Жизненная сила

Глава пятьдесят первая

От удара стены содрогнулись неожиданно, но мягко, острые обломки пронзили гиперфибру, и все окружающее потонуло в реве и визге заработавших помп. Потом наступил черед коротких малиново-белых и абсолютно беззвучных лазерных вспышек. Памир пригнулся, крича Бесшабашному, чтобы тот в первую очередь расстреливал кар.

Но маленький кар неожиданно затормозил, скользнул за одну из пустых машин, перевозящих войска, направив лазеры против потока огня, в то время как его жукообразное тело поглощало бурю из микроволновых выстрелов, которые посылал Бесшабашный. Сталь превращалась в шлак, а шлак взрывался чудовищным раскаленным добела дождем…. Его машина поддала скорости, рванула за насосную станцию и ушла.

Бесшабашный не сказал ничего.

- Дерьмо, - прошипел Памир и обернулся к товарищу, но не увидел никого. На том месте, где должен был стоять чужой, вилось облачко из конденсирующегося газа и мирно плавающего в воздухе пепла. Проход был расплавлен. Снизу раздавались нечастые выстрелы, которые в скором времени непременно убьют и его. Памир как мог быстро бросился к ближайшему лифту, на ходу паля из лазера в белый свет как в копеечку и включив самые секретные свои каналы. Его быстрые точные приказы тут же кодировались и направлялись каждой команде и каждому роботу.

- Утопите этих выродков! - рычал он.

Он метнулся в лифт, специальный захват сгреб его и быстро понес наверх, двигаясь так быстро, что невозможно было устоять на ногах. Словно побитый в драке боец, Памир упал на колени, потом на живот, и, лежа так неподвижно и устало, вдруг Заметил, что завывание помп изменилось. Сердце его мучительно забилось, когда он понял, что это жидкий водород пошел, наконец, через жадные пасти, набирая бешеную скорость. Наступала могучая река, более широкая и полноводная, чем любая Амазонка, и к тому же сказочно-безумно-жестокая.

Команда Бесшабашных перекрыла гигантский вентиль.

Столб застывшего прессованного водорода ударил в него, трубопровод вздрогнул, но выдержал.

Водород набирался и крутился водоворотом, с полсотни молотокрылых машин - пустых и нагруженных людьми - унесло этим жидким вихрем вниз. Их несло, ударяя о стены, холод замораживал их поверхности, они крутились вместе с какими-то осколками и неизвестно чьей кровью, потом, по мере того как поток становился глубже, замедляли вращение и, наконец, оседали на дне, как тонкий осадок.

На погранпункте началась паника. Тот самый офицер, что позволил проехать Уошен, взывал к Тиллу. К Миоцен. Оба находились где-то внизу. На экране монитора он видел ужасные картины затопления.

- Сэр, мадам! Закройте туннель! Спасите Медулла оссиум! - кричал он по всем своим каналам высоким, отчаянным, виноватым голосом. Если бы еще успеть сомкнуть новые гиперфибровые стены, запечатать их взрывом… Тогда Бродяги были бы спасены для новых дней.

Миоцен не отвечала. Но Тилл услышал его.

- Туннель должен оставаться открытым. Сейчас и всегда, - спокойно, почти равнодушно приказал он..

- Но не сейчас! - взывал офицер.

- Если можешь, спасайся, - посоветовал Тилл. - А если не можешь…. Я поцелую твою душу, когда она возродится снова.

Офицер выпрямился и, будучи не в силах принять никакого решения, встал у ближайшего окна и стал ждать.

Появилась падающая молотокрылая машина.

Это была одна из тех, что атаковала вражеское укрепление; вся разбитая, она шваркнулась о противоположную стену и врезалась прямо в одно из зданий станции. Все на мгновение задрожало, потом рухнуло с отвратительным звуком. Удивленный офицер ощутил, что снаружи образовалась атмосфера; целый бак водорода испарился, создав поток плотного ветра, который он почти чувствовал прижатой к бриллиантовому стеклу рукой. Ветер быстро превратился в ураган, а потом во что-то и похуже.

- Но если никто не перекроет туннель, - пробормотал офицер себе под нос, - и если этот поток доберется до моего дома…

Ясно, что Тилл не понял всей серьезности положения.

Офицер стал добираться до Миоцен по другим каналам, и в слепой надежде, что она все-таки его слышит, объяснял все снова и снова, уже не скрывая паники в голосе.

А снаружи дела шли все хуже. Поток бушевал. Водород заполнил трубопровод уже до уровня станции, он плескался между домами и начинал лизать стены, корежа металлические конструкции и убивая всех, кто был внутри.

- Дело плохо, - снова сам себе сказал офицер, будучи не в силах отвести глаз от ревущей черноты за окном. - Все должно было быть не так.

Тут он, наконец, услышал голос, обращавшийся к нему, если не с любовью, то во всяком случае с уважением:

- Что ты тут делаешь?

- Миоцен? - прошептал он. - Я ничего не делаю, мадам. Я жду. Я не понимаю, что… Мадам… - нерешительно закончил он, боясь повернуться, поскольку ему казалось, что Премьер стоит прямо за его спиной. Но ее не было рядом, этот знакомый голос все-таки звучал по каналу и с каждой секундой становился все раздраженнее.

- Что, что, что ты тут делаешь? - визжала Миоцен.

- Ничего, - честно признался офицер и снова коснулся рукой окна, чувствуя, как по нему проходит фатальная дрожь…. И вдруг где-то поблизости раздался мягкий, почти неслышный скрип… последним желанием офицера было прикрыть глаза, но согласно какому-то простому и древнему инстинкту все же умереть стоя…