Жнец. Книга двенадцатая

Глава 14

— Александр! Всё не так, как выглядит со стороны! — попытался было оправдаться пропавший император, однако его подруга уже подбоченилась и готова была сорваться в раж.

— Это ты будешь Анастасии и своему сыну, Михаилу, втирать, — отмахнулся я устало. — Сейчас тебе следует тщательно подобрать слова. Пусть с семьёй Романовых у меня не самые тёплые отношения, но знание того, что глава их семейства не просто пропал без вести в Великом Рифте, а фактически нашёл себе в нём новую пассию и уже успел заделать очередного ребёнка, станет для императорского Рода колоссальным потрясением. В текущие времена, когда Российская империя стоит на грани краха и раздробленности, я, пожалуй, готов взять на себя ответственность, как Канцлер, и избавиться от вас здесь и сейчас, нежели подвергать империю очередным шатаниям, — мой голос был спокоен, как ствол могучего дуба в молодом лесу.

— Александр! — чуть было не завопил Романов. — Никого я не находил и никого не заделывал! Мать этой чудесной девушки фактически спасла меня. После финальной битвы в Великом Рифте, когда мы закрыли все смежные аномалии, а также разбили колоссальные якорь-сферы, я оказался выброшен через Нашествие в совершенно другую аномалию, которая оказалась не связана с нашим миром. Со мной был князь Донской, однако в одном из Рифтов нам пришлось разделиться. Несколько лет я скитался по аномалиям, желая найти ту, которая будет связана с нашим миром. Постоянно теряя оставшихся со мной соратников, я медленно, но верно приближался к безумию. В одной из аномалий я наткнулся на тварь, которую никогда прежде не видел. Я победил, но какой ценой? Лишился практически всех сил и энергии, получив множественные разрывы в энергоканалах и повредив источники. Можно сказать, Элой, — он указал на белокурую девицу, которая уже не знала, куда себя деть, после сказанных мной слов, — и её родители выходили меня. Последние погибли, спасая наши жизни.

— Романов, ты втираешь мне какую-то дичь, — проговорил я несмотря на то, что душа мужчины не выказывала никаких признаков насчёт лжи. — Ты Одарённый колоссальной силы. Как так вышло, что ты допустил гибель своих спасителей?

— Я тогда ещё не был в кондициях. Практически дни и ночи напролёт я лежал в постели, изредка вставая по естественным нуждам. Энергетическое истощение вкупе с обилием устрашающих ран на теле могут без труда сложить даже Неограниченного, — пояснял Романов, уже успокоившись, так как я покамест не приставил клинка к его горлу. — Так вот, семья Элой проживала в самой настоящей глуши. Будучи отшельниками и обладая Даром, связанным с природой, они были отшельниками. По какой причине они решил спасти мою жизнь, когда всё во мне ярко намекало на моё иномирное, для них, происхождение, остаётся лишь догадываться, — когда Михаил начал рассказывать историю гибели родителей Элой, на лице девушки застыла маска, скрывающая тягость болезненных воспоминаний. Я указал на беловолосую, чтобы Кей вывела её подышать, покамест я буду вести диалог с Романовым, который тем времен после непродолжительной паузы продолжил: — Тем не менее, в одну из ночей, когда ничего не предвещало беды, на дом семьи Элой вышла банда лесных разбойников. Я бы не сказал, что они представляли из себя нечто выдающееся, однако родители девушки обладали Даром, который практически не способен причинить вреда другому человеку. Я же, в свою очередь, не мог даже есть самостоятельно, так как банально тряслись руки. Что уж говорить о том, чтобы поднять меч и дать разбойникам бой? — Романову было тяжело признать свою слабость. — Родители Элой пожертвовали собой, задержав разбойников и позволив нам оторваться. Вот только лесные бандиты на то и лесные, чтобы прекрасно ориентироваться в чаще лесов. Они мгновенно взяли наш след, заставляя нас бежать не оглядываясь. Около двух недель нам удавалось скрываться, пока в какой-то момент я не осознал, что уже могу худо-бедно контролировать свою энергию. Пустив её на восстановление моих организма и энергетических каналов, я выждал ещё несколько дней, а затем устроил засаду. Как я и сказал, разбойники были способны нападать лишь на тех, кто не мог дать отпора. Их жизни оборвались в мгновение, развеявшись ледяной пылью по ветру! — Михаил словно оправдывался передо мной за свою слабость, не соврав ни в едином из своих слов. Я позволял ему выговориться, дабы облегчить его ношу, которая останется с ним на всю оставшуюся жизнь. — А дальше… Дальше я остался в чужом для себя мире, не понимая ни единого слова, которое мне пытаются сказать. Помимо этого, у меня поруках осталась Элой, которая всю свою сознательную жизнь провела в лесу и не была готова к тому, чтобы выйти в люди, а также её маленькая сестра, которой тогда было около года. К тому моменту я уже практически полностью утратил веру в то, чтобы вернуться в свой мир. В свою империю! К своей семье! — Михаил срывал голос, переходя на крик. — И тогда я решил, что положу жизнь на то, чтобы Элой и её маленькая сестрёнка больше не будут ни в чём нуждаться. Некоторое время мы прожили в лесу, так как мне ещё необходимо было восстановиться, а девочкам подрасти. Спустя четыре года мы вышли из леса, Александр. Четыре года мне понадобилось на то, чтобы полностью восстановить свои силы и вернуть контроль над своим Даром без посторонней помощи. И оказалось, что Элой и её семья жили в лесу не просто так. Их народ буквально истребляли, устраивая на него охоту, и стоило нам выйти в ближайший город, как на нас ополчились буквально все: от бедняка до местного феодала. Всем хотелось получить в свои руки двух членов лесного народа и одного странного иномирца. Тот город, должно быть, до сих пор представляет из себя огромных размеров ледник, в котором люди и здания застыли во времени, — было видно, что Михаил ни капли не сожалеет о содеянном, и я его понимал. Фактически он обрёл новую семью, которой угрожала опасность. Он от неё избавился. Я бы поступил аналогично. — Мной было решено вернуться к тому, чтобы посещать Рифты. Я надеялся найти тот мир, в котором о народе Элой никто знать не будет. Представляешь, каковым было моё удивление, когда буквально в одной из первых посещённых нами аномалий оказался переход в наш мир? Это открыло для меня возможность вернуться, но здесь разгар войны с иномирцами, а со мной два их представителя. Закрыв все смежные Рифты и избавившись от какой-либо угрозы, я обезопасил это место для Элой и её сестры. Снаружи же я построил бар, вокруг которого в скором времени образовалась стоянка Вольных Рифтеров. Таким образом, я смог получать блага цивилизации, предоставляя усталым борцам с иномирной заразой отдых и хлеб. Медленно, но верно я обучал Элой и её сестру русскому языку, дабы мы вместе могли вернуться в Москву. Ты должен понять, что бросить девчонок я не мог!

— Понимаю, но сдохнуть ты ради чего решил, когда сошёлся со мной в несмертельной схватке? — узнав предысторию, я был искренне удивлён поступку Романова.

— Это случайность… — развёл он руками. — Видишь ли, я больше десяти лет не сходился в схватке с сильным противником. А тут ты такой красивый. В тебе я сразу почувствовал угрозу. Не для себя, а для девчонок. Пришлось действовать, когда разговор у нас не сложился, учитывая твою предвзятость к Роду Романовых. Вот только единственного я не учёл, что ты настолько силён, что сможешь превзойти мою лучшую технику, в которой имеется один нюанс. Покинуть Стену Ледяных Зеркал я могу лишь в том случае, если все зеркала невредимы. А дальше ты сам всё знаешь… — закончил Романов и замолчал.

Образовавшиеся в помещении тишину и напряжённость, казалось, можно было пощупать руками. Романов даже затаил дыхание, пока ожидал моего решения. Я же был настолько вымотан, что чуть было не задремал, однако голос Михаила вывел меня из полудрёмы:

— Ну, как поступишь? Как Канцлер, избавившись от проблемы в нашем лице? Или как человек, который знает тягость долгов жизни? — Романов натянулся как струна, ожидая моих слов.

— Прирезать бы вас здесь — и дело с концом. Никаких тебе проблем не возникнет. Никто даже не узнает, что ты, оказывается, жив и здоров, — устало выдохнул я, понимая, что не могу так поступить. — Однако так сложилось, что Романовым я чаще помогаю, а не уменьшаю количество членов этого Рода, — пропавший император молчал, предлагая мне закончить. — Собирай вещи, Романов. И девок своих тоже готовь. Отсюда до Москвы путь не близкий.

— Нельзя Элой и её сестренке в столицу. Никак нельзя, — покачал головой в отрицательном жесте Михаил. — Война с иномирцами в полном разгаре. Появление представителей пусть и другого мира всё же сыграет с нами злую шутку. Дворянские Рода на нас попросту ополчаться. Девочкам необходимо укрытие, никак не связанное с Родом Романовых.

— Короче, в излишнее благородство я играть не буду. Если ты, Романов, готов стать настоящим советником для своего сына, то мы в расчёте. А я, так уж и быть, готов предоставить Элой и её сестре укрытие, — широко улыбнулся я, понимая, что в этом случае с меня свалится гора дел, связанных с управлением империей. — Поверь, у меня в имении они будут в полной безопасности.

— Гарантии? — в голосе пропавшего императора слышалось искреннее переживание за судьбу оставшихся членов семьи, некогда спасшей его жизнь.

— Когда вернёмся, можешь посетить моё Родовое имение с визитом. Я тебя познакомлю с иномирцами, которые уже служат моему Роду, — подмигнув Романову, я откинулся на спинку кресла.

— Я согласен, — вместе с этими словами с Михаила будто вся тягость мира с плеч свалилась, несмотря на будущие проблемы, которые обязательно возникнут, стоит ему вернуться в столицу.

— Но для начала тебе предстоит доказать, что ты вновь готов сражаться на благо Российской империи, — оскалился я, забывая про усталость.

— Что ты имеешь в виду? — мгновенно напрягся Романов, глядя на мой оскал. — Участвовать в Родовых войнах я не собираюсь.

— Твоё, как и моё, присутствие в какой-либо междоусобице поднимет такую бучу среди высокородных задниц, что потом придётся останавливать гражданскую войну. Я не настолько глуп, чтобы использовать тебя, как способ возвышения собственного Рода. Да и к тому же в данный момент времени в Российской империи нет ни одного Рода, за исключением разве что императорского, который сможет одолеть мой Род. Потягаться на равных — да, но полностью уничтожить — ни у кого не выйдет, — мои слова служили предупреждением о том, чтобы забытый император не пытался использовать меня в своих играх в будущем, когда у него вновь появится поддержка огромной страны.

— Я тебя услышал, — и Романов прекрасно понял ту мысль, которую я пытался до него донести. — Но что тогда?

— Видишь ли, Михаил Романович, так вышло, что в Заповеднике, несмотря на заслуги некоторых выдающихся офицеров, царит беззаконие, — венценосный кивнул, тем самым говоря, что прекрасно понимает, о чём я толкую. — И есть один клан Вольных Рифтеров, которые позволили себя чересчур много даже для Вольных. Они нападают на разведгруппы Стражи, чтобы отнять добытые ими потом и кровью разведданные. Это недопустимо. Если другие кланы и ватаги узнают, что подобное возможно и остаётся безнаказанным, то, боюсь, последствия будут крайне плачевными, — заявил я, глядя в серьёзное лицо Романова, который не спешил меня перебивать. — Это самые что ни наесть предатели. Враги империи, готовые ради личной выгоды повергать на смерть тех, кто отдаёт свои жизни ради борьбы с иномирной заразой. Мы должны действовать жёстко. С кланом Сибирских Волков нужно разобраться небольшим отрядом сверхсильных Одарённых.

— Так вот по какой причине ты сцепился с их представителем в моём баре, после чего обвинил его во всех грехах, — задумчиво пробормотал мужчина. — Они обладают чем-то, что способно изменить не только ход истории Российской империи, но и всего мира, не так ли?

— С чего такие доводы? — искренне полюбопытствовал я.

— В ином случае ты бы отправил к ним хорошо подготовленный отряд Одарённых, который оставил бы от них пустое место, — пожал плечами Романов. — Ты же, в свою очередь, лично пришёл на встречу с представителем клана Вольных, приняв личину другого человека. Это говорит о важности грядущего события.

— Что ж, ты прав, — улыбнулся я. — Однако подробности ты узнаешь тогда, когда мы выйдем наружу. Мне не хочется повторяться дважды, а если я расскажу тебе всё сейчас, то уверен, что придётся, — решил я. — Сейчас же иди успокой Элой, а также начинайте собираться. А я… я немного отдохну, — закинув ноги на один из поручней кресла, откинул голову, дабы через несколько мгновений забыться в полудрёме.

Вышли из Рифта мы лишь под утро, предварительно закрыв его во избежание различных вопросов. На территории стоянки Вольных Рифтеров было весьма оживлённо. Все Вольные были собраны в одном месте, когда по территории лагеря курсировали отряды имперских Стражей, выискивая нечто и разнюхивая. На наше появление отреагировали странно: Стражи попытались оттеснить меня от Романова с ребёнком на руках и Элой, направив оружие в сторону последних.

— Отставить, воины, — скомандовал я, глядя на это безобразие. К счастью, бойцы отреагировали как нужно, опустив оружие. — А теперь объяснитесь, — обратился я к стоявшему ко мне ближе всех Стражу.

— Ваше Сиятельство, поступила информация, что у вас конфликт с местным барменом, вот мы и среагировали, как появилась такая возможность, — чётко и по существу отрапортовал боец.

— Ясно, — хмыкнул я. — Конфликт между нами улажен, претензий друг к другу не имеем. Перестаньте пугать ребёнка.

— Но откуда в центре Заповедника ребёнок? — с удивлением в голосе спросил Страж, разглядывая девочку на руках Михаила.

— В данный момент времени значения это не имеет, — отмахнулся я от вопроса бойца. — Граф Булдаков прибыл?

— Так точно!

— Ведите нас к нему, — приказал я и дал отмашку Романову, чтобы он и Элой двинулись вслед за мной.

По пути отмечал то, насколько девушке было некомфортно. Природа не обделила её красотой, а Стражи и Рифтеры в большинстве своём были мужчинами. Сейчас привлекательное тело Элой не было скрыто экипировкой Рифтера, отчего были видны все прелести юной девы. Меня это почему-то в корне не устраивало, и я призвал длинный тёмный плащ из своего кольца-хранилища, после чего накинул его на плечи девушки. Та взглянула на меня с благодарностью, однако от каких-либо комментариев воздержалась, побоявшись сказать чего-нибудь лишнего, будучи окружённой незнакомыми людьми.

Романов же глядел на всех вокруг с неким благоговением. Казалось, ему будет достаточным одной короткой фразы, и все вокруг обязаны будут преклонить колено, однако он вместо этого шёл, будучи ведомым мной, Канцлером Российской империи.

Тем временем мы покинули территорию стоянки Вольных Рифтеров, зайдя чуть дальше в лес Заповедника. Булдаков не стал заселяться в одно из зданий, разбив полевой лагерь со всеми его удобствами. Сам граф нашёлся в командирском шатре, который от остальных отличался лишь гербом его Рода, и всё на этом. Даже внутреннее пространство было аналогичным тому, какое царит в палатках обычных бойцов. Романов, заметив это, одобрительно хмыкнул.

— Александр Петрович! — расставил широко руки мужчина, когда мы вошли в палатку. — Чертовски рад вас видеть! Вы, честно признаться, здорово изменились с момента нашей последней встречи, — хохотнул командир дюжины воинских частей, расположенных в Заповеднике.

— А вот вы, Михаил Степанович, всё продолжаете источать из себя здоровье, дух и уверенность, — улыбнулся я в ответ и пожал протянутую мне руку. — Полагаю, вы получили моё послание.

Булдаков разом посерьёзнел и выпрямил спину. Натянувшись как струна, мужчина проговорил голосом со стальными нотками:

— Александр Петрович, мы давно ищем тех, кто уничтожал наши разведгруппы, — признался мужчина. — Однако никаких следов они практически не оставляли, когда остатки групп добивали Рифтовые твари. Я весьма вам признателен за то, что вы выяснили, кто стоит за всем этим, — Булдаков осёкся и оглядел Романова, в лице которого он не узнал прошлого императора, и Элой, после чего проговорил: — Не представите меня своим спутникам.

Я зыркнул на нескольких Стражей, которые находились внутри командирского палатки. Этого хватило для того, чтобы они исчезли восвояси. Когда палатка опустела от лишних ушей, я проговорил:

— Михаил Степанович, прошу любить и жаловать, — широко улыбнувшись, я указал на своих спутников раскрытой ладонью. — Элой, её маленькая сестренка, имени которой я покамест не знаю, — признался я прежде, чем перейти к самому сладкому. — А это Его Императорское Величество Михаил, — с удовольствием произносил я эти слова, глядя на то, как вытягивается лицо графа Булдакова. — Первый.