Глермзойская пустошь (СИ)

Глава 9.5

Я занялся расстановкой отрядов, отрезая врагам путь к отступлению. И, по-видимому, пробирающиеся на свои места отряды не остались незамеченными дозорными псов и в их лагере поднялся шум. Все суматошно забегали, расхватывая оружие и готовясь встретить нас. А раз они готовы, то и мы задерживаться не будем. Была бы цель перебить — то наоборот, нам надо было спешить, не дать времени командирам продумать что делать — бежать или драться.

Подал сигнал и воины Клыков покинули свои укрытия, действуя строго по намеченному ранее плану. А план был простой — показаться на глаза, дав оценить свою численность и не дать сбежать, если вздумают прорываться. Но и не нападать самим без команды.

А кинокефалы, если называть псоглавцев по тиллейски, не стали долго думать. Бросив все вещи, они побежали по южной дороге. Выполняя приказ, крысы раскручивали пращи и закидывая наступающего врага лёгкими (с яйцо куропатки) и тяжелыми неограненными снарядами — камнями. Камней в округе было немеряно, а потому о боезапасе можно было ни беспокоиться, ни следить, а потому кидали на скорость, не допуская врага в ближний бой. У псов было десятка два лучника — подросткового вида, в каких-то портках до колен и без всяких накидок, от пращников пострадали они сильнее всего. Не менее сотни бойцов кидали снаряды с помощью пращи, держа наготове оружие ближнего боя. Не 6-10 снарядов в минуту, на расстоянии в метров 100–150 метров (да, прицельно раза в два ниже, но какова плотность!). Стрелки Беспалого тоже подключились к обстрелу. Только если праща была бесшумной, если не считать хэканья пращников, свиста летящий камней и шлёпанья камней в цель (или мимо), то ружья грохотали так, что закладывало уши, а рядом стоящие бойцы пригибались и испуганно косились на азартно палящих и при этом вываливших языки стрелков и вторых номеров, держащих щиты, на которые стрелки опирали стволы.

Рядом суетливо переминались посыльные и крысята, при этом не мигая наблюдай за поднятой пылью в небольшой долине у форпоста. Псогловцы, пригнувшись пониже, почти к самой земле, бежали вверх по склону долины, сжимая в длинных лапах свое оружие — сабли, грубые самодельные топоры и копья с широкими наконечниками. На первый взгляд — ничего качественного. Погнутое, ремонтированное помногу раз, оно, как и доспехи, достались им как трофеи в какие-то особо удачные времена, которые давно прошли. Большая часть довольствовалась самоделками из выдубленной кожи и перекованного металла.

Но сотни сыплющихся камней, а затем выход вперёд штурмовых крыс с алебардами, и подтягивающиеся с флангов другие крысолюды, превратили целенаправленную атаку стаи в нечто весьма хаотичное. Всего пару минут методичной обстрела пращниками, и, к моему немалому удивлению, псоглавцы стремительно отхлынули назад, похоже, всерьез собираясь бежать. Их вожди увидели, что тут им не прорваться и остановились и начали отступать, теряя раненых и убитых. Крысы кричали, звали на бой и долина наполнилась всевозможным гомоном, в который вплетался вой раненых псов и разочарованные крики.

Отбежав подальше, куда не долетали камни и откуда их лучники могли в безопасности пускать стрелы (а стрелки Беспалого ещё были не слишком хороши, чтобы на метрах двухстах убить кого-то специально, скорее уж случайно), которые тоже нам особо не вредили, они сбились в кучу. В центр загнали щенков, кобели по кругу крутили ушастыми головами, выискивая путь спасения. Я думал, что сейчас они там между собой передерутся, но время шло, а они молча стояли, слушая одного пса, выделяющегося ростом, размахом плеч и более полным (но тоже весьма потрепанным) доспехом.

Эта атака ими была проиграна изначально. Крысы были слабее каждый сам по себе, но их было гораздо больше, да и позиции на вершинах, вкупе с окружением, и ещё с тем, что мы собирались обороняться, давала большие преимущества — с уклона вниз удобно и камни метать, и враги все как на ладони. К тому же, стрелки убивали или, как правило, выводили из боя своих противников с первого же удачного выстрела, и к этому моменту на земле и камнях лежало уже не меньше десятка воинов, не считая тех, кого они утащили с собой.

Лучник кинокефалов продолжал выпускать стрелы, но против щитов разрозненной первой линии, доспехов крыс и уж тем более камней, за которыми укрывались остальные более легко снаряженные бойцы, они были бесполезны.

На форпосте хобгоблины махали руками и всячески показывали, что готовы атаковать. Пришлось посылать гонцов к командирам отрядов, чтобы они заткнули всех, а потом горлач, самый горластый, громкий боец орал полугоблинам, чтобы сидели на месте.

Псы, слушая нас, нервничали, и у них видимо заканчивались стрелы. Взаимный бесполезный обстрел стих. Пришло время для разговора.

Поправив ремни на кирасе, на наручах и остальные, одел войлочную мягкую шапочку, шлем со снятым забралом. Раб-оруженосец подал копьё. Второй раб держал наготове всё остальное оружие. Крысята смотрели на меня во все глаза, дрожа то ли от холода, то ли от азарта. Цыкнув на них, подозвал Чута, который нес значок клана. Поработает телохранителем заодно, вон какая махина. Мало ли что взбредёт в голову этим полоумным. Я не был пока высокого мнения об их умственных способностях — хватило же им ума осадить наш форпост.

Не торопясь, спокойно вышел вперёд и двинулся к строю кинокефалов. Все замерли. Тишина была такая, что я слышал как по каменным ступеням стены форпоста взбегали хобгоблины, стремящиеся посмотреть что будет дальше и где-то хрипел раненый.

Прошёл полпути и стал ждать. От псов отделилось двое: большой вожак с большим мечом и более молодой, более резвый псоглавец с топором на длинной рукояти. У них не было ни знамени, ни стяга, ни бунчука какого, чтобы по ним можно было определить с какого они клана.

На расстоянии в шага четыре сблизились.

Старый вожак был немного выше меня. Несмотря на его худобу, заметную несмотря на доспех, видно было, что он принадлежит к самым крупным представителям своего вида. Он поднял морду и, поводя носом, стал внимательно смотреть на меня и Чута. В его взгляде было что-то тоскливое, напоминавшее взгляд домашней собаки, но без тени собачьей преданности. Скорее это была тоска, рожденная голодом, жестоким, как волчьи клыки и безжалостным как горы. А ещё в них была обида. Обида на то, что наконец-то у них стало что-то налаживаться и пришли мы, всё испортив.

Он первым нарушил молчание. Речь его рычащая, чего и следовало ожидать. А говорил он на человеческом языке, на смеси рейкшпиля, ставшего тут, видимо языком международного общения, с добавлением отдельных слов…

— Меня зовут Явур Сильный. Я вожак племени… стаи сорвуух. — он не счёл нужным представить второго пса. Видимо тоже взял на всякий случай.

— Некоторые меня зовут Хейм Голодное Брюхо, можно просто — херршир. Глава клана Клыков. — не стал я тоже расписывать свои возможные мелкие титулы.

— Я не встречал раньше вас. — Пёс посмотрел на клыкастый череп на пике. — Между нашими племенами не было крови, зачем вы напали на нас?

— Не мы пришли к вам, а вы к нам. Ведь это вы напали на нашу крепость!

— Это крепость гоблинов! И нас никто не предупреждал, что она не их!

— Теперь и она и все предгорья принадлежат мне. И вы вообще спрашивали, кто ею владеет?

— Когда такое было, чтобы гоблины подчинялись крысам?

— Если убить их достаточно много, то оставшимся не останется ничего, как подчиниться сильному.

— А ты, значит, сильный?

— Достаточно сильный, чтобы свести твоё племя в могилу.

— А достаточно ли ты силён, чтобы попробовать остроту моего меча?

Он уже достаточно взбешён.

— А какой мне резон с тобой драться? Достаточно махнуть рукой и мои стрелки и колдун перебьют и тебя, и твоих тощих воинов, и самок — это вот те, в худых шкурах, самки ведь? И молодняк побьют...

Он так сильно сжал челюсти, так, что заскрипели зубы. Я продолжал.

-...и смысл тогда того, что ты прошёл перевал? Разве в этом состоит твоя задача, как вожака? Где твои колдуны, шаманы, а, вожак?

— Что ты хочешь, если не драться со мной? Мы не сдадимся без боя! Мы не будем рабами! Самки зарежут щенков и по нашим трупам кинуться к вам и у вас не хватит стрел и камней, чтобы остановить ярость нашей последней битвы! И вы умоетесь кровью, но запомните последних из племени сорвуух!

— Ты не пугай меня, пёс. Ты и все твои умрут — а значит НАША охота удалась! Важно ли тебе, сколько моих бойцов умрёт — ведь от твоих не останется никого! У моих воинов будет много мяса!

— Мы уже давно смирились со смертью. Нам наши жизни не важны.

— Так ли это? Ты хочешь жить, вшивый? Жить, а не выживать. Я предлагаю тебе, Явур, свое покровительство. Вступайте в наш клан, выполняй мои приказы, а я взамен дам твоей стае кров, пищу, и тех, на кого можно будет охотиться.

Секунду подумал и добавил.

— А ещё вы сможете отомстить тем, из-за кого вам пришлось покинуть родные края.

Вот тут уже взгляд этого здоровяка стал более осмысленным.

— Если победишь меня, голохвостый, то я буду тебе служить. Если ты проиграешь…

— То мои воины выпустят вас живыми на все четыре стороны! А “голохвостого” я тебе ещё припомню, блохастый.

Он достал свой меч, длина клинка которого была не менее чем стотридцатисантиметровой, не считая простой гарды из нескольких завитых железных полос, защищающих кисти, и довольно длинной рукояти, за которую вожак держался двумя руками. Да, с таким копьём не подерёшься — срубит наконечник, как пить дать. Не с одного, так с нескольких ударов. Тем более такие мечи и нужны для прорыва копейного строя. Слишком ловким он выглядит, чтобы дать себя проткнуть копьём. Моими сечками я тут тоже много не навоюю, так как они слишком коротки. Они больше для тесноты “крысиных”, или ещё как говорят, “собачьих” схваток. Длинным мечом он просто нарубит меня на куски и никакая живучесть мне не поможет. Выкрикнул оруженосца и мы ждали, пока он принесёт мне мой двуручник. Пока он спешно бежал, старался размять мышцы рук, которые ещё не вернули полную чувствительность после тех ран, полученных в катакомбах под городом. Обменялся оружием — взял меч, взамен отдал копьё, сечки, оставив лишь тонкий кинжал на боку.

— Предлагаю снять амулеты, чтобы вышел честный бой. — заявил Явур. Я лишь пожал плечами — почему нет. У меня один всего, а вот у противника там целая связка на шее оказалась.

И мои, и его воины не сговариваясь приблизились, однако оставив нам достаточно места для схватки.

Я встал в дуэльную позицию, которой обучался у наёмников Гольшарка. А после, как и следовало по правилам поединка, дал понять, что вожак может начать, когда будет готов.

Не говоря ни слова, мы взглянули друг на друга. Бой начался.

Во многом мы были равными соперниками. Он чуть-чуть большего роста, но не большего веса, у обоих похожее оружие, и мы оба были правшами.

Мы оба решили начать со свободного хвата. (Закрытый хват — это любой хват, при котором запястья скрещены). Я старался держать меч легко и расслабленно. Крепкое удержание, "мертвая хватка", снижает подвижность.

Начнём с “начальной” фазы. Надо получить преимущество, но сперва узнать, чего ждать от пса, прозондировать его навыки, проверить на отвлекающие манёвры.

Начнём с “плуга”... Рука у гарды немного сбоку от правого колена, меч направлен прямо вперед, острие на уровне подбородка псоглавца. Кисть на навершии немного сбоку и впереди от бедра. Я двинулся вперёд, подойдя на расстояние, когда острия наших клинков коснулись друг друга. Постарался чисто выполнить “длинное остриё”, такой укол из “плуга”. Пока я подошёл к псу, то он уже стоял в позиции, которую наёмники называли “глупцом”, и на мой укол он ответил тем, что просто ловко сместился в сторону и тут же контратаковал верхним рубящим ударом, “oberhau” и уже мне пришлось защищаться.

Этот воин рубился, может, и без какой-то школы фехтования, но опыта у него было огромное количество. Противников много, но как и у меня с сечками вышло — вот острое железо, вот противник — бей! Бей как можешь — быстро, сильно! Бей так, чтобы он не успел ударить тебя! Бей так, чтобы он не встал уже после первого удара!

Я рубил, он закрывался или уклонялся. Я колол — он закрывался и контратаковал. Я делаю укол из закрытого “Быка”, атака, одна из самых эффективных атак, а он ответил простым блоком влево, острием вниз.

Он мне кругом справа, но я закрываю голову и пытаюсь подрубить его лапу, когда он уже перенес своё оружие влево, относ его за спину, а затем, приподняв клинок, рубанул в правый бок уже меня. Недостаточно хорошо защитился и удар частично прошёлся по кирасе. Не прорубил! Вот за этим и таскают железо — не было бы его и бой можно было бы считать законченным.

Скользящим движением увел его клинок вниз и рубанул его по ногам, но он успел увести ногу с линии удара, что позволило мне войти в клинч и боднуть его лбом, закрытым железом, в морду.

Удар его несколько дезоориентировал, но силы ему было не занимать и ударом нижней лапы он пнул в грудь так, что уже я полетел назад, чуть не потеряв равновесие и едва заблокировал его укол, которым он попытался воспользоваться. Я видел, что мой удар шлемом не прошёл впустую — с его носа побежала тонкая струйка крови. Я помнил свои ощущения от таких ударов и постарался не упустить шанса, насев на него и взвинтив темп боя по максимуму. Но старый вожак был ещё не настолько слаб, чтобы уступить мне так легко.

В тишине были слышны только наше дыхание и сопение, скрип зубов да свист или резкий звон столкнувшихся вскользь клинков.

На каждый выпад он отвечал выпадом, ловко отражая удары и столь же ловко орудуя мечом. На моём небольшом веку владения мечом мне не попадался такой умелый воин….

Но среди прочих, у меня было ещё одно преимущество: пёс прорывался через горы, преследуемый врагами, и хоть у меня ныли не зажившие предплечья, в свято верил в свою победу!

Я вел дуэль, которая могла кончиться моей смертью и думал, напряженно думал. Неужели поединок закончится тогда, когда нас покинут силы? Соревнование выносливости?

На моём доспехе было уже несколько новых вмятин, зато у противника пару порезов, за счёт более худшего снаряжения. Я попробовал перейти в zornhut — “гневную стойку”, которая была довольно провоцирующей. Провоцирует тем, что выглядит уязвимой и может вызвать противника на довольно безрассудную атаку. А если ты знаешь, что противник будет атаковать, и куда примерно — ты уже имеешь преимущество.

Я встал левой ногой впереди, занеся меч над правым плечом, держа клинок поперек спины острием немного вперед и сместив вес смещен на выставленную назад правую ногу. Пёс нырнул вперёд, рубя сверху. Я относительно удачно попытался поставить “высокое окно”, но эта глухая защита свела наши клинки, заблокировав их, а сам в это время кончиком хвоста захватил рукоять кинжала и нанёс укол в спину. Этот укол не нанёс никакого урона — и хвост у меня не такой уж сильный, и защита у него была. Но он удивился нападению со спины и полуобернулся, инстинктивно пытаясь увидеть новую опасность. Что позволило мне выпустить правой рукой рукоять меча и кулаком в перчатке врезать по его морде. Я удивился, но Явур не упал. У него была возможность проткнуть меня, но он стоял, слегка покачиваясь и щурясь и моргая. Нокдаун.

Опустив меч остриём вниз, я вторым ударом сбил его с ног.

И я и он тяжко дышали от усталости. Морда его была окровавлена, а мою покрыл пот. Всё-таки сражаться в доспехе и без доспеха — разные вещи. Хотелось когтями разорвать доспех, чтобы воздух впитывался прямо кожей.

А потом до меня дошли окружающие звуки. Вся долина дрожала от воплей и ударов оружием о щиты. Хобгоблины прыгали на стене, крысы скакали по камням. Ещё бы — не часто у них такие представления, как дерущиеся вожди. Больше сами да сами.

Лишь псоглавцы стояли молча.

— Я тебе буду служить, но у нас традиция — проигравший в бою не может быть вожаком. И теперь у них новый походный вождь, договаривайся с ним… — указал он на молодого, который пришёл изначально с ним и так и стоял впереди подошедшей стаи.

— Ах тыж сука…

Захотелось рубануть его по шее, с оттягом так, чтобы его грязная и подлая голова покатилась по камням, разбрызгивая кровь. Или выдрать сердце из груди, и съесть на глазах у всех.

— …но мы будем служить тому, кто поможет нам.

— Что? Поможет? А с этого не пробовал начать?

— Я должен был попробовать…

— Я и так был готов выделить вам, как и всему своему клану, долю в добыче, хорошее оружие, еду и надёжное логово, где ваши самки и щенки будут в безопасности!

— Не о том речь! Спаси нашего бога!

Я сначала онемел. Затем самообладание дало трещину:

— Чего, (я добавил несколько слов, произносимых гоблами-рабами в самом большом удивлении) ты что, облезлый, со скалы упал? Или камнем по голове прилетело? Может я тебя боднул слишком сильно? Какой, нахер, бог?! И как богу можем помочь мы — я показал рукой на свои почти четыре сотни крыс.

— Мы покажем!