Год Единорога

5

— Я желаю тебе счастья, — улыбнулся Хейррал и отхлебнул пенистый янтарный напиток из своего бокала.

— Судя по твоему тону, ты сам в это не очень веришь, — тихо ответила я. — Но почему? Что может помешать мне быть счастливой?

— У меня есть основания для сомнений, моя леди. Ну, во-первых, вот это, — он коснулся плаща на моих плечах, — вообще-то не предназначалось ни одной из вас. Мне не могли запретить положить его вместе со всеми, так как я обладаю всеми правами как член Братства. Но никто, даже я сам, не верил всерьез, что одна из девушек выберет мой плащ. Ты, Джиллан, сделала не самый удачный выбор, потому что в нашем Братстве у меня нет ни достойного места, ни авторитета, — произнес он вполне спокойно, без стыда и душевной боли, просто отмечал для меня данный факт.

— В это трудно поверить.

— Не забывай улыбаться! — напомнил он, отламывая себе кусок пирога. — Ты просто стараешься быть вежливой, моя леди!

— Я говорю то, что чувствую.

Он посерьезнел и пристально поглядел на меня, словно старался по лицу прочесть все мои мысли, даже такие скрытые, о которых я и сама не могла знать. Потом он вздохнул:

— И все-таки ты ошиблась. Так уж получается, что я спотыкаюсь на ровном месте и ушибаюсь о те углы, которых другие даже не замечают. Я одной крови с ними, но, видимо, что-то другое есть во мне с самого рождения, поэтому я не всегда могу контролировать свои способности и иногда они меня подводят. Так что, моя леди, вы выбрали человека, которого его сородичи оценивают весьма низко.

Я невольно погладила его великолепный плащ.

— Но на этот раз, похоже, твои силы не изменили тебе. Ведь что-то заставило меня выбрать именно твой плащ?

Хейррал согласно кивнул.

— Да, на сей раз мне все удалось, но я получил то, что мне вовсе не предназначалось.

— И это может навлечь на тебя опасность? — спросила я, хотя, честно говоря, не верила, что его пугает какая-то опасность. Сразу было видно, что он отважный и сильный боец, что бы он там о себе ни говорил.

— Ты не понимаешь, — мягко произнес он. — Мои способности действительно очень ограничены, а впереди нас ждет немало трудностей. Мы запросили с вас тринадцать невест, но в нашем отряде почти вдвое больше людей, поэтому предоставили выбор судьбе. Но те, кто поедут отсюда без невесты, уже сейчас могут думать о несправедливости фортуны. Все они уже особенно поражены тем, что ты выбрала именно мой плащ, так как я, по их мнению, вечный неудачник. А ты еще и не такая, как все, не из Хай-Халлака, а откуда-то из-за моря и, если судить по твоей способности видеть наши настоящие лица, можешь оказаться нашей дальней родственницей…

«Значит, возможно, я тоже не человек?» — мелькнуло у меня в голове.

— Постарайся никому не показывать своей способности обладать двойным зрением, — повторил он снова. — Мои сородичи не доверяют и опасаются всего, что им непонятно. Они уже и сейчас смотрят на тебя с подозрением, потому что ты не похожа на других, и конечно же потому, что выбрала именно мой плащ.

Некоторое время мы помолчали, а потом я спросила:

— Это ваш лагерь?

— Походный, на пару часов, — улыбнулся он. — Если ты рассчитываешь увидеть замок или какую-то крепость, то не надейся напрасно, моя леди. Здесь наш дом — сама степь.

— Но по договору вы обязаны уйти из степей и оставить их людям!

— Мы скоро отправимся в путь. Сначала далеко на север, а потом на запад, — он любовно погладил свою пряжку с молочно-белым камнем. — Мы — изгнанники и теперь попытаемся вернуться на свою родину.

— Изгнанники из какой страны? Может быть, из-за моря?

«Неужели мы, действительно, дальние родственники по крови?» — подумала я снова.

— Нет, наша родина здесь, на этой земле, только как бы в другом пространстве и времени. Наш род очень древний, и мы всегда были связаны с этой землей. Человеческий род Хай-Халлака — младенцы по сравнению с нами. Когда-то мы были господами над всем этим миром, и не было предела нашим желаниям. Все мужчины и женщины нашего рода обладали особыми способностями и могли по своему капризу управлять необычными силами. Хотел кто-то ощутить скорость сумасшедшей скачки — и он превращался в коня и мог скакать сколько захочется. Или стать соколом или орлом, парящим в поднебесье. Достаточно было только пожелать — и вся роскошь мира принадлежала тебе, и пропадала бесследно, если тебе она надоедала. Но чем больше мы пользовались этими силами, тем скучнее становилось жить, и уже во всем мире не находили мы ничего нового для глаз, для души и для сердца.

Мы становились все более капризными и беспокойными, и тянулись к неизвестному, пока это наконец не стало опасным. Все чаще или по случайности, или из любопытства вызывали мы силы, с которыми сами не могли справиться. Наш род старел и слабел. Силы природы, которых мы уже не понимали, обратились на нас, и страна находилась на пороге гибели. Появилась вражда между нами. Мужчины, ранее объединенные общим Братством, теперь встречали друг друга с недоверием и ненавистью. У нас стали обычными убийства не только честным мечом, но и странными, черными приемами.

И вот однажды, после очередной братоубийственной войны, было принято великое решение. Если в нашем роду появлялся человек с беспокойной и страстной душой, он должен был отправиться в изгнание. Их считали возможными нарушителями мира, а только мир и покой могли спасти нашу расу от полного исчезновения. Нам не давали возможности выбора, хотя многие из нас и так выбрали бы эту жизнь, полную опасностей и приключений. Нас просто отправили из страны, и мы должны были странствовать, пока звезды на небе не сложатся в новый узор. Тогда мы имеем право подойти к Вратам и просить позволения войти. Если мы выдержим проверку, Врата откроются и мы сможем наконец вернуться на родину, к своему народу.

— Но в Хай-Халлаке рассказывают, что первые, кто пришли в долины, уже встретили Всадников…

— У нас другая продолжительность жизни, и мы действительно видели, как первые люди пришли в эти горные долины. Но теперь приближается день, когда мы снова можем подойти к Вратам. Позволят нам или нет вернуться на родину, мы должны позаботиться о продолжении рода, поэтому и взяли невест у людей. Мы хотим, чтобы у нас были потомки.

— Но полукровки не всегда полностью наследуют качества родителей…

— Это правда, но у нас, моя леди, есть способности не только к созданию иллюзий. Мы знаем превращения, происходящие в реальности.

— А как долго другие девушки будут жить в плену иллюзий? — спросила я, оглядываясь на своих спутниц, которые выглядели такими счастливыми, не замечая ничего вокруг, кроме того, с кем разделили тарелку и кубок. На мгновение я даже позавидовала им.

— Они всегда будут видеть только то, что захочет хозяин выбранного ими плаща, — ответил Хейррал.

— А я?

— Ты? Если захочешь, то сумеешь видеть то, что видят остальные девушки, и это для тебя было бы лучше всего, поверь моему опыту. Мои сородичи будут очень недовольны, если поймут, что ты своей волей можешь противостоять их колдовству. Пью за наше счастье, моя леди!

Я чуть не вздрогнула от удивления, услышав его внезапно изменившийся голос, и тут же насторожилась, почувствовав, что кто-то подходил ко мне сзади. Я постаралась сделать вид, что ничего не заметила, и самозабвенно уставилась на Хейррала.

Подошедший молча стоял у меня за спиной. Он был один, и я попыталась разобраться в чувствах, которые он излучал. Ненависть? Нет, не похоже, в этом чувствовалось некоторое презрение. Скорее, досада, гнев на нижестоящего, посмевшего обойти его в каком-то важном деле и задеть самолюбие.

— А, Хальзе, ты пришел выпить за счастье невесты? — Хейррал поднял глаза на того, кто стоял за моей спиной. На первый взгляд он был совершенно спокоен, и только его тон, острый и колкий, показал мне, что Хальзе и раньше не был другом Хейррала, а теперь еще и злится на то, что остался без невесты в то время, как тот, кого он так презирал, добился успеха. Но я ничем не выдала своих мыслей и продолжала смотреть на Хейррала с не меньшим восторгом, чем другие девушки на своих женихов.

— Кажется, вечный неудачник Хейррал все-таки на этот раз добился успеха в колдовстве, — с откровенной насмешкой сказал подошедший. — Позволь же посмотреть, что принесла тебе эта удача. Хороша ли невеста, выбравшая твой плащ?

Однако Хейррал быстрым движением оказался на ногах, готовый принять вызов насмешника.

— Мой лорд? — я схватила его за руку и поразилась, какая она гладкая и холодная. — Что случилось, мой лорд?

Он помог мне подняться, и я наконец увидела того, кто подошел к нам. Он был немного выше Хейррала и так же строен, только много шире в плечах. От своих спутников он отличался только тем, что одежда его была из коричневого меха, а пряжка пояса украшена небольшим красным камнем. Но, хотя внешне они походили друг на друга, словно родные братья, я сразу почувствовала, как различны их души. И что странно — эта разница характеров почти совсем стирала внешнее сходство. Надменность и самоуверенность, убеждение, что ничто в мире не смеет противостоять ею воле, и еще гнев на слабейшего, посмевшего обойти его, — все это кипело и бурлило в душе Хальзе. Я почувствовала, что в этом человеке для меня кроется опасность и лучше бежать от него, как испуганная мышь бежит от охотящейся совы.

— Моя леди, — сказал Хейррал, незаметно пожимая мне руку, — я хочу представить тебе своих спутников. Это Хальзе, Сильная Рука.

— Мой лорд, — я собрала все свое мужество, чтобы сыграть свою роль. — Я уважаю всех твоих друзей и спутников, — слова эти были вполне вежливы, и я надеялась, что они прозвучали у меня не очень фальшиво.

Глаза Хальзе сверкнули не зеленым, а красным огнем, и улыбка получилась резкой, как удар бича.

— Это действительно прекрасная леди, Хейррал. На этот раз тебе улыбнулось настоящее счастье. Только что получит эта леди от такой твоей удачи?

— Мой лорд? Я не поняла, что вы имеете в виду, но клянусь вам, что счастье мое в этот час согревает меня, как чистое Пламя.

Я не собиралась отвечать ему ударом на удар, это получилось нечаянно. Я увидела, как он отшатнулся от меня, с трудом сохраняя на лице притворную улыбку и пытаясь ничем не выдать своей ярости.

— Пусть же это счастье останется с вами, — коротко ответил он, поклонился и пошел прочь, не прибавив ни слова прощания.

— Так и будет, — бросил ему вслед Хейррал. — А нам, леди, похоже, предстоит борьба. Но ради всего святого, Джиллан, держи в узде и свой язык и даже свои мысли, а кроме того, почаще улыбайся. Хальзе сейчас взбешен, что мне повезло там, где он проиграл, потому что он и мысли не допускал, что поедет отсюда без невесты. А теперь пошли, нам пора.

Я увидела, что праздник уже закончился и остальные пары тоже поднимаются с травы. Хейррал обнял меня за талию, и мы вместе со всеми подошли к тому месту, где нас ждали лошади. Я не раз ездила на низкорослых косматых горных лошадках, но эти лошади были совсем другие: высокие, длинноногие и такие изящные, каких в наших долинах не видывали. Их необычная серая с темными пятнами масть удивительно подходила к блеклым краскам зимы, в которую мы вернулись, покинув заколдованную Всадниками поляну. Они были покрыты меховыми попонами, а необычные маленькие седла на их спинах очень меня удивили. Несколько лошадей несли какие-то тюки, хотя мне показалось, что мы ничего не взяли ни с места привала, ни из палаток, в которых мы еще сегодня утром ожидали зова.

Так отправились мы из долины Свадеб, и, хотя я так и не смогла почувствовать себя невестой, Хейррала считала своим женихом. Я слишком хорошо понимала, что ни с кем не могу поделиться своими мыслями и чувствами, и с горечью думала, что и здесь мне уготовано грустное одиночество среди чужих мне по духу людей.

Лошади бежали быстро и неутомимо. Раньше я даже предположить не могла, что могут существовать такие великолепные животные. Ехали мы довольно долго, но время как-то не замечалось, а может, Всадники своим колдовством могли менять ход времени. Кроме того, в еду и питье, похоже, было подмешано какое-то неизвестное снадобье, так как мы не ощущали ни жажды, ни голода, ни усталости. Ехали мы всю ночь, весь день и всю следующую ночь. Лошади не знали усталости, а мы двигались словно во сне. Похоже, невесты вообще не замечали времени, как будто застыли в своем восхищении и счастье.

Наконец степи кончились, и мы начали подниматься в горы, где впервые за время путешествия я увидела нечто, построенное человеком. Это была убогая хижина, крытая ветками и окруженная каменной стеной. Но так видела только я, в чем убедилась, услышав возглас Кильдас.

— Мой лорд! Какой великолепный замок!

Я тут же постаралась увидеть то, что видела она, и в результате оказалась на широком дворе перед высоким каменным замком с крышей из тяжелых дубовых досок, украшенных резьбой.

— Мы отдохнем здесь, моя леди, — сказал Хейррал, поворачиваясь ко мне, — а завтра тронемся дальше.

Я спешилась, и тут на меня нахлынула такая усталость, какой я в жизни не испытывала. Я мельком подумала, что так и должно быть после такой дороги, и была благодарна Хейрралу за то, что он не бросился поддерживать меня и помогать. Едва войдя в комнату, я свалилась на ложе и тут же крепко заснула.

Проснулась я неожиданно. В комнате было совершенно темно, и только по чуть слышному звуку ровного дыхания я догадалась, что на постели лежит кто-то еще. Я напряженно вслушивалась в тишину комнаты, но кроме дыхания спящего ничего не могла услышать. И все же было что-то, что разбудило меня, ощущение, будто кто-то меня позвал. Было очень темно, и потому я постаралась встать очень осторожно. В комнате было тепло, словно ее недавно протопили, хотя я не видела здесь никакого камина. На мне было только белье, но я не мерзла. Меня только тряс нервный внутренний озноб. Неожиданно я очень захотела осмотреть комнату и, главное, увидеть того, кто спал на моей кровати.

Босыми ногами я ощутила, что пол комнаты застлан меховым ковром. Я осторожно двигалась в полной темноте, вытянув руки, чтобы не наткнуться на мебель. Почему-то я знала, что прямо впереди меня находится окно и если открыть его, то в комнату проникнет хоть немного света. Я наконец нащупала руками стену и пошла вдоль нее. Таким образом я добралась до окна и нащупала засов. Через мгновение я распахнула ставни, и комнату залил яркий лунный свет. Теперь я могла осмотреться.

— Аррр… — послышалось с ложа, и я не разобрала, храп это или рычание.

Я посмотрела на ложе, с которого только что встала. Что это? Лежащее тело подняло голову и уставилось на меня зелеными глазами! Мне бросился в глаза блестящий светло-серый мех и острые зубы-клыки, обнажившиеся в приступе внезапной ярости. Снежный барс! Верхняя губа его сморщилась и приподнялась еще больше, открывая клыки и придавая морде отвратительное хищное выражение. Передо мной был зверь-убийца, но я почему-то чувствовала, что это не просто зверь.

— Вот что ты выбрала! — внезапно в моем мозгу раздался очень злобный голос, и, как ни странно, именно это привело меня в чувство и помогло подавить зарождающийся страх. Я поняла, что это все подстроено кем-то, кто решил, несмотря ни на что, все-таки вмешаться в мою судьбу и добиться меня. И снова я почувствовала, что и звериная шкура и хищные клыки всего лишь маска, скрывающая другое лицо, а глаза барса хотя и горели боевой яростью, но в них угадывался человеческий разум.

Я медленно подошла к этому существу. Страх мой исчез сразу, как только я почувствовала в нем человека. Теперь я боялась только того, кто сумел разбудить меня и все это подстроить.

— Хейррал! — позвала я, обращаясь к оборотню, и это вернуло ему человеческий облик. Зверь исчез, словно его и не было.

— Ты видела меня сейчас в другом облике, — он не спрашивал, а сразу понял это.

— Да. Я открыла окно и в лунном свете увидела…

Он поднялся с постели и встал в ее изножье, потом, повернувшись к дверям, начертил в воздухе какие-то знаки и пробормотал несколько слов на непонятном мне языке.

На двери появилось световое пятно, но не серебристое, как от луны, а зеленоватое, как светильники Всадников, которые мы видели на перевале. От этого пятна протянулись два таких же зеленых луча: один прямо к моим ногам, другой к изножью кровати, где стоял Хейррал.

На секунду в его облике опять мелькнуло что-то звериное, но это от закипавшего в нем гнева. Хейррал набросил на плечи плащ и пошел к дверям. Но, уже положив руку на запор, он вдруг остановился и повернулся ко мне.

— Может, это и к лучшему, — произнес он про себя и тут же обратился ко мне. — Они должны увидеть, что ты испугалась. Ты сможешь закричать?

Я не понимала его намерений, но решила, что ему виднее, и послушалась. Я закричала и сама удивилась, какой испуг прозвучал в моем голосе. В здании пока было тихо. Хейррал распахнул дверь и обнял меня, словно старался успокоить, но на ухо шепнул, чтобы я и дальше притворялась испуганной.

Скоро послышался голос, задававший какие-то вопросы, торопливые шаги, и к нам подошел человек с лампой. Это был предводитель Всадников Хирон, и я впервые видела его так близко. Он был встревожен и ждал наших объяснений.

— Что здесь случилось? — коротко спросил он, и это помогло мне заговорить.

— Я проснулась… В комнате было очень душно… Я открыла окно и увидела… — я замолчала и провела рукой по лбу, словно пыталась отогнать кошмар. — Там на кровати лежал огромный зверь!

С минуту никто не мог произнести ни слова. Наконец Хейррал прервал молчание.

— Взгляни сюда! — произнес он так властно, что предводитель невольно подчинился. Хейррал указывал на побледневший, но все еще хорошо видимый луч, тянувшийся к моим ногам.

Хирон мрачно взглянул на Хейррала.

— И ты собираешься потребовать Права Меча?

— Но кого вызывать, Хирон? У меня нет никаких доказательств.

— Конечно. Поэтому я считаю, что сейчас не время раздувать эту историю.

— А я и не требую пока поединка, — холодно ответил Хейррал.

Хирон согласно кивнул, но я хорошо видела, как противна ему вся эта история, и только долг заставлял его пока все замять.

— Но я требую, чтобы ничего подобного больше не повторялось, — продолжал Хейррал. — Нет большего преступления, чем посягательство на чужую избранницу. Это нарушение клятвы на оружии.

Хирон снова кивнул.

— Обещаю, что подобное не повторится, — сказал он и отправился прочь.

Когда мы снова остались одни, я открыто спросила Хейррала:

— Что все это значит? Каким колдовством они пытались на меня воздействовать?

Хейррал долго молчал, изучающе глядя мне в глаза, а потом спросил:

— Значит, ты видела зверя и не бросилась от него, сломя голову?

— Я увидела человека в звериной шкуре, а человека я не боялась. Но ты все-таки объясни мне, что здесь произошло? Я вижу, что это было сделано с какой-то целью, но не понимаю, чего они добиваются.

— Цель очень простая. Показать тебе меня страшным и отвратительным, заставить тебя бежать от меня, а там, я не сомневаюсь, тебя бы встретили и утешили. Объясни, почему ты проснулась и пошла открывать окно?

— Потому что… меня разбудил зов, мысленный зов, и мне приказали… Похоже, мне внушили, чтобы я сделала это. Это Хальзе?

— Вполне может быть, но он не один… Я же говорил тебе, что никто не принимал меня всерьез и не верил, что кто-то из невест может выбрать меня. Теперь они считают себя униженными и будут рады любому случаю отыграться. Вот кто-то и решил попробовать отбить тебя, напугав изменением моего тела.

— Изменением тела… — повторила я. — Послушай, сейчас ты выглядишь как человек только потому, что сам этого хочешь?

Он долго ничего не отвечал мне, потом, вместо ответа, подошел к окну и выглянул наружу, словно любуясь ярким лунным светом.

— Тебя очень пугает то, что ты теперь знаешь обо мне?

— Трудно сказать. Конечно, в первый момент я испугалась… Но для моего второго зрения ты так и оставался человеком, поэтому страх быстро прошел.

Он отвернулся от окна, и я теперь не могла видеть выражение его лица.

— Джиллан, клянусь на оружии, что я никогда по своей воле не буду ни пугать тебя, ни испытывать.