Год Единорога

13

Словно после долгих скитаний пришла я к дверям гостеприимного дома и, усталая, продрогшая, шагнула в теплую комнату, где горел камин и меня ждали мои близкие. Я рванулась со своего холмика навстречу спешившему ко мне человеку, но, когда до него оставалось не больше одного шага, между нами зловеще сверкнула молния колдовского зеленого света. Я невольно зажмурилась, а когда снова смогла видеть, прямо передо мной горели яростью зеленые глаза оскалившегося барса… Человек, к которому я так стремилась, исчез.

— Хейррал, — машинально повторила я его имя, но ничего не изменилось.

Огромный зверь с серебрившимся мехом припал к земле и напрягся для прыжка. Я отшатнулась и прямо за плечами почувствовала твердую поверхность холма, но вскарабкаться наверх я не могла, так как боялась повернуться спиной к этой зверюге. Однако я не верила что это может меня спасти.

У меня за поясом был ализонский охотничий нож, но я твердо знала, что не смогу пустил, его в ход. Да, в этой хищно оскалившейся морде не было ничего человеческого, но мне же было лучше знать, что за завесой звериной ярости скрыт человек, пусть сейчас и подавленный. Если я сумею быстро сосредоточиться, то, может быть, мне удастся своей волей вызвать его к реальности.

— Хейррал… Хейррал… — звала я и мысленно, и вслух, — Хейррал…

Но изменений никаких не было. Кошка коротко рыкнула, неожиданно задрала круглую голову с прижатыми ушами и завыла грозно и злобно. В ужасе я вспомнила, когда слышала этот вой — перед нападением охотников Ализона, но все же пыталась бороться.

— Хейррал! — Барс покрутил головой и встряхнулся, как будто сбрасывая с себя что-то неприятное. — Хейррал! Ты человек, а не зверь! Ты человек! — кричала я ему мысленно, по-настоящему веря, что за звериной внешностью скрывается человек, который рано или поздно услышит меня, или это вообще не тот Хейррал, знакомый мне. Внезапно воля моя была сломлена волной отвращения и ярости, идущей от него, и я закрыла глаза…

Боль горячей волной пронзила руку, которой я успела в последний момент прикрыть лицо. Я упала, и на меня обрушилось что-то тяжелое, прижимая к земле, но глаз я так и не открыла, потому что не хотела видеть этого.

— Джиллан! Джиллан!

Я почувствовала на плечах не звериные лапы, а руки мужчины, и голос, который я слышала, был обычный человеческий, только хриплый от горя и страха.

Я открыла глаза и увидела склонившееся надо мной лицо Хейррала, в котором я прочитала такой страх за меня, такую муку, что была просто поражена.

— О, Джиллан, что я с тобой сделал!

Он осторожно поднял меня, словно не чувствуя моего веса, и понес на вершину холма. Там он осторожно положил меня на расстеленный плащ и принялся осматривать раненую руку, рукав на которой был разорван вдоль и на коже выступили кровоточащие следы когтей. Хейррал взглянул на них и сдавленно зарычал.

— Хейррал!

Он взглянул мне в глаза и кивнул.

— Да, теперь я Хейррал. Пусть желтая гниль съест их кости за то, что они с тобой сделали! Лежи спокойно. В этом лесу должны быть целебные травы, я сейчас схожу и поищу.

— У меня в сумке есть лекарства… — начала я, но нахлынувшая вдруг боль затопила мое сознание и прервала дыхание. В глазах у меня все качалось и кружилось. Я еще слышала, как Хейррал достал мою сумку, и даже попыталась сказать ему, какую мазь нужно достать, но как только он коснулся моей раны, я вскрикнула и потеряла сознание. И в этой благодатной темноте я не чувствовала ни боли, ни страха.

— Джиллан! Джиллан! — ворвался в мое сознание зовущий голос..

— Хейррал? — нехотя, словно издалека, отозвалась я.

Он опустился возле меня на колени, и я увидела его лицо, осунувшееся от усталости и горя. Он нерешительно поднял руку, как будто хотел коснуться моей щеки, но не посмел.

— Джиллан! Как ты себя чувствуешь?

Я шевельнула рукой и ощутила остаток боли, но вполне терпимый. Я осторожно приподнялась. Рука была аккуратно забинтована, и я почувствовала хорошо знакомый мне запах мази. Значит, он сам разобрался в моей сумке. Когда я зашевелилась, с меня слетело несколько испачканных кровью мятых листьев, от которых приятно пахло целебными травами. И только теперь я обратила внимание, что буквально вся засыпана этими листьями.

— Как ты себя чувствуешь? — снова спросил он.

— Кажется, неплохо.

— Но и не слишком хорошо, как я вижу. А жаль… У нас очень мало времени.

— Что ты имеешь в виду? — спросила я, набирая горсть листьев и поднося к лицу, чтобы лучше запомнить запах.

— Ты разделена…

— Я знаю.

— Но, возможно, знаешь не все. На какое-то время можно разделить человека на две половинки, хотя это и злое дело, но если эти двое снова не сойдутся, один из них погибнет…

— Другая Джиллан? — Я выронила листья, и снова внутри меня зазвучал властный зов, приведший меня сюда.

— Или ты, — продолжил он, хотя и видел, что я не понимаю его. — Они решились на такое дело, потому что были уверены, что ты погибнешь в горах, и никто не думал, что ты явишься сюда. Эта страна хорошо защищена и попасть в нее не просто.

— Я знаю это.

— Они не верили, что ты спасешься, а когда умрешь, останется только та, другая Джиллан, в которой от тебя нет почти ничего. Они сразу узнали, когда ты пришла в Арвон. Нам донесли, что в стране появилось какое-то чужое существо, и они поняли, что это ты. Тогда они решили еще раз использовать магию…

— И послали тебя, — сказала я как можно мягче, но это все равно заставило его замолчать.

Он повернулся так, чтобы я могла видеть его лицо, на котором были написана такая боль, что мне стало страшно. Никакими словами не смогла бы я утешить и успокоить его.

— Я тебе при первой же встрече сказал, что я не такай, как остальные. Если они захотят, то могут и на меня навести морок, заставить видеть то, что нужно им, и делать то, что ими запланировано. Когда они привезли с собой ту, другую Джиллан, она отвернулась от меня и отдала предпочтение Хальзе, чего он, собственно, и добивался с самого начала.

Мне стало страшно. Значит, другое мое «Я» сейчас в руках Хальзе? Она сама его выбрала? Мое лицо вспыхнуло от стыда и смущения.

— Но я же здесь, — наконец неуверенно сказала я, — и живая… У меня же тоже есть тело…

Вот только действительно ли я была живая? В этой стране, где все люди были для меня призраками, а я для них вообще не существовала? Я пошевелила раненой рукой и почти обрадовалась боли, которая все-таки доказывала реальность моего тела.

— Ты — это ты, но и она — тоже часть тебя. Сейчас вы — слабые половинки одного целого, но если бы ты погибла, та получила бы жизненную силу и стала бы самостоятельной личностью. Может быть, не совсем личностью, но Хальзе и это вполне устроит. Мои братья по отряду боятся тебя, потому что ты не подчиняешься их колдовству, и поэтому применяют все более сильную магию, чтобы от тебя избавиться.

— И если ты…

Он сразу понял, что я хочу сказать.

— Если бы я убил тебя, как они этого хотели? Мне кажется, что меня они при этом вообще не принимали в расчет. Они не боятся, что я могу отомстить за это. А если бы я, поняв, что натворил, сошел с ума или покончил с собой, это бы их также не расстроило. В общем, они все хорошо продумали.

— Но ты же не убил меня!

Однако это его не успокоило, и его лицо было по-прежнему мрачным.

— Взгляни на свою руку, Джиллан. Да, я не убил тебя, но ты теперь совсем слаба, что их вполне устраивает. Время сейчас — наш враг, Джиллан. Чем дольше вы будете разделены, тем больше ты будешь слабеть, и, возможно, когда вы встретитесь, объединяться будет уже поздно. Это правда, и мне кажется, ты должна знать об этом.

— А мне кажется, что ты на самом деле гораздо сильнее, чем сам себя считаешь, — перевела я разговор, так как была не в силах думать о своей судьбе. — Ты же не выполнил то, что они тебе поручили? Магия — очень сильная вещь, и не так-то просто порвать ее сети.

Хейррал пристально посмотрел на меня.

— Ты слишком хорошо обо мне думаешь, Джиллан. Хвала высшим силам, что я все-таки вовремя очнулся. Или, может быть, ты смогла разбудить меня? Даже в той непроглядной тьме, куда они загнали меня, я слышал твой голос… А сейчас, если ты в состоянии двигаться, нам пора ехать. Чем быстрее мы нагоним отряд, тем лучше.

Он помог мне подняться и осторожно укутал своим плащом, потом взял меня на руки и спустился с холма к дороге. Лунный свет уже потускнел, приближался рассвет. Хейррал свистнул, и его конь сразу подошел к нам. Он усадил меня в седло, сам сел сзади, и мы отправились. Мощный конь, казалось, не заметил двойного груза.

Мы ехали, и мне было так тепло и уютно в объятиях Хейррала.

— И все же я не понимаю, почему Хальзе так домогается меня, — начала я. — Неужели только уязвленное самолюбие? Обида на то, что невесту получил ты, а не он?

— Сначала так и было, — ответил он, — а потом Хальзе стал делать это потому, что ты не такая, как другие. Он надеялся таким образом привязать тебя к нам, ну а когда это не удалось, они решили от тебя избавиться.

— Я не поняла, что не удалось?

— Помнишь, когда мы остались вдвоем, ты оттолкнула меня. Несмотря на все наши заклинания, ты не захотела отдаться мне, а значит, продолжала оставаться опасной.

Сейчас я была рада, что он сидит сзади и не видит, каким смущением пылает мое лицо.

— Ты тогда назвал меня колдуньей, — сказала я после длинной паузы. — Это потому, что ты очень рассердился?

— Рассердился? А на что я должен был сердиться? Я назвал тебя так потому, что ты и есть колдунья, поэтому и меня отвергла, так как не могла поступить иначе.

— Колдунья, — повторила я задумчиво. — Но я училась только искусству врачевания, а это совсем не связано с магией. Если бы я действительно была колдуньей, меня бы просто не потерпели в монастыре, а я прожила там почти десять лет.

— Колдовство не так страшно, как думают люди Дейла. В тебе есть какая-то другая кровь, которая несет этот дар. Она сообщила тебе умение пользоваться своими душевными силами, и она же дает тебе власть над четырьмя великими стихиями — водой, воздухом, огнем и землей. Это твой природный дар, и этому нельзя научиться. Когда-то давно, когда Арвон еще не был закрыт от всего мира, мы знали о народах, живущих за морем и имевших, как и мы, дар колдовства. Есть там страна, в которой колдовскими способностями обладают женщины. И сейчас, странствуя в степях, мы много слышали об этой стране. Она так же стара, как и Арвон, и тоже клонится к закату. Но в Эсткарпе еще есть колдуньи, и Ализон ведет с ними войну.

— И ты думаешь, что во мне течет кровь этих колдуний?

— Да. Искусства колдовать ты не изучала, но природный дар у тебя есть. И еще я хотел тебе сказать, что такая колдунья, отдавая свое тело мужчине, полностью теряет свой дар.

— Но как же тогда может существовать такой народ?

— Говорят, они вымирают, хотя я думаю, что это совсем не так. В конце концов всегда находятся женщины, отказывающиеся от дара ради счастья семейной жизни и материнства. И потом, не все женщины этой страны наделены таким даром, хотя у них может родиться дочь-колдунья. Но все-таки, если уж такой талант есть, наверное, очень нелегко от него отказаться.

— Но я же не знала всего этого! И может, я не настоящая колдунья…

— У тебя есть дар, и он сам поможет тебе выбрать правильный путь.

— А та, другая Джиллан?

— Та, что создали они, конечно, лишена твоего таланта. Они не могли так рисковать.

Каждое слово Хейррала разрушало мое вечное одиночество и отчуждение.

— Хейррал… Один раз я смогла вернуться к той Джиллан… и я звала тебя… Ты меня там узнал?

— Да. Я только там и понял, что произошло.

— Они тебя тогда оттащили, а потом Хальзе прогнал и меня.

— Да.

— А если бы они не послали тебя, ты сам поехал бы искать меня здесь?

Они мне приказали, — ответил он коротко, явно не желая продолжать эту тему.

И внезапно я все поняла.

— Они потому и смогли заколдовать тебя, что ты сам стремился найти меня. Если бы между нами не было никакой связи, они не смогли бы заставить тебя идти… — я услышала, как он тяжело вздохнул. — Ты все время думал обо мне, Хейррал, и это помогло тебе разрушить их колдовство. Помни — ты смог победить их чары! А для этого нужна огромная сила, так как даже я не слышала, чтобы кто-то мог преодолеть наложенное на него заклятие, — я осторожно положила свою руку на его, держащую поводья. — Ты слишком долго неправильно оценивал себя, Хейррал. Помнишь, они смеялись, когда ты положил свой плащ на поляне выбора, но я выбрала именно его. До сих пор нам удавалось разрушать все их злые чары. Ты и сейчас не отказался от борьбы, иначе не спешил бы догнать свой отряд, — я помолчала, но так как он отвечать не собирался, продолжила снова. — Я видела тебя очарованными глазами невесты, как другие девушки видят Всадников-Оборотней, видела твое настоящее лицо, видела тебя и в зверином облике, и думаю, что у тебя есть и другие лица, которых я еще не знаю. Зато я знаю, что под всеми этими личинами — ты, многоликий, как сама реальность. И я выбрала тебя и не раскаиваюсь в своем выборе.

Он ничего не ответил, только вокруг меня сжалось кольцо его рук. Рассветный сумрак постепенно светлел, и лошадь неутомимой ровной рысью несла нас навстречу судьбе.

— Ты все еще надеешься, — наконец тихо заговорил Хейррал. — Но хоть надежда и бывает обманчива, все мы на что-то надеемся. Джиллан, худшее у нас впереди. Чары разрушены, но так просто они не сдадутся. И все-таки нам необходимо встретиться с ними, возможно, выступить против всего отряда.

— Они нас встретят в зверином облике?

— Тебя — может быть, но меня-то нет. Мы должны потребовать у них соблюдения устава отряда, если только у меня сохранилось право что-то требовать. Я могу вызвать Хальзе на поединок за то, что он взял ту, другую Джиллан. Раз ты со мной, я могу доказать, что она лишь часть тебя.

— И если тебе это удастся?

— Я буду биться с Хальзе, а может быть, и с другими. Но они, конечно, всеми силами попытаются этого избежать.