Глубокая охота: Империя наносит ответный удар.

Глава 9

Глава 9. Подводник. На погрузке.

Баб и всякую такую утварь на корабль не пущать,

а ежели пущать, то по одной на брата, дабы не было сумятицы.

Изречение, приписываемое Петру I.

– Ты подтвердила получение шифровки?

– Ага, – виновато потупилась радистка. – Не надо было, да?

– Что ж теперь…

Сам по себе приказ об изменении курса и встрече с судном снабжения особо страшным не выглядел. Но фон Хартманн без всяких фамильных способностей «жопой чуял», что продолжение ему – и всем на «Имперце» категорически не понравится.

Правда, в тот момент он даже приблизительно не мог представить – насколько!

Второй раз насторожиться его заставил вид присланного на рандеву судна. Традиционно приоритета в снабжении удостаивались подлодки, действовавшие на коммуникациях между Архипелагом и родным берегом Конфедерации. Для районов поближе, особенно тех, что хотя бы формально находились в зоне действия имперской авиации, оставалось… что оставалось. «Бахчевод-мару», сравнительно новый транспортник «внутреннего моря», причем еще и доработанный для увеличения мореходности, для этой категории выглядел слишком большим и хорошим.

– Хай, ныряющие! – радостное приветствие с борта каботажника заставило Ярослава вздрогнуть и помянуть морских демонов. – Сегодня хороший день, чтобы умереть!

– Шлюп-лейтенант Анга! – фон Хартманн честно попытался придать своему голосу хотя бы подобие аналогичной радости. – Давно не виделись.

– Уже корвет-капитан Анга, – чернокожая аборигенша провела ногтем по полоске погона. – Работа такая. Либо быстро получаешь чины и медали, либо быстро помираешь. Лови пакет из штаба, возрадуйся.

Контрразведчика, имейся он хоть на одном из двух кораблей, наверняка бы хватил удар от подобного издевательства над секретной информацией. Но таковых, по крайней мере, штатных, не нашлось, да и по части метания всяких предметов жители Архипелага практиковались не одну тысячу лет. Впрочем, заслонить лицо фрегат-капитан успел. Пакет с приказом сам по себе был довольно легкий, а вот прикрепленные утяжелители, призванные обеспечить благополучное утопление секретного приказа при угрозе захвата – наоборот. Поэтому кроме синяка на локте Ярославу прилетело еще и по большому пальцу ноги. Самодельные шлепанцы имели слегка загнутые носы, чтобы уберегать хозяина от ударов о многочисленные железяки, но против атаки с воздуха оказались бессильны, как древние броненосцы.

Героические предки могли бы гордиться потомком. Эти удары судьбы фон Хартманн снес молча. Но когда он разорвал пакет и принялся вчитываться в содержимое, остатки хладнокровия и выдержки фрегат-капитана испарились, как вода с раскаленной палубы.

– Даблядь!!!

– Ты до конца читай! – свесившись через леер, посоветовала Анга. – Дальше там еще лучше!

– Kurwa mać!

– Все так плохо, командир? – вполголоса уточнила Анна-Мария.

– Еще хуже, – так же шепотом отозвался фрегат-капитан. – Швартуемся к этой лоханке, качаем с них топливо и готовимся к перегрузке торпед. В смысле, нам нужно передать им девять торпед, а взамен принять очередную секретную хрень. Ну и корвет-капитана Ангу в качестве генерального груза.

– Так точно, понятно, – отозвалась вахтенный офицер, хотя по её расширенным зрачкам было ясно, что понятно ей примерно ничего.

Подумав, Ярослав решил в педагогических целях не говорить раньше времени, что перегрузкой торпед он будет руководить сам. В конце концов, рано или поздно эта пигалица тоже получит под командование свою лодку. И скорее рано, чем поздно… если в этом походе их не утопят нафиг. Как только что сказала чернокожая: «Либо получаешь чины и медали, либо помираешь. Работа такая».

– Трап дайте! – крикнул он. – И пусть капитан спустится.

Подсознательно фон Хартманн уже нарисовал себе образ трижды просоленного морского волка, даже в пекле Архипелага не расстающегося с зимней шапкой и свитером грубой вязки. Реальность коварно проявилась в лице рыжего, конопатого и вихрастого подростка в армейской форме на два размера больше нужного.

– Лейтенант Наоки Васечкин по вашему приказанию…

– Вольно. А при чем тут армия?

– Спрашиваешь, словно вашего бардака не знаешь, – отозвалась вместо рыжего аборигенша, на правах старшей по званию. – Армия, потому что командовать гражданской швалью должен настоящий воин. Пусть даже это ссыкуны из «юных помощников пэвэо» из расчета двухдюймовки, которая старше любого из них… или даже всех, вместе взятых.

– Понял. А настоящий… в смысле, старый капитан где?

– Его нет! – неожиданно низким для своего вида голосом сообщил Васечкин. – Акулы сожрали.

– Что-что?!

Теоретически фон Хартман помнил, что в Архипелаге, как на суше, так и в море полно различных тварей, всегда готовых полакомиться свежей человечиной. Но во время войны эта опасность прочно уходила куда-то на второй, а то и третий план. Риск оказаться разорванным на куски вражеской бомбой, уйти на дно в задраенном отсеке, сгореть в разлившемся после торпедирования мазуте, отравиться денатуратом или помереть от одной из полусотни эндемичных лихорадок был куда выше. Акулы, барракуды, мурены, ядовитые змеи, скорпионы и голодные аборигены выглядели на этом фоне статистической погрешностью.

– Матросы говорят, он после кабака привык вплавь на корабль возвращаться, – снова встряла чернокожая. – Мол, так и разомнусь и протрезвею, пока доплыву. Первое время и тут сходило, выхлоп перегара разил чаек на лету от берега до рифа. А неделю назад то ли подрался с кем, то ли просто споткнулся пьяный и ногу раскровенил… и вот. Местные потом этих акул битые пару дней глушили всеми гранатами, что смогли украсть. Пытались найти ту, что правую руку отгрызла, с хронометром.

– Ясно. Экипаж хоть толковый?

– Серединка на половинку. Больше половины «от сохи», мобилизованные из внутренних провинций, воду только в лужах у родного свинарника и видали. Боцман из старых, штурман даже толковый… когда трезвый. Квасит хуже капитана. Тот хотя бы на берег выбирался, а этот в каюте безвылазно сидит, дай ему волю.

– Ясно, – повторил фон Хартманн. Он уже осознал, что ближайшие несколько часов станут особо веселыми.

***

– Тревога! Воздушная атака!

– Все лишние – вниз!

– Отдать швартовы! Приготовиться к срочному погружению! Отставить! Зенитки – к бою!

– Бросай торпеду!

Последнюю фразу фон Хартманн без всякого мегафона проорал матросу, стоящему за выносным пультом крана первого борта. Тот выпучил глаза, но торпеда так и осталась болтаться на талях.

Отчасти Ярослав его понимал. Бедолагу наверняка до седых волос на яйцах застращали рассказами о стоимости даже обычный парогазовой торпеды, не говоря уж новейших и секретных.

– Сбрасывай! Одна пуля и мы тут все прямиком на небо вознесемся! – матросик зажмурился, но так ничего и не сделал. – Да твою ж мать! Сбрасывай! Это приказ! Расстреляю нахрен за неподчинение!

Лишь после этой угрозы крановщик, наконец, решился что-то сделать. Противно заскрипел трос, у поднимаемся торпеды задрался нос, после чего длинная «сигара» сначала медленно, за затем все быстрее начала выскальзывать из креплений, пока не вывалилась окончательно. Удар о воду вышел громким и, как показалось Ярославу, погнул горизонтальный руль торпеды. Впрочем, никакого значения это не имело. Секретное оружие Империи, обиженно булькнув напоследок, быстро ушло под воду.

Только теперь фон Хартманн позволил себе оглядеться по сторонам. Девчушки-сигнальщицы пока молчали, старательно вглядываясь в доступный им сектор горизонта. Похоже, атака с другой стороны, подлодку эти летуны пока не видят, а значит – еще поживем. «Бахчевод-мару» надежно прикроет и от бомб, и от ракет. По крайней мере, на первом заходе.

Звук авиационных моторов становился все отчетливей. Вот к ним добавился захлёбывающийся лай двухдюймовки, а также торопливое стакатто двух пулеметов, составлявших зенитное вооружение «бахчевода». Последние, впрочем, палили больше для самоуспокоения – шансов попасть в самолет на такой дистанции, не говоря уж о повреждениях, практически не было. Даже отпугнуть конфедератов эти жалкие струйки трассеров не могли, скорее наоборот – убедить, что цель недостаточно зубаста.

Еще через пару секунд к звуковому оформлению сцены добавился перестук бортовых стрелялок и над головой фрегат-капитана забушевала уже знакомая по бухте Синдзюван разноцветная метель трассеров. Оба пулемета почти сразу заткнулись, пушка успела тявкнуть пару раз, затем ревущие силуэты скользнули над мачтами, а следом, пониже скользнул еще один, обтекаемо-вытянутой формы – и ухнул в океан рядом с рубкой «Имперца», окатив подлодку… брызгами?! Ярослав уставился на прыгающий по волнам предмет, не без усилия опознав подвесной топливный бак. Будь это настоящая фугаска… ну да, всех наверху просто бы размазало ударной волной, осколки превратили бы легкий корпус в дуршлаг, да и вообще гидроудар от близкого разрыва мог натворить дел. Повезло…

Конфедераты легко могли уйти на второй заход, но их подвела самонадеянность. Сочтя жалкое ПВО «Бахчевода» полностью подавленным, ведущий самолет довернул влево, давая возможность бортстрелку принять участие в забаве и ведомый тут же повторил этот маневр. Бортстрелки не оплошали, накрыв очередями не только судно, но и пришвартованную к нему подлодку.

А потом все прочее перекрыл звук «имперских металлорезок».

В ходе эпической «битвы за Синдзюван» наводчики зенитных башенок честно расстреляли в небо весь наличный боекомплект, по тысяче снарядов на ствол, заодно отправив на списание по ресурсу и сами стволы. После чего получили не менее эпический втык от комиссара Сакамото и последующие недели старались все свободное время проводить в башенках, тренируясь «отражать налет» при помощи самодельных моделек на тросиках. Сейчас же в их прицелах оказалась мечта любого зенитчика – самолеты на поперечном курсе, в крене, да еще потерявшие скорость при вираже. Четыре огненные струи сошлись на ведомом, разорвав его не хуже акул – взрыва не было, но получивший больше десятка попаданий самолет просто развалился еще до удара о поверхность. Ведущий тут же перешел из левого крена в правый, просел едва не до самой воды, пропустив трассы над собой и на полном газу выскочил из зоны обстрела. Не совсем целым – насколько разглядел Ярослав, «конфедерат» как-то странно раскачивался и оставлял за собой белесый шлейф, но все же летел и даже понемногу набирал высоту.

– Командир…

По рубке «Имперца» пришлась всего лишь одна из очередей. Можно сказать, легко отделались, успел подумать фон Хартманн, глядя как бледной Анне-Марии пытаются забинтовать плечо сразу две «санитарки». Та кривилась, что-то шипела сквозь зубы, но по крайней мере, не вырывалась.

А вот на лице привалившейся к трубе перископа сигнальщицы застыло лишь удивление. Веснушки, две косички с насквозь неуставными синими батиками… старший матрос Тимохина… Маша. Две пули в грудь, наверное, даже понять ничего не успела. Присев рядом, Ярослав провел рукой по лицу, закрыв убитой глаза.

Кто-то, где-то… какой-то маленький человечек внутри то выл, то принимался бешено колотиться о стенки черепа. Фрегат-капитан почти не обращал на него внимания. Не до того. Он даст ему волю, выпустит наружу, но потом, в каюте, когда все закончится. Раньше – нельзя.

«Бахчевод-мару» досталось больше. Поднявшись по трапу, Ярослав почти сразу оказался в луже крови. Тела поблизости видно не было, то ли успели убрать, то ли… авиапушка или несколько попаданий крупнокалиберного делают с человеком самые разные вещи. Фон Хартманн некстати вспомнил, как пьяный летчик в баре рассказывал, что «эти фигурки на палубе так прикольно лопаются». Ну да, после этой фразы он ему в морду и засветил, ибо нефиг ходить в бар для глубинников, а дальше понеслось…

Что удивительно – лейтенант Васечкин остался жив. Он и еще более юный подносчик стояли рядом и смотрели на остальной расчет двухдюймовки… на всё, что осталось.

– Доложите о потерях, лейтенант.

– Что? – лейтенант Наоки посмотрел на Ярослава взглядом, который можно было в лучшем случае назвать «почти безумный». – А, потери… потери палубной команды… большие.

– Тринадцать убитых, – сообщила подошедшая сзади Анга. – И еще семеро уйдут к Праматери Акуле до заката. Хотя… что я несу… все уйдут. Это же палубники в патруле, верно? Значит, ударная группа прибудет минут через сорок-пятьдесят.

– Лейтенант Васечкин, вы меня слышите? – мягко спросил фон Хартманн. – А понимаете? Хорошо. Слушайте внимательно. Ближайший аэродром базирования «кайсаров» на атолле Арраи, две сотни верст северо-северо-восток. Полным ходом идете к нему и непрерывно вызываете воздушное прикрытие по коду «красный медведь».

– Они все равно не успеют.

– Возможно, кто-то будет уже в воздухе поблизости.

– А еще у них радиорубка в кашу, – добавила островитянка. – Вместе с радистом.

– Я дам шифровку перед погружением. – решил Ярослав. – Лейтенант… вы меня поняли? Атолл Арраи, полным ходом. Это ваш единственный шанс.

– Понял, – лейтенант Васечкин устало вытер пот со лба, – отлично понял. Пожалуйста, передайте в шифровке, что экипаж «Бахчевод-мару» до конца выполнит свой долг перед Императором.

12825

Глава 9. Ударные группы. Вид с мостика.

Совершенно не важно, насколько успешно гражданские суда сбивали противника. Важно, что они зенитным огнём, даже неумелым, отпугивали бомбардировщики от себя и не давали свободно поразить цель.

Константин Конев «ошибка выжившего».

— Как в тире встал, — даже через кашу помех над архипелагом в голосе «ноль седьмой красной» пробивалось неподдельное изумление. — Вообще без хода. — Леона, атакуем!

Два «красных» борта скользнули в боевой заход.

— Да сбрось ты этот топливный бак уже! — от следующей реплики в канале Такэда лишь вздохнул. Его новые подчинённые словно вернули командира ВАС-61 «Кайзер бэй» в недавнее прошлое, к прекрасно обученным и при этом совершенно небоеспособным экипажам с околонулевым боевым опытом. Как назло, семёрка и восьмёрка находились в поиске, без любых старших товарищей поблизости, и оставалось только надеяться, что не допустят совсем уж позорных ошибок.

Тщетные мечты!

— Корма твоя! Заберу пушку! — перед внутренним взором командира встала такая знакомая по личному опыту картина. Беготня застигнутых врасплох моряков на палубе малотоннажного торговца. Бледные дуги трасс винтовочного калибра с кормовой надстройки, как всегда у торгашей поначалу так сильно ниже цели, что кажется, что стреляют они в никуда, суета вокруг неповоротливой, наверняка механической ещё, зенитки, подносчики с тяжёлыми кассетами снарядов — и трассеры.

Длинные, чуть провисающие, высверки пулемётного залпа на пикировании, брызги рикошетов об палубу, кровавые фонтаны там, где очередной крохотный, будто игрушечный, человечек разлетается в неопознаваемое месиво, щепки, клочья брезента...

— Задавила! — торжествующе объявила «Семёрка» Вытягивай, добавим! Я... ой, мамочки!

Трансляция прервалась.

— Командир, я... — новый голос в канале дрожал. — Они убили Кролю, сволочи! Вообще на куски!

— Ноль восьмой красный, уточните обстановку, — механическим, без тени эмоций, голосом потребовал Такэда.

— Там засада-а, — в начинающейся истерике протянула девушка на связи. — Подводка за торгашом прятала-ась...

Такэда вздохнул. Для него удар по цели сходу, без облёта, выглядел чем-то диким и невозможным. Но его новые подчинённые атаковали не задумываясь, будто посаженную на мель ржавую мишень близ родного атолла. Очень хотелось орать, но приходилось сдерживаться.

— Ноль восьмой красный, уточните координаты и курс цели, — потребовал Такэда.

— Координаты, — «восьмёрка» нервно хихикнула. — Чот-тоо, эт-тоо... сейчас, командир. Я... ну... ой, а у меня горючка течёт!

Такэда устало вздохнул. Происходящее выглядело с каждой минутой всё более знакомым.

— Кажется, отправлять к ним туда одну Рысь было ошибкой, — вздохнул командир и покосился на подсвеченные стеклянные экраны с полярными координатами. — Вызовите экипажи на смежных лепестках патрулирования. Сообщите курс и характер цели. Лодка ушла, но хотя бы «корову» потопим. Чёрной ударной группе взлёт. И поднимите армейский гидроплан с истребительным прикрытием, возможно придётся спасать экипаж с воды.

Командный отсек наполнила многоголосая активность. Подчинённые Такэды спешили исполнить приказ.

— Газель с отдыха ко мне, — добавил Такэда и приготовился ждать. Непутёвая красная восьмёрка сумела определиться с курсом и координатами, но вот насколько полученные согласно её докладу кривые линии маркером на экранах с полярными координатами соответствовали действительности, могла показать лишь практика.

— Командир, согласно вашему приказанию... — договорить Такэда подчинённой не дал.

— Вольно, — скомандовал он, и указал на отметки курса на стекле. — Читай. И комментируй.

Газель закусила губу. Метку сбитого она разглядела сразу.

— Торговец и неустановленная субмарина, — начала она. — После огневого контакта ушёл курсом на север. Лодка наверняка погрузилась. Потери — один сбитый, один повреждённый, тянет к чёрной базе.

— Наши действия? — продолжил допрос Такэда.

— Поднять ударную группу, — растеряно начала Газель. — Дёрнуть к цели красную пятёрку с ведомой, чтобы хотя бы ещё раз обстреляли палубу и рубку. Когда прибудет чёрная дежурная — атаковать с разных направлений. Красных по завершению обстрела следом за повреждённым бортом, контролировать место приводнения и дать координаты спасателям.

— Не учтёно полётное время поисково-спасательной группы, — фыркнул Такэда. — Горючку кто считать будет, античный поэт Овидий?

— Ой, — Газель покраснела и запнулась. — Виновата, командир!

Стоит отдать подчинённым Айвена Ивановича должное, не прозвучало ни одного смешка, даже самого тихого. Впрочем, большинство людей в отсеке были слишком заняты своими прямыми обязанностями.

— Тогда обе красных двойки на смежных лепестках патрулирования сразу. Обстреляют цель, уточнят курс и уйдут. Если получится устроить пожар или лишить управления — хорошо. Если нет, то нет. Потом дойдут чёрные. А поиск и сопровождение повреждённого борта — патрульной двойкой чёрного палубного резерва, — исправилась Газель.

— Удовлетворительно, — припечатал её старания Такэда. — Я понимаю, что вы можете воспринимать противостояние армии с флотом чересчур серьёзно хотя бы в силу возраста. Но всё же не забывай, что конкретно вам досталась, пожалуй, единственная союзница в армии, которую на спасательную миссию на воде можно попросту уговорить. По дружбе. Если вы с ней, конечно, успели завести хоть какие-то дружеские отношения. Потому что если нет — я очень сильно расстроюсь.

— Айвен Иванович, я сейчас лично... — договорить Газель не успела.

— Я сам ей всё приказал уже. Своим командирским произволом, — пояснил он подчинённой. — А ты стой. И наблюдай, Как ты наверняка давно заметила, вместо положенного мне замка у меня тут здоровенная дыра, не заполненная никем и никак. Сменщики других моих подчинённых в этом отсеке в нормальных условиях на пушечный выстрел к мостику не подошли бы ещё несколько лет. Но у них всех эти ребята хотя бы есть. Понимаешь требование момента?

— Я справлюсь, командир, — мрачно пообещала Газель.

На толстых, чуть подсвеченных изнутри, стеклянных экранах появлялись всё новые и новые отметки восковыми маркерами. Экипажи обманчиво-неспешно приближались к ещё более медленной цели.

Газель мучительно пыталась вспомнить, как же звали погибшую красную семёрку. Хикари, кажется. Или Харуми? Нет, точно Хикари, её же постоянно Светкой дразнили, а она в ответ демонстративно надувалась. Их всех привела в клуб лёгкой ударной авиации Саманта Ньюберри, почти десяток. Сама Газель девчонок то и дело путала, а теперь у Сэм и не спросишь.

Красная «пятёрка» с ведомой тем временем зашли на цель, облетели для контроля и обстреляли. Курс имперский торговец резал целеустремлённо. На полном ходу он чуть ли не двадцать узлов из машин выжимал. Не то, чтобы это сильно помогло. Оба экипажа стреляли по нему, пока трассеры крупнокалиберных пулемётов не поменяли цвет, и только после этого легли на обратный курс.

Всё то время, что экипажи кружили вокруг пытающейся удрать цели, и сыпали отрывистыми комментариями, Такэда присматривал за Газелью. Та удивительно хорошо держала лицо, но её командир отлично представлял, что творится внутри, под этой маской. Совсем недавно, какие-то жалкие пару лет назад, он сам так стоял, пока Абрам Такэхито отдавал скупые чёткие приказы.

Делать это с той же показной бесстрастностью оказалось куда труднее, чем Такэда посчитал в те обманчиво близкие годы. Лишь торопливый доклад Юноны Тоямы о том, что дежурная чёрная вышла на цель вырвал его из этих раздумий.

— Курс держит. Наблюдаю малоосмысленную беготню экипажа. На палубе что-то горит, — подтвердила Тояма. — Весь полубак им дымом затянуло.

— Начался, всё-таки, пожар, — с удовольствием отметил Такэда. — Газель, красной пятёрке с ведомой устное поощрение за точный огонь. Лично передашь.

— Хаи! — подтвердила Газель Стиллман. И тут же запнулась. — Командир...

В эфире тем временем звучали скупые приказы. Юнона Тояма разводила своих подчинённых в стороны для скоординированной атаки.

— Да, Газель-сан? — Такэда убрал палец с тангенты и негромко откликнулся подчинённой.

— Там на полубаке зенитное орудие, — напомнила Газель. — Девчонки его вообще наблюдают? И потом, что значит «беготня экипажа» — если пожар на полубаке, то чем экипаж вообще занят?

— Банзай! — выкрик Тоямы прозвучал раньше, чем Такэда в полной мере осознал, про что именно Газель пытается его предупредить.

В прицелах самолётов «дежурной чёрной» имперское судёнышко выглядело маленьким. Почти игрушечным. Даже на фоне достаточно скромного ВАС-61 «Кайзер Бэй» или эсминца сопровождения, перепиленный на коленке торгаш внутреннего имперского моря был и меньше, и легче — чтобы проходить в старые шлюзы второстепенных каналов.

И чем ближе он становился, тем лучше Юнона Тояма понимала, насколько же тут что-то не так.

За спиной Вероника Питерзон дублировала голосом высоту и скорость, и это чудовищно отвлекало.

— А... — решилась, наконец, Тояма, но опоздала.

Имперец скинул бочки с наваленным в них тряпьём, щедро пролитым топливом и отработанным маслом, за борт и вывернул скрытую до поры дымом зенитку на цель.

— Абунай! — предостережение настолько же запоздало. С палубы торговца, пусть и вразнобой, но удивительно плотно ударили всем, что там было. Даже экипаж лежал на спинах и палил из каких-то древних, чуть ли не казнозарядных, ружей, которые обычно выдавали торгашам для самообороны от наглых аборигенов на общих стоянках.

В трансляции кто-то истошно взвизгнул. Тояма ещё заметила, как в сторону отваливает, шатаясь как пьяный и на лету роняя по сторонам бомбы и вывернутую с корнем левую стойку шасси самолёт ведомой. Потом на это совсем не осталось времени. Юнона Тояма обманчиво плавно довернула самолёт, и, пока на палубе меняли кассеты, всё же сумела уложить хотя бы одну из двух осколочных бомб чуть ли не точно на коленки расчёту имперской зенитки.

Пятисотфунтовка легла с изрядным недолётом. Куда упали бомбы подстреленной ведомой, Юнона даже не заметила.

Вторая пара оказалась куда более везучей. Столбы разрывов, один за другим, встали около кормовой надстройки. Торговец на глазах начал терять ход и оседать на корму.

— Достала его! — лёгкие осколочные бомбы разметали кормовую надстройку в бледное, и почти не зрелищное, облако битого стекла и дыма.

Кто бы ни управлял имперцем, придумал он всё правильно. Но самолётов в небе просто оказалось больше. И это единственное, что имело значение.

— Цель тонет, наблюдаю действия по эвакуации с борта остатков экипажа, — подтвердила Тояма. — Ведомая повреждена, но какую-то управляемость сохраняет. Потерь нет.

— Добейте выживших, — приказал Такэда.

— Командир! — возмутилась Газель. — Мы не имперские мясники!

— Это моряки торгового флота противника, — напомнил ей Такэда. — Трудновосполнимый ресурс с большим сроком подготовки. Достаточно квалифицированные, чтобы снабжать крейсерскую субмарину империи в открытом море. Достаточно хитрожопые, чтобы почти завалить одну из твоих подруг даже при таких слабых шансах на удачу. И ты хочешь подарить им вторую попытку? Она будет. Даже не сомневайся.

— Командир, — Газель отчаянно искала хоть какой-то аргумент. — Курс этой лайбы! Север! Там же атолл! Если они успели дёрнуть воздушный патруль имперцев, девчонки провисят в имперской горячей зоне битые полчаса! Вы правда хотите, чтобы экипажи высадили крупняк в спасательные шлюпки, а потом царапали имперцам краску из турельных пулемётиков?

Такэда вздохнул. Простыня тактической карты неумолимо свидетельствовала — подчинённая совершенно права. Да, он записал на боевой счёт вполне достойную цель, но теперь право ответного хода за имперцами. Равно как и достаточно весомые козыри, если тем повезло держать в небе патруль, а звать на помощь беглец начал с момента первого же огневого контакта. Если же эти крики в эфире подкрепил хотя бы формальной шифровкой ещё и гонор командира имперской подлодки...

— Занять строй. Курс на чёрную базу. Повреждённый борт прикрывать и сопровождать по возможности. Окончательное решение за командиром дежурной чёрной, — приказал Такэда.

Фарфоровая маска Газели Стиллман наконец-то треснула. Девушка вздохнула и нервно закусила губу.

— Истребительному прикрытию оставить армейский гидроплан и двигаться навстречу дежурной чёрной на максимальной возможной скорости, продолжил Такэда. - Радарной группе — максимальная бдительность. Вы обязаны дать мне предупреждение раньше, чем я услышу визг бортстрелков дежурной чёрной!

— Они успеют? — растеряно спросила Газель.

— Я не знаю, — честно ответил Такэда.

По стеклу экранов безразлично скрипели восковые маркеры.