Я очнулась в странном сером, словно обесцвеченном лесу с ощущением, что кто-то ищет меня, кто-то хочет меня поймать. Я была абсолютно беззащитна, у меня не было даже оружия, но почему-то я и убежать не могла, а просто стояла, прислонившись к сухому дереву, и ждала.
Глухо зашелестели серые листья, но я поняла, что это не ветер — это мощный поток какой-то жуткой энергии потревожил листву. Я с трудом заставила себя остаться на месте и ждать. В просветах деревьев мелькали какие-то бесформенные жуткие тени, странные бледные силуэты, но я стояла спокойно, и они так и не решились напасть, хотя толпились за ближайшими деревьями.
За порывом энергии пронесся печальный звук, такой резкий и высокий, что от него заложило в ушах. Тени заклубились и разлетелись, но из-за деревьев появились другие существа, на этот раз вполне реальные — медведь, волк, кабан и еще, и еще, так что я даже не всех могла разглядеть. Больше всего меня поразило и ужаснуло то, что они шли на задних ногах, как жуткие пародии на человека. Я отчаянно пыталась заговорить с ними. Я чувствовала, что если бы мне удалось вслух позвать их по имени, это спасло бы меня от какой-то опасности. Но ни звука не могла я выдавить из своего пересохшего горла.
За спиной зверей опять начали собираться клубящиеся бесформенные тени, но я никак не могла рассмотреть, что это за существа, хотя чувствовала, что они кровожадны и очень опасны. Звери расступились, пропуская вперед своего предводителя, огромного дикого жеребца. Он тоже шел на задних ногах, а в передних, так и оставшихся человеческими руками, держал странное оружие. Это был светлый, местами посеребренный лук с зеленой мерцающей тетивой.
Медведь протянул ему светящуюся, тоже зеленоватую стрелу, которая показалась мне острым лучом света.
— Во имя Костей Смерти, Власти Серебра и Силы нашей Воли… — все это произносилось беззвучно, но каждое слово этого грозного заклинания болезненно отдавалось у меня в голове. — То, что мы разъединили во имя этих трех, никто и никогда не воссоединит!
На мерцающую тетиву наложили светящуюся стрелу. Я попыталась рвануться и бежать, но их объединенная воля словно приковала меня к дереву. И стрела наконец полетела…
Меня пронзил странный леденящий холод и тут же превратился в жуткую боль, которую я едва могла вынести. И я все так же стояла, прислонившись к дереву… Или нет? Ко мне вернулось мое двойное зрение, и всю эту сцену я видела словно со стороны. На поляне было две Джиллан — одна лежала на земле, а другая стояла, прислонясь к дереву. Тут она подошла к зверям, вместе с ними ушла с поляны, а лежащая на земле Джиллан так и не шевельнулась.
Внезапно я снова ощутила тот же пронизывающий холод и вдруг стала той, лежащей на земле Джиллан.
Я открыла глаза. Медленно прояснялось мое сознание, и с ним вместе возвращалась память. Прямо надо мной было тяжелое зимнее небо, и с него медленно падали тяжелые снежные хлопья. Куда же делись палатки?
Я с трудом поднялась и огляделась. Все та же долина, в которой мы ждали, когда откроются Врата в страну Всадников, но она была покинута. Не было — видно ни палаток, ни привязанных рядом лошадей. Снегопад, похоже, начался недавно и не успел еще засыпать кострище, выложенное почерневшими камнями. «Огонь, — мелькнуло у меня в голове, — костер!» Вот что мне сейчас было необходимо, чтобы избавиться от странного знобящего холода.
На четвереньках я подползла к кострищу и сунула руку прямо в золу. Увы! Зола давно остыла, а камни были еще холоднее, чем мои руки.
— Хейррал! Кильдас! — громко позвала я. — Хейррал!
— Хейррал! — гулко прокатилось эхо по глухим скалам, и это было мне единственным ответом. Лагерь был покинут, и все, кто здесь был, куда-то ушли!
Но я, к сожалению, уже хорошо понимала, что это не сон, не кошмар, а самая настоящая правда, от которой мне стало совсем жутко. Похоже, я действительно чем-то очень мешала Всадникам, и они избавились от меня самым простым способом — бросили в этой долине.
Правда, я свободна… и вполне могу последовать за ними сама.
Шатаясь, я поднялась на ноги и пошла в дальний конец долины. И тут… Я ахнула и бессильно присела на камень. Тут снова стояла та же гладкая, глухая и непроницаемая стена. Действительно ли здесь открывались Врата? Если так, то теперь они опять наглухо закрылись.
Я окончательно замерзла. Больше всего мне хотелось лечь прямо на снег, уснуть и никогда не просыпаться, но меня остановил только страх, что снова увижу этот жуткий пепельно-серый лес и ужасные клубящиеся тени. Из последних сил я снова вскарабкалась на каменный горб. Меховая подстилка, на которой я лежала, уже покрылась снегом, а рядом с ней я с радостью заметила свою сумку с лекарствами.
Онемевшими от холода пальцами я достала флакончик, отпила несколько глотков и стала ждать, когда по телу разольется благодатное тепло. Но оно так и не появилось. По-прежнему мне было холодно, словно где-то внутри меня образовался огромный кусок льда и не давал мне согреться.
Но лекарство, по крайней мере, прояснило мое сознание и снова вернуло мне власть над телом. У меня оставалась моя подстилка и сумка, а из одежды только то, что было на мне, и больше ничего. Ни оружия, ни еды, ни каких-либо припасов.
Я отыскала остатки дров, привезенных Всадниками, и сложила их на старом кострище. Пару веток я осторожно смазала мазью и капнула на них жидкости из одного флакона — тут же вспыхнуло пламя, и мой костер разгорелся. Всадники просчитались, оставив мне эту сумку. Правда, они вряд ли знали, что там лежит, но я — то прекрасно знала!
Огонь приятно согревал лицо и руки. Да, это было настоящее живое тепло, но внутренний холод, поселившийся во мне, он растопить не мог. Я ощущала внутри себя гулкую, ледяную пустоту. Хотела бы я знать, что они у меня отобрали. Конечно, не жизнь, так как я продолжала двигаться, испытывать голод и жажду, и прекрасно осознавала все происходящее. Лекарство из моей сумки помогло заглушить голод, вместо воды я поела немного снега, но эту внутреннюю пустоту я ничем не могла заглушить. И я чувствовала, что до тех пор, пока не верну себе то, что они у меня отняли, я никогда не стану прежней.
Я была уверена, что та Джиллан, которую увели с собой оборотни, это какая-то часть моего «Я». Снилось ли мне это или было на самом деле? А может быть, они нарочно усыпили меня в последнюю ночь и заколдовали, сонную и беспомощную? Сколько времени прошло после их ухода? Мне казалось, что не больше нескольких часов, хотя я как-то слышала, что колдовство может изменить восприятие времени. Они оставили меня среди теней мира снов и, возможно, воспринимали это как один из видов смерти. И даже если бы их колдовство на меня не подействовало, как не действовали создаваемые ими ранее иллюзии, все равно в этой глуши, одна, без еды и оружия, я должна была неминуемо погибнуть. Но почему они так боятся и ненавидят меня? Неужели только потому, что я могла противостоять их воле и не была околдована, как другие невесты?
«Колдунья» — назвал меня Хейррал, и он, похоже, хорошо знал, что говорил. Действительно ли я была колдуньей? Но я не понимала своих сил и не умела с ними обращаться. Колдунья-калека, такая же неумеха и неудачница, каким считал себя Хейррал!
Я снова взглянула на каменную стену, в которой теперь не было никаких Врат. То, что могло снова сделать меня полноценной, исчезло за этой стеной. Но оно притягивало, звало меня! Теперь, когда мое тело отдыхало, разум работал очень четко, я ясно ощущала почти физическое притяжение моей увезенной частицы. Я словно видела нити, тянущиеся от меня сквозь эту каменную стену!
Теперь я окончательно поняла, что должна делать. Любым способом проникнуть за этот барьер — иначе не будет мне жизни.
— Стой! Стоять смирно!
Окрик прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула. В долину въезжали вооруженные всадники в шлемах с забралами, закрывающими лица. Одеты они были в короткие меховые плащи, а на сапогах я заметила шпоры.
Охотники Ализона?
Я стояла не шелохнувшись. Стрелы их натянутых луков целились прямо в меня.
— Женщина! — крикнул один из них, объехал меня кругом, спешился и шагнул ко мне.
В этом необычном шлеме он выглядел более чуждым мне, чем даже Всадники-Оборотни. Бежать было некуда. Если бы я попыталась вскарабкаться на скалу, то они без труда сняли бы меня оттуда или пристрелили, а там, где были Врата, теперь находился тупик, и я попала бы в ту же ловушку.
То, что я не пыталась бежать, видимо, удивило его. Он медленно подошел ко мне, бросил взгляд на мой жалкий костер и переглянулся со своими спутниками.
— Похоже, твои друзья бросили тебя здесь? — спросил он.
— Осторожней, Старкл! — резко крикнул кто-то из его товарищей. — Может, здесь засада, а ее оставили вместо приманки?
Тот, кого назвали Старклом, тотчас же остановился и отпрянул к скале. Воцарилось долгое молчание. Люди все так же сидели в седлах и чего-то ждали, держа меня под прицелом своих луков.
— Эй, ты, иди к нам! — крикнул наконец один из всадников. — Быстро иди сюда, или мы тебя пристрелим!
На секунду мне захотелось умереть этой легкой и чистой смертью, что для меня было бы самое лучшее. Но что-то более сильное, чем все остальные мои чувства, властно говорило мне, что пока я не верну себе то, что у меня предательски отняли, я не могу так просто расстаться с жизнью. Я отошла от своего кострища и подошла к скале, около которой меня ждал Старкл.
— Капитан, это одна из девушек Дейла! — крикнул он, разглядев мой наряд.
— Подойди ближе!
Я медленно пошла дальше. Здесь было четыре воина, насколько я могла видеть, Старкл и их капитан, но не имела представления, весь отряд это или только авангард. Похоже, они следовали по пятам за Всадниками-Оборотнями. Но больше всего меня удивило, что они забрались так далеко в глубь долин, так как обычно старались держаться ближе к морю — там была хоть какая-то надежда попасть на корабль и вернуться на родину. Видимо, прав был Хейррал, и эти уже отчаялись, поэтому терять им было нечего. Это были чудовища гораздо более опасные, чем Всадники-Оборотни.
— Кто ты? — резко спросил предводитель.
— Невеста из Дейла, — спокойно ответила я.
— А где остальные?
— Уехали дальше.
— Уехали? А тебя оставили здесь? Ты что, нас за дурачков принимаешь?
И тут меня осенило…
— Я больна горной лихорадкой, а для Всадников она очень опасна. Вы же, наверное, знаете, что они не такие, как мы.
— Что скажешь на это, капитан? — спросил Старкл. — Если бы это была ловушка, они бы давно на нас напали…
— Держи ее крепче!
Старкл подошел ко мне и всем весом тела прижал к скале. Я почувствовала на своем лице его жаркое, смрадное дыхание и успела заметить голодный блеск глаз из-под забрала. Потом он оторвал меня от скалы и крепко сжал, хотя я и не думала сопротивляться.
— Она не из Дейла! — вдруг крикнул один солдат и, наклонившись с седла, пристально уставился на меня. — У них здесь ни у кого не может быть таких волос!
Косы мои давно растрепались и сейчас, на фоне снега, выглядели непроглядно черными. Ализонцы настороженно осматривали меня, и мне показалось, что им было явно не по себе.
— Рога Кхатера! — выругался один солдат. — Взгляните на нее! Слышали вы о таких?
Губы предводителя изогнулись в гнусной ухмылке.
— Да, Тратор, я слышал о таких, как она, правда, не в этой стране. Но я также слышал, что есть одно средство обезвредить такую ведьму. Очень приятное средство…
Старкл усмехнулся и еще крепче сжал меня в руках.
— Только не надо смотреть ей в глаза, капитан. Говорят, она одним взглядом может вышибить человека из седла. Ведьмы Эсткарпа могут околдовать любого смертного мужчину.
— Мало ли что говорят. Во всяком случае, она сама тоже смертная, и на сегодня нам обеспечено отличное развлечение.
Я совершенно не понимала, о чем они говорят. Очевидно, они решили, что я принадлежу к одному из враждебных им народов.
— Принесите топливо и разложите костер, — приказал предводитель отряда. — Солнце уже опустилось за скалы, и здесь становится холодно.
— Капитан, — заговорил Тратор, — если здесь нет ни ловушки, ни засады, почему же они оставили ее?
— Я не думаю, чтобы они хотели организовать что-то специально для нас, — ответил предводитель. — Мне кажется, они только здесь поняли, что она из себя представляет, и поспешили от нее избавиться.
— Но эти дьяволы и сами занимаются магией!
— Да, конечно, но ведь бывает, что и волки дерутся между собой. Мы же не знаем, что тут было. Может, они что-то не поделили и поссорились, а может, эти олухи из долин специально подсунули ее в невесты, а Всадники только здесь открыли это. В любом случае, они бросили ее, а теперь мы можем от нее кое-что узнать.
Старкл все крепче сжимал мою руку, и я воспринимала это как оскорбление. Меня передернуло от стыда и отвращения, когда я поняла о чем они говорят. Только смутное ощущение, воспоминание о том, какая я была раньше и как мне было хорошо, поддерживало меня сейчас.
Они сумели набрать много дров, так как в этой долине когда-то протекала река, и в ее давно высохшем русле все еще валялись остатки деревьев.
Мужчины развели костер, и я стала немного приходить в себя. Старкл набросил мне на плечи и руки ременную петлю, связал мне лодыжки и наконец оставил меня в покое.
Их, по-видимому, прежде всего донимал голод, пересиливая все другое. Они принесли пойманную в силки птицу и тушку кролика и подвесили их над огнем.
Предводитель подошел ко мне и встал, широко расставив ноги.
— Ведьма, куда поехали Всадники-Оборотни?
— Дальше.
— А тебя бросили здесь, потому что поняли, что ты — ведьма?
— Да, — ответила я, хотя и не была в этом уверена.
— И их магия так же сильна, как и твоя?
— Не мне судить об их могуществе.
Он задумался, и эти мысли, как мне показалось, были ему не слишком приятны.
— Что там впереди? — продолжил он допрос.
— Теперь там ничего нет, — правдиво ответила я.
— Что же они — улетели или растворились в воздухе? — Старкл грубо рванул веревку на моих лодыжках. — Не морочь нам голову, ведьма!
— Они проехали через Врата, и те снова закрылись за ними.
Предводитель посмотрел на низко склонившееся солнце и темные тени, тянущиеся по долине, и я поняла, что ему что-то не нравится и что-то тревожит. Он жестом подозвал двух воинов и послал их подняться на каменный горб, чтобы осмотреться. Как опытный воин, он не собирался устраиваться на ночлег, не разведав окрестности.
В тени скалы я заметила торчащий ремень своей сумки с лекарствами и очень обрадовалась, что они ее не заметили. Цели бы только я могла освободить руки добраться до нее! Тогда я действительно смогла бы «колдовать»…
Предводитель снова повернулся ко мне и продолжил допрос:
— Куда они ушли? Что там, за этим барьером?
— Я не знаю. Они говорили, что там какая-то другая страна.
Предводитель поднял забрало и снял шлем. У него были очень светлые волосы, не теплого золотистого цвета, как у народа Дейла, а серебристого, седого оттенка, хотя это и не была седина старости. У него был тонкий орлиный нос, высокие скулы и маленькие глазки с тяжелыми веками. Его лицо несло печать усталости и напряжения, словно у человека, жившего, на пределе сил. Он тяжело опустился на камень и уставился на огонь костра, больше не обращая на меня внимания.
Скоро вернулись оба разведчика.
— Там кругом скалы и осыпи щебня. Они не могли пройти этим путем.
— Но мы же знаем, что они въехали в эту долину, — неуверенно сказал другой разведчик. — Если бы они вернулись, непременно бы наткнулись на нас… Выходит, они заехали сюда — и исчезли!
Взгляд предводителя снова уперся в меня.
— Как?
— Наверное, с помощью своего колдовства. Они просили, чтобы им открыли Врата, и они открылись.
Да, к сожалению, Врата открылись только для них, но не для меня. Только у меня было ощущение, что это не остановит меня, как и тех людей, среди которых я была сейчас. Меня вела и притягивала та часть моего «Я», которая оказалась по ту сторону каменного барьера и хотела соединиться со мной.
— Может., она проводит нас туда… — Тратор кивнул в сторону барьера. — Говорят, этим колдуньям подвластны ветер и волны, земля и небо, растения и животные.
— Эта ведьма здесь одна, и что она может сделать, если раньше, похоже, ни разу не пользовалась своей силой, — предводитель ализонцев скептически пожал плечами. — Я думаю, что если бы она могла последовать за Всадниками, вряд ли сидела и дожидалась бы нас здесь. Нет уж, эту добычу мы, похоже, потеряли. Старкл облизнул пересохшие губы.
— И что же мы будем делать, капитан?
Тот пожал плечами.
— Поедим, а потом, — он с ухмылкой взглянул на меня, — потом поразвлекаемся с этой ведьмой, а утром подумаем о делах.
Один из воинов рассмеялся, другой толкнул в плечо своего соседа. Все мысли о завтрашнем дне были отброшены, и они, как все на войне, опять целиком жили настоящим. Я взглянула на жарящееся на костре мясо. Скоро оно уже будет готово. Потом они поедят, а потом…
Я ничего не могла пока предпринять. Хотя меня и связали, но в общем обращались со мной без лишней жестокости. Но время шло. Сейчас они поедят, а потом…
Но у меня было знание. В глубине души я твердо знала, что смогу использовать оставшееся время и для защиты, и для нападения, если решу нападать. Воля — я всегда могла всему противопоставить свою волю. Сила воли… Смогу ли я так сконцентрировать свою волю, чтобы она стала оружием?