Граф

Глава 4

— Сегодня снова всех поразишь?- улыбнулся Даниил, глядя на жену.

— Непременно,- мягко улыбнулась она в ответ.- Как это всегда делаешь и ты, муж мой.

Бывший майор снова улыбнулся, но теперь немного смущённо, после чего отвёл взгляд от лица жены и окинул взглядом бальную залу. Императорский Рождественский бал, как обычно, проходил в Зимнем дворце и являлся первым балом, открывающим зимний сезон. Потому что до самого Рождества тянулся Рождественский или, иначе — Филипповский пост, именуемый так потому, что он начинался сразу после дня памяти апостола Филиппа, а устраивать балы во время постов было не принято. Так что Рождественский бал был, пожалуй, самым ожидаемым.

За последние десять лет прошедшие после того самого московского бала в декабре тысяча восемьсот тридцатого года традиции балов в Российской империи претерпели некоторые изменения. Например, большая часть их в России теперь начала открываться вальсом, из списка танцев был исключён полонез, а строгое правило, запрещающее супругам танцевать друг с другом более парочки танцев, отдавая остальные «на сторону» нынче соблюдалось уже не так уж строго. Кроме того, на этих балах отнюдь не возбранялось собраться предварительно небольшой группкой, отрепетировать некую новую форму известного танца и представить получившееся остальным присутствующим. Были и другие изменения, менее явные, но вкупе они привели к тому, что появилась новая, более свободная и менее скованная правилами форма бала… которую в европейских столицах, в которых так же попробовали нововведения, начали именовать «русской». Так в приглашениях и писалось — «Вильям Бернард д’Аркур д’Олонд маркиз д’Алонд имеет честь пригласить вас на русский бал». А главной фирменной фишкой этих балов стали непременные «аврорианские платья» — тонкие, вызывающие, дерзко очерчивающие силуэты… обличаемые многими пожилыми матронами и джентльменами как верх непристойности они сумели отвоевать изрядный кусок рынка моды высшей аристократии. Потому что женщины в них выглядели настолько вызывающе привлекательно, что у мужчин напрочь сносило голову… И, хотя, не смотря на то, что Ева Аврора, которой Даниил аккуратно и своими словами рассказал про такую обычную для будущего вещь как франшиза, за последние пять лет открыла филиалы своего «Русского модного дома 'Аврора» в семи европейских столицах — Лондоне, Париже, Вене, Берлине, Риме, Мадриде и Стокгольме, позволить себе сшить подобное платье могли весьма немногие — проводить «русский бал» без хотя бы нескольких приглашенных дам в подобных платьях стало считаться comme il faut. Да и на обычных балах дамы в подобных платьях сразу становились весьма популярны… Но для поддержания этой популярности требовалось постоянно подогревать интерес высокопоставленной «тусовки». Поэтому Ева Аврора регулярно придумывала для своих платьев что-то новое, необычное, привлекающее внимание и вызывающее интерес…

Ну и что ты придумала на этот раз?- улыбаясь нежно поинтересовался Даниил, после чего осторожно подхватил жену за изящную ручку, почти по локоть затянутую в тонкую лайковую перчатку и повёл к позиции, с которой они должны были начинать танец.Увидишь,- обворожительно улыбнулась та в ответ.

На этот бал Ева Аврора прибыла в новом, пошитом специально к балу платье со вполне узнаваемым фирменным силуэтом… в аналоги которого, впрочем, было наряжено большинства дам в этом зале. Ну ещё бы — это пусть модницы остальных европейских столиц, вынужденные довольствоваться скромными суррогатами от провинциальных филиалов Модного дома «Аврора», свирепо конкурируют друг с другом за возможность сшить настоящее «аврорианское платье», здесь же — в Санкт-Петербурге, где и располагался сам Модный дом, сшить себе подобное платье может практически любая желающая. Ну, если, конечно, у неё хватит денег за него заплатить… Так что дамы блистали! Потому что эти платья, при всей общей похожести, выраженной, в первую очередь, в узнаваемом силуэте, всё-таки отличались друг от друга. Какая-то часть достаточно мелкими незначительными деталями, а самые дорогие — весьма значительно. Так, например, платье графини Николаевой-Уэлсли, отличалось от остальных тонкой сеткой из золочёной проволоки, обтягивающей шёлковую основу платья, в углах который было закреплен множество мелких жемчужинок. Совсем мелких — величиной чуть больше спичечной головки. Впрочем, платья и некоторых других дам, в первую очередь из состава первой «восьмёрки», то есть пар, занимающих центральную часть зала, так же были обильно украшены этим, судя по размеру зерна, весьма дешёвым декором. Ведь в «восьмёрке» были представлены дамы, способные усыпать свои платья не только крупным и редким жемчугом, но и драгоценными камнями вплоть до изумрудов и бриллиантов… Но осуждающих шепотков практически не было. Потому что графиня Николаева-Уэлсли давно доказала не только Петербургскому, но и всему европейскому высшему свету то, что у неё безупречный вкус. Так что подавляющее большинство присутствующих дам сейчас находилась в состоянии предвкушения от того, что они окажутся в числе первых, кто ознакомится с тенденциями, которые будут задавать главные направления европейской моды наступающего года. Жемчуг — так жемчуг…

Даниил с женой вышли на центр зала, встав в центральный круг пар. Кроме Даниила с Евой Авророй, в этом кругу так же встали император Николай с женой — Александрой Федоровной и ещё шесть пар, выбранных за красоту женщин, а также заслуги мужчин. Их состав менялся от бала к балу, например, сейчас в этом кругу стояли генералы Паскевич и Кутайсов со своими супругами, а так же граф Бобринский, которому подобная честь была предоставлена вследствие того, что он, основываясь на весьма сумбурных объяснениях Даниила, сумел-таки создать технологию производства сахара-рафинада — император строго выдерживал курс на всемерное поощрение развития отечественной промышленности и экспортного потенциала страны, используя для сего все способы, даже такие экзотические как приглашение в танцевальный круг императора… и только Даниил и Николай с супругами имели в этом кругу, считай, постоянное место. Ну, когда Даниил с супругой присутствовали на бале. Потому что без него Ева Аврора на балах практически не появлялась.

С балкона, нависающего над бальной залой, послышались первые звуки вальса. Похоже играли что-то из Шуберта. Вальсы Шопена после Польского мятежа на императорских балах более не исполнялись.

Данька дождался окончания вступительных тактов и, подхватив жену, закружил её в танце.

— Ты — прекрасна!- прошептал он после того, как они довольно быстро завершили первый круг.- Жду-не дождусь твоего очередного сюрприза…

Пока он строил дороги и заводы, его жена неторопливо, но уверенно взошла на пьедестал первой красавицы и главной законодательницы моды страны. Её фигура, не смотря на рождение уже третьего ребёнка, оставалась достаточно стройной, а если брать по нынешним меркам так и даже излишне худощавой, ну а владение собственным модным домом и едва ли не самым популярным в Петербурге домашним салоном, который, к тому же, устраивался в доме, располагавшемся всего в двух сотнях шагов от Зимнего дворца, только добавляло ей привлекательности в глазах остальных. Последним штрихом в этом образе должна была быть какая-то милая чудинка… и она у неё имелась. Причём, по текущим меркам — ещё какая! Дело в том, что Ева Аврора категорически не принимала спиритизм. Ну вот совсем! Затронуть в разговоре с ней это экзотическое увлечение — означало нарваться на откровенную волну насмешек и сарказма… Причём, никто не понимал почему. Ведь спиритизм в настоящее время был самым модным увлечением высшего света всей Европы. К тому же в свете постоянно появлялись истории вот прям железно подтверждающие реальную природу духов и возможность не только с ними общаться, но и получить от них очень точные и верные сведения из прошлого и, даже, предсказания будущего. Об этом с полной уверенностью рассказывали такие люди, не верить которым просто не представлялось возможным — родовитейшие аристократы, поэты-гении, могучие медиумы и другие эзотерики, овладевшие древними и могущественными тайными практиками, позволившими им подчинить такие силы, о которых обычным людям даже думать было опасно… Более того — многие считали, что и сам супруг графини балуется чем-то подобным. Потому как иначе объяснить его успехи на множестве направлений, а, главное, непоколебимую дружбу и уважение, испытываемые по отношению к нему самим Государем — было просто невозможно. Ну явно же ему помогают могущественные духи! А его жена, отчего-то, над ними насмешничает. Вот точно что-то здесь нечисто! Околдовал Государя — как есть околдовал… Никто и не подозревал, что главным виновником подобного отношения Евы Авроры к спиритизму как раз и является тот, кого и подозревали в общении с этими самыми могущественными духами. Бывший майор точно знал, что всё это — полная чушь. Ну а его жена верила ему абсолютно и непоколебимо.

Когда закончился второй круг, из-за малого количества пар так же оказавшийся весьма быстрым — настало время сюрприза. В зале, неожиданно, погасла большая часть керосиновых светильников — то есть все, расположенные по стенам. Но таковых здесь было большинство. Свечи в шикарных хрустальных люстрах оказались не зажжены даже на четверть! Так что зал, под слегка испуганное аханье кружащихся в танце дам, погрузился в полутьму… которая тут же огласилась слитным восхищённым вздохом. Потому что платья дам восьми танцующих в центре пар оказались не просто расшиты жемчугом. Как увидели поражённые гости — на каждую даже самую мелкую жемчужину был нанесён мазок фосфора! И сейчас, в центре зала, в чарующем полумраке кружилось восемь пар, силуэты дам в которых горели мягким жемчужным светом… Это было настолько завораживающее зрелище, что спустя пару минут практически все остальные пары прекратили танец и отошли к стенам чтобы сполна насладиться открывшимся зрелищем… ну или слегка остыть от злости и зависти и хоть немного успокоиться. В конце концов, среди восьми пар счастливчиков был и император с супругой, так что открыто выражать неудовольствие было весьма чревато.

Когда танец закончился, Данька отвёл раскрасневшуюся супругу к стене, где её тотчас же атаковали дамы, восторженно защебетавшие на своём, женском птичьем языке, ни понять содержание, ни, даже, расслышать что-то в этом гомоне, образующемся из-за того, что несколько женщин говорят одновременно — ни один мужчина не способен, и замер, привалившись плечом к колонне и с улыбкой смотря на любимую. Чёрт, никогда не думал, что сможет так влюбится в здешнюю женщину. Да ещё и родовитую аристократку… Все эти аристократы всегда вызывали у него отчуждение. Нет, среди них встречались и вполне приличные люди — те же Багратион, Кутайсов, Аракчеев… но на всех них всегда лежало этакое «родовое проклятие» — впитанное с молоком матери ощущение себя выше других, привязанное с древности рода и знатности крови. Тот же Суворов, не брезгуя питаться из солдатского котла и укрываться солдатской шинелькой, вполне считал себя вправе взять, да и оженить сотню крестьянских девок и мужиков не по любви и, даже, не по расчёту, а просто по собственному благоволению — выстроив их в две шеренги друг против друга и объявив стоящих напротив женихом и невестой. А потом повелев батюшке всех разом и обвенчать… А вот подишь ты — он реально влюбился! И продолжал любить до сих пор. Впрочем, любить Еву Аврору это было нетрудно — она сама была в него влюблена, причём, не только влюблена, но ещё и до сих пор им восхищалась. А восхищение своим мужчиной, горящее в глазах женщины, всегда действует на этого мужчину сродни самому тяжёлому наркотику — если ты на него подсядешь, то жить без него просто не сможешь… И то, что она до сего дня, не смотря на рождение уже троих детей, по-прежнему была просто обворожительна — играло здесь второстепенную роль.

— Скучаете, Даниил Николаевич?- бывший майор повернул голову и улыбнулся подошедшему Кутайсову. Александр Николаевич заматерел, приобрёл солидность и горделивость во взоре, но его взгляд по-прежнему горел интересом и жаждой жизни.

— Разве можно скучать рядом с такой женщиной,- усмехнулся Данька.

— Ну-у-у… с этим не поспоришь,- усмехнулся Кутайсов.- Кстати, мы провели испытания новых ракет с той самой бензиново-масляной начинкой, которую вы предложили…- они с Засядько время от времени наседали на него, требуя «придумать что-то новенькое», хотя ни один проект, созданный по озвученным им идеям пока не привёл к полному успеху. Стальные орудия оказались слишком дороги, так что на всю русскую армию их в настоящий момент насчитывалось всего одиннадцать батарей. Да и то только потому, что фельдцейхмейстер российской армии Великий князь Михаил вцепился в них, как в свой первый, пусть и относительный успех… А с другой стороны — их расчёты были самыми подготовленными во всей российской артиллерии, потому что туда отбирались лучшие из лучших, и потому, что Мишка бросал их на самые сложные и серьёзные задачи… во многом потому, что пушки любой другой конструкции просто были неспособны с ними справиться. Так что эти батареи в русской артиллерии стали настоящей легендой!

Дополнительным плюсом стало то, что конструкцией этих орудий заинтересовались «друзья и партнёры». Так что затраты на их производство удалось частично отбить, продав англичанам, французам и пруссакам по одной батарее с полным боекомплектом. Данька отнёсся к этому вполне спокойно, поскольку знал, что данная конструкция тупиковая, и полноценную нарезную пушку на данных принципах создать невозможно. Плюс освоение производства влетит всем попытавшимся их повторить в такую копеечку, что подобное желание можно только приветствовать. Чем больше денег потратят на эти пушки — тем меньше пойдёт на что-то действительно опасное.

— Я слышал, что в войска спущен приказ сдать «Лёгкие батальонные вьючные мортиры» на склады?- светски поинтересовался Даниил. Кутайсов скривился.

— Наши чинуши от Главного штаба начитались докладов английского и французского арсеналов, которые провели испытания захваченных во время Польской компании лёгких мортир и объявили, что эти мортиры опасны в использовании, потому что де слишком большой процент снарядов взрывается прямо в стволе. А того не понимают, что англичане и французы испытывали мортиры стрельбой неразорвавшимися снарядами, собранными поляками на поле боя. Так что все они имели пусть и не сработавший, но уже наколотый капсюль. Именно этим и было вызвано то, что более половины снарядов на их испытаниях взорвалось прямо в стволе!

— Но ведь это не единственный недостаток,- осторожно поинтересовался Даниил.- Мне рассказывали, что число невзорвавшихся снарядов достигало трети от выпущенных. Именно поэтому поляки смогли собрать их так много для передачи своим «друзьям»…

— Тут всё зависело от местности,- пожал плечами Кутайсов.- Мне докладывали, что один умник додумался стрелять из мортиры по болотам — так там вообще срабатывал только каждый пятый, а то и десятый снаряд, который попадал на ветки, камни или относительно твёрдые участки почвы. А вот в горах процент корректных срабатываний взрывателей снарядов приближается к девяноста! Так что командующий Кавказской армией Ермолов прислал в Главный штаб сердитое письмо, в котором заявил, что его армия отказываться от вьючных мортир не собирается.

— Votre excellence, les rumeurs sur Votre beauté ne sont pas exagérées — elle obscurcit l’esprit! Je suis frappé au cœur…[1]- Данька резко развернулся. Это кто это так нагло пытается подкатить яйца к его жене в его присутствии?

— Это маркиз де Кюстин, француз,- с лёгкой усмешкой сообщил Александр Николаевич,- выставляет себя ярым сторонником просвещённого абсолютизма и противником республики, поэтому Государь принял его весьма благосклонно. Хотя, по слухам, в европейских аристократических кругах он не слишком популярен. Потому что ходят слухи, будто он — педераст… Зато имеет близкие отношения с европейским полусветом, пыжащимся составить из себя новую аристократию — фрондирующими драматургами, художниками, композиторами, поэтами. Ну да в их среде содомия вовсе не порок…

— А чего он тогда скачет вокруг моей жены?- мрачно поинтересовался Данька, которого чем-то зацепила фамилия француза. Что-то он про него читал. Причём, вроде как, не очень хорошее…

— Ну, ваша жена, способна привести в волнение даже ярого педераста, а маркиз, вроде как, не полностью из таких. Он, скорее, и вашим, и нашим…- скривился Кутайсов.- К тому же он довольно популярен. Прославился своими записками о путешествиях по Англии, Шотландии, Швейцарии, Италии и Испании… Признаюсь — я и сам их пролистал с некоторым интересом. Написано довольно живо, хотя, временами и желчно…

И тут Данька вспомнил — маркиз де Кюстин! Его «Россия в 1839», являющаяся самым гнусным пасквилем как по содержанию, так и по стилю изложения стала главным определяющим текстом, на основе которого формировались взгляды европейской интеллектуальной элиты на Россию на протяжении следующих шестидесяти, а то и ста лет. Что послужило причиной написания такого текста — никто так и не понял. Возможно, это был некий заказ, а может просто таящаяся нынче в сердце почти каждого француза ненависть к стране, посмевшей остановить Великого Наполеона, чьи войска не сдались на развалинах своей сгоревшей столицы, а спустя всего пару лет после этого парадным строем вошли в Париж… Как бы там ни было — даже современники отмечали крайнюю предвзятость и желчность текста. Ну, те, кто пытался хотя бы выглядеть объективным… Остальные же с упоением цитировали самые грязные пассажи, смакуя наиболее шокирующие образы и заявления и даже не пытаясь проверить насколько они соответствуют действительности. Впрочем, это вполне стандартная реакция, особенно для чем-то «обиженных» народов. Те же украинцы, многие из которых целыми сёлами мотались на заработки в Россию и видели собственными глазами новые заводы, небоскребы и дороги такого уровня, о котором европейцы уже давно позабыли, после начала СВО принялись радостно рассказывать друг другу о разрушающейся стране, покосившихся домах и заборах, ржавых автомобилях и уличных туалетах… при том, что даже не побывавшим в России достаточно было просто набрать короткий запрос в интернете и сразу выяснилось бы, что процент домов не подключенных к канализации в России в два раза ниже, чем на Украине — 21% против 40%. Но зачем выяснять правду если она может разрушить столь приятные иллюзии?

Данька почувствовал, как его качнуло вперёд, но Кутайсов, мгновенно что-то почувствовав, придержал его за локоть.

— Полноте, Даниил Николаевич — не стоит он того. К тому же запрет дуэлировать Государь с вас по сей день не снял, а просто морду ему набить… ну не на Рождественском же балу?

В этот момент раздался голос его жены:

— Merci, marquis, je le sais. Mon mari me le dit tous les matins…[2]- вежливо улыбнувшись, Ева Аврора мягко освободила свою ручку из ладоней де Кюстина и, проскользнув между окружающими её дамами, прижалась к мужу.

— Потанцуем, дорогой?- проворковала она, подхватывая его за второй локоть. Данька ещё мгновение назад готовившийся наплевать на весьма разумные слова Александра Николаевича, замер, всё ещё продолжая свирепо коситься на обнаружившего его о-о-очень недоброе внимание и слегка побледневшего француза, после чего, перевёл на жену, тут же смягчившись.

— А разве в твоём агенде следующий танец уже не занят?

— Пф…- фыркнула Ева Аврора.- Разве это может мне как-то помешать если я хочу потанцевать со своим мужем?

Когда они уже закружились в водовороте загремевшей музыки, до Даниила донеслись слова, сказанные французу одной из той стайки дам, что ранее окружила его жену.

— Trouvez un moyen de remercier la comtesse, marquis. Elle vous a sauvé la vie. Il faut être absolument imprudent pour traîner derrière la comtesse Nikolaeva-Wellesley en présence de son mari…[3]

Больше де Кюстин на балу к его жене не приближался.

Ночь после бала прошла… волшебно. Нет, они с женой и так были всегда нежны друг с другом, но, похоже, после происшествия на балу Ева Аврора решила доказать ему насколько любит и желает именно его, и как ей плевать на всех остальных… А может просто сработал древний женский инстинкт, из-за которого женщины вспыхивают страстью к мужчине, показавшему свою силу в схватке за неё. И хотя до «силы» дело на балу не дошло, то, как споро маркиз ретировался и более за весь вечер ни разу не рискнул приблизится к ней — сделало всё предельно очевидным… Так что они с Евой Авророй уснули уже к утру. Но выспаться Даньке не удалось. Потому что уже в восемь утра из дворца прибыл гонец, передавший повеление немедленно явиться к императору.

Едва Данька вошёл в кабинет императора, как ему навстречу шагнул высокий, широкоплечий и загорелый молодой человек, который подойдя к нему крепко его обнял, после чего, чуть отстранившись, радостно произнёс:

— Как же я соскучился по вам и вашим рассказам дядя Даниил!

Бывший майор в свою очередь порывисто обнял своего воспитанника и выдохнул:

— Вернулся!

— Да, сегодня ночью,- радостно кивнул цесаревич.- Пока на Балтике лёд не встал — успели дойти до Риги, а дальше уже на поезде. Вы ж, дядя Даниил, уже половину Европы своими железными дорогами застроили…- это было не совсем так, пруссаки и австрийцы теперь строили свои дороги сами — к той же ветке на Штеттин компания Даниила никакого отношения не имела. Но вот ветки Берлин-Варшава и Краков-Варшава действительно строил бывший майор. Но это были последние контракты в Австрии и Пруссии, которые его концерну удалось отхватить…

— А ты совсем красавчиком стал,- добро усмехнулся Даниил, обводя взглядом столпившейся в кабинете народ — императрица, сёстры, слуги…- окреп, обветрился и шрам где-то заработал. Это кому так не повезло на моего ученика нарваться?

— Вот — узнаю своего воспитателя,- рассмеялся Александр.- А то maman как увидела — так тут же заохала…

Чуть больше двух с половиной лет назад цесаревич отбыл в первое в истории династии кругосветное путешествие, начавшееся с путешествия по России.

Из Петербурга его «поезд цесаревича» по железной дороге добрался до Москвы, в которой он задержался где-то на неделю, после чего, опять же по железной дороге, которую открыли вот только за несколько дней до того как, добрался до Нижнего Новгорода. Там Александр с сопровождающими и конвоем загрузился на пароходы и спустился вниз по Волге до Казани, по пути устроив несколько одно-двухдневных стоянок в приволжских городах со всем сопутствующим церемониалом — от торжественных обедов с местной элитой до приёмов и балов, а потом поднялся по Каме до Перми. Задержавшись в ней на три дня, он по Уральской горнозаводской железной дороге добрался до Екатеринбурга, посетив по пути Нижний Тагил и Невьянск. В Екатеринбурге Великий князь задержался на неделю, дождавшись Анатолия Демидова, который, верный своей мечте, упорно продолжал строительство дороги к Тихому океану. Цесаревич с Демидовым был знаком ещё с тех времён когда Анатолий Никитич учился в Железнодорожном училище, и нынешний главный воспитатель цесаревича частенько брал его с собой в Зимний или Царское село… Впрочем, совсем уж в строительное безумие Демидов не впал, так что не стал тянуть линию напрямую, а разумно решил сначала попытаться просто максимально уменьшить время и стоимость доставки грузов между Кяхтой, через которую шла основная торговля Российской империи с Китаем, и Екатеринбургом. Заветы своего учителя — графа Николаева-Уэлсли, о том, что железная дорога должна строиться только там, где есть необходимый поток грузов и пассажиров он помнил, как «Отче наш»… Так что дорога из Екатеринбурга была дотянута только до Тюмени, до которой два приятеля добрались во вполне комфортабельном салон-вагоне. После чего цесаревич с Демидовым и сопровождающими лицами перегрузились на мелкосидящие колесные пароходы, на которых спустились по Туре в Тобол, а затем уже по нему спустились до его впадения в Иртыш у села Самарово, по пути задержавшись на два дня в Тобольске. Ну а потом уже по Иртышу поднялись до Омска.

В Омске они провели неделю, поскольку местное общество, польщённое прибытием в их края самого цесаревича непременно возжелало дать бал в его честь, для чего следовало дождаться пока все значимые лица съедутся в город из своих поместий и заимок, после чего погрузились в вагоны и двинулись далее по законченной строительством всего полгода назад железнодорожной ветке до только что заложенного поселения Ново-Николаевское[4], расположенного на берегу Оби. Там Великого князя встретил генерал-губернатор Восточной Сибири генерал-лейтенант Руперт, мобилизовавший для «поезда» цесаревича все три имеющихся на Оби парохода, на которых они спустились по реке до впадения в неё Чулыма, а потом поднялись по Чулыму до Ачинска. На чём более-менее цивилизованный путь закончился. Там Александр распрощался с Демидовым, который остался на месте, потому как по весне должно было начаться строительство железнодорожной ветки до Красноярска, и тот собирался заняться проверкой готовности своих людей к этому проекту.

От Ачинска до Красноярска добрались за неделю верхами, загрузив скарб и продовольствие по вьюки, потому как зарядили осенние дожди, и дорога для телег и повозок стала практически непроходимой.

В Красноярске снова перегрузились на пароходы, но сильно маломощные, принадлежащие местным купцам — на них спустились по Енисею до впадения до впадения в него Ангары, а затем долго и упорно ползли до Иркутска расталкивая бортами образующийся на поверхности воды ледок. В Иркутске решили и зазимовать. Цесаревича настолько утомило очень уж неторопливое плаванье, что он решил субсидировать Восточно-сибирское генерал-губернаторство и выделил Руперту из своих средств деньги на закупку трёх пароходов с более мощными машинами…

По весне тронулись дальше — из Ангары в Байкал, а из Байкала на вёсельных казацких стругах по рекам, а так же и конными переходами добрались до Читы, откуда по Ингоде и Шилке спустились до Амура. И уже по Амуру всё на тех же стругах сплавились до нового поселения в устье этой реки, которое буквально пару лет назад заложил молодой майор Николай Муравьёв[5], где цесаревича ожидал отряд паровых фрегатов из состава Калифорнийской эскадры, который доставил его сначала на Аляску, а затем и в Калифорнию.

Впрочем, в Калифорнию они двинулись не сразу. Как выяснилось, принявший дела от Аракчеева новый губернатор Калифорнии Карл Фёдорович Толь принялся за дело весьма энергично и решил изрядно оживить торговлю с местными племенами и увеличить безопасность сообщения между Аляской и Калифорнией. Для чего организовал на западном побережье американского континента сеть торговых факторий и построил три опорных базы в виде фортов с береговой батареей. Причём, судя по рассказу цесаревича, как минимум парочка из оных располагалась в тех местах, где в оставленном бывшем майором будущем стояли города Сиэтл и Ванкувер[6].

В Калифорнии Александр задержался на зиму, по весне перед самым отъездом приняв представителей компании Гудзонова залива, с которыми от имени императора подписал документы о разграничении территорий между этой компанией и РАК, которыми закончился тянущийся уже несколько лет конфликт между этими двумя образованиями. Согласно им, граница между территориями Русско-американской компании и Компании Гудзонова залива на западе североамериканского континента проходила по рекам Маккензи, Лиард, Тоед, Расинг, Финлей и Фрейзер…

Данька в ответ на это известие только покачал головой. Как оно там было в прошлой истории он не знал, но, скорее всего, конфликт там тоже был и, судя по всему, там англичане напрочь продавили РАК. Но здесь вам не там. Здесь у России была мощная опора в виде полностью взятой под свою руку Калифорнии и куда более плотно заселённой русскими Аляски, а также войска и собственная эскадра паровых фрегатов на Тихом океане. Ну и ещё она уже почти пятнадцать лет активно подгребала под себя Тихоокеанское побережье континента и территории по эту сторону водораздела Скалистых гор. Так что английским торгашам здесь ловить было нечего… Впрочем, они не сильно и старались. Их бизнес был построен на продаже американских мехов в Европу, так что противоположное побережье континента было им пока ещё не сильно интересно. Потому как логистика в сторону Европы из этих мест была сильно затруднена.

Дальше Александр отправился уже по весне — сначала до колумбийского порта Панама, затем по уже натоптанной дороге сквозь джунгли до Колона, а там его «поезд» снова загрузился на паровой фрегат Калифорнийской эскадры, прибывший в Колон в обход Южной Америки, экипаж которого был составлен из выслуживших свои сроки и отправлявшихся на родину матросов и офицеров, в США. Восстанавливать изрядно попорченные участие русских в мексикано-техасской войне на стороне Мексики отношения… И ему удалось! За три месяца они посетили Джексонвилл, Чарлстон, Вашингтон, Филадельфию, Нью-Йорк и Бостон, и везде у цесаревича получалось буквально очаровать местное общество. Впрочем, пока сами американцы во многом воспринимали себя этаким захолустьем, дальней окраиной цивилизованного мира, так что к наследнику могучей державы, повергнувшей самого Наполеона, отношение было с большим пиететом.

После САСШ Александр отправился в Великобританию, и первым городом, который посетил Александр на её территории был Эдинбург, в университете которого существовала община русских студентов, образовавшаяся там ещё двадцать с лишним лет назад после того, как Даниил начал отправлять на учёбу в этот университет выпускников Железнодорожного училища… Из-за чего цесаревич в городе немного задержался, уделив время не только светским обязанностям, но и пообщавшись со студентами из России, и, даже, посетив вместе с ними несколько лекций… После чего отправился в Лондон. Именно там он и получил тот самый шрам

— Пустое, дядя Даниил,- отмахнулся Александр, когда дело дошло до рассказа об этом происшествии,- просто одному дворянчику не понравилось, что юная британская королева уделила мне, как ему показалось, излишнее внимание.

— Виктория?- бывший майор напрягся. О генах королевы Виктории, содержащих гемофилию, он слышал довольно много.- А она действительно уделила? И насколько большое?

— А вот этого я, дядя, ни тебе, ни, даже, отцу говорить не буду,- усмехнулся наследник престола. И тут уже напрягся Николай.

— Кхем… Александр, я понимаю твоё желание, но ты должен представлять…

— Успокойтесь, отец — с королевой Викторией мы расстались хоть и с некоторым сожалением, но по-доброму и окончательно. Считайте, что ей оказалось интересно послушать рассказы о моём путешествии, чему она уделила несколько вечеров.

— И больше ничего не было?- настойчиво переспросил император, втыкая в наследника напряжённый взгляд. Но тот встретил его спокойно. И ничего не ответил… А у Даньки засосало под ложечкой. Похоже, и следующий император будет очень сильно отличаться от своего исторического прототипа. Эвон какой волевой упрямец у него получился! Так, глядишь, и не случится никакой Октябрьской революции…

— Кстати, дядя Даниил, со мной из Калифорнии прибыл ещё один человек, который мечтает с вами повидаться,- прервал затянувшееся не слишком доброе молчание цесаревич и кивнул в дальний угол. Даниил развернулся в сторону его взгляда и замер. В углу, до сего момента скрытый чужими спинами, стоял изрядно заматеревший… Сашка Пушкин!

[1] Ваше сиятельство, слухи о Вашей красоте ничуть не преувеличены — она затмевает разум! Я поражён в самое сердце…

[2] Спасибо, маркиз, я это знаю. Мой муж говорит мне это каждое утро…

[3] Найдите способ отблагодарить графиню, маркиз. Она спасла вам жизнь. Надо быть достаточно безрассудным, чтобы волочиться за графиней Николаевой-Уэлсли в присутствии ее мужа…

[4] В нашей истории Новониколаевск, ныне Новосибирск, был заложен во время строительства Транссиба в 1893 году как поселение, возникшее в месте строительства моста через Обь. То есть на 56 лет позже.

[5] В реальной истории Николаевск-на-Амуре был заложен в августе 1850 года, то есть на 13 лет позже.

[6] Сиэтл был основан в 1851 году, а первые поселения европейцев на месте Ванкувера образовались во время золотой лихорадки на реке Фрейзер в 1858. До того момента американцы и европейцы либо совсем не появлялись в этих местах, либо делали это очень от случая к случаю.