Горыныч 3.0. Тайны Рода

Глава 3 Радмилла

Радмилла медленно перебирала амулеты, выданные тёткой, определяя, какие из них лучше всего подойдут для так пугающей её Яви. Выбирать стоило с умом: некоторые камни в оберегах могли мешать друг другу, некоторые талисманы слишком слабы и лишь вызовут вопросы.

Не хотелось Радмилле в Явь, но делать нечего — это её последний шанс отдать кровный Долг Древнему и спасти свой Род.

Все знали, что Род Кикимор брал своё начало от бога Морока. Когда-то жрицы Морока были и его жёнами, а Род состоял из прекрасных дочерей. Название же пошло от соединения слов «кика» — рогатого головного убора жриц и части имени бога. Золочёный молодой месяц венчал голову, а чёрные одежды, расшитые красными знаками Морока, покрывали тело. Возлечь с богом жрица могла лишь однажды, отдавая себя в Яви, а взамен получая прекрасную дочь. Безусловно, жрицами становились самые красивые девушки. О красоте Кикимор слагали песни и былины… Так было когда-то. А сейчас всем им приходится прибегать к уловкам, чтобы правда не вылезла наружу. Мерзкая, отвратительная правда о проклятье, наложенном на их Род последней женой Морока — богиней Кривдой — сразу после их свадьбы.

Сильны были жрицы Морока, имели они и свои божественные силы, пусть и заёмные у отца и господина их, так что смогли отложить проклятье Кривды на семь поколений. Но уже на третьем начали прослеживаться последствия, а после падения Прави ход в Явь был им заказан. А всем известно, что лишь в Яви женщины народов Нави могли понести.

Вот только если другие немного старели, то Кикиморы буквально разменивали жизнь и красоту на минуты нахождения в Яви — всё из-за проклятья.

Буквально за сутки Явь Кикимор уродовала, высасывая красоту с лица, превращая в страшных образин, с которыми никто из женихов и потенциальных отцов, влюбившихся в красавицу, дел иметь потом не хотел. И это ещё было не самым страшным. Полбеды утратить красоту, настоящая беда — не вернуть её по возвращению в Навь или Беловодье. Никакие мороки после рождения дитя не могли даже вида приличного Кикиморам придать. Вот и приходилось многим век свой доживать во второй ипостаси, чтобы скрыть тайну Рода.

За время проклятья Кикиморы изобрели способ избежать столь страшной доли, и кому-то везло, как её тётке, что смогла соблюсти все правила, буквально написанные кровью, и остаться при своих. Но далеко не всем.

К удивлению Радмиллы, оказалось, что в Яви даже почти знали о том способе, что путём страшных жертв нашли для себя Кикиморы. Рассказала об этом та явовская девка — калечная сирина Юлка, с которой княжны всё вошкались да дружили зачем-то. Юлка эта, когда прознала, из какого Рода Радмилла, спросила:

— Ой, мне девочки многие наши легенды рассказывали, и что в Яви всё переиначили, а правда, что «Царевна-лягушка» — может быть сказкой про кикимору? Вы же, кажется, единственные, кто во всяких земноводных обращается, да?

— И что же рассказывают ваши явовские сказки? — еле сдержавшись, спросила Радмилла. Неприлично это — чужие ипостаси обсуждать. Особенно такие никчёмные, как у них после проклятья. Раньше они хотя бы говорящими были, а теперь просто гады бессловесные.

— Ну там было у царя три сына, и тот повелел им жён поискать, — пустилась в разъяснения Юлка. — Они там стрелы пускали. А стрела младшего попала на болото, и тот говорящую лягушку нашёл и женился на ней. Там царь задания всякие давал, лягушка их выполняла, а Иван-царевич потом подсмотрел, что лягушка обращается в красавицу, и сжёг её шкурку. Но жена его пропала, её вроде как Кощей Бессмертный заколдовал так, что Иван-царевич отправился его искать… Вроде бы это в этой сказке было. Ну там в целом, Кощея Иван нашёл и жену спас.

— И что это за Кощей такой? — усмехнулась Радмилла, отвернувшись.

— Ну это такой бессмертный, старый, страшный очень… — задумалась Юлка, и Радмилла постаралась, чтобы её лицо не дрогнуло.

— Вообще аналогов Кощея Бессмертного я у нас не встречала, — поддержала разговор княжна Озара. — До сих пор не знаю, кто это может быть. Хотя это может быть просто собирательный образ злодея. В Яви много что переиначено. «Кащей» — это же вообще просто ругательное «тёмный колдун». А потом что-то где-то кто-то услышал, и стало «Кощеем».

Ну да, кто там в жуткой образине со страху разглядит, он это или всё же она…

Когда жрицы Морока отвели беду от Рода на семь поколений, с трудом и жертвами, они получили лазейку от бывшего покровителя. Морок мог спрятать Кикимор от своей жены, но лишь с полночи до зауры, и в сумме его защита работала не дольше седьмицы. А в остальное время требовалось находиться в Яви во второй ипостаси, чтобы проклятье Кривды не нашло. То есть семь дней, точней, ночей, было у Кикиморы в Яви, чтобы зачать дитя без серьёзных последствий. Это было у первого поколения после проклятья. Второму поколению давалось лишь шесть ночей, с соблюдением тех же условий. Третьему — пять, четвёртому — четыре, пятому — три, шестому — два… Если и случится у Кикимор восьмое поколение, то они просто не смогут выйти в Явь даже на таких условиях.

Её мать — Балемила — пошла на поклон и принесла себя в жертву Древнему богу, чтобы у Радмиллы — родившейся в седьмое поколение старших жриц Морока, был шанс обмануть саму Кривду. Радмилла была последней, кто мог ещё хоть что-то сделать для всего Рода, прежде чем подтачивающее проклятье войдёт в полную силу и уничтожит и тень надежды.

Наверное, это стоило навек утраченной красоты, но Радмилла отчаянно трусила.

В Гнезде Рода Горынычей одним мигом пролетело больше двух лет, и в какой-то степени то, что княжны учились в Яви и совсем не часто с ней общались по причине того, что редко наведывались домой, и позволило Радмилле столь долгое времяпровождение в гостях, где никто не напоминал о её предназначении и долге.

Радмиллу пристроили к делу помогать жене князя Остромира — богине-нереиде Березине. Наставница, пожалуй, стала для Радмиллы самым близким существом, что был у неё за всю её семнадцатилетнюю жизнь. И для неё, и для её второй ипостаси — маленькой медянки, которую дозволили выгуливать подальше от глаз на солнышке.

В первый раз к поручению тётки удалось приблизиться лишь в эту Коляду, когда княжна Озара собрала компанию приближённых девиц на выданье для гадания в Родовой бане и в том числе позвала Радмиллу, почему-то удивившись, когда узнала, сколько ей лет.

Они набились в предбанник и в сгущавшихся сумерках зажгли свечи. Были все три княжны, калечная сирина Юлка, Радмилла и ещё пара гостий Гнезда, с которыми Радмилла раньше не пересекалась.

Княжна Озара выложила для гадания в блюдо разные предметы и накрыла их платком.

— А мы с мамой тоже когда-то похоже гадали, — сказала калечная сирина, разглядывая приготовления и отвлекая на себя, позволяя Радмилле сделать необходимое.

— Подблюдовое гадание есть и у людей Яви, — пояснила княжна Озара для своей убогой. — Но для людей Яви муки выбора — довольно частое явление и, как я читала, доставляет им много сложностей и душевных терзаний. Потому что у народа Нави не бывает правильного или неправильного решения, есть честное. Честное для того, кто его принимает, разумеется. Наверное, поэтому у народов Нави муки выбора — не столь повальное явление, ведь мы в большинстве своём предпочитаем себе не врать.

Радмилла еле удержалась, чтобы не закатить глаза. Легко говорить тем, кто прожил в Гнезде под покровительством и горя лаптем не хлебал. Просто на первом месте всегда должен быть Род, потом мать и далее по списку. Тогда и мук никаких не будет.

Княжны ещё поболтали со своей убогой, рассказывая про то и сё о мире житья с собой, и Радмилла прищурилась, почуяв, что неспроста это. Стоило уточнить, как эта калечная простодыра начала про свои сомнения выкладывать: в Явь ей податься или в Беловодье оставаться. Так что Радмилла лишь на ус мотала: раз эти самые сомнения мучают, так она может помочь избавиться.

До гаданий они не сразу дошли. Сначала ещё княжна Озара, что любила поучать и умными словами разговаривать, ещё про гадания в Яви порассказывала, упиваясь тем, как вытаращив глаза её подружка да гостьи Гнезда слушают. Радмилла тоже вот глаза пучила, да рот открыв слушала, чтобы как прочие быть.

— … В Яви даже гадания переиначили, сделав из священного действа «костыли», лишь бы уйти от необходимости понимать себя, чтобы честно сделать осознанный выбор, тем самым взяв за него ответственность. Вместо этого в Яви принято перекладывать ответственность за свои действия на судьбу, Бога, правительство, подругу, давшую совет, родителей или авторитетов, которые «настояли». И там зачастую занимаются именно «угадыванием» правильного, непонятно для кого, пути, — болтала и болтала княжна Озара. — Для гаданий требуется изначально позитивный настрой, вера и уважение к богам и миру. Без претензий и наездов, что высшие силы что-то задолжали и вовремя не подсуетились, и вот пришлось обращаться к ним, потому что «вынудили».

— О, — пискнула Юлка, поёрзав и выдав наконец дельную мысль: — Так давайте начнём тогда?

— Гадания не подразумевали выпадения «плохого варианта» будущего, — продолжила поучать княжна Озара. — Наоборот, все заготовленные мной предметы для подблюдовых гаданий несут «хорошее» значение. Золотое колечко сулит скорое замужество, серебряное — новое знакомство, монетка выпадает к деньгам, соломинка — к дороге короткой, льняная верёвочка — к дороге длинной, зёрнышко овса — к хорошему урожаю, клочок чистой бумаги — к дельным переменам в судьбе, пуговка — к обновкам. Процесс гадания позволяет настроиться на наиболее благоприятную вероятность развития событий. Никто в здравом уме не призывает на себя или других мысленно или делами «плохое»…

— Ага, в этом плане Явь поражает. Там пользуются популярностью фильмы-катастрофы об уничтожении городов, стран, миров и целых вселенных. Словно кто-то специально задался целью уничтожить если не мир, то существующий порядок вещей, — поделилась своими мыслями княжна Ожега, вновь отвлекая от гадания, и они ещё несколько долей рассуждали об этом.

— Основная функция гадания состоит в том, чтобы выбрать наиболее актуальный и активный аспект жизни, которому будет посвящён, например, будущий год. Сосредоточиться на успехе и достижении, сонастроиться с желанным жизненным путём сначала мысленно, а потом и вытянув символ с актуальным значением, как бы делая первый шаг в своё лучшее, «загаданное» будущее, — наконец дала княжна Озара последние наставления и объявила: — Я буду за хозяйку.

— В смысле? — уставилась на неё Юлка.

— Буду держать блюдо и раздавать предметы-знаки.

— А-а-а, что-то вроде вóды, — во всеуслышание объяснила себе Юлка. А Радмилле захотелось скорчить брезгливую гримасу, чего она, разумеется, сделать себе не позволила. Она и так нервничала, и не хватало себя как-то выдать.

Княжна Озара накрыла платком блюдо с предметами, встряхнула хорошенько, перемешивая. Все вместе, ну, кроме убогой, не сговариваясь затянули обрядовую песню:

'Куют кузнецы золотые венцы.

Молодой кузнец, скуй мне венец —

Ехать под венец.

Млада!

На этом венце я обвенчаюся,

На этом кольце я обручаюся.

Млада!

Кому поём — тому добро,

Правда сбудется, неминуется.

Млада!'

— Кому? — спросила княжна Озара, когда песня закончилась.

— Мне! — первой воскликнула княжна Оляна, и княжна Озара вытащила из-под платка золотое колечко, на которое Радмилла старалась не смотреть слишком пристально.

— И что это значит? — спросила Юлка, хотя этой лободырной только что объясняли, что каждый предмет означает.

— Скорое замужество, — ответила Озара. — А песня считалась своего рода данью богине Ладе. И пусть богини, как и других, не стало вместе с падением Прави, но её заветы почитаются народами Нави по сей день.

И затянула следующую подблюдовую песню, которую остальные подхватили:

'Ещё ныне у нас темны вечера

Да колядные.

Леля, Жива, Денница.

Мы не песню поём,

Хлебу честь отдаём.

Леля, Жива, Денница.

Кому эта песенка достанется,

Тому сбудется, не минуется!

Леля, Жива, Денница.

Тому жить бы богато,

Ходить хорошо.

Леля, Жива, Денница'.

— Кому? — снова спросила княжна Озара.

— Мне! — пискнула Юлка, поперёк старших княжон, и уставилась на протянутый ей клочок бумажки, так и не начав расспросы про Лелю, Живу и Денницу, а то бы ещё час болтали. — И чего это?

— Он сулит дельные перемены в судьбе, — расшифровала княжна Озара то, что уже раз объясняла. Точно — лободырная эта Юлка.

— Ну это и так было понятно, — протянула Юлка. — Учитывая, что предстоит окончание школы и поступление…

Об этом Радмилла решила потом поспрашивать и разузнать, если понадобиться.

Затянули новую песню:

'Золотая парча

Развевается.

Кто-то в дорогу

Собирается.

Диво!

Кому мы спели,

Тому добро.

Кому вынется,

Тому сбудется.

Диво!'

— Кому? — спросила княжна Озара в третий раз.

— Мне! — решительно выкрикнула княжна Ожега.

Вытащив новое золотое кольцо, княжна Озара замешкалась и с сомнением посмотрела на сестру.

— С чего вдруг замужество, оно же Ляне выпало? И вообще, это разве по правилам? — спросила княжна Ожега удивлённо. — Разве второе кольцо не серебряное — к знакомству? Ты что, взяла два золотых кольца?

— Нет. Я точно взяла весь «набор» предметов для гадания. Золотое кольцо у меня было только одно, — княжна Озара неожиданно для Радмиллы откинула с блюда платок, и все увидели внутри ещё одно золотое кольцо вместе с оставшимися мелочами. — Смотрите, пропали серебряное кольцо и монетка.

— Что, пошутить кто-то решил? — фыркнула княжна Ожега, бросив своё кольцо в блюдо.

— Не знаю, думаешь, стоит у Благи спросить, она к магии чувствительна очень? — протянула княжна Озара.

У Радмиллы предательски зачастило сердце.

— А может, это у вас домовой шалит? — встряла Юлка, отвлекая всех и давая пару мгновений для передышки и обдумывания, как выкрутиться.

— Тут вотчина не домового, а банника, — покачала головой княжна Ожега. — Давайте положим кольца в блюдо и покажем Благе и матерям, может, отследят шутника.

Радмилла тогда еле успела…

Княжны скинули кольца, так и не надев, когда банник вырвался из плена и утробно завопил, переворачивая лавки, Радмилла сделала вид, что испугалась и, вскочив, сбила блюдо на пол, рассыпав кольца и гадательную мелочь. Повезло, что с ней подпрыгнули и глупая Юлка, и другие гостьи.

Колец по итогу так и не нашли, а Радмиллу не вычислили, и какое-то время от неё только и требовалось, чтобы следить за планами княжон.

Пока те не договорились со своей калечной сириной о том, чтобы выбраться в город Санкт-Петербург на праздник, который устраивают для тех, кто закончил школу. Тот самый Город-на-Неве, который соприкасался с Беловодьем почти по всей своей длине. Поговаривали, что это место для строительства города подсказали тогдашнему Царю кудесники, которые хотели построить свои дворцы рядом с «магическими местами».

«Ты должна будешь отвести их к границе. В Яви это называют 'Финский залив», — распорядилась тётка через волшебный амулет, что нужно было заряжать кровью и магией.

— У меня будет только два часа? — сглотнула Радмилла. Одна только эта глупая Юлка могла попусту болтать два часа, расспрашивая то да это.

«Три по меркам Яви, — ответила тётка. — Используй скрывающие амулеты. Не жалей. Они позволят сколько-то потянуть время».

— Ага… — каждый такой амулет мог спрятать её в Яви от Кривды на несколько долей, треть-четверть часа. Но… это значило, что если она потратит своё время, то уже никогда не сможет понести и подарить будущему мужу дочь. Но также это и означало, что если она превысит время пребывания в Яви, то станет безобразной уродиной. Навсегда.

С другой стороны, если всё получится, их Род будет спасён, а там и глядишь, когда проклятье падёт, она сможет бывать в Яви без опаски столько, сколько захочет.

Радмилла знать не знала, ведать не ведала, для чего Древнему понадобились девчонки, но делала что велено со спокойным сердцем. Не подруг же подводила, в самом деле. На первом месте — Род. Стоило попросить наставницу Березину о побывке в Явь вместе с княжнами, как та сама предложила им «выгулять воспитанницу», когда те вернулись с ритуалов.

— Ты готова, Радмилла? — заглянула к ней княжна Оляна, когда Радмилла наконец сделала свой выбор в пользу двух самых сильных скрывающих амулетов-колец, серёжек и шейной гривны. Сделаны они были на крови и магии тех счастливиц, что смогли сэкономить своё время пребывания в Яви для своего Рода. Плюс час и двадцать долей.

— Я готова.