Глубокая охота: Империя наносит ответный удар.

Глава 11

Глава 11. Подводник на пожаре.

Зажигательное оружие вызывает мучительные ожоги и другие травмы.

Доклад Human Rights Watch

– Красота-то какая! – восхитилась Анга. – Скажи, а? Почти как салют в честь восшествия на Янтарный Трон!

Фон Хартманн молча кивнул. С воды бомбежка действительно впечатляла. Самолеты шли на одной высоте, но «технологические допуски» запалов приводили к изрядному разбросу по времени срабатывания и высоте разрыва. Одни бомбы лопались высоко, ярким пятнышком отпечатывались на сетчатке и вытягивали к земле пучки разноцветных пламенных нитей. Другие выплёвывали начинку уже над самой землей, плотными огненными конусами.

Судя по количеству бомб, заявку «Имперца» отработало не меньше двух полков. Конечно, не первой линии, а транспортно-бомбардировочных «Амиго-123», довоенных ещё латаных-перелатаных этажерок с неубирающимся шасси. Несли они зажигалки с корпусами бумажного литья и фанерными стабилизаторами. Перед вылетом в оболочку просто засыпали гранулированный фосфор и заливали смесью бензина и нафтоната алюминия. Проще и дешевле – только даром. Но когда над целью магниевые вспышки расшвыривают начинку сотен бомб, тем, кому не повезло в этот момент оказаться внизу, вся эта бухгалтерия тотальной войны уже малоинтересна. Кому повезет – задохнутся в дыму или от нехватки жадно слизанного пламенем кислорода. Остальным будет хуже.

Низкий, полный страха и боли вой Ярослав скорее ощутил, чем услышал. Настоящий звук пришёл лишь позже, вызвал рябь на воде и дождь листьев, коры и прочей мелочи с деревьев. Последний крик чего-то неимоверно древнего, что жило задолго до Перехода…

– Вот и всё, – торжественно-печально декламировала островитянка и тут же чувствительно ткнула фон Хартманна кулачком под ребро. – Ну что, как тебе ощущения, губитель богов?

– Богов?

– А то! Конечно, так себе божество, захиревшее, но в пантеоне числился. Не какой-то там «Гуу из джунглей», у которого даже голова у аватара лишь затем, чтобы в неё есть!

Ярослав честно попытался прислушаться к своим ощущениям. В основном чесалась голова, несмотря даже на короткую стрижку. Казенное мыло «для соленой воды», вопреки наименованию, в морской воде почти не пенилось и ничего толком не отмывало, а запасы «самоварного» пальмового закончились на прошлой неделе.

– Когда сможем продолжить движение?

– Да хоть сейчас, – беззаботно взмахнула рукой Анга. – Пока доплывем, там уже большая часть прогорит.

Возможно, насчет «большей части» остроухая даже угадала. Но и от меньшей части впечатлений на мостике «Имперца» с лихвой хватило всем. Прежний зеленоватый отблеск почти растворился в багровом зареве. Тот же цвет обрела и поверхность воды. Темных пятен на этой поверхности становилось всё больше. Тлели ветки, лениво сочились дымком целые бревна, пузырились расплавленной фосфором плотью тела животных… или не только животных – всматриваться не хотел уже никто.

Давешние гнилостные ароматы тоже пропали. Их забил плотный запах гари, и с каждым мгновением всё сильнее. Дым над водой начал щипать глаза, а порывы горячего ветра заставляли отворачивать лицо. Впереди по курсу лодки рухнуло громадное дерево. Только мелькнуло напоследок корявое мочало воздушных корней в облаке пара и пелене искр.

Краем уха фрегат-капитан уловил чье-то испуганное бормотание про врата преисподней и души грешников.

– Мы точно здесь пройдем?

– Зона выгорания не шире двух-трех верст. Проскочим, если без глупостей. – Ярослав развернулся к вцепившейся до белых пальцев в ограждение Анне-Марии. – Отключить в отсеках вентиляцию. Подачу воздуха дизелям — через «хобот». Кислородные маски на мостик. И смена вахтенных каждые десять... нет, каждые пять минут!

Фон Хартманн задумался, не стоит ли рассказать лейтенанту о возможных последствиях отравления углекислым газом, но в итоге ограничился еще одним коротким приказом: – Доктору Харуми проследить, чтобы все, кто сменился, продолжали дышать кислородом!

Снизу подали связку дыхательных аппаратов, фрегат-капитан выбрал самый большой по виду и надел его. Точнее, попытался.

Маски для аппаратов формально выпускали трех размеров, однако большой на Глубинном флоте считался зверем абсолютно мифическим – его не видел никто и никогда. Ходили только дикие слухи, что под недоброй славы «Пятью крышами» или даже под императорским дворцом есть самые-самые особо секретные личные императорские склады, на которых запасено буквально все, что только можно вообразить, включая и пресловутые спасательные маски большого размера.

На практике же самым ходовым был средний, а малый… надо полагать, когда у интендантов появилась возможность забить ими весь штатный наряд «Имперца», на складе на радостях даже крысы устроили совместную пьянку с котами.

После двух минут мучений и сдавленной ругани Ярослав всё же кое-как приспособился прижать маску к лицу одной рукой. Неудобно, но всё лучше, чем без неё. Субмарина как раз шла через полосу огня, и пламя окружало протоку со всех сторон.

Справа и слева на берегу корчились в жутком танце силуэты горящих деревьев, наверху огненные языки словно беличья стая, прыгали с ветки на ветку и даже вода – фон Хартманн был готов поклясться в этом, хоть и не очень верил собственным глазам – в нескольких местах горела жирным чадным пламенем.

– Пять градусов правее.

***

– Что значит «надо еще поспать?» Вы что, сговорились?!

Подозреваемые в сговоре особы переглянулись. Комиссар поправила очки, доктор Харуми прижала к груди медицинский справочник.

– Капитан, вам необходим длительный отдых для восстановления. У вас классические симптомы отравления угарным газом средней тяжести: головная боль, тошнота, раздражительность, эмоциональная нестабильность…

– И расстройство памяти, – закончил фон Хартманн. – Доктор, а теперь перелистайте ваш справочник на несколько глав дальше и поищите там симптомы отравления кислородом. Это раз. Два – поищите у себя на полке хоть что-нибудь про хронические неврозы у глубинников.

– А что, у вас… – начала было докторша.

– Акустик – командиру! Шум винтов по пеленгу два-два-девять. Цель групповая, дистанция не меньше десяти миль!

– Все, после боя поговорим! – Ярослав поднялся с пуфика, тут же покачнулся и торопливо схватился за край распределительного щита. – Все по местам! По местам, я сказал! Акустик – данные по цели?

– Их много…

Когда Верзохину «накрывало» родовым даром, голос у неё чуть менялся. Совсем незначительно, только фрегат-капитан уже научился распознавать эту тонкость.

– Их?

– Живые. Тревога. Скука. Страх. Ожидание. Палитра эмоций, как многоцветная радуга. Сияет издалека. Переливается множеством оттенков. Красиво, – с ноткой удивления закончила штурман.

– Акустик?

– Сближаемся… пятнадцать узлов, не меньше.

«Всё же доктор в чём-то права», - задумался Ярослав, когда перед его глазами дрогнула и «поплыла», делясь на две половины картинка. Галлюцинации, это ведь симптом… чего? Забыл. Ну и не важно. Главное-то в голове осталось. Главное…

Он пару секунд еще покатал новую мысль в голове, словно горячую картошку с руки на руку перебрасывал. Много людей, идут курсом сближения, пятнадцать узлов. По нормальной военной логике этого просто не могло быть. Но и древнее темное божество тоже в нормальную логику не укладывалось. Возможно, эти две невероятности как раз взаимно уравновешивались.

«Как-нибудь потом я об этом подумаю», – решил фон Хартманн. Говорят, в старости глубинники могут стать хорошими философами – просто ещё никто из них так и не смог прожить достаточно, чтобы проверить это утверждение на истину.

– Боевая тревога. Все по местам. Глубина перископная, средний вперед.

Всплыть, поднять радар? Одиночный импульс могут и не заметить. Здешние воды у конфедератов числятся тыловой зоной, хоть и ближней. Полагаться только на пассивную акустику рискованно, с такой быстрой целью у них лишь один шанс, догнать уже не выйдет.

– Что ты задумал, Ярик?

В какой момент в отсеке оказалась Анга, фрегат-капитан так и не понял. Вроде бы её не было, а вот уже знакомый терпко-пряный запах чувствуется даже напрочь отбитым гарью носом.

– Мы его утопим.

– Кого «его»?

– Войсковой транспорт. – Понимания в глазах островитянки, да и остальных девчонок, не прибавилось. Ярослав понял, что ему в очередной раз придётся объяснять элементарные для нормального глубинника вещи.

– Идут мимо Зад… Сердца Королевы на пятнадцати узлах. Здесь каботажный маршрут от базы на Иту к передовым островам. Верзохина увидела скуку и ожидание, значит, это не экипаж чего-то большого, а переброска людей. Подкреплений в гарнизоны.

– У тебя же задание прямо из «Пяти крыш». А у них там, наверняка, эскорт со всех сторон, – кем бы ни была Анга по рождению, свои офицерские погоны она получила не за красивые глаза. – Ты не подойдешь на торпедный залп, капитан, тебя на подходе утопят.

– Ты не понимаешь…

Ярослав на миг зажмурился. Даже странно, уже столько лет прошло, столько всего случилось, а та картинка в памяти сияет яркими красками, будто свежеотпечатанное парадное фото.

– Представь… старый учебный парусник, после штормов, краска облупилась, паруса латаны-перелатаны, а экипаж – сплошь мальчишки-курсантики, мосластые, в линялой форме. А навстречу круизный лайнер, «Звезда Конфедерации», две турбины, пятнадцать с хвостом тысяч ластов, белый, как фуражка капитана. По всем правилам суда обязаны уступать дорогу парусникам, но где мы, а где правила… он даже гудок не давал, пёр своим курсом и всё, а мы еле успели выскочить из-под форштевня. Пассажиры – сплошь золотая публика, боярские роды, в бинокли нас разглядывали, словно голозадых…

– …островитянок! – закончила за него остроухая. – Знакомое чувство. И ты решил отомстить, не людям, так посудине?

– Мы все решили, – фон Хартманн вздохнул. – В смысле, всем нашим кубриком, тридцать пять человек. Не все до выпуска дошли, не все… в общем, неважно.

Анга еще некоторое время пристально вглядывалась в его лицо.

– Ты одержим, капитан и сам это знаешь. Но сейчас ты убийца богов и с тобой благодать Праматери Акулы. Стоять на пути твоей мести – дураков нет. Только помни, – остроухая качнулась вплотную к Ярославу, перейдя на шепот, – наши боги никогда и ни для кого не были добренькими. Чтобы не случилось дальше, тебе придется заплатить по счёту.

– Я и так в долг живу. Куда уж больше?

Такэда. Грязная бомба.

- Что мешает появлению легких, но хорошо вооруженных, казачьих звездолетов?

Дмитрий Володихин, философ.

- Рысь, ты когда уже заднюю табуретку себе возьмёшь уже? - спросил Такэда. - Хватит меня под трибунал подводить в каждом вылете!

- Не знаю, Айвен Иванович, - стоит отдать ей должное, в голосе подчинённой даже звучало что-то похожее на раскаяние.

- Жопу надеру, - пообещал Такэда.

- Пф, - Рысь демонстративно надулась. - Айвен Иванович, придумаете что-то с балансом по технике — я хоть плётку сама подам! На коленях!

Такэда улыбнулся, но торопливо прогнал неуместное выражение с лица. После начала челночных вылетов резерв по технике и людям как-то внезапно пришёл в полный раздрай. Это сначала экипажи на долгом лечении освободили чуть ли не десяток «красных» машин. Привести их в рабочее состояние тогда получилось куда быстрее, чем при всём желании могли вернуться обратно в кабины их первоначальные владелицы. Сейчас, после устроенного имперцами погрома, на руках у командира снова появились экипажи без техники. Разумеется, палубники обещали из того, что доковыляло к ВАС-61 «Кайзер бэй» и даже как-то село, всё же собрать хотя бы парочку лётнопригодных химер, но это когда ещё будет!

Суммарно «красные» и «чёрные» экипажи до сих пор незначительно превышали вместимость эскортного авианосца. Простор для ротации оставался, как и скудный резерв незанятых людей и самолётов. Но проблема стояла из тех, которыми следует заниматься вовремя.

- Самолёт — это всё-таки не лейнер главного калибра суперлинкора, - задумался вслух командир. - Восемь машин нам без вопросов дадут. Я оформил уже. На Гранд-Отель морем. Вы с девчонками и получите.

- Айвен Иванови-и-ич, - расплылась в совершенно искренней улыбке Рысь. - Я вам говорила, что я вас люблю? Нет? Я вас люблю!

- Отставить висеть на командире! - потребовал Такэда.

- Может ещё и ногами перестать болтать? - поинтересовалась Рысь.

- Желательно, - улыбнулся Такэда. - Лучше объясни, что там за столпотворение на палубе всё не кончится никак. Чего в этот раз случилось?

- Полная ерунда, - Рысь отпустила капитана и задорно улыбнулась. - Я на пустую заднюю табуретку мешок почты закинула. Нас в газетах похвалили, командир. Ну, за бухту. И за всё это вот.

- Та-ак, - при этих словах морскому ястребу Такэде стало не по себе. Но даже в самом диком ночном кошмаре он и представить не мог, какого именно масштаба грязную политическую бомбу притащила на борт его гиперактивная подчинённая.

***

«Героини бухты Синдзюван: доблесть — профессия женская!» - судя по взвизгам и стонам, Анну Тояму поставили в центр круга читать с выражением. То ли за артистизм, то ли вообще из хулиганских побуждений. - Военный корреспондент «Москвы сбоку!» из гущи событий!

Пресловутую вторую табуретку Рысь, похоже, мешками с почтой буквально завалила — потому что на палубе листали свои письма и несколько счастливчиков в разноцветной форме палубников. Но всё больше и больше людей неминуемо отвлекались на импровизированный балаган между подножием «острова» и второй орудийной башней главного калибра.

- В мрачные дни войны, когда тучи дыма и огня застилают горизонт, а враг, словно хищный кракен тянет окровавленные щупальца всепланетного империализма к нашим мирным демократическим берегам, лишь истинные герои способны гордо плюнуть в лицо смертельной опасности, - голос Анне Тояме явно ставили, потому что настолько мощное контральто из глубины души по мнению Такэды родиться могло только в ходе работы классных дорогих специалистов. - Таким героизмом, такой несгибаемой волей, такой любовью к демократии и стремлением к победе отличились события в бухте Синдзюван, где женская военно-морская эскадрилья с борта вспомогательного авианесущего судна «Крамник Бэй» золотыми буквами вписала новую страницу в летописи боевой славы Конфедерации, показав эталонный пример Долга, Верности и Служения делу Конфедерации и Демократии.

- Кажется, теперь я понимаю, как звучит безумие, - растерянно пробормотал Такэда.

- Что, командир? - переспросила Рысь.

- Ничего, - отмахнулся тот. - Проталкиваемся ближе.

- Дерзкий налёт сил на стороне мира, закона и справедливости на чёрные имперские бастионы превратился в настоящий ад, когда разведка донесла: в бухте на стоянке пребывает эскадра отборных вражеских линкоров. Трудная ситуация, которая бросала вызов духу самых закалённых бойцов, лишь подчеркнула мужество и дисциплину наших женщин. В то время как армейские кавалерийские и химические части, ослеплённые блеском вражеской брони, бросили выполнение боевой задачи и устремились в бесплодную погоню за линкорами, лишь женские экипажи сохранили хладнокровие и продолжили выполнение приказа, - последние слова Тояма уже провыла каким-то совсем уж глумным тоном под визг и аплодисменты подруг.

- Командир, вам, может, успокоительного поискать? - торопливо спросила Рысь, когда Такэда начал вполне зримо меняться в лице. - Я могу за Джинни в медицинский сбегать быстренько.

- Танто мне поищи. Гоноровый. Зарезаться, когда эта кошка палёная дочитает, - мрачно ответил Такэда.

- Командир, это я настоящая кошка! - возмутилась Рысь. - А она так, пума какая-то!

- Она палёная, ты драная, - отрезал Такэда. - Всё, слушаем! Не отвлекай!

- С каким гневом и праведной яростью мне сейчас приходится чеканить скупые дозволенные цензурой строки о том, как армейские части, имея чёткие указания, упрямо променяли долг на авантюру! Вместо того чтобы поддержать удар по береговым объектам и подорвать боеспособность целых флотских групп проклятых империалистов, они, словно стая голодных дворняг, бросились на линкоры, имея за душой лишь жажду славы и ни малейшего шанса на успех! Их действия не только срывали план операции, но и ставили под удар жизни тех, кто продолжал выполнять боевую задачу под обстрелом зениток и авиации врага.

- Бууу! - как на детском утреннике провыли хором подчинённые Такэды и бессовестно рассмеялись в голос. - Бууу!

- Но если хвалёные кавалерийские и химические бригады, чья «боевая слава» оказалась лишь позолотой на свиной коже показали себя в бою с худшей стороны, то женские экипажи «Чёрной» и «Красной» эскадрилий ВАС-61 «Крамник Бэй» наперекор всему сохранили настоящую воинскую дисциплину, верность Долгу и эталонный пример служения Демократии. Когда имперские перехватчики, словно голодные стервятники, бросились на повреждённые самолёты, женщины-лётчицы приняли боевой строй, и прикрывали отход своих беспомощных и ненадёжных «боевых товарищей». Снова и снова немногочисленные женские экипажи отражали атаки кровавых палачей врага, демонстрируя под безжалостными ударами не только лётное мастерство, но и непоколебимую волю к Победе!

- Рысь! Где Рысь? Качать Рысь! - прокричал кто-то из бортстрелков.

- Отставить-качать-Рррысь! - прорычал Такэда. - Дочитывай!

- И что же мы видим на стороне флота? - торопливый писк «извините-Айвен-Иванович» голос Тоямы заглушил почти сразу. - Думаете, такой же пример служения долгу? Увы, но и здесь полный хаос. Линейные флотские части, не относясь к обласканным званиями и родовитыми потомками эскадрильям, смогли продемонстрировали уровень лётной подготовки, достойный разве что армейских новобранцев. Действия оказались несогласованны, решения — опрометчивы, дух — сломлен залпами вражеской артиллерии. По свидетельствам лётных наблюдателей и показаниям камер, под обстрелом противника большую часть бомб необученные экипажи трусливо сбросили в акваторию порта бухты «Сндзюван» задолго до выхода к намеченным целям.

- Разрешите! - Такэда выхватил у кого-то из соседок перегнутую напополам газету, и торопливо выхватил новые строчки текста уже самостоятельно. Предчувствия его не обманули:

«Неудобный вопрос, который сегодня должен задать себе каждый гражданин Конфедерации, независимо от рода, пола и звания: на что же годится выпестованная старым поколением военачальников наша военная машина, если в час испытаний лишь женщины, не прослужившие и года, остаются верны долгу? Если мужчины, обученные и вооружённые за счёт многонационального народа Конфедерации, бросают свои боевые посты и забывают о родовой чести, тогда как женщины, чьи руки созданы для заботы о доме и муже, а не штурвалов боевых машин, показывают им пример истинного мужества?

Бухта Синдзюван для всей Конфедерации стала не только полем боя, но и местом, где явлена правда о наших армии и флоте. Правда эта горька. Но она же даёт нам надежду! Если даже в самые тёмные времена находятся те, кто готов сражаться до конца, то победа будет за нами.

Слава героиням «Крамник Бэй»! Пусть их личный пример служения Демократии, их воинский подвиг, станет примером для всех, кто носит форму Конфедерации!»

Последние строчки экипаж слаженно провыл в голосину на всю палубу под громовые аплодисменты с острова и от дежурных постов экипажа.

Наступила страшная, предынфарктная, тишина. За плечом Такэды сопела и мялась Рысь, но, чего бы она ни хотела предложить командиру, её удерживал инстинкт самосохранения.

- Экипаж, - выдохнул совершенно нормальным голосом Такэда. - Все молодцы. Всем спасибо.

- Ренпо банзай! - рявкнул слаженный хор девичьих глоток.

- Но пожалуйста, в отведённом для этого помещении и в установленном порядке, - командир всё же нашёл в себе достаточно сил, чтобы закончить настолько же ровно, насколько и начал.

- Мы всё сделаем, Айвен Иванович! - пообещала Анна Тояма. - Сестрёнка уже распорядилась!

- Хорошо если так, - бездумно согласился Такэда и направился вглубь отсеков командного «острова». По дороге он старательно выдерживал подобающий вид, хотя больше всего после такой подставы ему хотелось убивать.

- Освободите пожалуйста отсек, - попросил он прямо от комингса радиорубки. - Я вряд ли надолго.

Дежурная смена удивлённо переглянулась, но все послушно вышли. Такэда зашёл, и неожиданно понял, что даже так он в отсеке всё равно не один.

- А ты ещё что здесь делаешь? - не выдержал он.

- Свою работу, Вань, - невинно улыбнулась Кривицкая. - Свою работу.

Такэда попытался найти какой-то подобающий ответ, но «Зинка, ты совсем охуела?» будучи совершенно верным по смыслу, настолько же не годился по форме, а на что-то иное командира ВАС-61 «Кайзер бэй» в этих условиях больше не хватало.

- Где твоя подписка о неразглашении вообще, кицунэ ты бесхвостая? - родил он наконец хоть сколько-то приемлемый, хотя и совершенно жалкий, ответ.

- Нигде, - добила его журналистка. - Вот даже ни единого чернильного пятнышка. Здорово, правда?

- Здорово? Да мне офицерское собрание Флота того и гляди в рисовой бумаге дальним курьером, не дожидаясь схода на сушу, наградной танто гоноровый без пяти минут сейчас вручит, вот как мне здорово! - тихо, чтобы не развлекать дежурную смену, прошипел Такэда. - За что нам такие сюрпризы на ровном месте, а?

- Это ещё не все сюрпризы на сегодня, - Кривицкая улыбнулась и потянулась к сумочке. - Айвен Иванович...

- Что? - спазматически выдавил Такэда.

- Брось ты эту суету, Вань, - из сумочки журналистки появилась вроде бы совершенно неуместная пузатая, в соломенной оплётке, каплевидная бутылка с характерным фиолетовым отливом стекляшки горлышка над золотым кружевом этикетки. - Не твой уровень совершенно. Без обид. Пошли лучше с девками твоими бухать. Они звали уже. От клуба местного собрания лётной полусотни, с пригласительным в письменной форме, совсем как у взрослых. Мне там одно сопровождающее лицо вписали. Без уточнений, но все же всё понимают.

- Я тебя сейчас за борт выкину, и скажу, что всё так и было, - устало сказал Такэда.

- Ну, так себе просьба дополнительных объяснений, но с учётом ситуации приемлемая, - усмехнулась Кривицкая. - Айвен Иванович, ты же сам понимаешь, что такая как я вместо обычного военкора на борту может появиться только за интерес. Того уровня интерес, который в деньгах, хоть за миллионный тираж, хоть каких, совершенно не исчисляется. Равно как и бумажка моя, в которой сказано, что «всё, что написано подателем сего, писано ко славе и благу Конфедерации!» не с пустого места нарисована чуть ли не лично папой твоей золотой девочки. А не лично — только потому, что ему до поры выгодно демонстративно не знать о своей к этому всему активной причастности.

Такэда сел на пустое рабочее место помощника радиста и театрально шумно выдохнул.

- Фигура ты, Айвен Иванович. Не самая паршивая в этой партии фигура. Где-то конь. А рыцарский или башка на палочке — это уже как против старых дубов Конфедерации сыграем. Мой интерес, сам понимаешь, целиком за успех, - мурлыкнула Кривицкая.

- А играет кто? - Такэду начало понемногу отпускать.

- Такэхито Абрам Коясыч, гроссмейстер, - журналистка бессовестно ехидничала. - Или забыл уже такого? Ну, понятно, что в силу определённой недееспособности жёлтый флаг из ослабевших рук великого ума подхватили товарищи по борьбе. Но можешь поверить на слово, где-то до миттельшпиля с этим дерзким ходом мы таки дошли. И что совсем уж неожиданно - с довольно прочными для нас позициями. Хотя размен фигур неумолимо близится, если ты понимаешь, о чём я.

- Знаешь, что? - Такэда не выдержал и встал.

- Что? - с невинным выражением лица подыграла ему Кривицкая.

- Зинка, - командир ВАС-61 «Кайзер бэй» улыбнулся и подал даме руку. - Пошли бухать!