Гончие Артаксеркса

Глава 7

Калос упрямо шёл вперёд. Основной фал, который он тянул на плече, становился всё тяжелее. Сжав зубы, наплевав на снег, слепящий глаза, он шёл. Шёл, погружая ноги в меховых сакских сапогах в хрустящий снег. Шёл, перебирая болящими от перенапряжения ногами, в тёплых сакских брюках, покрытых промёрзшим снегом. Шёл, продумывая каждый шаг, что бы, не сорваться. Шёл, и сквозь пелену снега и пота до его сознания не пробивались ни мысли, ни желания. Впереди был снег, снег окружал по бокам, а позади пыхтел Маржик, и вокруг беспросветная метель.

На Кавказе стараясь не столкнуться с заставами москов. Чутьё их ни разу не подводило. Маржик, у местных охотников пытался узнать о Хрисаоре, аоре жизни, но о нём никто не слышал, либо меч всё ещё спал, либо не было его в горах. Лидиец прекрасно знал, что аор ищи не ищи, но в руки он дастся только тому человеку, которого признает. То, что они смогут найти аор, Маржик не верил, поэтому особо не напрягался. Добравшись, до Кавказа с караванами, они не привлекли к себе внимания. Пять воинов при караване вполне сходили за его охрану. А дальше, вместе с контрабандистами шли их тропами, связи то были, дальше пришлось идти самим.

Там, за перевалом их должны ждать сытная тёплая еда, ночлег, кони. Их должен встретить Сопи, которому отправили весть.

Калос шёл вперёд, время от времени оборачиваясь, на следовавшего за ним, по фалу, Маржика, и тогда ему переставало казаться, что он один в заснеженных горах. Борода и отросшие волосы лидийца развевались от ветра. Запутавшийся в них снег, делал его похожим на ледяного странника, о котором ходят легенды в горах. Он оборачивался, смотрел на Маржика, на его покрытую снегом меховую шапку, на доху, встречался взглядом, и от этого на морозе жарко становилось.

Мальчишка упрямо шёл вперёд. Не смотря на метель и снег, в котором утопали ноги. Он шёл, опираясь на чекан. За время похода, пришлось научится им пользоваться, лазить с его помощью по горам. И теперь чекан был надёжной опорой на белом снегу.

Метель усиливалась. Снизу, за фал дёрнул Маржик, показывая, что бы он остановился. Потихоньку поднялись все. Не первый раз шли они этой тропой, знали её. Пока Калос переводил дух, мужчины поднатужившись, навалились на незаметный для постороннего глаза камень. Даже снег от них его не укрыл, обнаружить помогли и чутьё Маржика и духи Лешая. Под их напором камень откатился, освобождая вход в пещеру.

Всей семьёй они ввалились вовнутрь, Скуса претворил камень, и вовремя, метель перешла в буран. Снаружи ветер завывал, похоже, Борей разошёлся не на шутку. Если бы они остались снаружи, их бы суровый ветер завалил, превратив в пять, не живописных холмиков. Шутки с погодой опасны.

Пещера вся испещрена разными ходами, они с трудом угадываются в тёмно-коричневом свете подземелья, который тускло освещал всё помещение. Откуда он брался было не понятно. В центре провал, уходящий куда-то в глубину, длинные ответвления расходятся в стороны…

— Нам туда, — сверившись с картой, указал направление Маржик. Калос, по краю обойдя колодец, двинулся к одному из боковых ходов. Он опять был ведущим. Налегке, он быстро шёл вперёд, на себе проверяя безопасность дороги. Слабый свет не исчезал.

— Сейчас пещеру пройдём, а там деревья цветут, — мечтая о тепле, предположил Лешай.

— Жди, — фыркнул на него Барзан.

Они шли медленно, подбирая дорогу.

— Откуда ты так хорошо горы знаешь? И в пещерах шаришь? Словно всю жизнь в них пробыл, — поинтересовался у лаконца фригиец.

— С отцом часто ходили, дороги проверить, подходы, да и в агеле тренировали, ставился маршрут по горам, а мы его пройти должны были… — нехотя пояснил мальчишка. — С отцом интересно было ходить. А со старшими ребятами противно, гоняли нас сильно почём зря.

— Тогда понятно, что тебя старик вперёд поставил. Калос, а ты в пещере не пробовал? — фригийцу, долго молчащему на метели, хотелось поговорить. — Оголи попку, вставлю…

— Себе в рот вставь, — зашипел Калос. — По самые гланды, может так заглохнешь.

— Малыш огрызается, — засмеялся Скуса.

— С нами, скоро кусаться начнёт, — поддержал его Маржик.

Под шутки и хихиканье они миновали пещеру.

— Отойди, — Маржик отодвинул мальчишку себе за спину, как раз в тот момент, когда тот был уже готов сорваться в пропасть на выходе из пещеры. Калос даже завис немного, пытаясь отстраниться от притягивающей к себе пустоты. Зная эту тропу, лидиец по стене стал спускаться первым, показывая мальчишке куда наступать. Так держась за стену, они медленно спускались следом за Маржиком по карнизу.

Внизу, конечно, сады не цвели, даже листвы на деревьях уже не осталось. Была глубокая осень. Но и снега ещё не было. Золотой ковёр из листьев, благодаря дождям превратился в чёрное месиво. Чёрные кривые сосны остовами выделялись на склоне. Печальное зрелище увядающей природы, умирающей и уже разлагающейся предстало их взору. После снежного мира за спиной, эта тёплая чернота некрополя показалась бы им праздником, но их никто не встретил, не было ни горячей еды, ни чистой одежды. Сбой в таком деле настораживал, показывая, что пошло что-то не так. А не так могло быть только одно, человек, на которого они рассчитывали переметнулся к врагу. Попросту предал.

— Лешай? — Маржик даже не приказывал, просто спрашивал, в состоянии ли тот сейчас раскинуть свои костяные таблички, со значками из Мудраи.

Тот пожал узкими плечами, надо, так надо… он не спеша вытащил из своего мешочка три таблички, на подставленные ладони Скуса.

— Сами найдем, даже времени не потеряем, — проговорил он, разглядывая значения, — Ждать нас не будут, если тихо себя поведём. Считают, что мы, изнеженные при дворе Оха, сгинем в горах… Идти вперёд надо.

Маржик кивнул. Скуса помог другу, обессилившему от накатившей усталости, перекинул на себя его поклажу, поддержал, что бы тот не скатился по мокрой жиже. Калос тоже принял на себя часть груза Лешая, до этого мальчишка бежал впереди всех налегке. Свались он в горах, провались в яму, скрытую снегом, так его было бы вытащить легче.

Облегчив Лешая, и распределив поклажу, Маржик достал из мешка огромную овечью шкуру, сшитую не из одной овцы. Он расстелил её прямо на склоне, на жидкую жирную грязь.

— Садись, — кивнул он малышу, остальных приглашать не пришлось, побросав вещи, они разместились на шкуре. Барзан плюхнулся посередине прямо на задницу.

— Сейчас прокатимся с ветерком, — предвкушая, загорелся он.

Калос аккуратно сел на коленки, не зная чего ожидать. Разбежавшись, Скуса с Маржиком оттолкнувшись от земли, запрыгнули последними. Получив разгон, шкура быстро заскользила вниз.

— Прижмись ко мне, — Калос услышал у себя над ухом голос Маржика, обхватившего его со спины за талию. Инстинктивно мальчишка вжался в него, в эти тёплые объятия, но это сейчас было не главное, скорость, с которой шкура неслась вниз, по склону, азарт, веселье, всё вместе захлестнуло его, и вот он уже смеялся на пару с Барзаном, опьянённый этой неконтролируемой гонкой.

Они спустились почти к самой дороге, смотав шкуру, припрятали под кустом, и никем не замеченные, прячась за деревьями, спустились вниз. Скуса, взяв кошель с деньгами, вышел на дорогу, остальные ждали.

Грунтовая дорога, несмотря на прошедшие дожди, не была размыта, хорошая отсыпка, дренаж, позволяли ей выглядеть добротной и чистой, не смотря ни на что.

Фракиец встал посреди дороги, ожидая путников. Он был как раз в том возрасте, когда мужчины входят в свою зрелость. Это был уже не гибкий молодой мужчина, но ещё и не степенный, отягощенный болезнями воин, Скуса был как раз в том возрасте, когда энергия переполняет всё существо и физические силы находятся на самом пике. Темноволосый, со всклокоченной бородой и растрёпанными волосами, в меховых сакских одеяниях, после проезда на шкуре по грязи, с обожжённым солнцем в горах лицом… он был мечтой стражи. Но её на дороге не было.

Через некоторое время показался верховой пастух, перегонявший на дальнее стадо своих овец. При нём была даже сменная лошадь.

Увидев стоящего мужчину, он остановился, овцы обступили своего пастуха. Скуса не гордый, он сам подошёл к нему, достал деньги, купил лошадь, и вскочив на неё поехал в город. Пастух переждал, пока этот странный человек скроется, пересчитал своих овец и продолжил своё путь. Всё это Маржикова банда наблюдала, вжавшись в деревья. Лешай поговорил с духами, и со стороны они были не заметны. Они ждали, не привлекая внимания.

Мальчишки умудрялись молча, привычно переругиваться, посылая друг друга на пальцах. Маржик с усмешкой наблюдал за ними. Его забавляла их беззлобная грызня. Последнее время Калос уже не в чём не уступал Барзану, быстро находил нужные слова, что бы отбрехаться, и даже умудрялся поставить фригийца в замешательство. Почувствовав защиту от Атоссы и от семьи, мальчишка оттаял, только с ним он продолжал держать себя скованно и сухо, никогда не обращался по имени, вообще никак. В крайнем случае как к командиру, называл лугалем, лаконское эномотарх было забыто. Маржику, почему-то, от этого было больно.

За время дороги волосы Калоса отросли, только теперь это были не золотые локоны, а тёмные пряди, не ухоженно и беспорядочно торчащие на голове. Маржику захотелось пригладить эти вихры. На его взгляд мальчишка повернулся к нему, и вместо того, что бы покраснеть или потупиться, тоже стал рассматривать его, чуть склонив голову и прикрыв глаза пушистыми тёмными ресницами.

Маржик не ошибся тогда, раньше и ресницы у мальчишки были светлыми. Интересно, у него волосы везде потемнели?

Калос почувствовал, что мужчина его раздевает взглядом, он ощутил его желание. Глаза мальчишки тут же стали хитрыми, пока никто не видел, розовый кончик языка пробежался по губам, а длинный и красивый палец очертил юношескую щёку. Маржик от неожиданности подавился воздухом. Калос что, с ним заигрывал? Вот ведь мелкий засранец.

К ночи, вернулся Скуса, приведя ещё двух коней и одежды. Быстро переодевшись мужчины, занялись перепряжкой коней, за одно и копыта тряпицами завязали, что бы их стук в ночи не привлекал к ним внимания. Калос первым, как проворный лягушонок, вскочил на коня.

— До дома доедем, а там разберёмся, — отмахнулся Маржик, от предложения Скуса, ещё раз перетрясти и перебрать вещи. Фракиец, как самый тяжёлый, остался один на своём коне, остальным пришлось сесть по двое. Маржик сел за Калосом, прижимая к себе мальчишку.

— Что, прям на ходу вставить хочешь, — зло тявкнул щенок.

— Не-не, Атосса ещё шкуру спустит, — смеясь погрозил Барзан пальцем.

— Нельзя, Марж, держись, — смеясь, поддержал его Лешай, — ты стальной мужик.

Разрядив шутками обстановку, они двинулись к дому Сопия, который должен был их встретить. Неисполненный долг карается. Вот к нему они и решили нагрянуть среди ночи.

Маржик просчитывал их дальнейшие действия, коней и провизию они возьмут у Сопия, да и всё что плохо лежит, если им понравится, возьмут. Потом придётся искать себе крышу над головой, и ватагу, для решения дел. Свою семью Маржик никогда под удар подставлять не будет. Сведения, на которые он рассчитывал, придётся добывать самим, может, так оно и лучше, надёжнее.

Размышляя он гладил малыша, ласкал через брюки, это его успокаивало и давало сосредоточится. Калос не протестовал. Думать и размышлять над тем, что будет, ему было без надобности. Просчитать их действия он не мог, для Калоса такая многоходовая комбинация была впервые, ему только оставалось учиться.

Он вспомнил, как они с Барзаном, когда собирались в дорогу, ещё в Кадингиере, ходили смотреть привезенный эллинский автомат. Как пела механическая птица, забавно выгибая голову и открывая рот. А они смотрели на неё, высунув головы из-за косяка двери. Как внезапно чужая рука пробежала у него по губам и скользнула в рот. Он сразу узнал, что это Маржик подошёл со спины. И так же как и сейчас мурашки пробежали по телу. Как ему было неприятно видеть, как эта же рука скользнула в рот Барзана, и как радостно было, как отплёвывался и ругается фригиец:

— Старик, ты совсем охренел? Мало того что со спины подкрадываешься, а в рот лезть тебе точно никто не позволял!

Так Калос понял, что он может и не позволять к себе прикасаться. Потом он решил вести себя с Маржиком так, как это делают женщины, когда хотят получить подарки. Теперь он с удовольствием бил Маржика по рукам, особенно когда все это видели, а когда хотел, дозволял себя ласкать, не поощряя, но наслаждаясь. Он мстил лугалю, по своему, ещё по детски.

Лешай поймал блуждающий взгляд лаконца, тихонько млеющего под руками Маржика, но молчащего, как перед врагом зажатый в ущелье в Фермопилах.

— Скоро мы будем бегать по щелчку руки этого мальчишки, помяни моё слово, — шепнул он сидящему позади Барзану.

Почти перед самым рассветом они добрались до белого терема. Не бедно жил Сопий. Спешились они задолго до здания, и оттуда перебежками, таясь в ночной тьме, добежали до входа. Маржик на пальцах показал, кому куда. Без звука все приняли приказание к исполнению.

Калос ящерицей влез на дерево. Ствол был толстый, весь в замысловатых наростах. Маржик со Скусой через вход нырнули во внутрь, по лестнице, через крыльцо. Малыш, добравшись до второго этажа, скинул сверху верёвку, которой и воспользовался Барзан. Пригибаясь, парни разбежались по второму этажу, осторожно обыскивая и заглядывая во все закутки.

Лешай остался у входа, наблюдать и подать сигнал, если появится кто, да и вещи в дорогу собрать, надо кому-то было, которые хозяин дома так и не удосужился им доставить.

Калос с Барзаном пошли осматривать в разные стороны анфилады второго этажа. Они работали слаженно, без разговоров и даже привычной ругани. Не издав ни звука, ни шороха, они обыскивали помещения. Калос знал такое устройство дома. Через окно второго этажа он, подтянувшись на руках, выбрался на покатую крышу, и легко заскользил по ней, подымаясь наверх.

Там было ещё окно в маленькое помещение, он открыл его, втиснулся, с трудом, как уж, заползя вперёд ногами, пробежался чуткими пальцами по наборной деревяшке крышки… щелчок, и потайной ящик открылся, в руки ему выпал свёрток серебра. У них так же в доме отец хранил в тайнике деньги на чёрный день. Он переложил всё на мех шкуры и завернув убрал за пазуху.

Барзан кивком узнал, нормально ли всё, Калос кивнул в ответ. Внизу уже Скуса с Маржиаом тихо вытаскивали из дома связанного человека. Молча все покинули дом.

Лешай, остававшийся снаружи, снарядил шесть лошадей, каждому по коню и ещё упряжной. На него и погрузили связанного мужчину. Отъехав на значительное расстояние в горы, туда, где крики не привлекут лишнего внимания, банда спешилась. Молодежь осталась под присмотром Маржика перепрягать коней, равномерно переупаковывать вещи, собранные в путь хозяйственным Лешаём, пока они лазили по дому.

— Калос, ты лазишь по деревьям как обезьяна, — Барзан восхищался быстрым и умелым движениям друга, — Это всех лаконцев так учат?

— Не, — расплылся от похвалы мальчишка, — только на Книде. Мне много пришлось тренироваться. — Калос вздохнул, — Я всегда хотел быть лучшим. — Зато ты вон как из лука стреляешь, мне бы так…

— Ничего, со временем научишься, вас же аристократов луку не обучают нормально. Эллины как стреляют, подержался за лук, пару стрел выпустил, и свободен, а ведь это песня… Тут особый подход нужен, тут любовь нужна. А вы как, набрали наёмников, и все вам луки.

Калос надул губы, он то не эллин, за что Барзик с ним так?

— Не парься, научу я тебя стрелять, не хуже меня будешь, — видя обиженную мордочку, фригиец не удержался, чтобы не щёлкнуть его по носу. — Научишься.

Сам Маржик, уже успел дать связанному Сопию по морде, когда тот не захотел отвечать, а начал выворачиваться. А вопрос то всего лишь был один, как он осмелился предать Артаксеркса? Так и не добившись ответа, он оставил пленного на развлечение Скусе и Лешаю.

Их домашний колдун старался всегда поприсутствовать при умерщвлении врагов, загоняя освободившийся дух в один из своих амулетов, подчиняя его на дальнейшую себе службу. С точки зрения Калоса, Лешай был ничем не примечательный, блёклый и обычный мужчина, мягкий и скромный, с которым было приятно общаться. Скуса же видел своего возлюбленного совсем другими глазами.

Лешай был постарше, но его лицо всё ещё было моложавым, видимо сказывалась практика общения с духами. Светлые волосы до плеч обрамляли вытянутое умное лицо с бледной кожей. Глаза задумчивые, глубокие, со светлыми ресницами. Он был красив, своим внутренним светом, который показывал далеко не каждому, но если до кого-то он доносил его, то к Лешаю проникались истиной симпатией.

— Приступим? — поинтересовался Скуса, засучивая рукава, Лешай согласно кивнул, лицо у него было внимательным, напряжённым, человек, предавший их правителя, должен был почувствовать всю многогранность боли, все её аспекты и нюансы. Парсы любили с предателей живьём снимать кожу, узкими лоскутами, они же не были столь кровожадны.

Ногой в сапоге Скуса наступил пленному на ногу, в районе паха, сильными голыми руками он схватил мужчину за грудки и начал трясти, подымая вверх. В какой-то момент тот заголосил. Тонкая плёнка брюшины начала рваться от напряжения, выпуская наружу кишки, под самую кожу, так, что их сизый оттенок стал виден глазу.

Скуса не тянул постоянно, он отпускал свою жертву, давая Сопию отдышаться, осознать свою ошибку, понять, что был не прав. А потом опять тряс, что бы прочувствовал, что бы до кишок дошло осознание вины.

— Пережми ему сонные артерии, пусть так не верещит, — попросил Лешай, брезгливо морщась от переходящего на визг голоса пленного. Жеманно убрав волосы за ухо, он спросил у Сопия, — Ты что, забыл на кого работаешь? Забыл, чья рука тебя кормила? Нам из-за тебя самим добираться пришлось, без коней!

И уже обращаясь к Скусе добавил:

— Дай ему от меня, по яйцам, что бы в грязи дох.

Не раздумывая, Скуса исполнил просьбу друга, и опять начал трясти. К ним подошёл Маржик, оставя молодёжь завязывать тюки и коробы, крепить их к коням.

— Долго возитесь, голову ему отрезайте и пошли, — посмотрев на живучесть Сопия, решил он. — Голову Артабазу пошлём, что бы знал.

Достав кривой нож, Скуса одним движением обезглавил предателя.

Подняв мёртвую голову за волосы, он обернулся к Лешаю.

— Хочешь, я тебе её на палочку привешу? Поедешь с ней? — словно у ребёнка поинтересовался он.

— Да отойди ты, со своей мертвечиной, — скривился Лешай, загоняя духа в бусины на браслете. Будет потом кого использовать на посылках.

Они взгромоздились на навьюченных коней. Лешай достал мелкую медную монетку, подбросил её ногтем, то как она упала, говорило налево или направо свернуть на развилке. Не подбирая плату за совет богов, Лешай первый двинул коня. путь был не ближний. На всё была воля богов.