Год Единорога

4

— А вы помните, какая сегодня ночь? — спросила девушка, светлые волосы которой выбились из-под спустившегося на плечи капюшона. Ее звали Эдит, и прошлой ночью она спала рядом со мной. Ее привезли с далекого юга, и никто из нас не видел раньше ее герба — саламандра меж двух языков пламени.

Кильдас задумчиво ответила:

— Последняя ночь проходящего года. И на рассвете мы встретим Новый год…

— Да, — подхватил кто-то еще, — начинается Год Единорога.

— Дома сейчас все собрались в большом зале, — сказала грустно Сольфинна, — накрыли стол и празднуют приход Нового года.

— Интересно, а наши новые лорды будут устраивать праздник в Новый год? — неожиданно спросила Кильдас. — Они ведь не поклоняются Пламени и вообще… Какие боги есть у этих Всадников? А может, они никого не почитают?

— Как можно никому не молиться! — испуганно воскликнула Сольфинна. — Если не верить в Высшую Силу, то в чем же искать помощи и утешения?

Эдит презрительно усмехнулась.

— Так ведь они же не люди! Неужели ты все еще ничего не поняла? Такая уж нам выпала несчастная судьба — покинуть наш мир и перейти совсем в другой, так же как сегодня мы перейдем из старого года в новый.

— А почему, собственно, в неизвестном обязательно предполагать плохое? — вмешалась в разговор я. — Тот, кто во всем подозревает зло, обязательно на него и наткнется. Но если отбросить все слухи и сказки, что плохого мы можем сказать о Всадниках?

Тут заговорили все разом, пока Кильдас не рассмеялась так громко, что все невольно притихли.

— Все это болтовня, слухи, бабьи сказки! Кто из вас знает что-то конкретное? Мне кажется, наша сестра-спутница права. Мы, действительно, знаем очень мало о своих женихах, однако на жителей долин они точно никогда не нападали, помогли нашим лордам выгнать с нашей земли захватчиков. Почему же мы так прислушиваемся именно к дурным слухам? Люди все разные, и тот, кто имеет темные волосы, ничуть не хуже светловолосого. Одни носят темную одежду и любят жить в уединении, а другие любят наряжаться и блистать в обществе. Ну и что? Каждый из них хорош по-своему, и каждому есть место в этом мире. Так что же мы так боимся, чего ждем от этих Всадников?

— Но они ведь не люди, — возразила Эдит.

— Что значит «люди — не люди»? Говорят, те, кто приезжал заключать договор, выглядели совсем как наши мужчины. У них есть какие-то особенные способности? Так и у каждой из нас есть что-то особенное. Скажем, кто-то рисует и вышивает, как не сможет никто другой, а кто-то великолепно играет на музыкальных инструментах, лучше, чем кто бы то ни был. Так и у этих Всадников могут быть таланты, каких нет у наших мужчин, и несмотря на это, они вполне могут быть такими же людьми.

Трудно сказать, действительно ли она верила в то, что говорила, но это было хорошо сказано. Я рада была, что она нашла в себе силы побороть страх, который мучил нас всех. На перевале все еще сиял зеленый призрачный свет, но ни лорд Имгри, ни его стражники так и не появились.

Мы так и сидели у костра, сбившись плотной кучкой, когда наконец появился лорд Имгри и сообщил, что мы должны ехать дальше, в то самое ущелье. И я подумала, что сейчас каждая из нас ощущает одно и тоже: нервное возбуждение и страх.

Но приехали мы не в лагерь наших женихов, и нас по-прежнему никто не встречал. Правда, там, за ущельем, на небольшой ровной площадке для нас было хоть что-то приготовлено. Здесь были установлены большие палатки, застеленные изнутри мехом, а в них удобные ложа, также покрытые шкурами. Я узнала по меху несколько знакомых животных, но были и совсем неизвестные. В самой большой палатке был накрыт низкий длинный стол.

Я осторожно погладила серебристый светлый мех с серыми пятнами и подумала, что он вполне бы подошел для манто какой-нибудь высокородной леди. Во всей это обстановке, несмотря на ее примитивность, чувствовался тонкий вкус и понимание красоты. А в том, как создатели всего этого позаботились о наших удобствах, несомненно сказалось уважение к нам.

Все мы с удовольствием принялись за приготовленный ужин. Тут был хлеб с запеченными фруктами, прекрасное жареное мясо и даже сладости, напоминавшие орехи в меду. Не успели мы еще распробовать все как следует, а лорд Имгри уже встал из-за стола. Он стоял в тени, и я вдруг ощутила, что эта тень как бы обозначила барьер между ним и нами. Первый раз за все время я отчетливо поняла, что мы и в самом деле уходим от рода человеческого, и вот сейчас рвутся последние ниточки, связывающие нас с людьми.

— Теперь слушайте внимательно, — начал он хриплым, словно внезапно осевшим голосом. — Рано утром вы услышите сигнал рога. Тогда выходите из палаток и идите по тропе, которая начинается от этого порога. В конце пути вас встретят ваши новые лорды.

— Так значит, у нас вообще не будет никакой свадьбы? — ахнула расстроенная Сольфинна. — И вы не передадите нас женихам как положено, через Кубок и Пламя?

Лорд Имгри с трудом заставил себя улыбнуться.

— Вы уже оставили тех, кто обручается через Кубок и Пламя, моя леди. Конечно, у вас будет свадьба, но уже по обряду ваших женихов, которая также свяжет навеки вас и ваших мужей, — он спокойно оглядел всех нас, сидящих на длинной лавке у стола, и мне показалось, что меня он несколько выделил. — Я хочу пожелать вам счастья, — произнес он, поднимая бокал. — Я здесь заменяю ваших родителей и по этому праву хочу пожелать каждой из вас долгих лет счастливой жизни и легкой смерти в свой срок. Пусть ваш новый род примет вас дружески и терпимо! Пусть благословение ваших предков будет на ваших детях! За всех вас!

Так произносил родительское напутствие лорд Имгри для тринадцати невест, которых он привел на этот горный перевал. А потом, прежде чем мы успели опомниться, быстро вышел из палатки.

— Вот и все, — сказала я, вставая из-за стола и чувствуя, что невольно обратила на себя общее внимание. — Я думаю, что мы вряд ли еще увидим лорда Имгри.

— Но как же… Почему мы должны одни идти к этим… — робко запротестовала одна из девушек.

— Что значит «одни»? — спросила я, и леди Кильдас быстро пришла мне на помощь.

— Мы пойдем все вместе, — сказала она. — А кроме того, они сами просили себе невест и, наверное, с нетерпением ждут нас. Мне кажется, нам нечего пока бояться, — он поправила на сидении драгоценный черный мех, отливающий ярким серебром.

Такой странный, внезапный уход лорда Имгри произвел на меня очень неприятное впечатление, но другие девушки, казалось, не придали этому никакого значения. Без обычной болтовни, притихшие и словно чем-то успокоенные, они устраивались на ночлег, выбирая себе ложа.

Я тоже устроилась поудобнее, завернулась в серебристо-серый мех и уснула спокойно и сладко. Я открыла глаза только тогда, когда утреннее солнце заглянуло в откинутые полы палатки.

— Джиллан! — Это Кильдас распахнула мою палатку и сейчас стояла в дверях. — Что это ты так разоспалась?

Я с неохотой вылезла из-под теплого меха, подошла к ней и выглянула наружу. Исчезли лошади, на которых мы приехали, а также палатки сопровождавших нас воинов. На опустевшей площадке стояли только шатры невест. Все люди лорда Имгри поспешили уехать, пока невесты спали.

— Они, наверное, боялись, как бы некоторые из нас не передумали в последнюю минуту и не устроили скандала, — заметила я.

Кильдас улыбнулась.

— Но к тебе-то это не относится, не так ли, Джиллан? Конечно, она права. Меня в это утро ничто не заставило бы повернуть назад.

— По крайней мере, они оставили нам наши свадебные наряды, — Кильдас указала на объемистый тюк. — Трудно сказать, когда позовут нас наши новые господа, но мне кажется, лучше подготовиться заранее. Вставайте, девушки! — крикнула она, откидывая полог еще одной палатки. — Встречайте Единорога и то, что он дарит нам этим утром!

В одной из палаток мы нашли чаши из полированного рога и сосуды с водой, настоянной на травах. Мы с удовольствием умылись чуть ли не первый раз за все путешествие и занялись нарядами, стараясь подобрать платья всем к лицу, чтобы выглядеть как можно красивее. Некоторые девушки из обедневших родов смотрели на наряды так удивленно, словно не знали, что с ними делать, а другие, как та же Кильдас, в любом наряде держались так, словно родились в нем.

Потом мы с большим аппетитом поели, не замечая времени и не мучаясь ожиданием. Кильдас подняла последний кубок и предложила выпить за наше счастливое будущее. И тут с перевала послышался чистый серебряный зов — не рога, как предупредил нас лорд Имгри, а ликующий звон фанфар. Я поднялась и обернулась к Кильдас и Сольфинне.

— Пойдем?

— Ждать больше нечего, — согласилась Кильдас. — Пошли навстречу тому счастью, за которое только что выпили.

Мы вышли из палатки и пошли по тропе прямо в плотную завесу тумана, поднимавшуюся снизу. Тропа, к счастью, была не крутая, и мы шли легко. По шуршанию длинных платьев я догадалась, что остальные девушки последовали за нами. Ни одна не осталась в палатке, не устроила напоследок истерики, не поддалась приступу страха. Спокойно и молча шли они навстречу судьбе.

Трижды прозвучал серебряный зов. Первый раз он заставил нас тронуться в путь, второй раз, когда мы миновали ущелье, и вот сейчас зазвенел снова.

Туман расступался сразу, словно какие-то неведомые руки отдернули занавес, и из холодной, неуютной зимы мы вошли прямо в светлую весну. Площадка была покрыта мягкой зеленой травой. Прямо перед нами открылся проход в зеленой стене кустов, украшенных мелкими белыми и желтыми душистыми цветами. Такими сладко пахнущими колокольчиками украшают в долинах венки невест.

На площадке никого не было, но прямо на траве лежали небрежно брошенные плащи. Все они были сделаны из тончайшей ткани, украшены драгоценными камнями и покрыты искусной замысловатой вышивкой. Мне показалось, что вышивка на всех плащах разная, но я не могла за это поручиться, так как все это было так пестро и запутано, что глаза разбегались.

Мы молча стояли и смотрели. И чем дольше всматривалась я во всю эту картину, тем больше мне становилось не по себе, словно за всей этой прелестью я видела что-то другое, и мне это не нравилось. Когда я принималась сосредоточенно разглядывать траву, кусты или плащи, они на глазах начинали меняться: все великолепие ярких красок таяло, открывая грубую реальность.

Площадку покрывала не свежая зеленая трава, а такая же пожухлая, прошлогодняя, как на равнине. И кусты стояли голые и замерзшие, как и положено им в это время года. А плащи, когда под моим взглядом померкла красота вышивки и драгоценных камней, оказались серо-коричневыми, как земля, на которой они лежали. Их единственным украшением был темный узор, напоминающий руны, мне незнакомый. И чем внимательнее я всматривалась, тем скорее и безвозвратнее рассеивалась прекрасная иллюзия. Я посмотрела на своих спутниц и поняла, что они видят только внешнее великолепие и не ощущают, что оно иллюзорно. Широко открытыми удивленными глазами смотрели они вокруг, и такая радость была на их лицах, что я сразу же решила ничего им не говорить о своем открытии. Да они бы мне сейчас и не поверили.

Одна за другой выходили они на этот колдовской луг и подбирали понравившийся им плащ. Вот и Кильдас отошла от меня и побежала на луг. Вот и Сольфинна…

Кильдас подобрала один из плащей и накинула его на себя. Покрывало это светилось и переливалось голубым, а по нему золотом и драгоценными камнями было вышито какое-то сказочное животное. Мое двойное зрение, проявившееся так неожиданно, не мешало мне видеть и то, что видели остальные девушки, находившиеся под властью иллюзии. Другие девушки прижимали плащи к груди, словно самое дорогое, и вдруг, поняв что надо делать дальше, одна за другой проходили под цветущую древесную арку и исчезали в тумане.

Сольфинна тоже сделала свой выбор и исчезла. За ней прошла Эдит, еще одна девушка… И я с испугом поняла, что осталась совсем одна.

То, что я одновременно видела и реальность и иллюзию, основательно нагнало на меня страху, но и медлить дальше тоже было опасно. Я все еще нерешительно смотрела на несколько оставшихся плащей. Колдовская красота их растаяла, и мне они казались совсем одинаковыми. А впрочем, не совсем, рисунки рун на каждом были другие и образовывали другой узор.

Один из плащей лежал далеко от других, почти на самом краю площадки. Я обратила внимание, что руны на нем как-то разбросаны, словно каждая сама по себе, и не образуют единый рисунок. На какое-то мгновение я увидела этот плащ во всем его колдовском великолепии: нечто зелено-голубое, фантастическое, покрытое россыпью драгоценных камней. Но это промелькнуло так быстро, что, возможно, мне все просто почудилось. Однако плащ этот все же интересовал меня, к нему меня тянуло больше, чем к любому другому. И еще я чувствовала, что должна немедленно сделать выбор, иначе это покажется подозрительно.

Я пересекла мертвую мерзлую землю, прижала к груди выбранный плащ и под аркой голых ветвей шагнула в холодный туман. Десять плащей остались лежать на земле, полностью потеряв свою колдовскую красоту.

В тумане слышался смех и веселые голоса девушек, но никого видно не было, и я даже не могла определить, откуда доносятся эти звуки. Я стояла в тумане совершенно одна и чувствовала себя очень неловко. Мне показалось даже, что отделанный серебристым мехом плащ, который я прижимала к груди, становился все тяжелее. Легкое свадебное платье совсем не защищало от влажного тумана, и я начала зябнуть.

И тут в тумане появился какой-то темный силуэт. Кто-то шел прямо ко мне. На какое-то мгновение я почувствовала приступ панического страха, словно запертая в ловушке. Я даже представить себе не могла, кто именно появится сейчас из тумана. Человек? Зверь? Что-то вообще непонятное? Только по росту фигуры я могла догадаться, что это существо передвигается на двух ногах. Однако спутницы мои уже встретили в тумане своих суженых, и, судя по счастливым голосам, ничего страшного с ними не произошло.

Да, он выглядел совсем как человек, с красивым человеческим лицом, но я смотрела на него двойным зрением, и как на поляне видела серо-коричневые плащи за иллюзией великолепия, так и сейчас за этой маской я видела его истинное лицо.

Я видела его вполне отчетливо и, оцепенев, наблюдала, как этот мужчина, несомненно, не принадлежавший к человеческому роду, все ближе подходит ко мне, чтобы стать моим хозяином. Он был высок, хотя и не так, как горские воины, строен, как юноша, впервые вышедший на поле боя. И лицо его было свежим и гладким, как у юноши, и только глаза выдавали, что он не так молод, как кажется. Эти яркие зеленые глаза под раскосыми бровями были усталыми, мудрыми, и в них таилась какая-то древняя печаль.

Брови его ровными линиями поднимались к вискам, а от линии глаз лицо резко сужалось к острому выступающему подбородку. Черные волосы были довольно коротко подстрижены и косой челкой спускались на лоб. По человеческим меркам его нельзя было назвать ни красавцем, ни уродом. Он просто был совсем другим.

Он шел с непокрытой головой, но в кольчуге, которая ему, казалось, была непривычна и мешала свободно двигаться. Она была длинная, примерно до середины бедра, под ней виднелись плотно облегающие брюки из гладкого серебристого меха. Я обратила внимание, что мех этот очень похож на тот, которым я вчера любовалась в палатке. Обут он был в мягкие кожаные сапоги, немного потемнее брюк. Его юношески стройную талию охватывал пояс из какого-то мягкого материала, застегнутый крупной пряжкой со странным молочно-белым камнем.

Таким я впервые увидела Хейррала, Всадника-Оборотня, чей плащ выбрала почти случайно, вовсе не обманутая прекрасной иллюзией.

— Мой… мой Лорд? — спросила я, прерывая затянувшееся молчание, которое он, похоже, был не в состоянии нарушить.

Он улыбнулся, как мне показалось, насмешливо.

— Моя Леди, — ответил он наконец, и в голосе тоже прозвучала ирония, но я почувствовала, что адресована она не мне. — Похоже, на этот раз у меня все получилось лучше, чем я мог надеяться, раз ты выбрала мой плащ, — он протянул руку и наконец освободил меня от этой ноши. — Я — Хейррал.

— Я — Джиллан, — ответила я на его представление, и тут до меня дошло, что я никогда не пыталась в своих мечтах заглянуть дальше этой минуты и теперь не имела ни малейшего представления, что делать дальше.

— Приветствую тебя, Джиллан… — Хейррал развернул плащ и накинул мне на плечи так, что я оказалась закутанной, как в одеяло. — Итак, я заявляю свои права на тебя, Джиллан, если ты согласна на это.

Последние слова его прозвучали вопросительно. Похоже, он выполнял какой-то ритуал и давал мне возможность последний раз подтвердить свой выбор или отказаться. Но для меня пути назад не было.

— Я согласна, Хейррал.

Он помолчал еще минуту, словно ожидал чего-то от меня, но я представления не имела, что он может ждать. А потом, наклонившись ко мне, он спросил вдруг изменившимся тоном:

— Как выглядит плащ на твоих плечах?

— Он серо-коричневый, оторочен серебристым мехом… У него на мгновение прервалось дыхание.

— А каким ты видишь меня, Джиллан? — спросил он.

— Я вижу мужчину с обличием юноши и с глазами старца. Он одет в длинную кольчугу и меховую одежду, носит пояс с серебряной пряжкой и молочно-белым камнем. Волосы у него черные… — словами я старалась заполнить угрожающе разросшееся молчание.

Хейррал протянул руку и сдернул с меня фату невесты так резко, что посыпались шпильки и мои черные волосы рассыпались по плечам.

— Кто ты? — его голос звучал так же требовательно, как голос лорда Имгри при нашей последней встрече.

— Я — Джиллан, пленница воина из-за моря, привезенная им в долины Хай-Халлака и пришедшая сюда по своей собственной воле, — я говорила ему всю правду, так как чувствовала, что он имеет право знать все.

Он отшвырнул фату и нарисовал пальцем в воздухе какой-то знак, вспыхнувший на мгновение зеленоватым светом. Теперь он не улыбался. Мне показалось, что он пытается справиться с какой-то неприятной мыслью, неожиданно пришедшей ему в голову.

— Мы связаны через этот плащ — и это, похоже, не случайность, а судьба. Но я прошу тебя, постарайся пока не показывать, что ты обладаешь двойным зрением и не поддаешься иллюзиям. Для тебя сейчас это может быть опасно.

Я не очень представляла, как заставить себя увидеть то, что не существует, но покорно закрыла глаза и попыталась представить, что замерзшая площадка покрыта нежной зеленой травой и окружена цветущими кустами. Когда я снова открыла глаза, еще мгновение сквозь яркие краски мерцала тусклая реальность и наконец исчезла совсем. Я стояла на зеленом лугу, окутанная прекрасным голубовато-зеленым плащом, сверкающим брызгами драгоценных камней. Лицо Хейррала тоже изменилось, став гораздо более человеческим и привлекательным. Не его настоящая внешность, честно говоря, мне понравилась гораздо больше.

Не говоря больше ни слова, он взял меня за руку, и мы вместе вышли из холодного тумана в зеленую рощу цветущих деревьев. Там уже были все мои спутницы, и каждую из них сопровождал мужчина, чем-то похожий на Хейррала. Пары привольно разместились прямо на траве, и женихи ели из одной тарелки со своими невестами, как и положено на свадебном обеде в наших долинах.

Немного в стороне стояла группа мужчин и наблюдала за пирующими, но те, казалось не обращали на них никакого внимания. Когда мы появились из тумана, все эти мужчины как по команде уставились на нас. Один из них что-то выкрикнул и шагнул нам навстречу, как мне показалось, с угрозой. Но его тут же оттащили двое других. Хейррал провел меня мимо них, и мы оказались в маленьком гроте, укрытом цветущими деревьями. Хейррал оставил меня на минуту и тут же вернулся с едой и питьем в прекрасных хрустальных чашах — так, по крайней мере, видела я это в тот момент.

— Будь веселой, — шепнул он. — Покажи, что невеста довольна и счастлива. Поверь, сейчас за нами наблюдают много глаз, и их нужно успокоить. То, о чем я хочу поговорить с тобой, не предназначено для чужих ушей, да они бы ничего и не поняли, а только насторожились.

Я отломила кусок пирога и поднесла его к губам. Мне удалось улыбнуться, и я даже постаралась выжать из себя подобие счастливого смеха, хотя в душе была напряжена и сосредоточенна, как воин перед битвой.