Гнев троллей

47

После нескольких недель тренировок с наемниками и разнообразной жизни в Колхасе вынужденный отдых в подвале Саргана стал особенно невыносим для Натиоле. «Только я начал привыкать к городу, как произошло… это». Он усмехнулся. Словно самая большая проблема была в том, что он больше не сможет ходить на рынок.

Оба тролля молчали и старались избегать друг друга, насколько это было возможно в тесном помещении. Если они встречались, то в основном обменивались рычащими звуками и жестами. Что-то стояло между ними, но Натиоле не знал их достаточно хорошо, чтобы понять, что именно. «Возможно, это их способ выражения печали по Црану. Или они сожалеют, что не смогли сожрать его».

Влахаки заняли одну комнату, и Сарган обеспечил их всем самым необходимым. Состояние Арвана постепенно улучшалось. Они почистили и обработали раны ветерана, и в последнюю ночь у него даже спал жар. «Если это была ночь», — мысленно уточнил Натиоле. В подвале он постепенно потерял какое-либо ощущение времени, и теперь сказывался ночной стиль жизни последних недель. Они просто спали, когда уставали, и единственной возможностью не потеряться совсем во времени были нерегулярные посещения Саргана или Скилои.

При этом казалось, что сцарку даже в некотором роде веселило все происходящее, хотя Натиоле до сих пор обменялся с ней всего парой слов. Женщина была абсолютно замкнутой, и тот факт, что она много лет назад не только служила Цорпаду, но и спасла жизнь матери, не способствовал тому, чтобы юный влахак мог лучше оценить ее. Но по крайней мере она была предельно вежлива и казалась преданной Саргану.

В остальном у них почти не было контакта с внешним миром. Ана работала над организацией их отъезда, как она любила называть бегство, и редко, приходила с визитом. По словам Саргана, город медленно успокаивался, хотя иногда еще появлялись истории о троллях, в которых чудовища возникали среди ночи ниоткуда и крали маленьких детей.

Несколько раз Сарган устраивал так, чтобы в его дворце совсем не было людей, и влахаки некоторое время могли провести во дворе. Наверное, это было единственное отличие от пребывания в темнице, констатировал Натиоле. Благодаря таинственному нападению теперь они были беглыми преступниками, и к тому же самого дурного сорта, так как на них висела попытка покушения на самого Золотого Императора. Описания Сарганом наказаний для такого преступления были очень подробными и красочными, и Натиоле совсем не хотелось выяснять на самом деле, что с ним могут сделать при помощи всех тех непонятных устройств, о которых рассказывал дириец.

Тролли с каждым днем становились все неспокойнее, и юный влахак опасался, что Керр уже в обозримом будущем больше не сможет сдерживать Врака и тот просто устремится в город.

При этом опасность еще не миновала; на улицах патрулировали гвардейцы, а на городских воротах сохранялся усиленный наряд. Натиоле со вздохом опустился на стул.

И только услышав шаги на лестнице, он снова открыл глаза. Сначала юноша потянулся к оружию, которое всегда было рядом, но шаги были легкими, спокойными. Солдаты звучали бы иначе. «И, наверное, Врак давно унюхал бы их, убил и сожрал».

Действительно, в сопровождении Саргана к ним в сумрак спустился еще один человек. Они привыкли зажигать совсем мало света, чтобы лишний раз не раздражать троллей.

Сначала Натиоле сел прямо, но когда увидел, кто был с Сарганом, то буквально подскочил.

— Артайнис!

Юная дирийка улыбнулась и склонила голову.

— Это честь, что вы узнали меня через такое долгое время.

Натиоле безмолвно уставился на нее. На ней была простая дорожная одежда, явно потрепанная, и ни косметики, ни украшений.

— А приветствие я не заслуживаю? — с улыбкой спросила она.

Это вывело юного влахака из оцепенения. Он поклонился по всем правилам, как было принято в империи:

— Я приветствую вас, Артайнис Вульпон. Моему сердцу радостно, что мы снова встретились и я могу пребывать в вашем присутствии.

Теперь уже она тихо рассмеялась.

— Неужели вы тайно зубрили правила этикета Дирии, Натиоле сал Дабран?

— Немного, — заявил Натиоле и смущенно усмехнулся. — Как же иначе? Ведь я провел здесь достаточно времени, мягко выражаясь.

Она пристально осмотрела его, и он почти физически чувствовал ее взгляд. На нем была легкая одежда городского жителя, подарок ее отца, хоть и без украшений, но из хорошей ткани.

Ее улыбка заставляла его нервничать, и Натиоле неуверенно заправил прядь волос за ухо. Внезапно после всех дней и ночей в подвале он почувствовал себя грязным и неуклюжим, очень далеким от совершенства.

Тут в помещение, пригнувшись, вошел Керр. Тролль остановился и осторожно улыбнулся, посмотрев на Артайнис. Натиоле не сомневался, что тот уже давно узнал ее по запаху, но Керр всегда очень старался подражать людям и не пугать их.

— Я рад, что ты здесь, — просто сказал Керр.

— Я рада, что успела всех вас здесь застать, — ответила она. — И я принесла много новостей из Влахкиса. Там столько всего произошло.

— Здесь не меньше, — угрюмо отметил Натиоле, но Сарган успокоил его:

— Я уже изложил дочери неприятные события и ваши трудности.

Он требовательно взглянул на Артайнис.

— У Ионниса все хорошо, — начала юная дирийка. — Он проснулся и поправляется.

В теле Натиоле растаяло напряжение, которое сопровождало все время с момента страшной ночи пожара; ушла часть навалившегося на сердце груза.

— Но есть также и плохие новости. Тамар Бекезар мертв.

«Значит, Ардолия беззащитна и без правителя», — быстро подумал Натиоле. Только потом он понял, что эта новость значила больше. «И Ана потеряла отца». Он уже пожалел о своей первой мысли, но Артайнис продолжила:

— И твоя тетя Флорес тоже. Их подло убили в охотничьем домике.

Юноша онемел. Он не ощущал ничего, ни печали о потере, ни ярости. Было такое впечатление, что Артайнис говорила о чужой женщине, а не о его тете и матери Аны. Рядом с ним Керр пробурчал что-то печально, словно пропел еле различимую песню.

— Ана должна узнать об этом, — хриплым голосом выдавил из себя Натиоле.

— Я уже послал за ней, — ответил Сарган. — Это… будет нелегко для нее.

— Смерть никогда не бывает легкой.

Его собственный ответ прозвучал пустым звуком, пустым набором слов, не более того.

— Смерть приходит ко всем, людям и троллям. Флорес не боялась ее, она была очень сильной, — сказал Керр.

— Но есть еще угроза, — тихо продолжила Артайнис. — Близится новая война между Ардолией и Влахкисом. Масриды обвиняют влахаков в том, что те убили марчега. И во Влахкисе не иначе. Там обвиняют Ардолию в смерти Флорес.

— Война, — пробормотал Натиоле и с тревогой посмотрел на Саргана. — Нам нужно возвращаться. Нам нужно быстро отправляться в путь. Мне нужно во Влахкис. Нужно!

— Я знаю. Но ты должен потерпеть. Ана наверняка приложит еще больше усилий. И я тоже. Но мы не можем совершить ошибку. Мы должны быть очень осторожны.

— Перевалы непроходимы, как мне кажется, — вмешалась Артайнис. — Я только сейчас перешла горы.

— Я должен попытаться. Мне нужно во Влахкис!

— Мы можем пройти под горами, — предложил Керр. — Там есть безопасные пути. Под землей зима не важна. Мы можем разве что встретить пару гномов.

— Прочь отсюда и под землю. Это первые хорошие слова, которые я слышу от тебя за все долгое время, — вмешался Врак, который до сих пор молча слушал новости, наверное, потому что люди, о которых говорила Артайнис, ничего для него не значили.

Натиоле мрачно кивнул. Он вернется во Влахкис, пусть для этого ему придется пробиваться сквозь шахты гномов и все племена троллей. «Если назревает война, то она начнется только весной. До тех пор я доберусь до Теремии».

— А что с масридами? Что с моим отцом? — спросил он Артайнис.

Ее ответ был длинным и подробным. Она сообщила ему о силках, о претендентах на трон марчега, о поездке Корнеля, об открытии священника солнца и о нападении на Виколия Аркоса. Натиоле молча слушал ее.

Врак тем временем беспокойно носился по кругу, словно теперь не мог дождаться отправления в путь.

— Я позабочусь о гномах, — наконец весело заявил он, когда Артайнис закончила. — Когда мы уйдем из этой проклятой дыры?

Но никто не ответил глубинному троллю.

— Очень важные новости, — вместо этого задумчиво заявил Сарган, — но есть еще более существенные. Очень важные новости, которые…

— Папа, — перебила его Артайнис нетерпеливым тоном.

— Э, да. Значит, так, у бюрократии и военных аристократов растет желание объявить о военном походе.

— Военный поход?

— Ответный удар. На Влахкис.

— Что?

Натиоле не мог осознать услышанного.

— Империя хочет вести войну? Против Влахкиса?

— Да. В наказание за нападение на Золотого Императора. При этом я сомневаюсь, что вообще делают какие-то различия между Влахкисом и Ардолией. Я боюсь, что имеется в виду вся бывшая провинция Влахкис. Страна между гор, от Северных до Южных Соркат, от истока Маги до ее исчезновения в вечной темноте мира.

— Но это… не может быть правдой, — вырвалось у Натиоле.

Он бессильно повесил голову и тихо застонал. У него закружилась голова от мысли, что его поездка в империю могла иметь такие последствия.

— Это не твоя вина, — тихо сказал Керр со своей невероятной способностью угадывать мысли других. — Они напали на того, на кого хотели напасть. Подумай о нападении на нас.

Слова тролля имели смысл, но юный влахак не мог принять его.

— Мне нужно назад, — ответил он. — Мне нужно предупредить отца. Я должен предотвратить войну между Ардолией и Влахкисом.

Все помолчали несколько мгновений. Натиоле уже пожалел о своем срыве, он показался себе смешным…

— Я удвою свои усилия здесь, в Колхасе, — важно сказал Сарган. — Постараюсь больше узнать о стремлениях внутри бюрократии. Уж слишком плотным мне кажется фронт защитников, чтобы это могло быть случайной коалицией.

— Что ты имеешь в виду?

— Болтовня полугнома не важна. Когда мы отправляемся? — потребовал ответа Врак.

Керр зарычал, и глубинный тролль недовольно умолк.

Натиоле кивнул Саргану, чтобы тот продолжил.

— Это сложно, и я пока не могу просто объяснить, — сообщил дириец. — Но сейчас гармонично звучат такие голоса, которые обычно только спорят. И все это дело продвигается очень быстро — что совсем не типично для процессов внутри бюрократии. Такое впечатление, словно кто-то разворачивает свой план.

— Ты имеешь в виду, что в происходящем замешан кто-то, кому выгодно, что империя ввяжется в войну? — уточнила Артайнис, нахмурившись. — Тогда это объясняет нападение на Натиоле и троллей.

— Но зачем? — спросил Натиоле. — Ведь мы не создавали себе врагов. Мы никого не обижали. И Влахкис по сравнению с Дирией — бедная страна, которая все еще страдает от последствий гражданской войны и не может думать о том, чтобы напасть на своего большого соседа. В чем причина?

— Ах, Натиоле. Словно для войны нужна причина. Власть, богатство, выбирай любую. Влахкис расположен на границе, и это фрукт, который можно сорвать.

— Я посмотрю, что мне удастся выведать. — Голос Саргана прозвучал решительно. — Пока тот, кто тянет за ниточки, прячется за своими громкими ходатаями. Но если эта война кому-то на пользу, то ему придется скоро проявиться. Возможно, еще удастся предотвратить катастрофу.

Натиоле благодарно улыбнулся дирийцу. Артайнис тоже улыбнулась, и юный влахак вспомнил о недолгом периоде, который она провела при их дворе. Каким же невежливым и отвратительным он был. Он поступал с ней несправедливо. «Она приехала сюда, чтобы предупредить нас, — подумал он. — Это было мужественно с ее стороны». Но потом он опомнился. «Влахкису грозит рабство, а я думаю о том, чтобы извиниться за свое поведение перед женщиной, народ которой, наверное, скоро в доспехах выступит против моего. Я — четырежды проклятый глупец».

Краем глаза он наблюдал за дирийкой. Собственно, ему нужно строить планы, нужно готовиться, но он не мог перестать думать о ней.