Глубокая охота: Империя наносит ответный удар.

Глава 4

Глава 4. Подводник.

«Денек-то прямо для туристов, Джо!»

У. Лорд «День позора».

— Великолепное зрелище, верно, командир?

В этот раз фон Хартманну сдержатся удалось, но лишь на последних каплях силы воли. Последние десять минут — с момента, когда он увидел густую поросль мачт, труб и характерных «конусно-эллиптических» надстроек в, бухте Синдзюван, — фрегат-капитану хотелось материться. Или выть. Сдерживал его не столько пол и возраст дежурной вахты, сколько плещущийся в их глазах чистый, неразбавленный восторг.

— И величественное донельзя, — с очень серьезным видом кивнула Тер-Симонян. — Имперская мощь в концентрированном виде.

Ярослав закусил губу. До крови.

В каком-то смысле Анна-Мария была даже права. Именно эти корабли служили видимым олицетворением той самой «имперской мощи». Эти силуэты хорошо знал каждый патриотично настроенный школьник ещё до войны, а снимать или хотя бы рисовать столь же подробно мегалинкоры новых серий настоятельно не рекомендовалось по соображениям безопасности.

Со шпионов Конфедерации даже по заретушированному до полной неразличимости газетному снимку сталось бы вычислить не только точное число стволов главного, универсального и зенитного вооружения, но и длину волны корабельных радиолокаторов.

Поэтому, когда плакат над трибуной или квитанцию облигации очередного «добровольного военного займа» требовалось украсить чем-то «очень имперским», в ход снова и снова шли фотографии с предвоенного морского парада.

Тогда полтора десятка плавучих монстров типа «Император Мирослав Мотохито» сформировали костяк первой бригады мегалинкоров. Теперь же на плаву осталась «меньшая половина» былой красы и гордости Имперского флота, и числилась она лишь в четвертой бригаде, как и свита таких же морально устаревших тяжелых крейсеров. Их более легким одногодкам и эсминцам повезло куда меньше. Дешёвый расходник большой войны уцелеть в сопоставимых пропорциях не мог в принципе.

Тем не менее, как отлично знал фон Хартманн, от кандидатов на службу на этих кораблях отбоя не было. Во-первых, проектировщики короткого межвоенного периода еще не выработали должную степень безжалостности к потребностям экипажа, и не перекашивали тоннаж в пользу сотой процента какой-нибудь «чистой боевой» характеристики — миллиметра брони, пары снарядов гэка или спарке «металлорезок».

Число гальюнов для матросов ещё оставалось в пределах санитарной нормы, спал рядовой состав на койках в кубриках, а не гамаках в коридорах, и даже корабельный лазарет и гауптвахта еще представляли собой два совершенно разных помещения.

К тому же, шансы пересечься с вражеским флотом в классическом артиллерийском бою для «Двойных эМ» с каждым годом падали. Новые конфедератские бронебойные снаряды практически не оставляли старикам «зоны свободного маневрирования».

Конечно, это здорово снижало их «боевую стоимость», но потеря мегалинкора, пусть и «морально устаревшего», все же не самый приятный пункт в послужном списке любого адмирала.

Которые — это уже третий пункт, — в большинстве своем успели послужить на «Двойных эМ» еще в чинах помладше, а потому и сохранили к этому типу кораблей нечто вроде ностальгической симпатии.

Подводя итог — служба на «консервном флоте» для всех, кто сумел устроиться, органично сочетала удобства мирного времени, усиленный флотский боевой паёк и практически нулевую реальную опасность боевой службы. Даже настолько же старые мегалинейные крейсера и то использовали активнее, изредка отправляя в рейды «стереть с лица земли соломенную хижину с радиостанцией залпом общей стоимостью в трёхэтажный каменный особняк».

— Это, наверное, признак подготовки к большому наступлению, правда, командир? Мы наконец-то покажем этим заморским поганцам…

— Ничего мы им не покажем! — выдавил фон Хартманн. — Показывалка не отросла.

— Но…

— Командир, вас берег вызывает по УКВ. Переключаю на мостик.

— Зажмите все уши, — почти радостно приказал Ярослав, беря микрофон, — и отвернитесь. Вам такое рано еще даже по губам читать!

К большому сожалению, фрегат-капитана, сеанс переговоров с дежурным по гавани позволил ему лишь стравить немного пара, но не более того. Его собеседник явно уже стал настолько замучен, задолбан и затрахан нуждами «Двойных Эм» и положенной им свиты, что сделал всего лишь одну вялую попытку оставить субмарину болтаться на внешнем рейде.

Правда, фраза «причал я вам найду, а дальше вы уж как-нибудь сами» фон Хартманна слегка насторожила, но уточнить свои опасения фрегат-капитан так и не успел — его собеседник попросту отключился.

***

— Капитана, купи свинья! Холосый свинья, сочный! Вкусный как собака!

— Кокосовый самогон! Почти даром! Первая кружка за счет заведения!

— Древний магия жриц. Член стояк в три раза! Можно гвозди забивай!

— Рыба-пила! Лечит от всех болезней. Особенно насморк!

— Доска класть, моя-твоя туда-сюда ходи! Осенна нада!

Острая логистическая нужда ела островитянина так сильно, что раструб пламегасителя ручного пулемета в лицо он попросту игнорировал. Хозяйка оружия на палубе тем временем дошла уже до крайней точки кипения и почти выбрала свободный ход спуска.

Остальные рыбаки оказались поглазастее. Двое чернокожих самцов просто нырнули куда-то в груду ящиков на корме старой джонки, а капитан, чей статус подтверждали клочковатая бородёнка и самые настоящие форменные штаны, пусть и с изрядной вентиляцией от бесчисленных дыр, спрятался в рубке.

Шансов на выживание, как меланхолично решил фон Хартманн, это никому из них так и не прибавило. В упор корабельные «семь-с-полтиной» шили всю их посудину от носа до кормы, не сильно теряя в скорости.

— Чего этот дикарь хочет?

— Положить сходни чтобы перебираться на причал через нашу палубу! — «перевел» Ярослав, одновременно пытаясь вспомнить, как правильно составлять рапорт «стрельба по неосторожности с незначительными последствиями, раздел вэ — потерь и повреждений вверенного имперского имущества нет, жертвы среди гражданских».

— Но… — пикнула Анна-Мария, — это же будет нарушение секретности.

— Секретности?! Какой… — фон Хартманн честно попытался найти хоть сколь-нибудь цензурные слова, не сумел и просто взмахнул рукой, пытаясь очертить как можно более широкий круг.

Когда-то давно — при дедушке или даже прадедушке нынешнего Императора — этот уголок порта мог считаться относительно приличным. Кирпичные стены и металлическая крыша складов, изрядно ржавая и перекошенная ажурная башня портового крана, да и сам причал когда-то строили в расчете на более крупные суда, чем каботажная и рыболовная мелочь вокруг субмарины.

Беглый взгляд сквозь дыры в настиле подтверждал, что с настолько гнилыми опорными балками к транспортировке грузов лучше подходить с большой опаской. А еще лучше — не подходить вовсе.

Картину дряхлости, запустения и убогости нарушал только собрат «Имперца» по несчастью — лидер эсминцев типа «Орландо». Из-за «северной» камуфляжной окраски выглядел он среди местных посудин айсбергом, волей богов и течений понемногу тающим среди коряг мангрового болота.

— … какой еще секретности?!

— С нас особый допуск не снят. Эти мины, которые мы назад привезли… они тоже все насквозь секретные!

Фон Хартманн вздохнул. Попытался разглядеть торгаша кокосовым самогоном, но тот уже канул в толпу.

— Сейчас переоденусь в парадку и пойду в местный штаб, выбить какую-то охрану. Вы пока организуйте тут… на палубе, демоны с ними, пусть лазят. Главное, чтобы с рубки оптику и ремнабор не свинтили. Разрешаю стрелять поверх голов…

— Мряу-у-у!

— …и Завхоза поймайте, — закончил Ярослав, — пока кот в самоволку не удрал!

Корабельный, точнее подводно-лодочный кот действительно каким-то тайным кошачьим способом просочился на палубу, оповестил всех окружающих о своем подвиге истошным мявом и начал подбираться к одному из канатов. С тумбы швартового кнехта на истосковавшегося по противоположному полу кавалера с интересом поглядывала небольшая трёхцветная кошь.

— Котик! Стой! Не надо!

Отчаянные вопли девушек привели к строго противоположному результату. Кот оглянулся, узрел несущихся к нему с распахнутыми объятьями матросок и незамедлительно сообразил, какой облом романтического свидания несут ему эти загребущие человеческие руки.

Завхоз пронзительно заорал, подпрыгнул на добрый аршин вверх, прямо в полете поменял траекторию, сместился к причалу… не дотянул каких-то пару дюймов и с утробным плеском, как часы в унитаз, канул вниз, между причалом и бортом сумбарины.

— Ко-отик!!!

— Блядь! — не смог все-таки сдержаться капитан, глядя как мокрый Завхоз взбирается по свае на причал и, распугивая аборигенов, с пронзительным воем несётся к объекту вожделения.

Кошку вид мокрого и злющего поклонника напугал ничуть не меньше. Бедняга взвизгнула почти человеческим голосом, спрыгнула прочь с тумбы и попыталась затеряться в толпе.

— Вы меня звали, командир?! — выглянула из люка главмех. — Что у вас тут происходит?

— Котик, вернись!

— У нас, — медленно процедил Ярослав, глядя, как внизу на палубу выбегает почти две трети экипажа «Имперца» — на треть вооружённые, на треть одетые и на двести процентов готовые вырвать пушистого любимца из оскаленной слюнявой пасти хоть самого Исаака Стиллмана. — … происходит нештатная ситуация, с массовым выходом экипажа из-под контроля!

— Понятно, но не до конца, — Сильвия ван Аллен подтянулась на руках и уселась на край люка, — в смысле, пока еще просто полная жопа или уже окончательная пиздецома?

— Ко-отик!! Вернись! Пожалуйста! Нам без тебя будет плохо!

Прежде чем Ярослав нашёлся с ответом, уже практически списанный и заочно оплаканный экипажем котик распушился до уровня небольшой глубинной бомбы, вновь показался на краю причала и перепрыгнул на палубу.

Кошка неслась вслед за ним, и отставала всего на полхвоста. Оба зверя подскочили к рубке, почти не касаясь лапами перекладин лестницы взлетели наверх и прямо с ограждения сиганули в люк, едва не снеся при этом Сильвию.

— Ы?

— Кто-нибудь понял, что это было?

— Я где-то читала, что кошки хорошо улавливают низкочастотные колебания, — задумчиво произнесла Анна-Мария. — Но почему тогда…

Остаток её фразы заглушили сразу два звука. Разнесшийся над гаванью заунывный вой воздушной тревоги — и крик одной из сигнальщиц: «Самолет по пеленгу сто сорок!»

— Не «самолет», а «самолеты»! — уточнил фон Хартманн, вглядываясь в мельтешение черных точек над морем. — У них. А у нас — долбодятлы! Такую толпу на локаторе должны были засечь миль за сто самое меньшее, а не за пять-семь минут подлетного времени. Главмех, как насчёт лечь на грунт?

— Да мы и так практически лежим! — отозвалась ван Аллен. — Корму еще можно притопить на аршин, а нос так и останется торчать, как ни крутись.

— Ну что ж, — фрегат-капитан развел руками. — Значит, нам остается только одно… лейтенант флота Тер-Симонян, сколько стволов на «Двойных Эм» после модернизации могут использоваться как зенитные?

— Ну… много?.. Командир.

— Садись, двойка. Двадцать четыре универсальные пятидюймовки в башенных спарках и сто тридцать три «металлорезки» в строенном и одноствольном вариантах, с прицеливанием «на глазок». Практически бесполезно, но эффектно. Поэтому все смотрим фейерверк на миллион пиастров. Сначала будет он, а потом начнется настоящий ад.

Глава 4. Розовый лидер. Бухта Синдзюван.

«Не воспользовавшись шоком, замешательством и смятением в бухте Синдзюван, не превратив в пыль инфраструктуру флота, не уничтожив беспомощные громады имперских линкоров на стоянке, предпочтя им бессмысленный удар по запасам топлива, Конфедерация совершила далеко не первую, но, вероятно, самую большую стратегическую ошибку войны за архипелаг».

Гордон Уильям Мария Игнацио, дон Пранжерас «На рассвете, когда мы (не) спали».

— О, ками-сама, она полна линкоров! — слова из трансляции оказались совсем не тем, что ожидал услышать Такэда.

Самолёты вышли к цели почти идеально. У лётной полусотни Такэды было пять сваренных на коленке, но полностью рабочих систем навигации с шифровкой входящего сигнала, и ещё пара досталась командирам. Лидеры повесили на себя не только временно «сухопутную» ударную полусотню без малого в полном составе, но и всё, что флот и армия смогли отжалеть ради важной цели.

К бухте Синдзюван и острову Исудзу вышли более двухсот самолётов. Все пять сводных ударных групп, в том числе — тяжёлые бомбардировщики отдельного лётного полка химических войск второго бронекавалерийского корпуса и двухмоторные пушечные штурмовики морской пехоты. Если кто-то на суше этому успеху экипажей флотского эскортного судна очень удивился, а пуще того, очень расстроился, ему оставалось только грызть половичок в своём штабе.

Единичные группы «казачков» с тщательно рассчитанным полётным временем и подвесными баками точно и вовремя «подхватили» разрозненные группы с разных направлений за пределами уверенного наблюдения имперцев — и привели к цели одновременно.

Идеальный план атаки прожил ровно до момента встречи с противником. Линкоры в гавани породили настоящий взрыв шифровок. «Цветные» флотские группы и «номерные» армейские моментально забыли о полётном задании. Линкоры под ними воплощали Имперскую Мощь — и давно уже превратились в непомерно весомые для любого карьериста сверхприоритетные цели.

— Спасибо, девочки, — на открытом канале прозвучал голос кого-то из армейцев. — А теперь — подвиньтесь! Снаряд бронебойный, побатарейно, согласно целеуказанию лидера — огонь!

Двухмоторные армейские штурмовики нарушили строй и разом взорвались тусклыми вспышками трёхдюймовок в скуле. Чего они хотели добиться огнём по линкорам с расстояния в несколько миль вряд ли ответил бы и сам их командир, но при виде «Толстых имперцев» в гавани его просто заклинило.

У кормы «Великого князя Милослава Эстляндского» один за другим встали пенные столбы близких промахов. Чадно полыхнул и загорелся пришвартованный к линкору в нарушение всех положений целый гарем портовых катеров вокруг сапёрного понтона.

Эфир превратился в кашу. Чёртова дюжина разрозненных групп торопливо делила между собой цели.

— Розовый лидер на связи, — мрачно произнесла Газель Стиллман. — Держим боевой курс. Продолжаем выполнение главной задачи. Первой, кто уйдёт с курса или начнёт снижение до срока, я лично все лохмы оторву и под хвост засуну!

На кораблях внизу зашевелились первые стволы. Вырванные из будничной работы и мирного сна имперские моряки торопливо занимали боевые посты.

— Вижу топливохранилища, — прокомментировала Церес Формайл. — До начала манёвра бомбометания одна минута.

— Розовый лидер — химикам. Цель — взлётные полосы авиабазы Исудзу. — потребовала в общем канале Газель Стиллман. — Повторяю. Розовый лидер — химикам. Подавить работу взлётных полос на острове Исудзу!

В ответной скороговорке при некотором желании получилось бы опознать что-то вроде «сейчас всё брошу, и пойду тебе, девочка, взлётку бомбить» — но, четыре химика, так уж и быть, в отличие от своих боевых товарищей, продолжили держать высоту и курс согласно первоначальному замыслу атаки.

— Цера, повторяй для них боевую задачу, — приказала Газель Стиллман, — А то сбегут.

— Принято, — откликнулась бортстрелок и скороговоркой забубнила в микрофон.

Газель Стиллман вложила цветные ракеты в барабан, выждала по часам тридцать секунд и решительно подала сигнал начала атаки.

Ударная полусотня ВАС-61 «Кайзер Бэй» пошла к цели.

Огромные хранилища горюче-смазочных материалов выделялись на земле чёткой геометричностью форм. Ярко-белые металлические «таблетки» с дом размером в сотовой обваловке площадью с хороший стадион каждая проглядеть не вышло бы и при всём желании.

Совсем другой вопрос — попасть в них с пикирования. Даже совершенно обычная гражданская сталь, ни разу не броня, но толщиной в палец, чихать хотела на близкие разрывы. Заставить металлическую конструкцию разойтись по швам и лопнуть могло только лишь прямое удачное попадание тысячефунтовой бомбы.

Внизу царил ад. Над сушей по стороне топливохранилищ было ещё достаточно тихо, а вот над водой стреляло всё, что могло стрелять.

Газель приникла к бомбовому прицелу. Белая круглая железяка, совсем как мишень, понемногу росла в размерах. «Казачок» вздрогнул и освободился от тысячефунтовой бомбы.

— Попадание! —торопливой скороговоркой подтвердила бортстрелок, пока Газель выводила самолёт из пике. — Есть разлив! Есть возгорание!

Внизу чадно полыхнуло и к небу рванулся исполинский столб чёрно-багрового дыма и пламени.

— Не суйтесь на воду! После атаки уходите с гавани! — приказала Газель Стиллман. — Курсом сорок пять, по возможности держаться над сушей!

Даже на рассвете росчерки пушечных трассеров и дымные шапки пушечных разрывов затягивали всё небо над водой разноцветной паутиной. Самолёты в ней жили недолго. Да, попасть в цель настолько плохо скоординированный и управляемый огонь мог только случайно… но при общем количестве стволов эта случайность уверенно превращалась в закономерность.

— Вторичная цель — корабельная стоянка к северо-востоку острова Исудзу! — продублировала Газель вслух. — Не можете попасть в хранилища, придержите бомбы для второстепенных целей!

— Там же только всякая мелочь! — возмущённо откликнулась лидер «красной» полусотни. — Командир, девчонки и так недовольны, что вы нас столько времени на суше маринуете, а теперь ещё и цели отобрали!

— Митчелл, а у вас есть, чем бомбить имперские сундуки? — ехидно поинтересовалась Газель Стиллман. — А вот эсминец или даже лёгкий крузак ты при некотором везении одним попаданием на дно посадишь!

— Толку его тут сажать-то, — буркнула непокорная подчинённая. — Дно в паре ярдов.

— Командир, белая субмарина по курсу! — Церес Формайл прервала ругань начальства. — Пикируй, упустим!

— Делай как я! — приказала Газель Стиллман. Впереди и впрямь оказалась до боли знакомая белая субмарина. Почему-то даже не у нормальных причалов, а в какой-то дыре, куда скидывали всякий плавучий туземный хлам.

— И бомбы, как назло, говно, — выдавила она сквозь зубы. — И курс не-у-доб-ный…

Самолёт тряхнуло. Газель от души полила белую тушу длинной очередью и прожала сброс обеих стофунтовок.

Огонь снизу, как и в прошлый раз шёл непонятно откуда. Кроме пары точек на самой лодке, стреляли чуть ли не с пирса.

С абсолютно гражданской деревянной рухляди вокруг субмарины вместо заградительного огня летел какой-то мелкий неопознаваемый мусор и в панике разбегались тощие архипелаговые куры.

Одна из них, видимо совсем молодая, с не подрезанными крыльями, с перепугу вспомнила, что умеет летать, пересеклась с курсом второго «казачка» в боевом заходе и разлетелась облаком кровавых перьев. Временно ослепший экипаж дёрнулся, угодил под обстрел с берега, цепанул деревянную мачту и зарылся в нагромождение деревянных лодок почти у самого пирса.

— Вашу же мать, достаньте мне эту белую сволочь! — яростно выкрикнула Газель Стиллман.

— Перехватчик на пять часов выше нас! — отчаянно выкрикнула Церес Формайл. За спиной часто застучал пулемёт. Газель обернулась и увидела большой, с хороший бомбардировшик размером, но удивительно шустрый турельный моноплан.

Имперские «Тротциги» в полной мере были ровесниками линкоров в бухте и происходили из той недолгой эпохи, когда воздушный бой представляли линейной перестрелкой из максимального количества стволов. При всех недостатках концентрации пулемётов в одной многоствольной турели, стволов этих у имперца действительно было слишком много, а земля под «казачком» не давала совершить главный манёвр уклонения от устаревшего имперца — оторваться с потерей высоты и выходом за сектор обстрела.

Очередь хлестнула рядом с корпусом. Самолёт затрясся. Частые удары наполнили корпус противным дребезжанием. В следующий момент турель имперца разлетелась фонтаном стеклянных брызг.

Вынужденный держать курс и скорость, он упустил следующую двойку на выходе из боевого захода. Юнона Тояма попросту избавилась от бомб не глядя и разнесла имперский перехватчик длинной очередью вдоль корпуса.

Имперец полыхнул огнём из-под капота и как-то боком пошёл к земле, отчаянно пытаясь вырулить за корявый лес печных труб на крышах полузаброшенных складов.

— Что с лодкой? — первым делом спросила Газель.

— Прямых нет, — Церес Формайл с трудом отпустила ручки турельного пулемёта. В кабине остро пахло горелым порохом, но как она высадила полную банку патронов, бортстрелок не ответила бы и под страхом расстрела. — В другой раз, командир.

— В другой раз, — мрачно согласилась Газель. — Розовый лидер на связи. Всем, кто уже откидался. Курс сорок пять, высота сто. Выходим над сушей. Воздушному прикрытию общий сбор, имперские перехватчики в небе.

От взлётной полосы острова Исудзу валил густой белый дым, сквозь который пробивались чёрные столбы исполинских костров из горящих самолётов.

Химики всё же откидались по взлётной полосе — и накрыли готовые к вылету плотные строи имперской техники.

Как и откуда после этого взялись устаревшие перехватчики, да ещё и в таком количестве, Газель совершенно не понимала, но отрицать, что с каждой минутой появлялись новые, было совершенно бессмысленно.

— На связи розовый лидер, — она глубоко вздохнула. — Бака-ину. Повторяю. Бака-ину.

Под сигнал о завершении атаки по намеченной главной цели чёрная и красная ударные полусотни уходили над сушей мимо костров сожжённых аэродромов. Эфир разрывали гвалт и суматоха воздушного боя над гаванью. Оканчивать столкновение армейские командиры и не думали.

— Командир, мы не будем их собирать? — растеряно переспросила Церес Формайл.

— Позже, — мрачно откликнулась Газель Стиллман. — Над морем. Тех, кто послушается. Если послушаются.