процесса на трое суток. Нужно было отоспаться и восстановить душевное равновесие. Впрочем, жена и дети вполне себе успешно справились с этой задачей.

К началу июня караван из парохода и трёх барж был готов выдвижению. Внутри и на палубах располагалась экспозиция, большую часть из которой он готовил ещё к Первой мануфактурной выставке в Санкт-Петербурге, состоявшейся ещё в тысяча восемьсот двадцать девятом году — паровозы, вагоны, вагонетки, локомобили, керосиновые лампы, примусы и мясорубки, косы и плуги, конные сеялки и косилки, металлические лопаты, кирки, чугунные сковороды и печные вьюшки, а также три достаточно больших макета будущих заводов, изготовленных учащимися Архитектурного училища при Академии художеств… ну и экспозиция «даров земли» с тем самым «эталоном плодородия».

Маршрут был разработан заранее. Данька решил первым делом добраться до Рура. Потому что Рур для него являлся символом германской промышленной мощи. А ну как удастся зацепить и вытащить местных мастеров… Так что первая остановка была запланирована в Бохуме или Эссене. Где получится. Потому что у бывшего майора были опасения, насчёт того, насколько долго ему позволят «соблазнять» местных. Ибо одно дело, когда они сами собираются и уезжают куда захотелось — на это никто пока особенного внимания не обращал, а другое — когда кто-то вот так специально заманивает. Так что сначала — Рур!

Пятнадцатого июня караван из парохода и трёх барж вошёл в Рейн и, не делая нигде остановок, поднялся по нему с его слияния с его притоком и давшем название всему этому региону — Руром, после чего вошёл в эту реку и уже по ней поднялся до Бохума, где и пришвартовался, перекинув на берег сходни с барж. Идти дальше, до будущего главного промышленного центра этого региона — Дортмунда, смыла не было. Потому что выяснилось, что Рур был только на самом старте своего взлёта, и в настоящий момент Дортмунд был не очень большим городком, серьёзно уступающим в развитии тем же Бохуму и Эссену… После чего Данька пару дней, пока разворачивалась и окончательно расстанавливались принайтовленные «по штормовому» для перехода через Балтийское море экспонаты, порысил по округе и отыскал неподалёку бродячий цирк-шапито. И уже на следующий день по Бохуму и окрестностям двинулся… цирковой парад со дрессированными слонами, танцующими лошадями, гимнастами, силачами и клоунами, над которыми развевались флаги и были натянуты плакаты с предложением посетить Уникальную русскую выставку товаров и продукции.

Ну что сказать — всё получилось. И даже больше. На выставку выстраивались огромные очереди, о ней писали газеты, к Даниилу зачастили посыльные от бургомистров немецких городков, предлагавшие разные льготы за то, что он завернёт к ним… Так что в Бохуме пришлось задержаться на два лишних дня. В Эссене на три. Потом были Дуйсбург, Везель, Эммерих, Арнем… Народ валил валом. Посетители выставки со вполне объяснимым интересом рассматривали всё это металло-механическое великолепие, но гвоздём программы, естественно, был «эталон плодородия». Перед ним они просто зачарованно застывали… После чего их тут же брали в оборот выдрессированные служащие, аккуратно всучивая рекламные брошюры, в которых были красиво расписаны предложения переселенческой программы. Кто требуется, куда, что может получить, на что рассчитывать в будущем и как добраться…

Неожиданная проблема нарисовалась в том, что существенная часть посетителей не просто пялилась на экспонаты, а активно требовала их продажи. Всего — от кос и сеялок и до локомобилей и пароходов, так же представленных в основном моделями… Так что Даньке пришлось уже через неделю срываться с места и нестись на пароходе домой, дабы организовывать поставки продукции. А потом мчаться обратно, чтобы организовать закупки и поставки металла. Потому что дефицит железа и стали в России этим летом скакнул на новый уровень… Слава богу за время этих своих судорожных «прыжков» к себе в Сусары и обратно бывший майор успел наработать кое-какие связи, которые в процессе сумел ещё и немножечко развить. В конце концов, торговать продукцией своих заводов в розницу ему просто было некем. Все люди, которых он взял с собой — были задействованы в обслуживании выставки и отборе и собеседовании с наиболее многообещающими кандидатами. Так что местные партнёры ему были просто необходимы… Но, мало-помалу, всё наладилось. К сентябрю между его портом под Петербургом и немецкими землями мотались уже семь пароходов (четыре из которых ему пришлось взять в аренду), которые везли в немецкие княжества продукцию «Павловских механических заводов», а обратно — металл в слитках и прутках… ну и переселенцев. Увы, ни регулярных рейсов, ни, так сказать, «прямых трансферов» для которых Даньке пришлось арендовать немецкие, голландские, датские и шведские суда — не хватало… И всё равно спрос на продукцию не был удовлетворён даже на треть!

Но когда в октябре Данька со своей выставкой-караваном вернулся в Питер и выслушал доклады от своих управляющих, выяснилось, что всё, с чем этим летом столкнулся он сам, это не ад, а так — адок. А самое адище творилось именно на юге!

Нет, основная задача была не просто выполнена, а многократно перевыполнена — причём, по всем направлениям. Ему действительно удалось завербовать не только литейщиков, механиков и других мастеров и рабочих, трудившихся на заводах Рура, а также несколько специалистов, знакомых с литейным производством. Но дело было в том, что того потока переселенцев из обычных крестьян и мещан он просто не ожидал! И это едва не закончилось катастрофой.

Несмотря на то, что весной он отправил в свои земли на Кальмиусе целую команду специалистов, задачей которой был приём и размещение переселенцев, уже к исходу июля выяснилось, что для того их количества, которое уже прибыло, не хватает ничего — ни еды, ни подготовленных мест размещения, ни инвентаря, ни белья, ни, даже, рабочих мест. Ну так он, в самом лучшем случае, рассчитывал на первом году программы на восемь — максимум десять тысяч человек, а к концу июля прибыло уже двадцать две тысячи. А к началу октября — почти тридцать пять! Так что переселенцы жили в шалашах, питались чуть ли не наловленными лягушками, копали землю руками и таскали её в кульках из дерюги. Работы на всех не хватало. За место на глиняных ямах кирпичных заводиков, в которых люди часами ногами в дождь и ветер месили глиняную смесь для формирования кирпичей, устраивались кровавые драки… И дело было не в том, что её не было вообще — работу просто не было кому организовывать. Присланные Даниилом люди зашивались, спя по три-четыре часа в сутки и мотаясь по окрестностям, дабы закупить продовольствие и найти хотя бы самый просто инвентарь.

В отчаянии его управляющий обратился к графу Воронцову — и тот, после некоторого раздумья, решил оказать содействие. Причём по полной! Михаил Семёнович поднял войска, приказал выделить палатки, развернуть полевые кухни, поделиться продуктами и инвентарём. Казалась бы проблема решена… но, увы, вмешались высшие силы — на Россию накатывал голод, затронувший в том числе Херсонскую и Екатеринославскую губернии. Так что цены на продовольствие резко скакнули. А к потоку переселенцев из немецких княжеств присоединились и беженцы из охваченных им центральных губерний России — Орловской, Тамбовской, Рязанской. Отчего взвыли местные помещики — ну как же крепостных теряют! Так что Николаю пришлось спешно разруливать ситуацию действуя где «кнутом», где «пряником», который выражался в том, что он пообещал им возмещение от графа Николаева-Уэлсли за утраченную «собственность». Так что вернулся Даниил, считай, к финансовым руинам… Положение несколько спасли деньги, заработанные вследствие ажиотажного спроса на продукцию «Павловских механических заводов» в германских княжествах. Но даже с ними финансовая ситуация оказалась весьма острой. Однако, благодаря приобретённому этим летом опыту у него появился план как разрешить этот навалившийся на него вал проблем…

Так что всю зиму Даниил занимался анализом итогов прошедшего года, а также устранением ошибок и тщательным планированием новой экспедиции. Заводы работали, считай, круглосуточно, изготавливая продукцию, которая летом пойдет в германские княжества. Число пароходов, задействованных в проекте, возросло до семнадцати. Выставок, которые теперь можно было уже назвать «выставками-продажами» было обустроено две. Одна из них, с которой он собирался отправиться сам — должна была пройти по Эльбе, в процессе поднявшись по Хафелю и Шпрее до Берлина, а вторая — вновь быстренько пробежавшись по Рейну, охватив оставшиеся в прошлом году неохваченными из-за случившегося ажиотажа и вызванных этим задержек Дюссельдорф, Кёльн, Кобленц и Висбаден с Франкфуртом-на-Майне, потом должна была перейти в Одер и работать уже на нём.

Выбравшись из ванной, бывший майор натянул халат и, шлепая босыми ногами, добрался до кровати. Забравшись под пуховое одеяло, он некоторое время лежал, раздумывая стоит ли что-то почитать перед сном, или плюнуть… потом решил всё-таки плюнуть и задул стоявшую рядом керосиновую лампу.

Весна началась с проблем. Выяснилось, что процесс, запущенный в прошлом году, в этом так и не подумал останавливаться. Так что едва только море очистилось ото льда — в российских портах появились первые переселенцы. Причём, довольно много. И их поток начал быстро нарастать. Так что Данька, даже, начал подумывать о том, чтобы списать все уже сделанные затраты и отказаться от новой экспедиции. Зачем — если эффект продолжается? Но тут вмешался Николай.

— Значит так, Данька — ни от чего ты отказываться не будешь. Но я согласен — жирно тебе будет столько народу к себе забирать. Так что повелеваю поделиться. Мне, эвон ещё Сибирь заселять надо с Приамурьем. И нижнее Поволжье…

— Да я, как бы, и не против,- поджал плечами Даниил.- Только как ты их убедишь ехать в те места, а не куда они изначально отправились?

А вот это я с тебя стребую. Эвон ты какую выставку придумал чтобы немцев к себе заманить — теперь давай, поработай на империю. Придумай, как их убедить сменить конечную точку на Сибирь!

— Да откуда ж мне это знать⁈- возмутился Данька.

— Ничего не знаю,- отрезал Государь.- Сделай! Государство тебе в лице графа Воронцова помогло на юге, да и я с возмущёнными помещиками дела разрулил — теперь твоя очередь!

— Ага-ага, разрулил, за счёт моего же кармана,- пробурчал Данька. Но толку не было — Николай упёрся и сдвинуть его с этой позиции было невозможно… Так что всю первую половину лета Данька торчал в Питере и мотался в Ревель, Пернов, Ригу и Гельсингфорс в которые и шёл основной поток переселенцев, просеивая прибывавших на предмет нужных специалистов и ломая голову, как отправить остальных туда, куда надо Николаю. Они ж этим «эталоном плодородия» были зазомбированы. Так что ехать хотели только туда, где есть такая земля… Кое-как сдвинуть ситуацию получилось только к концу июля. И помогла в этом, как ни странно, близость тех мест к Китаю. Китай в эти времена интересовал многих — уж больно солидные деньги поднимали англичане на чае, фарфоре, шёлке и других китайских товарах, и информация о том, что из тех мест, в которые их приглашают переселяться, до Китая можно пешком добраться, зацепила многих… Так что вернуться к своим планам ему удалось только в начале августа.

До Берлина бывший майор добрался только четвёртого августа. Ночевки в купе и каютах ему за это время надоели хуже горькой редьки, так что он ещё из Гамбурга отправил управляющему этой выставкой-караваном телеграмму, в которой велел снять ему пару смежных номеров в каком-нибудь приличном отеле и оборудовать в одном из них кабинет с приёмной, оставив второй для проживания. Денег это стоило на фоне других расходов совсем небольших, зато работать можно будет не за качающимся столом и спать не под перестук колёс… Ну да — их с Шиллингом совместное предприятие вышло уже на международный рынок и в настоящий момент занималось прокладкой телеграфных линий и поставкой оборудования в пяти европейских странах — Швеции, Пруссии, Австрии, Швейцарской конфедерации и Дании. Так что в Берлине телеграф уже действовал.

Первый «гость», вызвавший серьёзную оторопь, появился в начале сентября. Это так же был молодой человек, что было, впрочем, вполне объяснимо — молодость более мобильна и куда слабее держится за родовое имущество. Да и не факт, что в юном возрасте есть за что держаться. Потому что за то, что есть — ещё держатся старшие родственники, которые пока вполне в силе и авторитете. Да и, частенько, молодежи не слишком и хочется держаться, а мечтается о чём-то новом, своём, лично сделанном.

— Меня зовут Альфред Крупп,- представился посетитель, заставив Даньку в ступоре замереть.- И я слышал, что вы набираете персонал для своих новых заводов на юге Российской империи.

— Э-э-э… как?

Молодой человек слегка посмурнел. Но терпеливо повторил:

— Меня зовут Альфред Крупп. Я — управляющий небольшого семейного предприятия в Эссене. И я хочу предложить вам свои услуги в руководстве и осуществлении строительства вашего нового завода,- он запнулся, понимая, что подобная заявка в устах столь молодо выглядящего человека звучат довольно вызывающе, но затем твёрдо закончил:- Не обращайте внимания на мой, вроде как слишком юный возраст –поверьте, мне есть что предложить. Я включился в управление нашим заводом после смерти отца. Мне тогда едва исполнилось четырнадцать лет. А в шестнадцать я стал полноправным управляющим. И за это время очень много добился. Когда отец умер, на предприятии работало семь человек и на нас висел долг более чем в десять тысяч талеров, а сейчас у нас работает уже более трёх десятков работников, и мы не только выплатили все долги, но и третий год показываем прибыль.

— Тогда зачем вы пришли ко мне?

Молодой человек вздохнул и начал рассказывать:

— Предприятие, которым я руковожу, принадлежит нашей семье, в которую входят моя мать, как основной акционер, а также моя тётя и мои братья и сёстры…- начал он. Из дальнейшего разговора выяснилось, что, несмотря на то, что предприятие, вроде как прибыльное, но эта прибыльность на грани. А в этом году она ещё и сильно упала. Так что год, вполне возможно, может закончиться и убытками… Причём, часть ответственности за падение прибыли лежит именно на Данииле. Потому что тот поток товаров со своих заводов, который он в прошлом, а ещё более уже в этом году выплеснул на рынок германских княжеств, изрядно ударил по местным производителям, отобрав у них покупателей и резко уронив цены и, соответственно, их доходы. И это весьма болезненно отразилось в том числе на семейном предприятии Круппов… Однако, часть семьи решила, что первопричиной столь значительного падения доходов стали не внешние факторы, а именно что руководство Альфреда. Причём, им удалось убедить в его несостоятельности даже его мать, в руках которой находился контрольный пакет! Ну да — мы же всегда ищем виноватого в том, что дела начинают идти не так как мы планировали. И всегда находим… Так что для Альфреда в настоящий момент всё складывалось очень серьёзно. Вплоть до того, что его собирались отстранить от руководства, заменив на мужа сестры, который, кстати, и был основным инициатором всей этой семейной бучи.

Короче — они договорились… Ну ещё бы — Данька ещё не сошёл с ума, чтобы отказываться от самого Круппа. Стального и пушечного короля! В той истории, которую в этой реальности знал только Данька, именно Альфред Крупп создал первые стальные пушки… А если учитывать, что в строительстве металлургических заводов бывший майор не понимал ничего, да и в металлургии в целом разбирался куда хуже, нежели в железнодорожном деле — то, что удалось завербовать Круппа, можно было считать настоящим «джек-потом». Ну какой у него самого был опыт в металлургии? Да, он жил на Донбассе, общался с пацанами из заводских ФЗУ, то есть кое-что, по верхам, вероятно, слышал и мог припомнить. Плюс уже здесь плотно законтачил с Черепановыми и Амосовым… Но законтачил — не значит работал и осваивал знания. Да он даже конструкцию мартеновских печей не представлял. А ведь следующие лет сто пятьдесят именно в них будет, в основном, выплавляться сталь… Молодой же Крупп явно понимал в этом намного больше него. И, главное, отлично разбирался во всех современных технологиях… Да и, даже если бы это было и не так — достаточно вспомнить кем он, в конце концов стал, чтобы понимать какой бриллиант случайно попал ему в руки! А если вспомнить с какими проблемами пришлось разбираться на юге в прошлом году — становится совершенно понятно, что в Круппа надобно вцепляться всеми руками и ногами. Если это, конечно, тот самый Крупп. Но, скорее всего — это именно он. И дело не в том, что возраст очень подходит… просто ведёт себя человек не смотря на молодые года очень выдержано и уверенно. Сразу понятно — далеко пойдёт!

Так что ни на что большее он более не рассчитывал. И тут — на тебе! Ещё и Бисмарк…

Данька вздохнул, укутался поплотнее в одеяло и повернулся на бок. Пожалуй, пора заканчивать и возвращаться домой — кто знает, какую подлянку подкинет ему судьба после подобных плюшек. Ну его на фиг это проверять… Теперь главный вопрос — где взять денег?

[1] Знаем мы как под германцем жить — не надо нам такого!

[2] В нашей истории Пулковская обсерватория была открыта на пять лет позже — летом 1839.