Дочь врага Российской империи. Гимназистка

Глава 59

— Как учеба? — спросил Матвей. — Это же твоя первая неделя в гимназии.

Я покосилась на него недовольно. Нашел же тему для разговора! Что ж, попытаюсь быть вежливой девочкой.

— Учеба толком не началась. Ознакомительные лекции, — сказала я. — На следующей неделе тестирование на уровень силы и на специальность. Потом нас распределят на целительство и бытовую магию.

— Как испытание прошло?

Тут я не выдержала. Это что же получается, все знали о дурацкой традиции, и мне никто ни слова не сказал? Сволочи!

— Если ты о ночной прогулке по подвалу гимназии, то великолепно, — съязвила я. — Это лучше, чем лошадей на конюшне красть.

Матвей фыркнул, будто я сказала что-то смешное. Наверняка, ему весело, потому что мое «испытание» — ничто по сравнению с кадетскими цуками[4]. Но я все равно почувствовала обиду. И Карамелька забеспокоилась, уловив мое настроение.

Почему так? С точки зрения здравого смысла это «свидание» — глупость. Достаточно напомнить себе о разнице в возрасте. Я, на минуточку, значительно старше Матвея. И все, что на мне «висит», к романтическим прогулкам не располагает. Но я хотела расслабиться, отдохнуть, поддаться гормонам. И, в итоге, веду себя, как самая обычная юная барышня, зацикленная на парнях.

— Матвей…

Я остановилась, пожалуй, не в самом удобном месте. Людской поток был таким оживленным, что меня пару раз успели толкнуть, прежде чем Матвей уволок меня с середины тротуара к крыльцу булочной. Карамелька спряталась под пальто, высунув наружу мордочку.

— Не лучшее место для разговора, — сказал он.

— Ты специально пригласил меня туда, где невозможно поговорить? — огрызнулась я.

— Думаешь, я много мест знаю, куда можно пригласить девушку? — Он прищурился. — Здесь, хотя бы, меньше шансов попасться кому-то на глаза.

— Ты кого-то боишься? От кого-то прячешься? Или не хочешь, чтобы нас увидели вместе? — выпалила я. И продолжила, не дав ему ответить: — Прости, что не предупредила сразу, но за мной следят после нападения собаки. Если Александр Иванович все тебе рассказал, то не надо объяснять, почему. И ты мог бы сразу сказать, что не хочешь меня видеть, потому что я… — Голос пришлось понизить до шепота. — … дочь преступника.

Теперь обиделся он. Я чувствовала это так же ясно, как собственную злость. И Карамелька недовольно заворчала, прячась под пальто целиком.

— Яра, о том, чья ты дочь, я знаю уже много лет. — К чести Матвея, держался он спокойно. — Вот в чем заключается интерес моего дяди, не знал. Зато теперь понятно кое-что другое.

— Знал? Откуда? — удивилась я. — Только не говори, что и с тобой мы в одной песочнице играли!

— Это навряд ли. — Он улыбнулся. — Я в детстве босяком рос, с детьми из семей аристократов не общался вовсе. Да и потом недолго. После нашей встречи дед определил меня в кадетский корпус. Но я хотел поговорить не о себе…

— Вот так, посреди улицы? — перебила я его.

— Давай вернемся на набережную, там тише.

У Фонтанки, и правда, шум улицы почти не был слышен.

— Будешь мороженое? — предложил Матвей.

Я неопределенно повела плечом, он принял это за согласие и купил два стаканчика у мороженщика с тележкой. Мы расположились на свободной скамейке, с видом на реку.

— Кто бы за тобой не следил, он не стоит рядом, — сказал Матвей. — И не услышит наш разговор. В кафе же столы расположены так близко, что музыка не заглушает слова.

— Ты говоришь так, будто собираешься доверить мне государственную тайну.

— Клятву о неразглашении я не давал. И мог бы промолчать, но по определенной причине не хочу, чтобы между нами были секреты. Во всяком случае, с моей стороны.

— По какой причине? — тут же поинтересовалась я.

— О ней позже. Ты спросила, откуда я узнал, что ты — дочь боярина Морозова. Подслушал. Дедушка позволил мне навестить тебя в детском доме, но после и он, и дядя… да, тот, который Александр Иванович. Они отказались говорить, что с тобой стало. И запретили вспоминать о тебе.

— Нет ничего слаже, чем запрет? — усмехнулась я.

— Ты права, это подстегнуло мое любопытство. Информацию я собирал по крупицам. И, в основном, до поступления в кадетский корпус. Не буду пересказывать, какие разговоры мне удалось подслушать, но…

Он вздохнул, и я вновь почувствовала неуверенность и легкий страх. Не свои, Матвея.

— Не говори, если не хочешь, — предложила я. — Того, что уже сказано, вполне достаточно. И я пойму, если ты… — Я запнулась. — Вернее, понимаю, что от меня лучше держаться подальше.

— Яра, ты не о том думаешь, — произнес он с досадой. — Выслушай, хорошо?

Я кивнула, подбирая языком капельки мороженого. Вкусное. Почему-то уличные стаканчики всегда казались мне слаще шариков из элитных кофеен.

— В общем, из разговоров я понял, что мой дед имел какое-то отношение к тому, что случилось с твоим родом.

Я замерла, боясь пошевелиться. Неужели узнаю что-то новое⁈

— Тогда, в Москве… Дед вроде бы повез меня туда на каникулы. На самом деле, он искал тебя. Вернее, тебя уже нашли по его просьбе. И мне тогда сказали, что Николай Петрович спас тебя, потому что детдом был где-то рядом, и тебя привезли в ближайшую больницу. Но этот детдом располагался в пригороде.

Совершенно этого не помню. Будто стерто из памяти.

— Так что, к Николаю Петровичу тебя, похоже, привез дедушка, — продолжил Матвей. — С моим полетом с дерева это просто совпало.

Интересно, но… бесполезно. Если бы дед Матвея хотел меня убить, то не спасал бы. Может, он хорошо относился к моему отцу?

— Большая часть земель Морозовых отошла Шереметевым. Яра, капает же!

Спохватившись, я отставила руку с мороженым. Со своего Матвей бумажку не снял, но и оно подтаяло.

— Сейчас дам платок…

— Не надо, — сказала я. Вроде бы никто не смотрит в нашу сторону. — Карамелька…

Химера слопала остатки лакомства мгновенно.

— Надо было и ее угостить, я не догадался, — огорчился Матвей. — Отдам ей свое, ты не против?

— Карамелька очень даже за, — заверила я его. — Так что там, насчет земель?

С мороженым Матвея Карамелька расправилась так же быстро.

— Земли, заводы… У Морозовых в собственности нефтяные месторождения были, там три завода, в том числе нефтеперерабатывающий. Ты знала?

— Матвей, откуда? — вздохнула я. — От меня все скрывают.

— Отец твой инженером-конструктором был, а нефтью его двоюродный брат занимался. Еще станкостроительный завод, тоже с добычей нефти связанный. Еще виноградники и вино-коньячный завод. И консервный.

— И все это теперь принадлежит Шереметевым, — заключила я. — Замечательно. Мне-то что с того?

— Яра, Шереметевы — мой род, — тихо произнес Матвей. — И это я пойму, если ты не захочешь со мной общаться.

— Слушай, ты… дурак? — взвилась я. — Ой, только не надо мне читать лекцию о единстве рода, об ответственности за все дела и… бла-бла-бла! Бестужев уже прочел. Вот повезло-то с вами!

— Яра… — Матвей заметно побледнел.

— Что⁈ Бестужевы заняли место Морозовых, Шереметевы владеют их богатствами. Мне вас теперь ненавидеть, что ли? Вы лично отбирали? Вы, как и я, были тогда детьми. Ой, всё!

Я надулась и отвернулась, обнимая Карамельку.

— Яра… — Матвей тронул меня за плечо. — Прости, но я должен был сказать. Я слышал и то, что твой отец невиновен. И дед… он мог…

Последние слова он выдавил с трудом.

— Савка пообещал помочь разобраться, — нехотя произнесла я, — в том, что тогда произошло на самом деле.

— Между вами что-то есть?

— Я уже говорила, он друг. Теперь еще и наставник. Это твой дядя так решил.

— Яра… — Матвей встал и вытянулся передо мной. — Яра, ты мне нравишься. Я могу… надеяться…

Обиду и злость как ветром сдуло. Вот нельзя было начать с этого? Он так мило робеет, что хочется его поцеловать. Ох уж эти гормоны!

— Можешь, — ответила я, глядя на него снизу вверх. — Но при условии, что сначала отдашь все долги Ольге. Я понимаю, что она не смирится, и вообще… Только ты ей должен три свидания.

— Да, разумеется.

Меня окатило волной его радости. Все же есть в эмпатии и приятные моменты. Не нужно гадать, что на уме у парня.

— Можешь начать прямо сегодня, — сказала я. — В три у парфеток собрание в Летнем саду. Там будет Ольга. Пойдешь со мной?

— У меня увольнительная до пяти. И я предпочел бы провести время с тобой. Если тебе надо там быть, то да, пойду, — согласился Матвей.

— Сейчас давай в кондитерскую? — предложила я. — Я Карамельке пирожных или булочек куплю. Кажется, она не наелась.

А я немного замерзла. Все же осень в Петербурге — не теплое время года. К тому же, у воды всегда прохладнее. Да и соглядатаю моему надо показать, что у нас обычное свидание, а не тайные переговоры.

Матвей предложил мне руку, и я оперлась на нее с чувством собственницы.