Жмурки

Глава 14

Черноглазая беспокоилась зря: загипнотизированная её взглядом, Маша не могла дышать — не то, что говорить или двигаться.

Так и заколдобилась, под наполовину сдвинутой крышкой.

— Вылезай, — предложила тётенька. — Не бойся.

Но Маша только моргала, инстинктивно придерживая крышку одной рукой. Перед глазами стояло видение тёткиных зубов: были они острые, как у Рамзеса, и почти такие же большие.

Бабушка, бабушка, почему у тебя такие большие зубки?

Девочка из сказки, хотя и тёзка, никогда Маше не нравилась: глупая она какая-то.

Детская мудрость гласит: видишь что-то опасное — беги. Не надо стоять и хлопать ушами, словно тебе три года.

Но сейчас, в этот самый момент, Маша поняла: бывает такой страх, от которого не убежишь. Просто не сможешь.

И что тогда остаётся?..

Осторожно, чтобы не загремела, Маша опустила крышку ящика на пол, и выпрямляясь, ПРЫГНУЛА на тётку, выставив вперёд обе руки.

Толкнула её в грудь, тётка не удержала равновесие и упала, а Маша, взяв ноги в руки, легко побежала к двери.

МОГЛА БЫ побежать.

Если бы тётка вела себя так, как хотелось Маше.

Но вместо этого черноглазая перехватила Машины запястья, дёрнула вниз и на себя, и крепко обхватила девочку поперёк туловища.

Из Машиного горла вырвался тонкий всхлип.

— Тихо, тихо… — перехватив поудобней, тётка принялась укачивать Машу, как куклу. — Ничего не бойся, — шептала она девочке в ухо. — Я тебя не обижу… Не бойся.

И неожиданно Маша поняла: тётенька хорошая.

Ведь она ТОЖЕ сидела на кровати, с другими тётеньками, и на ней не было серого рабочего халата, а был почти такой же комбинезон, как и на Маше.

Её тоже заманили, — решила девочка. — Она такая же пленница в этом дурацком интернате.

О том, что взрослые могут жить в интернатах, она никогда не слышала. Но мало ли…

Однако в том, что это черноглазая сдала её Очкастому, Маша уже сомневалась.

Как только девочка перестала брыкаться и расслабилась, черноглазая поставила её на пол, и только слегка придерживала за плечи.

Казалось, от её рук в Машу перетекает спокойствие. Ладони были очень тёплыми, почти горячими, и совсем не давили, а скорее, поддерживали.

— Ты кто? — раз мы обе пленницы, то можно и на «ты», без церемоний, — решила Маша.

Вблизи черноглазая была не такая уж и старая, без морщин и всего такого. Уж наверняка моложе её тётки, потому что та носила очки, а черноглазая — нет.

— Я Роза, — ответила девушка. — А тебя как зовут?

Да чтоб вас всех, — Маша мысленно выругалась.

И ни капельки не стыдно. Потому что это было ругательство в общем. Без нехороших слов.

У всех. Буквально у ВСЕХ были красивые интересные имена.

— Эсмеральда, — представилась девочка. И посмотрела на черноглазую с вызовом: пусть только попробует не поверить. Но та лишь кивнула и сказала:

— Рада познакомиться, Эсмеральда. И раз уж мы теперь подружки, может, расскажешь, что здесь делаешь?

— И когда это мы стали подружками? — Маша подозрительно сморщила нос.

Чтобы стать подружками, нужно много всякого: обменяться браслетиками из бусин, принести клятву на мизинчиках…

Черноглазая улыбнулась.

— Не доверяешь, — кивнула она. — Молодец. Продолжай в том же духе. Но знаешь, что? — она присела на соседний ящик, чтобы Маше не приходилось задирать голову. — На этот раз можно сделать исключение. Потому что я хочу тебе помочь.

Маша недоверчиво пожала плечиками.

Взрослые всегда так: я хочу тебе помочь, я действую в твоих интересах, я хочу, как лучше… А потом заставляют мыть шею и подстригать ногти. А ещё есть капусту. Варёную.

— Тогда давай так, — колебания девочки черноглазая поняла абсолютно верно. — Заключим с тобой союз. Я помогу тебе, а ты — мне.

Маша фыркнула.

— И чем это я могу тебе помочь?

Никогда взрослые не просят помощи у детей. Не мешай. Не путайся под ногами. Не мельтеши. Закрой рот…

А «помощь» в их понимании выглядит так: заправь кровать, убери комнату и вынеси мусор. Разве ж это помощь?

— Ты можешь выбраться отсюда, — сказала Роза. В глазах её вспыхнули искры, на миг они сделались желтыми, как пламя свечи. — И найти моего жениха.

— Ты хочешь, чтобы он пришел и спас тебя? — у Маши тоже загорелись глаза.

Вот это она понимает: сюжет настоящей сказки…

Розочка грустно усмехнулась.

— Я хочу, чтобы он бежал из города, как можно дальше. Скажи ему: уходи немедленно. Скажи: забудь обо мне, спрячься, и главное, скажи так: я хочу, чтобы ты жил. Поняла?

От её голоса у Маши на глазах навернулись слёзы.

Никакими сказками здесь и не пахло. Роза и правда хотела, чтобы её жених бежал.

— Но… Кто же тогда тебя спасёт? — спросила она срывающимся голосом.

Черноглазая, уловив, что Маша сейчас заплачет, протянула руки и прижала девочку к себе.

Погладила по спине, по голове… А потом тихо сказала:

— Меня уже никто не спасёт. Но ты выберешься отсюда. Я тебе обещаю.

Маша её оттолкнула.

— Ты глупая! — почти закричала она. — Ты такая же, как все взрослые! Жених должен тебя СПАСТИ. Это все знают, во всех книжках так написано. И в кино. А если он послушается и сбежит, то… всё это не правда. А это несправедливо, да-да-да.

Роза улыбнулась.

Правда, от её улыбки Маше ещё больше захотелось плакать, но вместо этого она сжала кулаки и разозлилась.

Москва слезам не верит. А плакс в детдоме не любили, потому что все они сладкоежки и ябеды.

Нет, конфеты — это дело хорошее, кто бы спорил. Главное, не плакать и не ябедничать на тех, кто пролез ночью в кухню и распотрошил новогодние подарки, которые приготовила тётя Глаша… А чего? Их же всё равно подарили бы. Так какая разница, если на неделю раньше?

— Давай так, — предложила черноглазая, смахнув — как ей казалось, незаметно — слезу. — Ты сбежишь. А дальше — по обстоятельствам. Хорошо?

Маша вздохнула.

— Не могу, — покачав головой, она села на ящик рядом с Розочкой. — Мне надо спасти друга. Я для этого сюда и пришла. И без Мишки не уйду.

— Что? — казалось, девушка поражена до глубины души. — Ты что же, явилась сюда добровольно?..

— Ну… не совсем, — покаялась Маша.

В общем и целом, она была девочкой честной. И врала, только если надо было выкрутиться из опасной ситуации. Или чтобы было интересней.

Сидя на ящике и жуя сухпаёк, Маша всё рассказала Розочке. Та внимательно слушала.

И тоже жевала. Так, словно не ела уже несколько дней — на самом деле, так оно и было.

Платон Фёдорович не считал нужным заботиться о взрослых пленниках. Для него они были неинтересны: отработанный материал. Взрослая психика была недостаточно гибкой для тех экспериментов, что он запланировал на будущее — светлое, полное славы и уважения коллег.

А ещё он слышал, как Тот человек говорил: заложников всё равно придётся пустить в расход.

Платон Фёдорович не был злым человеком. Напротив, мнил себя очень добрым, просвещенным и вообще большим гуманистом.

И в связи с этим считал, что тихая смерть от голода — гораздо лучше, чем то, что напоследок запланировал для пленников его хозяин.

— Так что, сама понимаешь: Мишка без меня пропадёт, — договорив, вздохнула Маша. — Ему шоколадки нужны, каждый день. Болезнь такая. Иначе загнётся.

— Нет такой болезни, чтоб шоколад есть, — не задумываясь, возразила Розочка. И бросила в рот ещё горсточку сухого супа. Заварить его было нечем, поэтому она ела суп, как в детстве кисель: просто откусывая от пачки.

— А вот и есть, — горячилась Маша. Она забыла, как называл свою болезнь Мишка, и поэтому нервничала. — Сахарное голодание, вот! Я не могу его здесь бросить.

Розочка тяжело вздохнула.

— Ты очень смелая девочка, Эсмеральда. Я бы так не смогла.

— Ну, — Маша потупилась. — На самом деле, я же не знала, что тут будет. А вообще я очень боюсь.

— Тебе всё равно надо бежать, — с нажимом повторила Розочка.

— Но Мишка…

— Ты просто не понимаешь! — она так взмахнула рукой, что часть порошкового супа рассыпалась вокруг. — Они же… Это же звери!

— Но-но, — Маша стряхнула с колен крошки. — Звери очень даже хорошие. Я с ними дружу.

— Ты права, извини, — Розочка отложила пакетик с супом и поискала за ящиком другую упаковку — с галетой. С трудом сглотнула — в горле пересохло, но воды не было. — Я хотела сказать, что здесь заправляет очень злой человек. Понимаешь? Он делает из детей кукол, а потом играет ими.

— Понятно, — со знанием дела кивнула Маша. — Как Карабас-Барабас. Но ты не бойся, — она похлопала Розочку по руке. — Карабасу-Барабасу в конце так наподдали, что только пятки сверкали. И у нас так будет. Да-да-да, широко известный факт: когда дети сражаются против злых взрослых, ВСЕГДА побеждают дети. Буратино ведь победил. И Гарри Поттер, — и она победно посмотрела на черноглазую.

Последний аргумент Маша считала абсолютно несокрушимым.

Розочка посмотрела на Машу с каким-то непонятным выражением. А потом покачала головой и тяжело вздохнула.

— Сколько тебе лет? — вдруг спросила она.

— Почти девять, — гордо ответила Маша. — А тебе?

— Почти двадцать, — грустно ответила Розочка.

Конечно, такая древность, — грустно вздохнула Маша. — А-теро-склероз сосудов, — она читала об этом в одной книжке. — Старческий маразм. Элементарных вещей не понимает.

— Ладно, мне пора, — Маша нехотя встала с ящика. Хорошо было сидеть вот так, грызть печеньки и болтать на всякие-разные темы. Но где-то там Мишка. И он ждёт свою шоколадку.

Кстати, об этом…

Наклонившись, Маша пошарила в упаковках, которые распихала вокруг, освобождая ящик. Отыскала несколько штук, в которых угадывались характерные тёмные плитки и сунула за пазуху комбинезона: карманов в том не предусматривалось.

— То есть, ты меня не послушаешь, — уточнила Розочка.

На миг Маше показалось, что черноглазая сейчас как схватит её, как выкинет в окно…

— Дай мне один день, — очень по взрослому, спокойно попросила Маша. — Понимаешь, мы в ответе за тех, кого приручили.

— Ещё одно высказывание из сказки? — сухо улыбнувшись, спросила Розочка.

— Из САМОЙ ЛУЧШЕЙ сказки, — строго поправила Маша.

Именно Маленький Принц научил Машу разговаривать с животными. Она просто попробовала — и получилось. Главное, знать, что это возможно.

— Один день, — покорно согласилась Розочка. А потом опустилась перед Машей на корточки и прижала её к себе. — Помни, — сказала она. — Тебя ни в коем случае не должны поймать. Они НЕ ДОЛЖНЫ узнать, что ты не поддаёшься.

— Не поддаюсь чему? — Маше было неудобно, Розочка стиснула её слишком сильно. Но вырываться она не стала. Взрослые любят обнимашки. Они дают им чувство уверенности.

— Гипнозу, — сказала Розочка. — Тебя же водили в маленькую комнату, и сажали перед телевизором?

— Ну да, — Маша кивнула, хотя Розочка этого и не видела. — Показали какие-то круги, спирали… Мне стало скучно, и я уснула. Проснулась в общей спальне, а другие девочки просто сидят и смотрят перед собой… Совсем как в твоей комнате, — и тут Машу озарило. Схватив Розочку за плечи, она заставила ту поднять голову. — Ты такая же, как я! — закричала она.

— Тихо… — испугалась черноглазая. — Нас могут услышать. Но ты права. Я тоже очнулась среди зомби, и очень испугалась. На всякий случай я решила вести себя также, как и они… А потом всё поняла. Новенькую, которую доставили после меня, увели нормальной, а привели… — Розочка сделала пустые глаза. — Вот такой. И случилось это в комнате с теликом. Так что… Если тебя поймают, скорее всего, применят ДРУГУЮ программу — я слышала, как тип в очках об этом говорил.

— И что тогда будет? — спросила Маша.

— Думаю, будет очень плохо, — сказала Розочка и сурово сжала губы. — Ох, как хотела бы я пойти с тобой… — простонала она. — Я ведь так за тебя боюсь!

— Не бойся, — Маша погладила девушку по голове. — Тебе со мной нельзя, потому что ты взрослая. А я вернусь. И обязательно тебя спасу.

Неожиданно из глаз Розочки полились слёзы. Маша не сразу поняла, что девушка плачет — ведь выражение лица у той совсем не изменилось.

— Ты настоящий друг, Эсмеральда, — сказала Розочка.

— На самом деле, я Маша, — это само вырвалось.

Нет, честно.

— Клянусь, я никому не скажу, — сказала Розочка и протянула Маше мизинец.

Клятва на мизинчиках была священной. Если её нарушить, выпадут все волосы, даже реснички, а глаза провалятся в череп.

Маша бестрепетно протянула Розочке палец.

— А я клянусь, что спасу тебя, — сказала она. — Ты только дождись.

Они обнялись ещё раз — за пазухой у Маши громко зашуршали упаковки с шоколадом — а потом Розочка оттолкнула её, со словами:

— Беги. Пока я не передумала. Нет, стой, — Маша остановилась. — Запомни одну простую вещь, — сказала девушка. — Для взрослых чужие дети — все на одно лицо. Просто будь, как все.

Маша кивнула и пошла к двери. Осторожно потянула ручку, выглянула… Никого.

Тогда она в последний раз махнула Розочке и исчезла в коридоре. Девушка, вновь сев на ящик, подтянула колени к груди, и обхватив их руками, горько заплакала.

Просто она ещё маленькая, — думала Розочка. — Она не понимает. И поэтому не боится…

Но при мысли о том, что маленькая девочка бесстрашно отправилась спасать друга, а она, дурёха, сидит и ревёт, как рыба-белуга, Розочке стало стыдно.

Решительно вытерев слёзы, она поднялась с ящика и принялась запихивать под комбинезон упаковки с едой.

Девчонки в комнате тоже давно не ели.

Оставив Розочку, Маша испытала угрызения совести. В школе их учили, что старикам надо помогать, потому что многие вещи они уже не могут делать без посторонней помощи. А двадцать лет, как ни крути, глубокая старость.

Но она утешила себя тем, что обязательно вернётся, как только отыщет Мишку.

Сбегут втроём — так даже веселее.

А потом Маша ещё вернётся, и спасёт всех остальных.

Это будет очень круто. И все её будут уважать, а тётка разрешит допоздна не ложиться спать, и даже переведёт Машу сразу в десятый класс — что делать со всякой малышнёй девочке, которая спасла такую кучу народу?

А Очкастого в школу больше не пустят, да-да-да, Маша пойдёт к директрисе и всё ей расскажет про зомбо-ящик.

Проходя мимо очередной двери, Маша услышала, как журчит вода.

Вода!..

Она осторожно открыла дверь и заглянула внутрь. Туалет.

Ряды рукомойников с кранами, напротив — кабинки с деревянными дверками.

Маша улыбнулась.

Так и должно быть: в книжках, и даже в любимых Мишкиных компьютерных играх, герой всегда получает ништяки — когда постарается, конечно.

Она, Маша, спряталась от Очкастого, нашла Розочку — а значит, заслужила награду.

Пусть даже эта награда — не сундук с сокровищами, а туалет и холодная, пахнущая хлоркой вода.

От воды ломило зубы, но Маша всё равно пила до тех пор, пока в животе не забулькало.

А потом взяла, и умылась. И даже за ушами помыла, и шею. СЗАДИ.

Потому что она должна быть ХОРОШЕЙ. А значит, учиться на одни пятёрки и мыть за ушами.

Не насовсем, конечно.

Но в сказках почему-то побеждают только хорошие девочки — широко известный факт. Маша с такой позицией была не согласна, ведь быть хорошей всегда — скучно.

Но ненадолго, пока не закончится квест — придётся.

Иначе ничего не выйдет.

Квестом Маша решила звать про себя то, что с ней происходит — для удобства. А ещё ей было не так страшно: ведь когда проходишь квест, всегда можно перезагрузиться, если что-то пойдёт не так.

Справив свои дела, Маша заметно приободрилась: жить стало лучше, жить стало веселей. Сейчас она в два счёта отыщет Мишку, и — айда отседова к чёртовой бабушке…

Чёртова бабушка представлялась Маше очень доброй старушкой, которая постоянно печёт пирожки и кормит внуков клубничным вареньем.

Беспрепятственно поднявшись на второй этаж, она принялась заглядывать во все двери, что попадались по пути.

Сколько сейчас времени, она не знала, но солнце в Питере садилось рано, и до полной темноты осталось не так много. А обещания надо выполнять.

Ну где же ты, Мишка?.. — шептала Маша, поднимаясь по лестнице.

Что характерно: в классах, где были дети, не наблюдалось ни одного учителя.

Утром Маша не придала значения этому факту, но сейчас очень удивилась тому, что дети мирно сидели на местах и занимались, кто чем: решали задачки, жонглировали карандашами, а некоторые просто пялились перед собой в пустоту, и только губы их шевелились, словно дети про себя читали стихи.

Сроду Маша не видела, чтобы кто-то вёл себя так в классе без учителя.

Даже в новой школе, где все детишки были примерными зубрилками, стоило учителю выйти за дверь — начиналось веселье.

Переписка в чатике, игрушки, потасовки — до драк дело не доходило, а жаль…

— Ну точно, зомби, — пробормотала Маша, изумлённо оглядывая очередной класс.

— Что ты здесь делаешь?

Девочка вздрогнула. Голос был резким, и шел из-за её спины.

Ме-е-едленно Маша повернулась.

От сердца отлегло. Это была всего лишь Эльвира, старшая девочка из её комнаты.

— Ничего, — сказала Маша. — Я заблудилась.

Она постаралась придать своему лицу такое же пустое выражение, как и у других детей.

Хотела даже пустить слюну из уголка рта, но передумала: слюней вроде бы никто не пускал… Ладно, прибережем слюну на крайний случай.

— Заходи в класс и садись, — повелительно сказала Эльвира. — Сейчас к нам придёт директор и будет проверять результаты.

Результаты чего?.. — хотела спросить Маша, но вовремя прикусила язык. Здешние дети никогда ничего не спрашивают.

«Для взрослых чужие дети — все на одно лицо» — припомнила она слова Розочки.

Чужие — это те, кто плохо тебя знает, — про себя перевела Маша. — Вот тётя Глаша из детдома знала нас, как облупленных. И никогда в жизни бы не перепутала.

А вот Валентуху, библиотекаршу, запросто можно было обдурить. Все знали: чтобы получить книжку вне очереди, нужно просто сказать другое имя, и она книжку без звука даст.

Главное, не злоупотреблять.

— Иди, — Эльвира подтолкнула Машу в класс и загородила проём двери собой. — Садись на место и жди.

Пути к бегству Маша не видела: эта противная Эльвира ТОЧНО сразу побежит ябедничать. Видать, не всегда она вела себя, как зомби. Бывали и периоды просветления.

Вздохнув, Маша повернулась к классу и отыскав свободное место на предпоследней парте, села.

И только она устроилась, Эльвира посторонилась и в класс вошел Очкастый.