Гнев троллей

11

Заседание совета в столь поздний час было делом необычным, но причиной этому, естественно, послужило неожиданное появление невероятных гостей. Прошлой ночью одно из существ чуть не напало на Корнеля, и священник знал почему. «Они духи темноты, создания ночи и воплощают в себе все мрачное в этом мире. Какой позор, что влахаки связываются с такой мерзостью». Но его голос не засчитывали, хотя он не раз высказывал свое мнение.

Совет собрался в большом зале. Так как Стен постоянно расширял этот орган управления, со временем переход из маленькой совещательной комнаты стал неизбежен. В Ардолии шутили даже, что во Влахкисе судьбой страны управляют крестьяне и ремесленники. Корнель знал, что такое утверждение является преувеличением, но все равно тот факт, что воевода так сильно полагался на своих советников, вызывал в нем негодование, так как это противоречило порядку Божественного света. Совет существовал уже давно. Висиния и Стен учредили его вскоре после восхождения на трон. Вначале это были несколько мужчин и женщин из Теремии, торговцы и ремесленники, которые говорили властителям о заботах и бедах своих соотечественников. Но с течением времени советников становилось все больше, и Стен предложил народу самостоятельно выбирать своих представителей, вместо того чтобы назначать их.

Корнель тоже получил место в совете, как официальный представитель ордена Альбус Сунас. Но его политическое положение в полной мере соответствовало тому, как его принимали в Теремии: на него не обращали внимания, презирали и редко прислушивались. Воевода соблюдал основные правила вежливости, хотя сам все так же не любил братство. Но среди остальных советников было достаточно неприязни по отношению к священнику, и каждое выступление Корнеля сопровождал гул пренебрежительных комментариев, сквозь который ему приходилось пробиваться. Тем не менее он пунктуально являлся на каждое совещание и оказывал другим членам совета уважение, которого те заслуживали. «То есть в целом — не очень много», — про себя с иронией заметил священник.

В углу помещения расположились три тролля. Глубинный замер в тени, вдали от всех источников света, что было очевидным доказательством его мрачной натуры. Корнель периодически смотрел на существо, которое буквально притягивало темноту и почти сливалось с ней. По сравнению с этим чудовищем два других тролля казались почти безобидными, хотя они представляли собой не меньшее оскорбление Божественного света. Но они стояли спокойно в свете свечей и не вздрагивали от любого слабого мерцания.

Воевода выбрал место поближе к троллям, а весь совет разместился за длинным столом, на котором для каждого гостя стояли кувшины с вином и водой, а также кубки. Слева и справа от Стена сидели его сыновья, которые в обществе троллей выглядели не такими расслабленными, как отец. На лице Ионниса была смесь любопытства и ужаса, а истолковать мрачный взгляд Натиоле было гораздо труднее.

— Я хотел бы извиниться за то, что собрал вас в столь поздний час, но, к сожалению, для наших гостей возможна только ночная встреча. — Такими словами воевода открыл заседание.

Он лично контролировал транспортировку чудовищ на двух больших повозках. Божественный свет отнял у них силы, и, собственно, одно только это являлось знаком их порочности, но воевода, казалось, закрывал глаза на очевидные вещи.

— Прошлой ночью Винтила, к сожалению, не мог быть с нами, но сейчас Керр, наверное, сможет еще раз сообщить о своей просьбе.

По знаку воеводы тролль вышел вперед. На бедрах гиганта был кусок кожи, небрежно закрепленный двумя перекрещивающимися на груди кожаными ремнями. На ремнях висели какие-то инструменты и мешки, но даже эти простые предметы были сделаны грубо, как отметил Корнель. По всей вероятности, мастерили их тяжелые ручищи этих темных созданий.

Тролль почесал шею. Он выглядел гротескно: узловатый, мускулистый посреди богато убранного зала. «Его род не из мест под небом и Божественным солнцем. Они — создания глубины, темноты. Они должны держаться от нас подальше». И Корнель был не единственным, кто так думал. У некоторых на лице священник прочел отвращение, у других — скрытый страх. Близость этих существ влияла на всех, хоть и не одинаково. «Чего стоит один только их запах». Затхлый и гнилостный, в какой-то степени земляной, но с острым оттенком. Точно так же, как их тела доминировали в зале, их запах проникал повсюду, перекрывал все остальные запахи и привлекал внимание.

— Я здесь из-за сердца земли, — объяснил тролль. — Из-за Духа темноты. Вангелиу рассказал нам, троллям, что раньше это был хороший дух. Белый…

— Медведь, — подсказал Стен.

Естественно, Корнель знал мифы и легенды влахаков. Но в отличие от них он знал, что эти духи были недружелюбны, и не важно, как они назывались. Они были темными созданиями, которые боялись света и вводили людей в заблуждение. В течение столетий орден Альбус Сунас пытался изгнать из мира опасную ересь, священники молились об этом в храмах и пытались подвести народ ближе к Божественному свету.

— Белый Медведь, — пробормотало создание. — Вангелиу сказал, что Медведь был ранен?

— Да, я помню эту историю. Это было много лет назад, когда золотая империя заявила претензии на страну между гор и Влахкис стал провинцией империи. Принц из Дирии охотился на Белого Медведя и ранил его. Так тот стал Духом темноты. А принц умер от ран, которые ему нанес Дух темноты, — медленно говорил воевода, словно ему приходилось снова вспоминать подробности этой истории.

И пока Стен говорил, все не отрываясь смотрели на него, и Корнеля охватило странное чувство беспомощности.

— Дирийцы переложили на влахаков ответственность за смерть принца, — внезапно взял слово Винтила. — Они убили много людей из чувства мести. Каждый четвертый влахак должен был умереть. Но кровопролитие объединило племена нашего народа, и они собрались под знаменами краля Анеа. У Трех Сестер состоялась битва, и Анеа победил. Дирийские армии были изгнаны из Влахкиса, и наша страна снова стала свободной. Мы потеряли защитника нашего народа, но снова обрели свободу. — Старый прорицатель шумно откашлялся. — По крайней мере, на некоторое время.

Каждый в помещении почувствовал вес этих слов. После дирийцев пришли масриды с их быстрыми и сильными конями, воинами в доспехах и священниками ордена Альбус Сунас. Они захватили страну и разделили ее между собой. Почти все посмотрели на Корнеля, так как для многих он все еще был олицетворением прежних угнетателей, хотя сердце священника принадлежало только одному — Божественному свету, а вовсе не масридам.

— Как дирийцы ранили Белого Медведя? Можно ли исцелить его раны?

Вопросы тролля прозвучали почти с мольбой. Что-то двигало этим созданием, какие-то чувства, но Корнель не мог даже предположить, что это могло быть. Слишком странными были лица этих существ, манера держаться, вся их сущность.

— Я не знаю, — ответил воевода и повернулся к старому прорицателю. — Винтила?

— Это странный вопрос, друг тролль.

Услышав такое обращение, Корнель мысленно саркастически улыбнулся. Как будто старик питал по отношению к этому созданию более дружеские чувства, чем к священнику.

— Много десятилетий и даже столетий мы умиротворяли Дух темноты. Мы пели ему старые песни в правильное время, чтобы смягчить боль и успокоить сны. Но мы никогда не пытались исцелить его. Однако…

Старик потер подбородок, словно только сейчас ему что-то пришло на ум. «Что же ты замышляешь, старый лис? — спросил про себя Корнель. — Что ты снова придумал?»

— Наверное, это все-таки возможно, — продолжил Винтила, отчего тролль оскалил зубы в жутковатой ухмылке.

Его спутники двинулись вперед, даже глубинный тролль подошел ближе к ненавистному для него свету. Корнель не спускал с чудовища глаз. При малейшем признаке нападения он собирался призвать к себе Божественный свет, из самых отдаленных мест мира, где тот сейчас боролся с темнотой. Его орден быстро обнаружил, что свет делает троллей неподвижными, спящими словно мертвые. Хотя эти знания не очень помогли им в битве за Влахкис, священник чувствовал себя уверенно, зная, что может сразить этих троих благодаря милости Божественного света.

— Объясни мне, человек, — дружелюбно потребовал Керр.

— Согласно легенде, принц ранил Белого Медведя копьем. Кровь Духа окропила это оружие. Наверное, можно им закрыть рану, которую оно же нанесло.

— Копьем?

Тролль почесал голову.

Винтила с трудом встал на ноги и пожал плечами.

— Мы никогда не пытались этого сделать. Возможно, я и ошибаюсь. Что я могу знать. Ведь я всего лишь старый человек.

Корнель чуть не хмыкнул, развеселившись. Его удивляло, что никто не мог разглядеть игру старика. Члены совета смотрели на него так, словно они были стадом баранов, а он — их верным поводырем. Даже кровожадные тролли ловили каждое слово старого прорицателя.

— Зачем тролли хотят все это знать? — спросил Корнель в тишину. — Дух темноты долго спал, и это хорошо. Зачем сейчас нужно искать это оружие?

Из тени в конце зала раздалось рычание, и священник почти пожелал, чтобы глубинный тролль напал на него. Но создание лишь рычало, оскалив свои мощные клыки.

— Дух темноты спал не спокойно, если я правильно помню, — вмешался Винтила. — Более того, разве твой орден в монастыре Стариг Яцек не проводил изуверские ритуалы, чтобы разбудить его?

Внезапно советники заговорили все сразу, и на Корнеля устремилось много мрачных взглядов. Тролли подступили ближе к столу, опасно выпрямились, но священник не удостаивал их и взглядом.

— Эти священники предали также и мой орден. Они — отверженные, — заявил он спокойно, но громко, и его голос прорезал общий шум, словно Корнель вбил клин.

— Потому что это было требованием моей матери, условием, при котором вам разрешили вернуться на запад.

Натиоле встал и, сверкая глазами, смотрел на Корнеля. Юный принц показывал пальцем на священника, словно тот был обыкновенным преступником.

— Больше года вы ничего не предпринимали против этих так называемых отверженных!

— Потому что мой орден ничего не знал о том, что они делали. За исключением некоторых слухов, никаких докладов об их деяниях не было, немес Натиоле. Ситуация тогда была сложной, и ваш отец наверняка сможет подтвердить это вам. Были преследования, священников убивали. Сообщения из Влахкиса были полны противоречий.

— Противоречий! — передразнил его Натиоле. — Ваш орден слушал поджигателей войны. Вы не хотели верить тому, что говорили вам простые влахаки!

Корнелю стоило немалых усилий оставаться спокойным. Он с достоинством скрестил руки за спиной и поднял подбородок.

— Вполне возможно. Как я уже говорил, тогда ситуация была сложной. Для всех нас. Но даже ваша тетя, воевода Ионна, никогда не упрекала мой орден в том, что произошло в монастыре Стариг Яцек.

— Потому что она хотела мира; и уж точно не потому, что доверяла вам и вашей проклятой вере, — холодно возразил Натиоле.

Принц Ионнис, который тоже встал, примирительно положил брату руку на плечо, но немес Натиоле зло дернул головой и с силой сбросил руку.

Только воеводе удалось несколькими тихими словами, сопровождавшими грозный взгляд, заставить сыновей снова занять свои места.

— Я не могу судить о том, какими были побуждения воеводы. Даже если я уже тогда был членом Альбус Сунаса, я не знал ее лично. Но ваша мать позволила моему ордену вернуться во Влахкис…

— С обязательствами, — перебил его Натиоле, на что Корнель согласно кивнул.

— С обязательствами, которые мы неизменно соблюдаем. Мой орден отверг предателей из Стариг Яцека и запретил практику подобного рода. Некоторых уже нет, и мы все готовы отвечать за последствия, но это не отвечает на мой вопрос касательно мотивации этих… троллей.

На этот раз Натиоле не ответил. Корнель видел гнев принца. Весь его облик был буквально исполнен ярости. Принц Ионнис тоже помрачнел, но молчал. А тролли хоть и прислушивались к их разговору, но Корнель не смог разглядеть понимания на их лицах.

— Действительно, вопрос справедлив, — тем временем констатировал воевода и снова повернулся к троллю. — Керр, а ты можешь объяснить нам, почему тебе все это так важно?

Создание помедлило. Оба его спутника отошли от света назад в тени между колонн, где они затаились, словно ночные кошмары.

— Это важно для троллей. Для всех троллей, для ветви Анды тоже. Я думаю… я надеюсь, что мы сможем усмирить Дух темноты. Что это сделает проще нашу жизнь. Я давно знаю, что его дыхание — это наше биение сердца. Я хочу исцелить его.

Пока другие члены совета слушали слова тролля, кивая, Корнель громко вздохнул и покачал головой. Объяснение было таким же бессмысленным, каким его и можно было ожидать от создания темноты, но другие, казалось, приняли его. Вместо того чтобы чтить Божественный свет, они следовали переплетающимися, неправильными путями в темноту, придавая словам тролля больше веса, чем словам священника.

— Винтила, ты знаешь о том, где находится копье? Ты слышал что-нибудь о нем? — поинтересовался Стен, но старый прорицатель только покачал головой и со вздохом снова опустился на стул.

— Тогда мы едва ли сможем помочь вам, — опечаленно продолжил Стен. — Эти события произошли давно, и многое забыто.

Корнель ощутил облегчение. Скорее всего, влахаки, хоть и не благодаря правильной вере, а только лишь фактам, в конце концов будут вынуждены прислушаться к голосу разума.

— Артайнис может что-то знать об этом! — внезапно крикнул Ионнис. — О том, что мы утратили, может быть известно в Дирии.

С громким вздохом Корнель тоже сел. «Тролли, дирийская девочка, слепые влахаки! И почему в этой каше оказался именно я?»