Дочь врага Российской империи. Гимназистка

Глава 64

Как ни странно, Александр Иванович не посчитал нужным обсуждать со мной результаты тестирования. Наверное, уже сказал все, что хотел.

Девчонки, зачисленные на факультет целительства, отправились праздновать это событие. Парфетки, разумеется, отдельно. Катя с ними не пошла, звала меня в другую компанию, но я не захотела портить им веселье. Настроение, мягко говоря, было паршивым.

А кому нравится быть куклой, которую дергают за веревочки? Бунтовать не хотелось, мое состояние стабилизировалось. Пожалуй, это единственная приятное событие за последнее время — я вернула контроль над собой. Но это не означало, что я не могла злиться на кукловода.

Кате я сказала, что пойду в библиотеку, а после — в тренажерный зал, как обычно. И так и собиралась сделать, но передумала.

После испытаний на полигоне гимназия опустела. В библиотеке занимались всего три старшекурсницы, в коридорах же «гулял ветер». И преподаватели куда-то сгинули, вместе с комиссией. Я подумала, что это прекрасная возможность навестить дедушку.

Он не запрещал мне приходить. И даже сказал, что мы еще увидимся. Так почему бы не сейчас? Тот, кто за мной следит, уверен, что я в библиотеке или в тренажерном зале. Пробираться в гимназию вечером, когда тут никого нет, намного опаснее.

Дедушка говорил, что ему ничего не нужно, но я все же сбегала в ближайшую булочную-кондитерскую за пирожками. И шоколадных конфет прихватила. Я часто покупала там лакомства для Карамельки, поэтому наблюдатель не заподозрит неладное.

Вернувшись в гимназию, я полчаса провела в библиотеке, а потом отправилась в основное здание по подземному переходу. Там никого не было, и я позвала Карамельку.

— Мне нужен ближайший вход в дедушкин подвал, — сказала я. — Из тех, что открываются кровью. Покажешь?

Карамелька, распушив хвост, побежала вперед, и вскоре поскребла лапкой малоприметную дверцу. Она оказалась открытой. Мы спустились по лестнице и попали в лабиринт подвальных ходов, и вскоре я открывала дверь в дедушкино убежище уже знакомым способом.

— Добрый вечер, Мила. Проходи.

Дедушка ничуть не удивился моему визиту. Он ждал меня по ту сторону двери и пригласил к накрытому для чая столу.

— Вы знали, что я приду? То есть, о чем это я… Конечно, знали. Но с точностью до минуты?

— Я знал, что ты придешь в форме, — ответил дедушка, неторопливо разливая чая. — Значит, после занятий. День угадать несложно. Я знаю, что в день испытания силы барышни идут в кафе, а преподаватели во главе с директрисой угощают в ресторане комиссию. Поняв, что в гимназии почти никого нет, ты захочешь прийти. И гостинцы принесешь. Конфеты? Сыпь в вазочку. С чем пирожки?

— С яблоками.

— О, люблю яблоки. Глаша, твоя бабушка, пекла изумительный яблочный пирог. В нашем имении был яблочный сад. И…

Дедушка осекся и взглянул на меня.

— Тебе это неинтересно, Мила. Прости. О чем ты хотела поговорить?

— Мне интересно, — возразила я. — Я ничего не знаю о родных. Или не помню…

— Тебе повезло.

— Это вам так кажется. Могу представить, как вам тяжело с таким даром. Меня эмпатия чуть не добила, а она проще, чем ясновидение. Но, в отличие от вас, я хочу знать все. И с удовольствием выслушаю любую историю.

Карамелька съела свой пирожок и улеглась спать в дедушкином кресле. Дедушка задумчиво жевал, и при этом смотрел на меня столь внимательно, что я чувствовала себя неуютно.

— Ты пришла, чтобы узнать что-то конкретное — наконец сказал он. — Но я уже говорил, что не стоит рассчитывать на мою помощь.

— Я пришла, потому что вы — единственный родственник, которого я знаю. Вы — мой дедушка, отец моего папы. Куда мне еще идти… за советом? За поддержкой?

— Если тебе нужны деньги…

— Деньги? — перебила я. — Вы полагаете, я пришла просить денег? вы же ясновидящий! Должны знать, что у меня такого и в мыслях не было!

— Нет, Мила, мысли я читать не умею. А денег у меня много. Мог бы сразу сообразить…

Он намеревался встать, но я удержала.

— Ничего не нужно, спасибо. Правда, не нужно. Я просто хотела поговорить.

Он вздохнул, всем своим видом показывая, что дать мне денег проще, чем вести разговоры.

— Я не буду ни о чем спрашивать, — пообещала я. — Ни о чем таком… Но ведь дедушки рассказывают внукам истории о прошлом, это нормально. Мы могли бы поговорить о том, что вы пережили, а не о видениях.

— Лиса, — сказал дедушка. — Все надеешься услышать о том, что случилось с твоим отцом. Но я ушел сюда гораздо раньше, я уже говорил.

Что ж, и паранойю его тоже можно понять. Если он добровольно запер себя в подземелье на долгие годы, значит, ясновидение — проклятый дар. И не проще ли согласиться…

— Я непременно узнаю, что случилось с папой. А можно поговорить обо мне, не упоминая никаких событий?

— Это как? — прищурился дедушка.

— Ну, я не буду спрашивать, что я сделаю или как мне поступить. Но вот… сейчас… я сделала правильный выбор?

— Мила, девочка моя… — Дедушка улыбнулся. — Любой твой выбор — правильный. Потому что он твой. Любой выбор приведет тебя к чему-то. Любой выбор будет иметь последствия.

Мда, легче не стало.

— Мне страшно, — пожаловалась я. — Думаю, вы знаете, что я собираюсь сделать. Но пока мной лишь управляют. Из-за того, что я эспер, у меня практически нет выбора.

В ответ я ожидала услышать что-то вроде «выбор есть всегда», но дедушка неожиданно взял меня за руку, крепко сжал пальцы и закрыл глаза. А потом посмотрел на меня и сказал:

— Мила, все будет хорошо. Ты справишься. Тебя ждет прекрасное будущее.

И, кажется, это была ложь. Но я благодарно ему улыбнулась. Мне не хватало поддержки, и я ее получила. Знать наверняка, и правда, слишком тяжелый груз.

А вечером меня навестил Матвей.

Переодевшись в домашнее, я составляла свое расписание. После испытания нам выдали список предметов для изучения, обязательных и дополнительных. И завтра уже нужно сдать сформированную заявку. Анатомия, физиология, гистология, биохимия, биофизика, латинский язык, основы оказания первой медицинской помощи и ухода за больными… Особняком — системная магия и биомагия. Мне хотелось прослушать курс истории’ Ведьмы. Вклад в развитие медицины'. Но ведь требовалось учитывать «пожелание» Александра Ивановича о том, чтобы освобождаться после четырех!

— На курс военной подготовки все записываются, даже бытовики, — прокомментировала Соня, заглядывая мне через плечо. — Через месяц энтузиазма поубавится. Но это доп курс, от него можно отказаться.

— Ты отказалась? — спросила я.

— Естественно. Впрочем, ты же ненормальная, по утрам бегаешь. Тебе понравится. Кстати, зачем бегаешь, если парня поменяла? Или этот тоже…

— Никого я не меняла, — перебила я Соню. — Нет у меня парня. А бегаю, потому что для здоровья полезно.

Тут в дверь постучали, на пороге появилась Антонина Юрьевна.

— Яра, к тебе пришли. Какой-то молодой человек, с цветами. Если пойдешь с ним куда-нибудь, возвращайся вовремя.

Какой-то молодой человек? Не Сава? Его она знала.

— Нет у нее парня, — фыркнула Соня.

На прогулку я не собиралась, а пальто надела, потому что приглашать в дом никаких парней нельзя, а на улице холодно.

Матвей ждал на крыльце. С букетом фрезий.

— Я пришел извиниться, — сказал он, едва я открыла рот, чтобы его прогнать. — Я был неправ. Я сожалею о том, что был резок в суждениях и не подумал о последствиях своего поступка. Яра, пожалуйста, прости.

— Да я, собственно… — Хотела сказать, что не обиделась, но решила не врать. — Хорошо. Извинения приняты. Только это ничего не меняет. Я не буду с тобой встречаться. И цветы не приму.

— Цветы — в знак примирения. — Он протянул мне букет. — Возьми. Иначе придется их выбросить.

— Вы с Савелием удивительно похожи, — проворчала я. — В шантаже.

Однако букет взяла.

— Проводишь меня? До угла?

— Матвей! — рассердилась я. — Я же сказала, что встречаться мы не будем.

— А Саве…

— Тоже!

— Я хотел сказать, что ему ты отказала, но вы остались друзьями, — мягко произнес Матвей. — Нам нельзя дружить?

— Если бы остались… — пробурчала я. — Ладно, подожди.

Я занесла фрезии в дом, отдала их Антонине Юрьевне и сказала ей, что отойду минут на пятнадцать.

— Вам дают увольнительные и в будние дни? — поинтересовалась я, закрывая за нами калитку. — И так поздно?

— Эм… Нет, — хмыкнул Матвей.

— Ты сбежал⁈ — возмутилась я. — Ненормальный! Ты же знаешь, что за мной наблюдают.

— Плевать, — отмахнулся он. — Я должен был извиниться.

— Забудь, — посоветовала я. — В конце концов, Ольга от тебя отстала. А я не хотела быть членом дурацкого клуба. Все к лучшему.

Мы медленно шли по улице.

— Ты сказала… вы поссорились с Савой? — спросил Матвей. — Из-за меня? Я с ним поговорю.

— Не взумай! Мы не ссорились. Я ему надоела, но твой дядя настаивает, чтобы он остался моим наставником. Вот и все. Сейчас он на сельхозработах, с курсантами академии. Вы тоже помогаете какому-то хозяйству?

— Нет. — Матвей заулыбался. — Начальник нашего училища не владеет земляными угодьями. Зато у тещи ректора академии безопасности подсобное хозяйство на несколько десятков гектар. Курсантов используют, как бесплатную рабочую силу.

— А что, так можно? — удивилась я. — Они же… аристократы.

— Большинство, — согласился Матвей. — Это оформлено официально и включено в план обучения. Между прочим, им даже завидуют.

— Почему?

В голове не укладывалось, чему тут можно завидовать. Копанию в земле? Для общего физического развития есть тренировки на свежем воздухе.

— Собираюсь узнать, почему, на собственном опыте, — ответил Матвей.

— Ты… — догадалась я.

— В следующем году, — подтвердил он. — И я тоже стану твоим наставником. На военной подготовке. Поэтому и не хотел, чтобы наша дружба закончилась из-за неудавшихся отношений.

— А-а-а… — протянула я. — Не вижу препятствий, если пообещаешь не питать напрасных надежд. Я не буду ни с кем встречаться. Ни с тобой, ни с Савой, ни с кем другим.

— Пока не закончишь академию? — спросил Матвей.

— Пока не докажу невиновность отца и не верну все, что было украдено у моего рода, — ответила я. — Все, до угла дошли. Больше не сбегай из училища. Увидимся на занятиях.

Я помахала ему рукой и ушла, не оглядываясь. Подозреваю, что «питать надежды» Матвей все же будет. Но я поступила честно и не испытывала никаких сожалений. Мой выбор всегда правильный, потому что он — мой.