Глубокая охота: Империя наносит ответный удар.

Глава 8

Глава 8. Подводник. Танцы с саблями.

По итогам испытаний решено, что система не подходит для боевого применения, хотя сама концепция признана многообещающей.

Из отчета U.S. Army Limited War Laboratory о работе по повышению полезности пулеметов калибра .50 в условиях джунглей.

Абердинский испытательный полигон, 1963 год.

– Еще по чашечке, капитан?

Фрегат-капитан отлично понимал, что пить с подчиненными – неправильно. С точки зрения субординации, педагогики, бусидо и так далее. Понимал, но… чай был слишком хорош. Пусть даже он и не состоянии оценить большой часть игры вкусовых оттенков и для него божественный «черный дракон, взлетевший ранним осенним утром» всего лишь очень хороший чай.

Как и девушка. Если до этого титул главной «фарфоровой куколки» подводной лодки безоговорочно принадлежал Алисе-Ксении Верзохиной, то теперь у неё появилась соперница. Очень серьезная и более чем способная компенсировать врожденную аристократичность дрессир… хорошим обучением. Фон Хартманн подозревал, что, как и с чаем, он попросту не улавливает бездны скрытых смыслов, заключенных в манере двигаться, тонкостях произношения и так далее. Но, как и с чаем, ему вполне хватало и оставшейся части. Приятно иногда просто посидеть рядом с красивой девушкой, пусть даже она уже полчаса как твоя подчиненная.

– Не откажусь.

Софья кивнула и вновь наполнила из термоса обе «чашки» – обрезанные гильзы от зенитного автомата.

– Наш мастер чайной церемонии Гун Фу Ча лишился бы чувств при виде такого надругательства над философией «пути чая».

– Без шансов! – фрегат-капитан похлопал по вытянутому ящику, на котором они расположились, а затем махнул в сторону подъездных путей, где коричневыми столбиками застыли охранники Эскадры безопасности. – Без допуска четвертой категории его бы пристрелили еще за версту.

– Возможно. А возможно и нет.

Оглянувшись в противоположную от «дерьмоедов» сторону, фон Хартманн с трудом сдержал страдальческий вздох.

Совершенно секретные ящики лежали на пирсе по той причине, что в «Имперца» требовалось как-то запихнуть более важный груз. Маркировка какой-то из многочисленных дворцовых служб Янтарного трона ставила его на две ступени выше самых секретных флотских игрушек. И если содержимое контейнера с шерстяными вещами еще как-то поддавалось распихиванию по углам, то пятьсот банок варенья представляли собой нешуточную проблему. Хотя главмех и грозилась что-то придумать по их поводу, быстрого решения она не обещала.

– Вы хотели спросить еще что-то?

– Почему Софья, мне более-менее понятно, – Ярослав осторожно взял горячую гильзу, – но вот почему Гладстоун?

– Потому что младенец на пороге приюта был завернут в шерстяной отрез, по расцветке похожий на клановый тартан Гладстоунов. Ничего кроме.

– А не пробовали… – фон Хартманн осекся.

– Тетя Соня пробовала. Её детективы установили, что в подходящий временной отрезок ни одна из женщин клана не была беременна таинственно пропавшим или умершим при родах младенцем. Вариант с близнецами тоже можно исключить, никто из родившихся детей не имеет схожих черт лица.

– Я слышал, близнецы иногда могут довольно сильно различаться.

– Не настолько сильно. В любом случае, – Софья мотнула головой, рассыпая волосы по плечам, – мне нравиться думать, что я пошла в мать. Хотя бы внешне… учителя часто говорили, что у меня типично шотландское упрямство.

– Твоя мать была очень красива.

– Но недостаточно, чтобы мой отец захотел взять её в официальные жены или хотя бы признать ребенка. Впрочем, – девушка пожала плечами, – сейчас это все не важно. Свой счастливый билет я уже вытянула.

– В ближайшее время – хмыкнул фрегат-капитан, – у тебя будет множество поводов изменить свое мнение на этот счет.

***

– Мя!

– Ты такое не жрешь!

– МЯ!

– На, понюхай, убедись! – фон Хартманн сунул в морду кота хлеб с вареньем. Завхоз обиженно фыркнул и, развернувшись, скрылся под койкой.

– То-то ше, – прочавкал фрегат-капитан. Дожевал хлеб, утерся и с тоской посмотрел на банку, початую едва на треть. Еще три такие же, тщательно завернутые в шарфы и вязаные шапочки, стояли на полу.

А еще Ярославу казалось, что вся подводная лодка уже насквозь пропиталась вареньем, хотя лопнуло пока только две банки.

– Проветриться надо! – сообщил он Завхозу. – Или я за себя не отвечаю.

Спрятавшийся кот согласно мяукнул. А потом еще раз, но как-то иначе.

Где-то на задворках сознания фрегат-капитана мелькнула мысль, что спрятавшуюся от налёта кошку с тех пор так никто и не видел. Мелькнула и пропала – у Ярослава хватало других проблем.

Хотя капитанская каюта находилась рядом с рубкой, даже на этом коротком отрезке фрегат-капитан умудрился дважды запнуться о злосчастные банки. Что, разумеется, не добавило ему хорошего настроения, но укрепило решимость избавиться от них при первом же удобном случае.

– За время вахты происш…

– Вольно, Герда. Сколько нам еще тащиться до Тара-Амингу?

– Час двадцать, – сообщила из своего закутка Верзохина, – при сохранении нынешней скорости.

– А скорость у нас не больше шести, – задумчиво произнес фрегат-капитан, – потому что при большей перископ и трубы подачи гнутся и ломаются. Маловато будет. Лейтенант Неринг – командуйте всплытие! Остаток пути пройдем на полном надводном.

Рискованно, в чем-то даже нагло. «Имперец» сейчас находился даже не в нейтральных водах, а в секторе, витиевато называемом «оспариваемая противником территория Архипелага». Проще говоря, местах, где вражеские самолеты и корабли чувствовали себя уверенней, чем имперские.

На другой чаше весов лежали банки варенья.

– Так точно капитан! По местам стоять, к всплытию приготовиться! Продуть балласт!

Наверху лязгнул металл и теплый влажный воздух захлестнул рубку.

Уже поднимаясь по лестнице, фон Хартманн услышал чей-то восхищённый ах. Ну да, на таком расстоянии остров уже отлично виден, тем более – в бинокль. А там есть на что посмотреть.

– Вот это их жгли!

Как и многие другие участки суши в Архипелаге, Тара-Амингу имел вулканическое происхождение. Более того, даже некоторые специалисты-вулканологи при виде острова могли бы заподозрить, что последнее извержение было практически вчера, причем не по геологическим меркам. На самом деле местный вулкан числился потухшим уже почти тысячу лет. До недавнего времени весь, абсолютно весь остров был покрыт зеленью – за исключением разве что узкой полоски песчаных пляжей. А небольшой виноградник на юго-восточном склоне даже обеспечивал острову некоторую известность среди тонких ценителей дымно-минеральных оттенков и высокого содержания танинов. Но, как выяснилось, вулканический туф не только служит хорошей основной для выращивания виноградной лозы, но легко поддается обработке. Даже топором и пилой в неумелых руках имперского стройбатовца или туземного самца. Это позволило гарнизону острова прорыть в бывшем вулкане многокилометровые тоннели, а также настроить кучу хорошо замаскированных железобетонных дотов. При попытке высадиться Третья собственная демократического Сейма дивизия выбранецкой пехоты и её приданные хоругви пеших гайдуков потеряли убитыми, ранеными и пропавшими без вести – читай, утонувшими в полосе прибоя! – примерно восемьдесят процентов личного состава. Командовавший высадкой адмирал желтого флага Микаэль Маклай попал под расследование Сейма. Его преемник счел, что в данном случае длительное пребывание десантной эскадры и тяжелых кораблей поддержки в пределах досягаемости тактической авиации противника является меньшей из возможных проблем.

Подробностями боев за остров Ярослав не интересовался, но слышал, что сражение получилось долгим и кровавым.

Как и все остальная война в Архипелаге.

Заниматься же просвещением девчонок-сигнальщиц, которые с непосредственно-детским восторгом разглядывали «оспенную сыпь» воронок на склонах, фрегат-капитану не хотелось. Не тот случай. И вообще это работа для комиссара.

Однако появившаяся на мостике Танечка Сакамото вместо пафосной речи о символе имперской доблести с не очень-то свойственной ей деликатностью взяла капитана под руку и оттащила в сторону – насколько это было возможно.

– Ярик, правильно понимаю, что мы сейчас по этой горе стрелять будем?

– В общем, да.

– Но… – редкий случай, когда комиссар выглядела очаровательно-растерянной, – там же наши.

– Э-э?! – фон Хартманн подозревал, что сам он, будучи растерянным, выглядит далеко не так мило, но сделать ничего не мог. – Где?!

– На острове. Там наш флаг, я читала доклад комиссариата про эту операцию.

– А, понятно. Не переживай, никого там нет.

– Но…

– Просто местная народная забава. Высадиться на каком-нибудь никому не нужном клочке суши, воткнуть в землю флаг, если очень повезет и свет будет – заснять немного духоподъёмной кинохроники. Высаживают этих флаговтыков обычно с подводных лодок или гидропланов – чтобы сразу после действия быстро и незаметно убраться прочь.

– Ярик, ты уверен?

– Уверен, уверен. Думаешь, почему командование выбрало для «боевых испытаний» этот остров?! Тут и морские демоны не разберут, что воронок прибавилось.

Оставив комиссара переваривать очередную порцию «как оно на самом деле», фон Хартманн вернулся на прежнее место.

– Торпедный, это капитан. Как там ваши рыбко-птички?

В ответ раздалось жужжание и, как показалось Ярославу, что-то вроде сдавленного «нет, дай я сама все скажу!», затем еще какой-то треск и, наконец, сквозь хрипы донеслось: – Докладывает шлюп-лейтенант Гладстоун. Изделия «Дятел» к старту готовы.

– Отлично! – сообщил Ярослав переговорщику и, повернувшись, скомандовал Герде Неринг: – Двухторпедный залп в направлении острова!

Авторы сопроводительных документов к изделию «Дятел» в своем творчестве явно руководствовались идеей: «как бы не выдать чего-то секретного, а лучше вообще ничего!». Если отбросить псевдо-техническую шелуху, то из бумаг следовало, что изделие нужно с максимальными предосторожностями зарядить в торпедный аппарат, после чего, дружно помолясь, выстрелить его в сторону какой-нибудь цели. Софья была чуть более разговорчива и благодаря ей, фон Хартманн примерно представлял, что должно произойти.

Как выяснилось – не очень хорошо.

Нормально стартовала лишь одна рыбко-птичка из двух – левая. Правая выходить не пожелала – к счастью, просто заклинив собой торпедный аппарат, а не взорвавшись в момент старта.

Покинувшее подводную лодку изделие, радуя глаз отсутствием привычной дорожки пузырей, ринулось к острову. Пройдя под водой две трети пути, «дятел» резко вздернул нос, выпрыгивая из воды… отбросил хвост и расправил короткие крылышки. Остаток траектории, по мнению Софии, он должен был проделать на высоте пять саженей, в ходе чего обнаружить магнитным датчиком подходящее скопление металла, спикировать и воткнуться. Впрочем, по словам той же Софии, эту систему отработать пока не получилось, поэтому «дятел» должен был просто лететь и лететь.

Он действительно полетел – но почти вертикально вверх.

– Это было… красиво, – комиссар Сакамото завороженно смотрела, как «дятел» возносится к небесам верхом на столбе белого дыма. – Завораживающее зрелище.

– О да, – согласно кивнул Ярослав, одновременно пытаясь мысленно перевести на казенно-бюрократический фразу: «Мы даже не смогли попасть в этот долбанный, мать его, остров!»

Размышления фрегат-капитана прервал нарастающий свист… закончившийся дымно-пенным столбом в сотне аршин за подводной лодкой.

– Он… упал?

– Это не «он», – на удивление спокойно сообщила Татьяна Сакамото. – Это «девять-с-четвертью», мортирная батарея береговой обороны. Наша, имперская… берет в «вилку», потом будет залп на поражение.

– Срочное погружение! – очнулся Хартманн, глядя как со стороны острова приближается следующая черная точка. – Все – живо вниз!

Новый пенный столб вырос прямо по курсу лодки. Третий – фрегат-капитан уже не увидел его, скользя вниз по трапу, но близкий разрыв ощутимо встряхнул «Имперца».

Глава 8. Рысь. Wing commander

Войско наше, не считая обоза, осадных орудий, пехоты и союзных отрядов, состояло из ста тысяч человек; среди них было восемьдесят тысяч Конекоршунов и двадцать тысяч человек на Капустокрылах, которые представляют собой огромных птиц, вместо перьев сплошь обросших капустой, и с крыльями, очень напоминающими листья этого растения.

Лукиан Самосатский «Галера попаданцев: Отстоять Луну!» (под авторским названием — «Правдивая история»), приблизительно II век нашей эры.

— Я не поняла, вы что и здесь в своих звериных харях сидеть будете? — спросила Рысь перед началом брифинга у личного состава.

— Ага-а — слитным хором рявкнули в ответ несколько десятков глоток. Марыся Пшешешенко устало вздохнула.

Краткую суть новодельного анималистического культа ей совсем недавно описал непосредственно тощий малолетний дрессировщик всего этого зверинца. Легче от этого не стало ни капли. Даже вспоминать лишний раз не хотелось.

— Пшешешенко-доно, — начал тогда шкет с полосками штаб-сержанта гвардии, пока наливал подозрительного вида жидкость с мощным запахом кокосов и мяты в гравированный серебряный кубок, — ну вы сами подумайте...

Офицерскую палатку шкет почему-то занимал один, и в других условиях Рысь уже бы лупила его тем же кубком по голове, но хорошо знакомый ей из переписки деда лихой завиток подписи начальника отдела кадров всего особого северного фронта Архипелага на подставке этой посудины заставил её немного призадуматься.

— Кто у вас летает, ну так, по совести? — продолжил Берти МакКавадзои и демонстративно поднял сжатый кулак. — Газель. Рысь. Пумы (два экземпляра)...

С каждым словом он демонстративно оттопыривал палец.

— Ну вот нельзя же так! — не выдержала Рысь.

— А как? — спросил Берти. — Вы же сами понимаете, Рысь-доно. Спиваться им нельзя. По офицерским кабакам ходить — ну, гм. Что остаётся? Да они за мою стрелковую подготовку ухватились так, что знай кто в штабе Паттона об их успехах, я бы этими кубками уже давно приторговывал. Ввиду излишков.

И немедленно выпил.

Рысь повторила этот нехитрый трюк и с удивлением обнаружила, что загадочную мутную белую жижу, слегка похожую на разведённый перед началом работы модельный клей для работы с папье-маше, вполне бы приняли даже на балу в особняке деда. Конечно, если разливать её не вот так, из самолётного бачка под антифриз для полёта в заполярье в сувенирный кубок и мятую железную кружку, а из красивой бутылки с полиграфического качества этикеткой в хрусталь со льдом.

Алкоголь, как и обещал мелкий провокатор, совершенно не чувствовался. Только кокос, мята и какие-то обжаренные, судя по дымным ноткам, архипелаговые пряности.

— Вкусно? — немедленно спросил довольный шуткой штаб-сержант.

— Угу, — согласилась Рысь. — За такое не то, что кубок, за такое Стиллмановскую премию в области демократического хозяйства давать надо!

— Это вряд ли, — Берти улыбнулся. — Система фильтров и температурные режимы — полностью заслуга Енотика. Ну, Валерии-Риттер, третьей наследницы Хаген-Дааз по-вашему. Я только спер... детали помог, гм, раздобыть. А рецепт сам по себе — обычная заправка для архипелаговой кокосовки на пятьдесят шесть градусов.

— Рецепт, прости, чего? — не поверила Рысь. Слегка помятый самолётный бачок с вваренными по живому краном и ржавой монтажной скобой для переноски с фамилией одной из бесчисленных наследниц легендарной коктейльно-молочной империи у неё в голове сочетались между собой довольно слабо.

— Кокосовки. Это такая дешёвая сивуха для военных строителей, штатно поставляется в пятивёдерных бочках — мило улыбнулся штаб сержант и окончательно принял облик тощего ряженого школьника. — Так вот, Пшешешенко-доно... подготовка. Сейчас бортстрелки выбивают почти максимум на почти любом тренажёре. Все. Девчонок мы с воздуха на рифе гоняли вокруг остова купца, он там ещё с довоенных пор сидит. Попадают на отлично. Это, правда, уже не я тренировал, чего не умею, того не умею. Только наблюдение организовал и восстановление парка мишеней силами личного состава. Так что прежде, чем вы начнёте карать сплеча за совершенно безобидные чудачества, задумайтесь о том, что им всем просто нужно дело. Настоящее. Пока они тут не перегорели от безделья и чувства собственной ненужности. Моя игра в зоопарк дотянула их ровно до этого момента, но в зависимости от вашего решения, она запросто может закончиться тем, что развалится вообще сразу всё. И девчонки даже самолёт поднимать больше не захотят, потому что «а зачем?» Вам оно такое надо?

— А тебе с этого всего какая прибыль? — Рысь мрачно прервалась, чтобы отпить ещё глоток.

— А я летать хочу, — объяснил Берти и хлопнул рукой по сержантским полоскам. — Вот это, оно мне вторую табуретку формально гарантирует. Но...

— Czy ty jesteś kurwa szalony, chłopcze? — не выдержала Пшешешенко.

— Как есть упоролся, Рысь-доно, — согласился Берти. — Но вы с ними сначала всё-таки поговорите. Может, хотя бы на ротации получится девчонок вытаскивать из этого болота. Они тут без дела правда спятят, и если так пойдёт и дальше — уже довольно скоро. Ваш единственный совместный вылет был им как глоток свежего воздуха, а теперь снова к этому всему, обратно?

Рысь тогда душераздирающе вздохнула и спрятала лицо в кубке с остатками кокосовки. Целиком серебряная гравировка на подставке гласила «Штаб-сержанту третьего сапёрного полка шотландской гвардии Конфедерации Берти МакКавадзои за выдающиеся успехи в стрелковой подготовке невероятно слабой группы новобранцев» — и это, вместе с подписью, смущало ещё сильнее. Как относиться к такому собеседнику, Рысь просто не понимала, и на всякий случай до до последнего скрывала неловкость за вежливостью.

Перед лицом, а точнее коллективной звериной харей, довольно неплохо склеенных и покрашенных масок, раздражение на тощего шутника накатило снова. Не помогла даже кокосовка. Пожалуй впервые за всю свою жизнь Марыся Пшешешенко и впрямь искренне пожалела, что в экзотическом прохладительном напитке градусов было всего лишь как в ставленом квасе и ни промилле больше.

Рысь вдохнула, нашла в себе достаточно сил, чтобы просто молча выдохнуть, и решительно повернулась к накрытым до поры тканью маршрутными планам.

— В общем, так, — начала она. — Под тряпкой всё секретно. Не болтать никак и никому. Кто проболтается, может вешаться на ангарных воротах, потому что вот из этих планов я её тогда сама лично вычеркну. Навсегда.

И решительно сдёрнула тряпку.

Палатка чуть покачнулась от слитного выдоха буквально всех, кто в этот момент присутствовал внутри, кроме самой Рыси.

— Пфф, курва! — демонстративно передразнила она подруг. — Пока некоторые только и делали, что готовились к маскараду, их боевые подруги работали. Перед вами «Шаттл Такэды». Режим челночного патрулирования архипелага с опорой на один эскортный авианосец и аэродромы подскока в тех углах архипелага, где ваш родовой гонор не позволит отказать в снабжении. Главное его достоинство в том, что так мы не зависим ни от чьего самодурства. Подвести командира и подруг можете только вы сами. А вот замалчивать ваши обнаруженные цели не получится.

По рядам прокатился нестройный шорох, но от перешёптывания, стоит отдать им должное, удержались все.

— И, — Рысь демонстративно обвела рукой несколько областей плотных штриховок, — долговременные стоянки, которые мы используем как для отдыха личного состава, так и для того, чтобы под рукой всегда оставались хотя бы две четвёрки полностью готовых к прибытию в приемлемый срок и снаряжённых бортов на усиление.

— Поэтому, — следующая простыня скрывала частокол скользящего графика рабочих смен, пока что без единой фамилии, только с номерами и цветами отрядов лётной полусотни — если у кого-то из вас хвост в жопе собирается вывалиться, потому что вы того и гляди перекусите очком то, что его там удерживает — расслабляйте булки. Летать между бортом и несколькими стоянками на суше будут все. Еженедельно. А кто-то и ежедневно.

— И-и-и, — почти оргазмически простонал кто-то в заднем ряду.

— Так, — взгляд Рыси метнулся по рядам, но всё же замер на подозрительно знакомом бюсте под старательно приталенным, чуть ли не до состояния корсета, мундире. — Киви, значит. А ну-ка бегом сюда, птичка сраная!

Обладательница длинноклювой маски из любовно отделанной имитации крапчатых перьев с вибриссами из крашеной лески неловко выломалась из тесных рядов стульев и шагнула вперёд, под сочувственные взгляды подруг.

— Чтобы не думала мне даже, Митчелл, что я тебе позволю в океан булькнуть следом за кузиной, — совершенно по-кошачьи прошипела Рысь. — Что за позорище было при налёте в бухте Синдзюван, а? Формация «полужидкая сопля на лобовом стекле», да? Исправным бортам в прикрытие развернуться гонор не велит?

Киви, без малейших размышлений повалилась в глубоком виноватом поклоне.

— Жопу надеру, — пообещала ей Рысь. — Отлично работает, я проверяла.

Багровая до кончиков ушей подруга пробурчала в пол что-то на очень виноватом и архаичном, ещё до раскола, староимперском.

— Встать! — скомандовала Рысь. — Смирно! Всему зоопарку — это ваша новая отрядная голова воздушного прикрытия. Хоть кого-то по своей вине и недостаточной предусмотрительности в океан проводишь — отправлю домой, к маме! Полномочий хватит!

— Ре... — Митчелл запнулась, но тут же исправилась — Ренпо банзай!

— Ренпо банзай! — слитно рявкнул весь остальной зверинец.

— Прочих отрядных голов назначайте сами, — добила их Рысь. — Сообразно местным раскладам, гонору, тому кто из вас кому под хвостом первая нюхать должна, и чего вы тут себе от безделья ещё придумали. Через сутки — доложите. Вольно, к обсуждению приступить.

Палатка наполнилась возбуждённым гомоном.

— А если кто-то разбудит меня раньше шести утра, — повысила голос Рысь, — я ей всю маску заодно с лицом, kurwa, обглодаю!