Жених в наследство

ГЛАВА 36. Ярон. На перепутье

Муфра настояла, чтобы Ярон выпил целебный напиток, восстанавливающий силы, и удалилась. Никто не знал, покинула ли она замок или, может быть, ещё бродит где- то здесь.

Настаивать ей пришлось потому, что Ярон не хотел терять ни одной лишней минуты, а волшебный напиток, хоть и обладал поистине чудодейственными свойствами, но требовал нескольких часов глубокого сна. Однако пришлось подчиниться. Не доставало ещё снова потерять сознание, и на этот раз не при паре гостей, а уже при всех.

Посланники и главы кланов всё ещё оставались в замке. Некоторые, кого призывали срочные дела, отбыли к себе, но и они прислали посланников вместо себя. Замок гудел, как растревоженный улей, слухи наполняли и переполняли его, как забытая хозяйкой квашня — кадушку. Необходимо было прояснить всё, собрать посланников и… И снова пережить это.

Вторая невеста — второй побег. Да, нужно собрать все силы, чтобы снова пройти этим путём — путём поражения и… позора. Даже дурманный напиток не мог освободить Ярона от тяжести, лежавшей на душе. Так много всего…

Предательство кого-то, кому он безоговорочно доверял. Внезапное появление ворона. Откуда?! Если представитель воронов прибыл в замок инкогнито, скрывшись под личиной кого-то из птиц-оборотней, а для ворона это не составило бы проблемы, то… То он показал себя перед воронами с самой отвратительной стороны из всех возможных и на союз с ним они не пойдут никогда.

Его собственное ужасное поведение по отношению к Полине, которое она, должно быть, никогда не простит. Права Муфра. Он пытался спорить с ней, говорить о долге, о том, что вымолит у Полины прощение, лишь бы вернуть её обратно.

Но шаманка, посмотрев на него долгим печальным взглядом, сказала:

— Ты не понимаешь… Ты мужчина, и ты не понимаешь… Наверное, она простит тебя, может быть даже уже простила, если Верен и Райяна объяснили ей, что произошло и почему. Простит или простила — умом, рассудком. Но сердцем… Допустим, она простит тебя и сердцем, если у неё над головой воссияют лучи святости. Но тело её — оно не простит тебя никогда. И никогда она не сможет стать твоей без ненависти и отвращения. Ты хочешь зачать наследника в ненависти и отвращении? Ты веришь в то, что такой наследник принесёт Лоанире благо?

Ярон отвёл глаза.

— Что же делать? — спросил он, понимая — сердцем, о котором всё твердила шаманка, что она права!

— Оставь её в покое. У неё свой путь, — уронила Муфра, обернувшись уже у двери, прежде чем выйти.

Когда князь проснулся или, вернее сказать, пришёл в себя во второй раз, рядом был Тремир — немолодой коренастый мужчина с лёгкой проседью в каштановых волосах, волк, ровесник и друг отца Ярона, до сих пор остававшийся вторым по силе в его стае. Но важнее силы было всеобщее уважение, которым заслуженно пользовался Тремир — не только в стае, но и во всём клане волков, а также и в Теновии в целом.

— Что ещё случилось, Тремир? — обречённо спросил Ярон. Перед старым другом отца и своим наставником можно было позволить себе проявить истинные чувства и не скрывать своё состояние.

— Да, собственно, ничего нового. Посланники ждут, когда им официально объявят, что происходит и что ты собираешься делать. Они могут подождать и до завтра, если ты ещё не в силах…

— Я в силах, — Ярон сел в кровати. — Кажется, уже вечер?

— Да, — подтвердил Тремир.

— Через час я выйду к ним и объявлю… Скажу, всё как есть. Думаю, это лучшее, что можно сделать.

— Я согласен, — Тремир кивнул, но по-прежнему выглядел озабоченным. — Ты готов назвать виновника того, что с тобой случилось?

Ярон стиснул зубы, угрюмо глядя в пространство перед собой. — Я готов устроить разбирательство. Тамила в замке?

— Здесь, — Тремир косо усмехнулся. — Ходит важно, что твой петух перед курями. Она уже со всеми переговорила о том, что никак не ждала такого предательства от Райяны. Повздыхала, посочувствовала "бедной девочке", которой безответная любовь к князю помутила рассудок.

— И ей поверили? — спокойно спросил князь.

— Трудно сказать, — Тремир погладил подбородок. — Все потрясены случившимся и не знают, что и думать. Ждут, что ты расставишь всё по своим местам и во всём разберёшься или хотя бы предложишь, так сказать, официальную версию. Но, честно сказать, почти все ей верят. Райяна сбежала и тем, можно сказать, подтвердила свою вину. Однако… Ты знаешь, я лично никогда до конца не верил Тамиле. Я был против, когда твой отец не только принял ей в клан, но и доверил ей… слишком многое. У меня никогда не было доказательств, не было ничего против неё. У меня и у всех, кому она не нравилась все эти годы, несмотря на то, что упрекнуть её было не в чем. Я уж было решил в последнее время, что заблуждался на её счёт. Что она, может, и с гнильцой, но ведь её благополучие зависит от благополучия принявшего её клана, и сама она достаточно умна, чтобы это понимать.

— А что ты думаешь теперь? — отстранённо спросил Ярон.

— Я бы поверил, что это не Тамила, если бы мог поверить, что это Райяна. Но не могу. А больше некому.

Ярон кивнул. Тремир коротко и ясно высказал именно то, к чему пришёл он сам.

— Я приведу себя в порядок и выйду к гостям. Через час, — сказал он.

— Это не всё, — Тремир протянул князю маленькую шкатулку.

Ярон осторожно принял её, ни о чём не спрашивая, открыл. Внутри покоился небольшой кристалл, переливавшийся бесчисленными гранями. Когда-то прозрачные, сейчас они явственно отливали голубым. Это значило, что кристалл использовали.

— Записывающий кристалл? — князь вопросительно посмотрел на Тремира.

— Его передала мне Райяна вместе с просьбой позаботиться о горничных Полины.

— Ты слушал?

— Нет, это для тебя, князь.

Тремир повернулся, чтобы выйти, но Ярон попросил его остаться и легко коснулся кристалла кончиками пальцев. Камень плавно воспарил над шкатулкой, и в комнате зазвучал глуховатый голос Райяны, такой живой, что казалось, она стоит рядом. Ярон прикрыл глаза, чтобы скрыть отразившуюся в них боль.

— Я не стану оправдываться или убеждать тебя в своей невиновности, мой князь. Ты знаешь меня с рождения. Надеюсь… я надеюсь, что ты действительно знаешь меня… И надеюсь, что ты поймёшь, почему я должна уйти. Я обязана позаботиться о Полине. Она оказалась здесь из-за наших проблем, из-за… Неважно.

Она оказалась здесь не по своей воле и не по своей вине. И то, что случилось с ней из-за предательства… одной из нас, ложится пятном на нашу честь, на твою честь, мой князь, хотя ты и не виноват. Но если она останется здесь, а ты продолжишь настаивать на браке, который ей ненавистен… Так не должно быть! Я не верю в то, что это принесёт нам благо.

— Итак… Позволь мне быть твоей тейлори. Но примешь ли ты это или нет, я всё равно ею буду. Отныне я твоя тейлори, если не могу быть для тебя никем иным. Ты можешь признать меня виновной, можешь изгнать из стаи и клана, но я буду твоей тейлори… — пока дышу. Ожерелье из горных слёз я оставляю бывшим горничным Полины. Она волнуется за них и, сказать по правде, я тоже. Они боятся Тамилы, да и вообще — всех оборотней. Им будет лучше вернуться к людям. Выкупи у них ожерелье и отпусти их с миром, они ни в чём не виноваты. Я уверена, что эту мою просьбу ты исполнишь — в любом случае. Прощай, мой князь. Я буду ждать твоего решения. Буду ждать, когда угаснет моя клановая искра. Но я верю, что она не угаснет.

Кристалл медленно опустился в шкатулку. Несколько минут было очень тихо. Ярон застыл, так и не открыв глаз. Перед его внутренним взором Райяна стояла рядом как живая, и её голос всё ещё звучал для него. Тремир стоял рядом.

Наконец князь открыл глаза.

— Заплати этим горничным, о которых сказала Райяна, цену горных слёз, — тихо проговорил Ярон.

— Конечно, князь, — Тремир слегка склонил голову.

— Пусть гости и все из нашего клана, кто сейчас в замке, соберутся в большом зале. Я буду через час.

Тремир уже взялся за ручку двери, когда Ярон вновь окликнул его.

— "Ищейки" сейчас в замке? Всё ещё отдыхают после похода к северным городам? — спросил князь.

— Да, — Тремир удивлённо приподнял бровь.

— Пришли их ко мне. Немного позже. Я приведу себя в порядок и сразу приму их. У меня есть для них дело.

— Будет исполнено, князь.

Направляясь в восточное крыло замка, чтобы исполнить приказ князя, Тремир размышлял, зачем Ярону понадобились "ищейки". Так у них называли группу из двух братьев лисов и двоих неразлучных друзей росомах. Росомахи редко служили князьям, но Ярону удалось "приручить" их. Наверное, они слишком отличались от своих собратьев и не особенно уютно им жилось в родном клане. Удивляло уже то, что они нашли общий язык с лисами, образовав своеобразный отряд. Именно они, если не считать Тамилы, успешнее всех искали сынов Мрака.

Эта пара лис отличалась отменным магическим чутьём, превосходящим обычные способности своих собратьев, которые как раз этим и славились. А росомахи — сильны! Пусть чутьё у них не столь тонкое, но они ломали любой магический блок, вскрывали всё, что угодно, и справлялись со сколь угодно сильным противником даже при двойном численном перевесе. Со слабыми их и вовсе можно было отправлять одного против десятка.

Так что же задумал Ярон? Зачем ему "ищейки"? Если искать Полину… то вряд ли это можно считать хорошей идеей. Но, конечно, лучше них с этим никто не справится. А если… что если… Тремир хотел надеяться, что "ищейки" нужны совсем для другого…