Дочь врага Российской империи. Гимназистка

Глава 23

Любопытно, примет ли Бестужев замену, ведь по одной из версий он отговаривал меня участвовать, потому что хотел помешать Ольге выполнить условие игры. Говорить он мог, что угодно, но я предпочитала верить фактам, а не словам.

— И чем несчастная тебе не угодила? — поинтересовался Бестужев, мягко выводя спорткар на шоссе.

— Несчастная⁈ — вспыхнула я. — А я вам чем не угодила? Тем, что посмела зайти на запретную территорию? Вы так убедительно врали, что подойти к дедушке и поздороваться — не преступление!

Стало обидно. Вот так глупо, по-девичьи, будто мне, и правда, всего восемнадцать лет.

А Бестужев свернул к обочине, остановил машину и развернулся ко мне.

— Рассказывай, — произнес он тихим голосом.

Тихим, но… опасным. Таким опасным, что у меня мурашки по телу побежали. И взгляд у него потемнел, будто грозовые тучи набежали на ясное небо.

— Что? — спросила я, сглотнув.

Страх? Да, я испугалась. Слишком резкой была эта перемена. На моем месте, пожалуй, любая испытала бы то же самое.

— Кто тебя обидел? Рассказывай.

Я перевела дыхание и отвернулась. Странно, но обида лишь усилилась. От того, что забота Бестужева — мнимая? Так беспокоятся о любимом человеке, чувствуя его настроение. Но между нами нет ни любви, ни каких-то иных отношений.

И не надо! Но вести себя так, будто я что-то для него значу, некрасиво.

— Яра, ты расстроена. Ты нервничаешь. — Голос Бестужева определенно звучал мягче, однако смотреть ему в глаза не хотелось. — Ты зла на какую-то… рыжую и приезжую… настолько, что хочешь ее наказать. Я ведь прав?

Я кивнула.

— Так расскажи мне о ней.

— Расскажу. — Я упорно смотрела перед собой, избегая его взгляда. — Если перестанешь делать вид, что я тебе небезразлична.

— Ты мне небезразлична.

— С каких пор?

Я повернулась к Бестужеву. Насмешливый взгляд, кривая улыбка на губах. И как я не сообразила, что он попросту издевается?

— С тех пор, как мы познакомились, Яра.

Говорить он мог, что угодно. Меня уже отпустило. Я повелась на его провокацию, потому что Клава, чтоб ей пусто было, меня довела.

— Мы не опоздаем? — поинтересовалась я холодно. — Поезжай, я расскажу по дороге.

Он фыркнул, заводя мотор. И мне показалось, что на его лице промелькнуло… сожаление? Ну да, оно. Бестужеву не удалось продолжить игру по своим правилам.

В нескольких словах я живописала знакомство с Клавдией и ее утренние «развлечения».

— Виконтесса Домбровская? — уточнил Бестужев.

— Не подходит, потому что аристократка? — хмыкнула я. — Прости, не подумала.

— Я этого не говорил. Пытаюсь вспомнить, как она связана с баронессой Левкиной.

— Э-э…

— Вера Васильевна, — произнес Бестужев чуть ли ни с упреком. — Директриса твоей гимназии.

— А-а-а…

Откровенно говоря, это меня вовсе не интересовало. Николай Петрович не успел рассказать мне о гимназии, а Ларисе Васильевне было уже не до того.

Бестужев задумчиво постукивал пальцами по рулю, размышляя о чем-то.

— Вспомнил, — сказал он, наконец. — Граф Домбровский — двоюродный племянник троюродной сестры жены отца кузины мужа Веры Васильевны. То есть, они не родственники по крови.

— Тебе позавидовать или посочувствовать? — впечатлилась я. — Это феноменальная память или годы зубрежки?

— Сомневаюсь, что баронесса знает о племяннице, — продолжил Бестужев, проигнорировав мой вопрос. — Но даже если так, происхождение этой… Клавдии… роли не играет. Ты права, обсудим с Ольгой. Если она согласится, нужно как-то их познакомить.

— О, за этим дело не станет. Уверена, она с радостью согласится оказать услугу роду Романовых.

— Но ты не сможешь просто сказать, что Ольге требуется услуга от Домбровских, — возразил Бестужев. — Все должно выглядеть естественно.

— Разумеется, — не без сарказма согласилась я. — Тебе лучше знать.

— Ты сегодня колючая, Яра, — заметил Бестужев.

— Может, я всегда такая?

— Тем интереснее, — улыбнулся он.

Ольга назначила встречу возле кафе, но Бестужев, взяв меня за руку, уверено повел внутрь. Сегодня там было оживленнее, однако на нас никто не обратил внимания. Да и знакомых лиц я не заметила. Только Ольга ждала нас за столиком в укромном уголке, за стеной из живых растений.

— Оль, привет. Яра, присаживайся. Кофе будешь? Ты вчера так толком и не попробовала ничего.

Мягкость в голосе и вальяжность манер Бестужева откровенно раздражали. Я заставила себя улыбнуться, но ответить ему не успела.

— Неси, — велела Ольга. — Все неси. И мне тоже.

Бестужев удивленно приподнял бровь.

— Не зли меня, — попросила Ольга. — Я и без того злая. Сам привел, сам забрал. Неси уже пончики! Плевать теперь на фигуру…

— Я ей сказал, что ты — моя, — пояснил Бестужев, обращаясь ко мне.

И, подмигнув, удалился.

— Я не его, — поспешно произнесла я. — Оля, я и без него… отказалась бы. Прости…

Она кивнула. И сказала со злорадством:

— Савка тебя бросит. Наиграется — и бросит. Вот тогда я и почувствую себя отмщенной.

— Оля, я нашла замену. Рыжую и…

— Где⁈ — Ольга подскочила. — Где она? Это правда?

— Правда, — подтвердил Бестужев, возвращаясь к столику с пустыми руками. — Сейчас все принесут. Яра, подвинься.

Он сел рядом со мной. И за плечи приобнял. Так собственнически, что меня передернуло.

— Не перегибай, — попросила я, сбрасывая с плеча его руку. — Мы не пара.

Ольга смотрела на нас задумчиво.

— А я, пожалуй, тебя понимаю, — сказала она Бестужеву. — Все какое-то… разнообразие.

— Оля, пожалуйста… — Он взглянул на нее с упреком.

— Молчу, молчу. — Она откинулась на спинку диванчика, скрестила на груди руки и перевела взгляд на меня. — Яра, имей в виду, чем сильнее ты сопротивляешься, тем сильнее его интерес.

— Оля! — воскликнул Бестужев.

— Пойду, пожалуй. — Я поднялась и легонько толкнула его в плечо. — Пропусти.

Бестужев с места не сдвинулся, зато свирепо уставился на Ольгу. Она закусила губу, в глазах блеснули слезы.

— Оля, тебе нужна помощь или ты сдалась? — тихо прорычал Бестужев.

— Нужна… — прошептала она. И вскочила: — Я сейчас вернусь. А ты… расскажи ей всё.

— Всё? — уточнил он. — Ты уверена?

— Лучше ты, чем кто-то другой! — выпалила Ольга и, схватив сумочку, убежала.

— Она… ушла? — спросила я, так как Бестужев продолжал сидеть, как каменное изваяние: молча и неподвижно.

— А? — Он словно очнулся. — Нет. Макияж в дамской комнате подправит и вернется. Яр, сядь, пожалуйста.

Я чуть не брякнула, мол, спасибо, что позволил остаться. Характер я показала, а уходить не хотелось. Может, передо мной и спектакль разыгрывают, но уж больно сюжет интересный.

Я села, попытавшись отодвинуться от Бестужева, но на маленьком диванчике это затруднительно, разве что втиснуться в угол… или перебраться на подлокотник.

Бестужев вздохнул, однако с места не сдвинулся. Принесли блюдо с пончиками, посыпанными сахарной пудрой, три чашки с кофе и две креманки с мороженым. В них — по три шарика пломбира, политые шоколадным сиропом.

— Почему бочковой? — спросила я, попробовав кофе. — На вкус… обычный, с молоком…

— И со сгущенкой, — сказал Бестужев. — Еще там, кажется, цикорий есть.

— И при чем тут бочки?

— В столовых его из цилиндрических сосудов, на бочки похожих, разливают. Половником.

Я фыркнула и потянулась за пышкой. Дешевый напиток для простых людей — экзотика для аристократов. Это они так с жиру бесятся?

— А ты потолстеть не боишься? — вдруг с любопытством поинтересовался Бестужев, наблюдая, как я зачерпываю мороженое с сиропом, кладу его на пышку и с наслаждением кусаю.

Рассказывать о розыгрыше он отчего-то не спешил. Впрочем, и Ольга не возвращалась.

— Не-а, — ответила я, облизывая губы. — Я ведьма. Ем и не толстею.

Отчасти это правда, метаболизм мне достался хороший. Но и спортом я занималась регулярно: теннисом, верховой ездой, танцами.

Он удовлетворенно кивнул.

— В двух словах… Ольга влюбилась.

Вот так, без перехода. И без подробностей.

— И? — спросила я, так как Бестужев упорно молчал.

И, впрямь, решил ограничиться двумя словами?

— Безответно, — добавил он.

— Это ревность?

— Что? — Он уставился на меня непонимающе.

— Тебе так тяжело дается рассказ об Ольге…

— А, нет! — Он выдохнул, сбрасывая оцепенение. — Вспоминал, как это произошло. Я Шереметева и раньше знал, хоть он и кадет. Пересекались. А Олю родители в строгости воспитывали. Мы дружили, потому что дружны наши родители…

Не уверена, что мне нужны такие подробности. Однако Бестужева не перебивала.

— В гимназии есть совместные занятия с кадетами военного училища, — продолжал он. — Там Оля и познакомилась с Шереметевым.

Фамилия знакомая. С Матвеем мы больше не встречались, но я его не забыла. Генеалогическое древо Шереметевых я знала хорошо, так как этот род входил в семерку. Знала и то, что Матвей выбрал карьеру военного.

— Вообще, он парень неплохой. Нормальный. — Бестужев залпом выпил свой кофе. — Только Ольку всерьез не воспринимает. А она вбила себе в голову, что он ее судьба. Ну, или… из упрямства. Потому что проигрывать не любит. Короче, он пообещал ей три свидания, если она приведет на день рождения старика Лопухина рыжую девушку. И та предстанет перед именинником обнаженной.

— Обнаженной… — повторила я. И зло уставилась на Бестужева. — Обнаженной⁈

Он развернулся ко мне и застыл, явно ожидая чего-то.

— Так и знала, что вы врете, — буркнула я, отворачиваясь.

— Яра, ты…

Его голос звучал удивленно.

— Ты чего-то другого ждал? Может, благодарности, за то, что отговорил?

— Другого, — согласился Бестужев. — Пощечины. Ты не сдерживайся. Я заслужил.

— У вас так принято?

— У нас…

— У вас. В высшем свете. — Я не скрывала сарказма. — Знаешь, а тебе повезло. Всем вам. Я же, и правда, ведьма. Сотворили бы такое, и я вас прокляла бы.

Обиды не было, только чувство облегчения. Все же хорошо, что я отказалась. После такого позора войти в ближний круг семерки невозможно.

— Передумала нам помогать? — Во взгляде Бестужева вновь появилась насмешка. — Предупредишь соседку?

А вот это… неприятно. Не слова Бестужева, а собственное желание. Я не хотела отказываться от мести.

— Передумала? — испуганно спросила подошедшая Ольга. И обрушилась на Бестужева: — Ты же за нее поручился!

— Не передумала, — сказала я. — Давайте обсудим, как вас с ней познакомить.

Довольная улыбка на лице Бестужева красноречиво говорила о том, что он во мне ни капли не сомневался.