Дочь врага Российской империи. Гимназистка

Глава 10

— Эм… Может, лучше об эсперах? — Александр Иванович все же отмер. — Я не уверен, что смогу объяснить…

— Тогда девчонок сами расколдовывайте, — заявила я.

И обиженно оттопырила нижнюю губу.

Получилось очень даже по-детски. Я уже поняла, что тут можно и на своем настоять. То, что я сотворила, вполне могло ухудшить жизнь Яры. При желании меня обвинили бы в преступлении, и скидку на возраст делать не стали бы. И клеймо дочери врага Российской империи помогло бы забыть о смягчающих обстоятельствах. Однако Александр Иванович обращался со мной хорошо: не кричал, не бил, не запугивал. Причиной тому навряд ли стала его личная симпатия. Скорее, уровень моей силы и «способности эспера в перспективе». Не зря же он спрашивал, что я видела при переходе. Или правильно назвать это телепортацией?

А еще он прав, мне ни к чему отягощать свою и без того непростую жизнь. Девчонок я наказала, этого вполне достаточно. Пусть живут дальше… обычными дурами.

— Яра, ты еще мала, не сможешь понять… — Александр Иванович все еще пытался увильнуть от ответа.

— Объясните так, чтобы поняла, — не уступала я. — Простыми словами.

Он вздохнул, прошелся по кабинету. Налил себе чаю, сделал глоток и отставил стакан. И сдался.

— Ладно, слушай. Только без соплей. Начнешь реветь, отправлю туда, где нянчиться с тобой никто не будет, — сказал он жестко.

Я согласно кивнула.

— Твой отец… убил много людей. — Он тщательно подбирал слова, но от этого правда становилась лишь тяжелее, безжалостнее. — Вернее, они погибли по его вине.

— Вы же знаете, что я потеряла память после пожара? — спросила я, так как он замолчал. — Она все еще не восстановилась полностью. Я не помню, кем был мой отец.

И, пожалуй, прозвучало это цинично. Известие о том, что погибли люди, маленькая девочка проигнорировала. Зато ее интересуют подробности. Но, похоже, Александр Иванович уже смирился с моими странностями. Или считал, что я веду себя так из-за стресса. Я же предпочитала не фальшивить, не выдавливать из себя слезу. Да и ложь он почувствует, а это не в моих интересах.

— Инженер-конструктор по ракетостроению.

Ракеты, значит. Космодром? Черт, мы в Москве жили или…

Память Яры сжалилась надо мной, подсказала ответ.

Мы с мамой жили в Москве, папа — где-то в степях. Точное местоположение космодрома или завода по строительству ракет Яра не знала. Скорее всего, эта информация была засекречена. Перед трагедией папа взял отпуск на несколько дней, чтобы присутствовать на семейном торжестве. Он не мог пропустить семидесятилетие своей матери, моей бабушки. Однако… в его отсутствие на заводе что-то пошло не так?

Яра случайно услышала телефонный разговор. Дверь в кабинет отца была приоткрыта. Она не подслушивала, просто хотела зайти к папе, но он говорил по телефону, и она ждала, когда разговор закончится, чтобы не мешать.

«Нет, я против… Я категорически против… Испытание нужно отложить, это преждевременно!»

Он говорил с паузами, злился, даже кричал на собеседника. И в конце раздраженно бросил трубку. Яра побоялась его тревожить, ушла к себе.

— Твой отец отсутствовал во время важного испытания, — продолжал Александр Иванович. — Настолько важного, что на полигоне собрались… важные лица государства. В том числе родной брат императора, великий князь Петр Михайлович.

«Но папа был против испытания!» — чуть не завопила я.

Не время. Яра — не надежный свидетель. Разговор, что она услышала, мог быть о чем-то ином.

— Он тоже… погиб? — спросила я, наконец-то почувствовав настоящий ужас.

Такой, что мороз пробежал по коже. Смерть члена императорской семьи… и важные лица государства… Министры? Военачальники? Да уж…

— Погибли все, кто находился в радиусе десяти километров от эпицентра взрыва, — сказал Александр Иванович. — Несколько населенных пунктов были стерты с лица земли.

Тут у меня и вовсе челюсть отвисла. Весьма непритворно. На чем у них ракеты летают⁈ Взрыв был ядерным? Хотя… там вроде бы радиус поражения шире…

Информации отчаянно не хватало. Мне определенно будет чем заняться в ближайшие годы.

— Вина папы… была доказана? — выдавила я.

— Он признал вину.

— Признал или доказана? — не удержалась я. — Ведь есть разница!

— Нет, Яра. Разницы нет. При трагедии такого масштаба нет никакой разницы.

И вот как в таких условиях доказывать невиновность отца? Он взял вину на себя, потому что не смог настоять на своем? Потому что его не было на полигоне?

— А мама? Бабушка?

И где все остальные родственники? Их тоже казнили? За что?

— Ты просила рассказать об отце. В твоем помиловании есть условие: никакой связи с бывшими родственниками.

— То есть… они живы⁈

Александр Иванович отрицательно качнул головой.

— Нет, Яра. Я выполнил свое обещание. Теперь твоя очередь выполнить свое.

Я поняла, что больше он ничего не скажет. Что ж, о родственниках узнаю позже. Сейчас я не горю желанием с ними встречаться. Все же… незнакомые люди.

— А об эсперах… когда? — поинтересовалась я, сообразив, что мы возвращаемся в приют. — И… потом… Куда мне потом? Вы оставите меня в приюте?

— Снимешь проклятие, соберешь вещи…

— У меня нет вещей.

— Тепло оденешься, — терпеливо пояснил Александр Иванович. — Мне мундир нужен, знаешь ли. В приюте я тебя не оставлю.

Умеет он уходить от ответов…

Но и обещаний не нарушает.

Снять проклятие получилось легко. Впрочем, я не знала, сложно ли снимать проклятия. И тем, и другим я занималась впервые. Наверное, Александр Иванович был прав, достаточно искреннего желания. Я не простила, но посчитала наказание достаточным. И этого хватило, чтобы лица девчонок приобрели знакомые черты: исчезли пятачки и клювы, исчезла овечья шерсть.

А людей из отдела безопасности стало больше. Одевшись, я ждала Александра Ивановича в медпункте. И даже задремала на кушетке.

— Яра, пойдем. — Александр Иванович тронул меня за плечо. — Ты точно ничего не хочешь взять? Из вещей?

Не хочу. Я и эту одежду оставила бы, но другой у меня нет. Я ограничилась тем, что отрицательно мотнула головой в ответ.

— Тогда дай руку.

— Опять? — поморщилась я.

Переход уже не пугал, но все же приятного в нем мало.

— Не понравилось? — Александр Иванович усмехнулся. — Ты все же что-то видишь. Обычно люди ничего не замечают. Для них это всего лишь шаг из одного места в другое. Только эсперы видят Испод.

Я, наконец, услышу, кто такие эсперы? Пожалуй, я догадываюсь… но лучше бы знать наверняка.