Граф

Глава 5

— Сие есть парадно-выходная форма, используемая для торжественных построений, балов, парадов, дворцовых караулов и участия в массовых гуляниях,- с воодушевлением в глазах, вещал генерал-квартирмейстер Шуберт, тыкая указкой в унтера Лейб-гвардии железнодорожного полка, замершего перед представительной толпой военных во главе с самим императором. Эта форма очень сильно напоминала ту, в которой Русская императорская армия прошла войну с Наполеоном. То есть не совсем — что-то упростили, например, лосины теперь шили из ткани, а не из лосиной кожи, что-то убрали совсем, скажем, щегольские ранцы, но, в общем и целом, форма была почти в точности такой же… если, конечно, не учитывать, что во время наполеоновских войн Железнодорожного полка ещё не было. Но его форму разработали на базе формы Лейб-гвардии сапёрного батальона — так что преемственность прослеживалась достаточно ясно.

— А вот сей образец — форма повседневная. Кою солдаты и унтер-офицеры будут носить каждый день во время нахождения в расположении полка, исполнения внутренних полковых и иных воинских караулов, а также занятий, проводимых без выхода из расположения,- император благосклонно кивнул, подпитав энтузиазм генерал-квартирмейстера.

— Ну а эти два образца сиречь форма полевая. Используемая, как следует из её названия исключительно в поле и бою. Первый образец — зимний, сделан из сукна и имеет дополнительные суконные вставки на коленях и локтях, при износе каковых их можно будет легко заменить, отпоров и пришив новые. Зимняя шапка позволяет носить её, в зависимости от погоды, с клапанами поднятыми вверх, со слегка опущенными и завязанными на затылке или полностью опущенными и завязанными под подбородком. А брезентовый ранец с кожаным клапаном позволяет содержимому оставаться сухим даже в дождь. К тому же он заметно легче и намного дешевле старого чисто кожаного…

— Солдатиков в крестьянские треухи одели,- раздражённо пробурчал кто-то.- Ещё бы армяки на них натянули!

— И как мы сможем на поле боя различать один полк от другого ежели все войска будут одеты вот в это?- тут же не менее раздражённо вступил другой.- Да эту зелёную серость за полверсты вообще видно не будет! Мы своих солдат что, должны на поле боя наощупь искать?

Генерал-квартирмейстер растерянно замолчал, но император невозмутимо махнул рукой. Мол, продолжайте…

— Здесь же,- несколько обескураженного продолжил генерал Шуберт, перейдя к следующему унтеру,- летний вариант полевой формы, он отличается от зимнего тем, что сделан из бумажной ткани и имеет головной убор в виде облегчённого кепи с опускающимися клапанами…

— И вот это должно остановить сабельный удар?- возмущённо выкрикнул ещё кто-то.- Да его нормальный кивер не всегда останавливал, а тут…

— Господа, давайте же позволим Фёдору Фёдоровичу закончить,- примирительно произнёс император, поглядывая на стоящего чуть в стороне Даниила. Ну да — ему, наконец, удалось убедить императора на введение полевой формы, но император в отместку решил скинуть на него продавливание неприятия подобного убогого одеяния «позорящего славного русского воина» через генералитет. Поэтому бывший майор и организовал эту «презентацию». Но он не ожидал, что неприятие будет настолько сильным. Судя по лицам присутствующих генералов — недовольны были все. Оставалось надеяться, что продолжение представления будет достаточно убедительным дабы убедить хотя бы часть. Шуберта-то ведь, в конце концов, удалось убедить! Впрочем, он был не только офицером, но и учёным — геодезистом, топографом, гидрографом, почётным членом Морского учётного комитета и действительным членом Русского географического общества. Так что его кругозор был весьма широк.

— А теперь, господа, я прошу всех взойти на редут, на котором мы подготовили главное обоснование того, почему мы предлагается перейти на полевую форму данного типа,- обратился к генералам Даниил, когда Фёдор Фёдорович закончил представление. Николай снова благосклонно кивнул, после чего резво взбежал вверх по пологой насыпи, остановившись у невысоко бруствера. Генералы, недовольно гомоня, последовали за ним.

— Перед вами три группы мишеней,- негромко начал Данька, указывая в открывшееся с вершины редута поле. Мишени были представлены группами выбеленных извёсткой щитов из бруса, на которых были нарисованы солдаты некой абстрактной армии, одетые в соответствии с современной военной модой. То есть весьма пёстро. И хотя мундиры этих нарисованных солдат не повторяли в точности мундиры какой-то реальной армии, по цветовой гамме они были наиболее близки в французской… Увы, отношения с La belle France чем дальше — тем всё больше и больше портились. Тем более, что французов изо всех сил пытались подзуживать англичане… при этом сами они пока портить отношения с Российской империей не спешили. Что тоже, впрочем, было вполне в их стиле. «Англичанка» очень любила действовать чужими руками, а кода не получалось — непременно старалась скинуть ответственность на кого-то другого, сделав вид что «я-не я и лошадь не моя», а если и это не получалось — то, хотя бы, непременно сбить коалицию…

— … которые располагались на дистанции шести, четырёх и двух сотен шагов.

— Вы что же это, молодой человек,- кривя губы обратился к нему статный военный в возрасте со знаками различия генерал-адъютанта на мундире,- собираетесь стрелять на шестьсот шагов? Вы в своём уме? На такой дистанции это будет всего лишь бесполезный расход пороха и свинца.

— Это мы сейчас и посмотрим,- ехидно улыбнулся бывший майор и развернулся к взводу, стоящему в парадном строю в две шеренги в двадцати шагах от толпы генералов.- Командуйте, поручик!

— Взво-од!- тут же взревел поручик всё того же Лейб-гвардии Железнодорожного полка, развернувшись к своим подчинённым и воздев штатную саблю,- поотделённо по местам — марш!

Строй сломался, и четырьмя ручейками перетёк к брустверу редута, выстроившись за ним в две шеренги.

— Первая шеренга — на колено, вторая — стоя, для стрельбы — товсь!- солдаты сноровисто приняли указанное положение и вскинули винтовки… Ну да, этот взвод был вооружён револьверными винтовками Кольта. Почти такими же, которые он производил на своём заводе в Патерсоне ещё со второй половины тысяча восемьсот тридцатых годов… Ну не совсем, конечно — американец за прошедшее время изрядно усовершенствовал конструкцию, заодно внедрив все те изменения, которые порекомендовал ему Данька, когда опробовал его системы в Манеже, но принципиально винтовка изменилась не очень сильно. Так что её производство наладили относительно быстро. Впрочем, основная заслуга в этом была, всё-таки, за Самуэлем Кольтом.

На вооружении в сапёрном батальоне это оружие не состояло — более того, её пока вообще не приняли на вооружение армии, но эту «показуху» для генералитета бывший майор готовил сам, лично, по полной задействовав весь свой опыт подготовки «показух», накопленный за время своей службы в Советской Армии, которая по этому параметру, вероятно, была впереди планеты всей… Ну и опыт той давней «показухи» с «николаевской» пулей перед войной с Наполеоном был учтён в полной мере. Так что, если что-то способно было усилить планирующийся эффект — это бралось и использовалось! Револьверные винтовки Кольта — могли.

— Огонь по левой группе целей. Дистанция шестьсот шагов… Разобрать цели!

Первое отделение — огонь с левого фланга по очереди… Второе отделение — огонь с правого… Третье отделение… Четвёртое…- перекрикивая друг друга заорали унтера. Поручик выслушал команды отделённых командиров после чего вновь вступил сам:

— После первого залпа — огонь по готовности до исчерпания барабана! После смены барабана — ждать команды на продолжение огня. Товсь!- бойцы вскинул винтовки, приникнув к прицелам.- Пли!

Залп грянул слитно. Над двумя шеренгами взметнулись клубы порохового дыма… но грохот выстрелов не прекратился. Секунда, две… десять… пятнадцать… панораму поля заволокло дымом. Ну дык на небольшом участке меньше чем за полминуты было сделано две сотни выстрелов!

Когда дым чуть-чуть развеялся — генералы возбуждённо загомонили. Из сотни с лишним мишеней, закреплённых так, чтобы при попадании пули они опрокидывались, и расположенных в несколько шеренг, как будто на редут наступала несколько расстроившаяся колонна противника — «на ногах» осталось дай бог десятка четыре. Для подобной дистанции — немыслимо высокий процент попаданий! Даже на более коротких дистанциях и по более плотному строю и то было бы многовато…

Данька выждал пару минут, пока утихнут возбуждённые голоса и кивнул поручику:

— Вторую группу целей, пожалуйста!

Здесь процент попаданий был заметно выше — после расстрела следующего барабана «на ногах» осталось всего четыре мишени. Так что возбуждение генералов заметно усилилось. К Даньке, выбравшись из толпы, подошёл генерал Паскевич.- А что это за ружья такие, Даниил Николаевич?

Данька усмехнулся.

— А это, Иван Фёдорович, винтовальные револьверные ружья мистера Кольта, производство которых освоено на Тульском и сейчас осваивается на Сестрорецком заводе… и которые наше военное ведомство отказалось закупать. Потому что оно де, неоправданно дорого и слишком сложно для освоения массой солдат. Мол, сломают, испортят и так далее…- несмотря на то, что Кольт был приглашён лично Николаем, тот то ли не смог, то ли не стал «продавливать» принятие на вооружение этих ружей. Тем более, что полное перевооружение армии на них было просто невозможно. Они действительно были слишком дороги… Так что, в лучшем случае, можно было рассчитывать на перевооружение ими только егерских подразделений.

Да что там говорить — пока армию не удалось перевооружить даже на дульнозарядные винтовки с усовершенствованной «николаевской» пулей, в девичестве — пулей бельгийца Петерса, которая была усовершенствованной пулей Минье (без железного колпачка). Хотя это перевооружение началось почти сразу после воцарения Николая… Но за прошедшие с того времени двадцать с небольшим лет эти ружья получили только егеря и по одной роте в каждом первом батальоне каждого полка. Плюс карабинами на базе этих винтовок были вооружены драгунские полки. И всё. Больше ни на что денег не хватило, потому что они требовались на развитие — на первоначальное финансирование экспедиции в Калифорнию, на борьбу с голодом, на железные дороги, на школы, на затыкание регулярно образующихся бюджетных дыр… Но в последние годы положение стало потихоньку меняться. Потому что бюджет страны начал расти весьма радующими темпами. Насколько Данька знал — лет десять назад бюджет Российской империи окончательно стал профицитным. Нет, профицитные или, скорее, бездефицитные годы случались и раньше, но редко, а вот десять лет назад редкими стали именно дефицитные годы. Например, последний раз дефицитный бюджет случился в тысяча восемьсот тридцать четвёртом году из-за страшного голода… который империя пережила с большими финансовыми, но, слава Богу, без больших демографических потерь. Но уже следующий голод — в конце тысяча восемьсот тридцатых, бюджет смог пережить пусть и с усилиями, но без образования дефицита… По о-о-очень грубым прикидкам текущий бюджет страны нынче был не менее чем на треть, а может и наполовину больше, нежели таковой в том, другом варианте истории, который остался только в памяти бывшего майора. По очень грубым, потому что точных цифр ни прошлого, ни, даже нынешнего времени Даниил не ведал. Но влияние на экономику страны почти восьми тысяч вёрст уже построенных железных дорог, соединивших существенную часть её производственных центров между собой и с наиболее важными портами на Балтике, а так же с Австрией, Пруссией, а через них и с другими европейскими странами, и тем позволивших изрядно поднять экспортный потенциал страны, дало этой самой экономике ха-ароший такой пинок. Причём эффект явно с каждым годом только нарастал…

— Кхем… ну, Александр Иванович всегда был более горячим сторонником штыка и сабли, нежели ружей и пистолетов,- дипломатично отозвался Паскевич.- Но я бы очень хотел познакомится с данным образцом поближе.

Данька, улыбаясь, кивнул.

— Несомненно, Иван Фёдорович, несомненно. Это предусмотрено программой…

Когда начали вести огонь по последней группе целей — его пришлось останавливать, когда ещё не были израсходованы все заряды в барабанах. Потому что все цели закончились. Так что Даниил дал команду задробить стрельбу и послал людей снова поднять мишени. После чего стрелки добили барабаны положив ещё десяток мишеней

— Ну а теперь давайте посчитаем, господа,- начал Данька когда лейб-гвардейцы принялись сноровисто перезаряжать барабаны.- Итак, огонь по строю мы начали с дистанции шести сотен шагов. Скорость лёгкого бега, позволяющего сохранять строй, составляет где-то сто восемьдесят-двести шагов в минуту. Как вы видели — один пятизарядный барабан подготовленный солдат выпускает за двадцать-двадцать пять секунд…- генералы едва слышно загомонили. Подобные расчёты были в современной российской армии не в привычку. Шаги, секунды — глупость какая! Штыки примкнуть, сабли наголо — и ура, в атаку! Вот что есть главное в военной службе… Но бывший майор упорно продолжал:- То есть за время сближения для штыкового удара наше подразделение, находящееся в обороне, успеет выпустить по приближающемуся противнику с учётом времени на смену барабанов от двадцати до двадцати пяти пуль на каждого солдата. Эффективность данного огня вы сами видели — на шестьсот шагов в цель попадают где-то шестьдесят процентов пуль, но в процессе сближения эта цифра начинает заметно возрастать… Однако, поскольку противник тоже будет вести огонь, вследствие чего точность стрельбы под его огневым воздействием точно снизится, плюс часть стрелков будет вести огонь по одной и той же цели, так что часть солдат противника будут поражены несколькими пулями, а другая часть, наоборот, останется необстрелянной, мы установим процент поражения для всех дистанций даже меньшим, чем был показатель для дистанции шестьсот шагов — половина! То есть пятьдесят процентов. Это принимается?

Ответом ему стал слегка возросший гомон.

— Тогда суммируем — согласно нашим расчётам, каждый наш солдат за время сближения подразделения противника сумеет совершить не менее десятка весьма точных выстрелов,- Даниил сделал паузу и окинул собравшихся внимательным взглядом.- А теперь я прошу всех присутствующих самостоятельно подсчитать соотношение потерь обороняющегося и наступающего подразделений в предложенных условиях.

Толпёшка генералов на десяток секунд замерла, наморщив лбы, после чего откуда-то из середины послышался изумлённый голос:

— Так это что, в обороне полноштатный взвод может целых две роты положить?

После чего генералы возбуждённо загомонили…

Николай подошёл к бывшему майору и, усмехнувшись, хлопнул его по плечу.

— Вот за что я тебя уважаю, Данька, так это за то как ты умеешь людям ежа в штаны запустить…

Свадьба цесаревича прошла просто шикарно. И стала самым громким событием года во всей Европе. Да-да — благодаря телеграфу и железным дорогам на свадьбу в Москву успел съехаться весь высший бомонд континента. Прусский король с супругой, как родственники жениха прибыли лично. От австрийцев прибыл юный наследник, которого звали Франц-Йозеф. Как понял бывший майор это был будущий император Австро-Венгрии, которого он знал под именем Франца-Иосифа I, который за время своего правления не только коренным образом изменил политику своего государства, уже полтора века — со времён ещё Петра I и Елизаветы Петровны ориентирующегося на союз с Российской империей, но и много сделал для того, чтобы Пруссия, а потом и образованная на её основе Германская империя так же стали врагом России… Но пока это был тонкий-звонкий миловидный юноша глядящий на всё вокруг восторженными глазами. Ну да — российские города за двадцать лет, прошедших с момента начала правления Николая, изрядно изменились. А уж обе столицы изменились куда более остальных… Несколько линий конки, уличное освещение — газовый завод по производству светильного газа в Петербурге действовал ещё с начала сороковых, а в Москве его запустили буквально за месяц до свадьбы, мосты, булыжные и, кое-где уже даже асфальтовые мостовые[1], ухоженные бульвары, увеселительные и прогулочные парки… И — нет, Данька не имел ко всему этому почти никакого отношения. Ну за исключением обустройства питерской конки и помощи в обустройстве московской. Причём, не личной, а своими инженерами и мастерами… Всё остальное сделали местные шестигласные думы. Вот странно — почему в прошлом бывший майор о них никогда не слышал, не смотря на всю свою увлечённость историей? Впрочем, именно вопросами городского самоуправления он никогда не интересовался.

От французов прибыл брат покойного Фердинанда Филиппа — Луи Шарль Филипп. Слюни в сторону Евы Авроры он, как и ранее его брат тоже пускал, но тщательно это скрывал. От англичан — двоюродный брат королевы Виктории — Георг Уильям Фредерик Чарльз, герцог Кембриджский с немалой свитой. Кроме того, из монарших особ прибыли так же король Греции Оттон I и отпрыск наполеоновского маршала Бернадота, ставшего королём Швеции, у которого, согласно ходящих в будущем баек, на груди была наколка «Смерть королям», которую сын почтенного беарнского адвоката Жан Батист Жюль Бернадот сделал в бурные годы Великой французской революции — Оскар I с супругой. А также извечные соперники шведского королевского дома — король Дании Кристиан VIII. Для бывшего майора Дания и Швеция всегда были маленькими уютными и ухоженными европейскими государствами, и лишь в этом времени он узнал, что эти две страны несколько столетий свирепо дрались друг с другом за территории и гегемонию в Скандинавии. Жёстко. Кроваво. С предательством и резнёй невинных. И было таких войн почти два десятка. Причём последняя случилась не так и давно — тридцать с небольшим лет назад… Кроме того в Москву на торжества приехала парочка монархов экзотических, в понимании бывшего майора стран — король Сардинского королевства Карл Альберт и суверен Королевства обеих Сицилий — Фердинанд II. В будущем оба эти названия являлись всего лишь наименования островов в составе Италии… Нет, было много и других — толпа всяких немцев от баварцев с саксонцами и до вюртембержцев с баденцами, а также всякие там савойцы с бургундцами и люксембуржцами, но Данька их как отдельные государства не очень воспринимал.

Столь массовое присутствие царственных особ, затмившее любые другие подобные мероприятия, включая и свадьбу королевы Великобритании Виктории, скорее всего было вызвано жарким желанием всех этих особ посмотреть на всякие чудеса, первое место из которых, естественно занимали железные дороги. Нигде в мире пока нельзя было сев в вагон — выйти из него спустя три с небольшим дня на расстоянии двух тысяч вёрст от места посадки. Что по нынешним меркам было невероятно быстро. В карете подобное путешествие без смены лошадей заняло бы не меньше пары месяцев, а верхами и со сменной лошадью — в лучшем случае месяц с небольшим. Ну если здоровья хватит… А какие виды открывались из стремительно мчащегося вагона! Причём любоваться ими можно было на мягком диване, под уютный перестук колёс и балуясь чаем с плюшками или попивая шампанское и закусывая её голубикой, собранной на болотах в окрестностях Питера. И ведь это были ещё не все русские чудеса, пусть уже ставшие не эксклюзивно-российскими, но массово пока по-прежнему имеющиеся только в России! Всё это вызывало жгучий интерес к стране у большого числа людей во всех слоях общества множества европейских стран. Но если простому человеку… да даже и родовитому аристократу достаточно было купить билет и спокойно отправиться пялиться на все эти чудеса, которые с восторгом расписывали журналисты и путешественники, то царственным особам так проявлять свой интерес к чудесам другого государства было как-то не совсем comme il faut. Но такой важный повод как свадьба наследника крупнейшей континентальной империи снимал любые возможные вопросы.

Доча перенесла венчание и последующие празднество вполне мужественно, хотя Ева Аврора очень волновалась насчёт токсикоза, всё-таки первый триместр — самое опасное время на этот счёт, но всё прошло благополучно. А последовавшему за торжественным обедом роскошному фейерверку доча даже порадовалась. Ну а после него начался бал… на котором блеснули обе его девочки. Ева Аврора, как обычно была великолепна, не смотря на уже маячившее на горизонте сорокалетие, но дочь за счёт юности и девичьей влюблённости, горящей в её глазах, вполне составила матери конкуренцию. Так что на следующее утро множество газет вышло с заголовками «На небосклоне Европы взошла новая Утренняя звездочка»… Правда они с Александром довольно быстро покинули бал. Под хихиканье гостей насчёт того, насколько новобрачным не терпится заняться тем, чем молодые занимаются в первую брачную ночь… Так что Еве Авроре пришлось «отдуваться» за себя и за дочь. Но всё было крайне вежливо. Даже англичанин и француз, приглашая жену Даниила на танец, вели себя очень почтительно и галантно. А Франц-Йозеф, мило краснея, ещё и извинился за всё, что случилось в Вене…

Празднества затянулись на неделю, во время которых понаехваших высокопоставленных гостей развлекали массовыми гуляниями, операми, гвоздём программы которых стала исполненная на французском языке «Жизнь за царя» Глинки, а также театральными и балетными постановками. Среди публики попроще самым популярным стали прогулки на паровых «водных трамвайчиках» по Москве-реке и посещения московского зоопарка, открывшегося всего пару лет назад[2]. А ещё одним «аттракционом» стало катание на конке, дань которому отдали даже несколько монархов… Ну а напоследок Николай устроил военные маневры, во время которых все войсковые передвижения и атаки осуществлялись строго по канонам времён наполеоновских войн. Так что одетые в красивые мундиры роты и батальоны в ровных каре и плотных колоннах торжественно и гордо маршировали по полю, а потом бросались в атаку блестя штыками и громко крича: «Ура!» Впрочем, во всех остальных странах Европы дело обстояло точно таким же образом. Никакой иной тактикой военные всех остальных европейских стран не владели и владеть не могли. Им просто неоткуда было её взять. Потому что после разгрома Наполеона никаких крупных войн в Европе более не случалось, а против турок старой тактики вполне хватало.

А вот когда гости разъехались — государь вызвал к себе Даниила и, кивнув подбородком на извлечённые из сейфа листки написанной им в ту ночь и за прошедшее время изрядно дополненной справки, заявил:

— Сам писал — сам и делай!

С чего и начался процесс подготовки сегодняшней показухи…

— Погоди — они так быстро не сдадутся,- усмехнулся в ответ на усмешку императора бывший майор.

— В этом я не сомневаюсь,- пожал плечами Николай,- но ежа ты запустил им знатного. Они ж таким образом никогда ничего не считали.

— Ну, как ты помнишь, когда мы продвигали твою николаевскую пулю — я действовал схожим образом.

— Помню,- скривился государь,- вот только никто твою манеру так и не перенял. Просто забыли и всё.

— Тогда вскоре война с Наполеоном началась,- пожал плечами Данька,- не до того было. К тому же в той войне многие из тех, кто это видел — погибли. Даже сам Багратион… Вот и позабылось.

Когда возбуждение слегка улеглось, из толпы генералов послышался новый возглас:

— Всё это, конечно, впечатляюще, но я не понимаю, как всё это связано с этими убогими мундирами?

— А вот с этим мы сейчас с вами разберёмся вместе…

Следующие полчаса ушли на то, что чтобы бойцы Железнодорожного полка обучили присутствующих генералов первичным приёмам обращения с незнакомым оружием. После чего Даниил дал команду поднять мишени на дистанции две сотни шагов. Потому что для людей, освоивших военное дело во времена дульнозарядных ружей, вообще не имеющих никаких прицельных приспособлений, и для предупреждения повреждений глаз при выстреле из которых приходилось отворачивать лицо в сторону, прицельная стрельба на более дальней дистанции была практически невозможна.

— Итак, перед вами две группы целей. В одной из них — мишени раскрашены в соответствии с принятыми сейчас канонами военной формы. В другой, как вы видите — силуэты в цветах новой военной формы. Прошу вас, господа — ни в чём себе не отказывайте…

Генералы стреляли много и азартно. Радостно вскрикивали при любом попадании, ругались при промахах, суетливо меняли барабаны, не брезгуя при проблемах по-простому обращаться к стоящим рядом солдатам, нетерпеливо разгоняли пороховой дым взмахами рук. Шестеро опалили усы, семь человек — бакенбарды… Итоговый результат оказался вполне наглядным. По ярким, выделяющимся на фоне прицельных приспособлений мишеням процент попаданий оказался лучшим на треть.

— Как видите, господа,- подытожил светлейший князь Николаев-Уэлсли,- в случае прочих равных — одинаковое оружие, встречное столкновение, внезапность и так далее… одно подразделение «сточится» на треть быстрее другого. Стоит ли пренебрегать этим знанием, цепляясь за привычные яркие расцветки, учитывая ещё и то, что старая форме обходится казне гораздо дороже новой или следует оставить красивую форму для балов, парадов и дворцовых караулов, а сэкономленные средства пустить на что-то более важное, например, на закупки подобных ружей,- он кивнул на Паскевича, продолжающего вертеть в руках револьверное ружьё, что-то вполголоса выясняя у стоящего рядом солдата,- решать вам. Я на этом умываю руки…

В последний день недели свадебных торжеств Николай объявил два судьбоносных указа. В ознаменование свадьбы наследника, который-де за время своего кругосветного путешествия изрядно насмотрелся на народную жизнь и много «печаловался» императору о народе… Во-первых, император объявил о полной отмени «личной крепости» для всех сословий Российской империи, а вторым указом постановил, что каждая крестьянская семья по выходу из крепости должна быть обеспечена землёй из расчёта одной десятины на душу вне зависимости от пола и возраста. И ежели текущее состояние мерных запасов пригодной пашни в губернии проживания не позволяет этого — государство обязуется обеспечить крестьянам земли в иных губерниях, где это будет возможным. А в трёх регионах — в Сибири, на Дальнем Востоке и Калифорнии данный норматив увеличивается в три раза!

Не то чтобы эти указы произвели эффект разорвавшейся бомбы — вся логика действий последних лет подталкивала к тому, что готовится что-то подобное, но резонанс был сильный… А ещё большим он был в крестьянской среде! Отныне и, как минимум, до конца века государь-император и его наследник стали для крестьян главными благодетелями. Особенно когда выяснилось, что оба указа реально исполняются…

— С Мишкой-то как, окончательно помирились?- нейтрально спросил Николай, когда они вместе ехали в коляске из летних лагерей под Красным селом, где была устроена «показуха».

— Да ещё когда младшенький родился,- усмехнулся Данька.- Помнишь какой мы тогда загул устроили? Вот тогда мы с ним в процессе по душам и поговорили… Но, знаешь, что я тебе скажу — наша ссора, вроде как, вполне на пользу дела пошла.

— Это как это?- удивился император.

— Ну-у-у… ты же хотел несколько «чеболей»? Так вот — пока мы были в ссоре, Мишка со своими прихлебателями второй такой «чеболь» и сколотил. Тебе ж точно докладывали какую они с нами конкуренцию развернули в нижнем Поволжье. А в последние годы и Воронцовы на него глядючи начали нечто подобное на юге и на Кавказе устраивать. Они к настоящему моменту в Баку уже треть нефтедобычи под себя погребли. Да и три четверти торговли сахаром по стране тоже за торговым товариществом, за которым они стоят.

Император нахмурился и посуровел.

— Ах ты ж…- начал он, но Данька махнул рукой.

— Да брось — ты же точно сам этого хотел. К тому же конкуренция точно не помешает. Это пока я задумки из будущего, которые точно удались и распространились, стараюсь в жизнь воплощать — всё нормально движется, а как помру — что начнётся?

— Что?

— А вот я тебе скажу — застой и обрушение. Ну ежели конкуренции не будет… А ежели будет — то всё и дальше развиваться станет. Потому что на старом багаже далеко не уедешь. Скорость технического развития с каждым десятилетием нарастать станет. Чуть притормозишь, упустишь — и всё, разоришься! Так что здоровая конкуренция — благо. Точно тебе говорю…

Император задумался и замер в таком почти на десять минут. А потом тряхнул головой и заявил:

— Надобно нам об этом основательно поговорить, а то я что-то как-то слегка запутался. Ну да ладно — это позже… Когда планируешь ехать в Пермь?

— Да высплюсь и отправлюсь,- вздохнул Данька. Ой как он не хотел ввязываться во все эти военные дела, но деваться было некуда — до Крымской войны остались считанные годы…

[1] В нашей истории в России первый асфальт уложили в 1836 году, в Петербурге, в переулке у Исаакиевского собора со стороны Синего моста… В этой реальности ГГ асфальтом не занимался, но нефтеперегонный завод в устье Мги у ГГ появился ещё в конце 1810-х, а асфальт, как известно, изготавливается из отходов нефтеперегонки. Так что «лишний» битум поблизости от Питера тут точно появился намного раньше. И последствия его появления так же должны проявиться и распространиться раньше.

[2] В нашей реальности Московский зоопарк был открыт в 1864 году, здесь это произошло почти на двадцать лет раньше. Страна заметно богаче — так что деньги на всякие «излишества» находятся несколько раньше.