Жмурки

Глава 4

Утром тётка еле добудилась Машу — идти в школу.

Школа была совсем рядом, рукой подать. Но тётка не разрешала болтаться по улицам — так она это назвала; и отвозила Машу сама, на ярком, как леденец, мини-купере.

Маша прекрасно понимала: не доверяет тётка. Детдомовским никогда не доверяют: ведь они — дети из неблагополучных семей, и ожидать от них можно чего угодно.

Эту сентенцию Маша почерпнула, когда «случайно» околачивалась возле учительской.

Неблагополучные — это мы с тёткой, — решила она. — Живём в огромном доме, питаемся всякой ерундой типа сервелата и сыра, такого старого, что в нём завелись синие прожилки плесени. Да-да-да, тётка этот сыр только и ест. Ни тебе манной каши, ни гречки… Хотя Маша ни то, ни другое терпеть не могла, тётя Глаша из детдома была свято уверена: именно от этих невкусных продуктов дети вырастают большими, сильными и красивыми.

И теперь Маша чувствовала себя обделённой. Неблагополучной, в общем.

А новую школу Маша одобряла. Во-первых, она была совсем не похожа на детдомовскую: классы всего по десять человек, детишки все чистенькие, в одинаковой форме, с аккуратными портфельчиками и в до блеска начищенных ботинках.

Во-вторых, кроме обычных математики и русского, здесь были уроки по угадыванию — это когда надо, сидя спиной к экрану, на котором учитель показывает классу картинки, рассказать, что именно он показывает.

У Маши получалось почти круче всех — кроме Мишки Лаврова, который вообще никогда не ошибался.

Ещё иногда в их школу приходили чужие дяденьки и тётеньки, и показывали какие-нибудь предметы. Книжку, очки, а в одном случае — даже веер из хвоста страуса. И просили класс рассказать, где, по их мнению, находятся владельцы этих вещей… Но эта игра была не слишком интересная: ни разу ещё никто не пришел и не сообщил, угадали они или нет.

Но в основном было скучно. Никто не притаскивал на уроки интересных жуков, не подражал пению птиц и крикам диких животных…

Вот у них в детдоме, когда по телевизору показали фильм про дикую Амазонию, целый месяц учебные комнаты наполняли крики обезьян, вопли попугаев и протяжный, мрачный, наводящий ужас рык ягуара…

Маша в совершенстве освоила только визг копибары. С нетерпением ждала она возможности похвастаться перед классом, но когда случай представился — на уроке математики — замечательный визг никто не оценил.

Со школы Машу привозил желтый школьный автобус.

Водитель смотрел на девочку насмешливо — два квартала идти, можно было и не гонять машину… Но Маша неукоснительно выполняла тёткины правила — когда ей это было удобно.

Сегодня вторник, — думала она, толкая калитку и направляясь по выложенной цветной плиткой тропинке к крыльцу. — Значит, до прихода тётки есть часа два. Надо воспользоваться этим временем с умом.

По вторникам и четвергам тётка ездила на другой берег, в университет — читать лекции.

Маша представляла это так: лекции — особо интересные, а потому очень редкие книжки, наподобие Гарри Поттера. И поэтому домой их никому не дают. Вот тётка и мотается в университет — уж очень читать любит.

В детдоме тоже были хорошие книжки. Про индейцев, про шпионов, про космонавтов… Хранились они в библиотеке, и особо ценные выдавали только «в зал» — так называла комнату для чтения библиотекарша Валентуха.

Помахав Рамзесу, который сонно моргал из своего домика, Маша взбежала на крыльцо.

И тут она вспомнила про бомжа.

Даже странно: почему, находясь в школе всю первую половину дня, она ни разу не подумала о своих ночных наблюдениях?.. Сегодня, правда, было интересно: опять приходил очкастый дяденька. Никаких вещей для поиска он с собой не принёс, зато просил двигать взглядом шариковую ручку — получилось только у Светки, да и то — на пару сантиметров…

Стопудово сама парту толкнула — сказал потом Мишка.

Ещё этот в стёклах просил рассказывать сны — по второму кругу, потому что сегодня такое занятие уже было.

Ну, не совсем такое: на школьном Игорь Никанорович просил поместить в сон какую-нибудь вещь — мячик, карандаш, фонарик… А потом объяснял, как выйти из сна, держа этот предмет в руке.

Маша решила, что обязательно наспит себе пистолет. КРУТОЙ пистолет. Или нож. А может, шпагу — как у Дартаньяна.

Мячиков у неё и так хватает.

Так вот бомж… Когда она увидела бомжа впервые — тот спал прямо на улице, завернувшись в клетчатый китайский мешок — тётка объяснила, кто он такой и что близко к нему подходить очень опасно…

Маша бомжу позавидовала: гуляй, где хочешь, и мыться каждый день не надо.

Но потом пришла сырая промозглая питерская осень, и Маша сделала вывод, что быть бомжом в холодное время года не так уж и весело.

Поэтому он к нам и залез, — рассуждала девочка. Хотел в собачьем домике поселиться, да тот не пустил.

Вот он и перелез к соседям — может, у них лишнее койко-место отыщется… Зря я его спугнула. Может, замёрз человек.

Бросив рюкзак на крыльце, она спустилась в сад, прошла мимо Рамзеса, потрепав пса по мохнатым ушам, и полезла через мокрые кусты крыжовника к самому забору.

Крыжовник цеплялся за колготки и подол синей школьной юбки, с сирени за шиворот летели холодные капли, но Маша, упрямо сжав губы, лезла вдоль забора, ощупывая каждый камень.

Должна быть дыра, — думала она. — И найти её — в моих интересах. Иначе, как я попаду на соседский двор?

В том, что там просто НЕОБХОДИМО всё досконально обследовать, она ни секунды не сомневалась.

Но забор представлял из себя сплошной монолит — тоже новое слово, которое Маша услышала в телевизоре, а потом погуглила, что оно значит.

Как же тогда бомж просочился на ту сторону?.. — Маша глубокомысленно наморщила лоб, как это делал Шерлок Холмс.

Чтобы он перелезал через забор сверху — она не видела. Может, он экстрасенс? И просто ПЕРЕМЕСТИЛСЯ — как карандаш, который двигала Светка…

Маша в раздражении пнула торчащий из забора камень. Целую секунду она очень надеялась, что вот сейчас часть стены отъедет в сторону и откроется секретный проход…

А потом вздохнула и повернула к крыльцу. Секретные ходы бывают только в кино, — лишний раз убедилась девочка. Стоило Индиане Джонсу надавить какой-нибудь камень — тут же открывался секретный ход.

Ей же достаётся скучная и неинтересная проза жизни: управление снами, угадывание карт и перемещение карандашей без помощи рук.

Она ЗНАЛА, что умеет это делать. Просто карандаш… был неживым. Гораздо проще толкнуть без рук цветочный горшок. Или аквариум с рыбками. Или…

На пробу она приподняла домик Рамзеса сантиметров на десять.

Зверь проснулся, вздёрнул к Маше чёрный влажный нос…

— Что-то потеряла? — спросил Рамзес издалека и зевнул во всю пасть.

На розовый язык тут же опустилась снежинка и пёс щелкнул зубами.

— Нет, — откликнулась Маша. — Тут ночью лазал один… — она выжидательно посмотрела на пса. — К соседям сквозь забор просочился.

— Показалось тебе, — буркнул Рамзес, скрываясь в своём домике. Но потом вновь высунул морду и добавил: — Спать по ночам надо. А сквозь камни никто ходить не может.

Послышался грохот, словно сошла небольшая лавина: Рамзес рухнул на свою громадную, как тракторное колесо, лежанку.

А Маша вдруг захотела есть.

Крабовые котлеты в холодильнике, — вспомнила она тёткин наказ и поторопилась выбраться из кустов на свет божий.

Вообще, бог занимал немало Машиных мыслей. По словам уборщицы Щучки, он был везде. И девочка ей верила — чего стоили все эти перечисления того, что бог может делать: бог простит, бог тебя накажет, бог всё видит, бог не фраер…

Но неуловимость и изобретательность, с которой бог избегал личных встреч — настораживала.

Лукавый он какой-то. Тот, кому нечего скрывать, так делать не будет.

И всё равно Маша обещала себе когда-нибудь заняться вопросом бога вплотную и обязательно его выследить.

Пробираясь сквозь терновник — тёткину красу и гордость — Маша с удивлением заметила, что многие веточки обломаны, а на колючках повисли клочки бурой шерсти…

Тут же в голову скакнули острые кошачьи уши.

Бомжи такие не носят.

А ещё — что убегал бомж из сада на четырёх ногах… То есть, лапах.

Нагнувшись к самой земле, Маша принялась исследовать палые листья под терновником.

На землю насыпалось много синих, порченных морозом ягод — Маша их не любила. Уж больно кислые… — и многие из них были раздавлены, а фиолетовый сок размазан по листве.

В нескольких местах она обнаружила тёмные пятна: вероятно, этот бомж с острыми ушами и на четырёх лапах, долго прятался под терновым кустом, и потому весь измазался. А когда полез на соседний участок — оставил несколько характерных следов.

Отметив самые крупные прутиками, чтобы не потерять, Маша выбралась на тропинку и подошла к крыльцу. Достала из рюкзака линейку, вернулась к следам и тщательно измерила сами следы и расстояние между ними.

Потом беззвучно подкралась к домику спящего Рамзеса и измерила его следы — их много было вокруг.

Рамзес был псом крупным, по породе — московский сторожевой. Маша как-то спросила, почему тогда живёт он не в Москве, а в Питере… Пёс не ответил.

— Много будешь знать, скоро состаришься, — сказал Рамзес и по обыкновению скрылся в домике.

Следы были только чуток меньше тех, что оставлял Рамзес.

Вот почему я приняла его за человека, — решила Маша. — Таких крупных кошек не бывает — не в наших широтах. Разве что, из зоосада сбежал тигр.

Но об этом в новостях не говорили.

Маша была уверена: случись такое знаменательное событие, как побег тигра из зоосада, об этом трубили бы на каждом углу.

А чего? Все бы пошли посмотреть на живого тигра. Как он идёт по улице и важно машет хвостом… Она бы ТОЧНО такое не пропустила.

Выбравшись наконец из кустов и поднявшись на крыльцо, Маша прижала к замку большой палец, беззвучно открыла дверь и вошла в тёплую прихожую.

Надорвав пакет и вывалив в тарелку котлеты с зелёным горошком, Маша поставила еду в микроволновку.

И задумчиво уставилась на тёткин домашний ноутбук… Вообще-то у неё был свой. Новый, блестящий — в детдоме бы обзавидовались.

Но… Как Маша убедилась, тёткин ноутбук умел намного больше. Многие сайты, на которые пыталась зайти Маша со своего, выдавали сакраментальное «нет доступа».

Тётка постаралась. Детская цензура — что бы это не значило.

Поэтому, когда тётки не было дома, Маша пользовалась её ноутом.

Поставив его перед собой на стол, и ковыряя вилкой котлету, она привычно вбила параметры поиска…

Супернет — это слово она тоже выучила не так давно. Подсказал тот же Мишка Лавров, из класса: когда чего-то нет в обычном инете, сказал он, надо искать в супернете.

Большую часть сайтов супернета Маша не понимала. Кто такие, например, суккубы? И почему все они — сплошь красивые молодые мужчины, которые никак не могут познакомиться с симпатичными девушками, и поэтому дают объявления?.. Наверное, артисты, — решила она. — Если играешь всё время в кино, не так-то просто найти друзей.

Или вот стригои: обычные люди, только с клыками. В детдоме у них работал один стригой — дядя Паша. Он вёл уроки физры и военной подготовки. Чего в нём такого «супер» — Маша не понимала.

Поедая третью по счёту котлету, она наконец нашла нечто, очень похожее на ночного гостя.

Перевёртыш — было написано в Википедии. — Человек, обретающий способности и облик животного с помощью магического артефакта.

Пришлось погуглить, что такое артефакт.

После этого Маша задумалась, лениво гоняя по тарелке две последние горошины и подперев щеку кулачком.

Если к ним в сад влез такой перевёртыш… То первый вопрос, который хочется задать: зачем?

И тут в в дверь позвонили.

Маша встрепенулась. Кто это может быть?.. С тех пор, как они с тёткой здесь поселились, к ним никто не приходил. Не считая доставщиков. Но если б пришел кто-то из них — тётка обязательно бы предупредила.

Маша выглянула в окно.

Конечно же, Рамзес и ухом не повёл — знай себе, продолжал дрыхнуть, положив лобастую голову на лапы.

Тогда Маша осторожно подкралась к двери… В это время звонок раздался ещё раз. Длинный, настойчивый.

Она подскочила.

Подставив табуретку, Маша дотянулась до домофона и нажала кнопку. На экранчике проявилась рыжая гуля, под ней — конопатое лицо, а в руках — смешарик.

Упс.

Маша поёжилась.

Если соседка пришла учинять разборки по поводу Бараша…

Отопрусь, — решила Маша. — Ну что она мне сделает?

Взглянув на себя в зеркало и поплевав на ладони, Маша пригладила волосы, поправила воротничок блузки…

Выгляди, как все, — говорила директриса Альбина Фёдоровна из детдома. — Ничто не должно бросаться в глаза.

Уже открывая дверь, Маша случайно посмотрела на свои коленки и ужаснулась: белые тёплые колготки спереди были уже не белыми, а чёрными: исследуя и измеряя следы, Маша как следует поползала по мёрзлой листве.

Но было уже поздно. Дверь открылась.

— Э… Привет? — рыжая заискивающе улыбнулась и выставила перед собой Бараша — как щит. — Вот, хочу вернуть…

— Это не наше, — быстро сказала Маша.

Надо спровадить эту рыжулю. Ещё заметит грязные коленки… А ещё тётка скоро придёт. Она точно узнает Бараша — и обязательно спросит, почему игрушка выглядит так, словно окунулась в радугу.

Иногда тётка демонстрировала просто феноменальные умственные способности. И если дать ей такую жирную подсказку, почти наверняка догадается, что цветная пыльца — та же самая, что они видели в бродячем цирке…

А разницу между воровством и взятием взаймы, при всей своей понятливости, она вряд ли сможет оценить.

— А чьё же? — опешила рыжая.

— Не наше, не наше, — быстро проговорила Маша и попыталась захлопнуть дверь.

— А чьё же, а чьё же? — рыжая ловко вставила в щель кроссовок.

Маша тяжело вздохнула. Легко отделаться не удастся.

— Если я у тебя это возьму, ты уйдёшь? — спросила она без всякой надежды.

Заметьте: то, что она опознала в игрушке свою собственность, Маша так и не призналась.

Рыжая фыркнула, Маша кивнула: этого следовало ожидать.

Торг будет непростым.

— Если скажешь, зачем хулиганила, я не буду показывать это твоей маме, — сказала рыжая.

— Она мне не мама, — сказала Маша. — И если ты ей об этом расскажешь… — сделав небольшое усилие, она выдавила слёзы. А потом прибавила в голос дрожи — так, самую малость. Главное в этом деле, не переборщить. — Если она узнает… — теперь тоненький всхлип.

Никаких подробностей. Пускай включит воображение.

— А почему у тебя коленки грязные?

— Меня мальчик толкнул. В лужу.

— Вот бедняжка.

Маша посмотрела на рыжую исподлобья.

Судя по голосу, рыжая ей не сочувствовала. Ну ни капельки.

— Влетит мне за колготки, — пустила она ещё один пробный шар.

— Ай-ай-ай… — рыжая поцокала языком.

— Что, не веришь? — обиделась Маша.

— Там, где ты училась врать, малявка, я ПРЕПОДАВАЛА, — веско сказала рыжая.

На вид она была лет на пять старше. Максимум.

— Ладно, заходи, — Маша открыла дверь во всю ширь. — Только имей в виду: скоро тётка заявится.

— Аврора Францевна — не тётка, — рыжая независимо шагнула в прихожую. Бараш всё ещё пребывал у неё, и Маша прикидывала, как бы половчее выцыганить игрушку и заныкать куда-подальше. Может, в домик к Рамзесу? Туда тётка точняк не сунется. — Она твоя приёмная мама.

Маша неопределённо двинула одним плечом: это, мол, ещё бабушка надвое сказала.

— Что ты хочешь за молчание? — спросила она.

Блин. Ноутбук забыла закрыть…

Рыжая, бегло осмотрев пустую тарелку, тронула кончиками пальцев кнопки и экран ожил.

На нём появилась картинка с надписью «перевёртыш».

Рыжая так и впилась в Машу взглядом.

— Это что такое? — спросила соседка.

Маша пожала плечами.

Бараш — Барашем, а про ноутбук и супернет признаваться нельзя.

— Не знаю. Ноутбук тёткин, у меня свой есть.

— Но ты явно им пользовалась! — давила рыжая. — Он перед твоей тарелкой стоит.

— Тарелку тоже тётка оставила, — сказала Маша. — Завтракала и читала. А я только что из школы пришла.

— Да ты полчаса по кушарям лазила, — фыркнула рыжая. — Я же видела. Колготки вот извозила…

Маша только закатила глаза.

— А если я Авроры Францевной дождусь и у неё спрошу?

Маша независимо пожала плечами и промолчала.

То была битва воль.

Рыжая умела добиваться своего — это было видно.

Но и Маша не вчера родилась. Ей, в конце концов, почти девять.

Если упорно настаивать на своём, отметая доводы и не признавая доказательств — они сдаются. Может, и не верят — но сдаются обязательно.

Целую минуту рыжая смотрела на Машу неподвижным зелёным взглядом.

На какой-то миг даже показалось, что зрачки в её глазах вращаются, и в них можно утонуть, как в прохладном зелёном туннеле… Но Маша не поддалась.

Так и стояла, молча, не мигая глядя в зелёные глаза.

В детдоме, в своей спальне, она была лучшей. И пока что не родился или давно умер тот, кто смог бы её переглядеть — так всегда её лучшая подруга Юлька говорила, да-да-да.

— Антигона.

Рыжая моргнула первой.

А потом протянула узкую ладошку. Ногти у неё были короткие, обкусанные почти до мяса.

— Эсмеральда, — не моргнув глазом заявила Маша.

Рыжая кивнула, как равной, и пожала Машину ладонь. Чем сразу заработала несколько очков.

Рано расслабляться, — напомнила себе девочка. — Главный бой ещё впереди.

— А теперь послушай, — сказала Антигона и подошла ближе. Бараша она не глядя положила на стол, ровно посередине между собой и Машей. — Мне очень нужно знать, зачем ты бросила к нам в дом игрушку. Клянусь: я не буду ябедничать Авроре Францевне. Просто скажи. У тебя не будет неприятностей.

Маша фыркнула.

Ей и самой до зарезу хотелось поделиться наблюдениями. Она хотела точно знать: права или нет. Был это перевёртыш, как его описывали в википедии, или это всё — просто её воображение.

Взрослые часто ей говорили: не выдумывай. Нельзя верить всему, что видишь.

Но надо держать марку: если у неё вдруг, неожиданно, оказалось что-то, нужное таким интересным людям из соседнего дома — надо извлечь из своего знания максимальную выгоду.

Она уже собиралась кивнуть, но послышался шум подъезжающей машины и негромкий скрип открываемых ворот.

Маша в отчаянии посмотрела на Антигону.

— Меня здесь не было, — бросила та и бесшумно распахнув окно взлетела на подоконник.

Не придумав ничего лучше, Маша бросила ей Бараша. Легко поймав игрушку, Антигона спрыгнула в сад и скрылась за домиком Рамзеса.

В последний момент, когда тётка уже открывала дверь, Маша успела удалить из ноутбука следы своего в нём пребывания.

Как ни в чём ни бывало, она взяла тарелку из-под котлет и понесла её к раковине.

На столе, там, где лежал Бараш, осталось радужное пятно.