Передо мной — знакомое пушистое тельце, которое зажало в лапках соломинку и упорно водит ею по моей коже. Рисунок один и тот же. По лбу справа налево и слева направо.
Увидев, что я проснулась, Тания шепчет:
— Госпожа, к нам кто-то стучится.
Эта фраза, как хороший кнут, нагоняет в кровь адреналин, помогая быстрее собраться с мыслями. Сажусь, стряхивая с лица и волос налипшую солому. Перевожу взгляд на окна, из которых льется дневной свет. Хорошая новость. Ночь мы пережили.
Значит, горгульи стучаться к нам не могут.
Тогда кто?
Сердце начинает колотиться быстрее. Стараясь не поддаваться панике, судорожно вспоминаю местную нечисть.
Псы и болотные духи активны только по ночам. Гарпии вряд ли прорвутся в коридоры замка. Насколько я знаю, русалки особо по суше не ходят, значит…
— Наверно, к нам житель соседней деревни забрел, — предполагаю оптимистично, но следующие слова белки тут же этот вариант отметают.
— Тогда почему он пришел к нам из колодца?
— В каком смысле?
— В самом прямом! Кто-то стучится к нам в колодезную крышку.
— Стучится, говоришь…
Вскакиваю со своего соломенного ложа и бегу к колодцу.
— Только не открывайте, госпожа, умоляю! — пищит испуганно белка.
— Колобок, это ты? — спрашиваю, приложив к крышке ладонь.
Меня пронзает нежностью и каким-то щенячьим обожанием. Откидываю люк на деревянном настиле, и в грудь тут же врезается мой рыбный мячик. Пока его тискаю в объятиях, на пол шлепается что-то тяжелое.
Перевожу туда взгляд и замираю от удивления.
На соломе валяются две рыбехи размером с плотву.
Смотрю на пол, затем перевожу взгляд на ерпа…
— Ты мой кормилец! — смеюсь. — С тобой мы с голоду не помрем, да?
— Между прочим, со мной тоже с голоду не помрете, — ревнует белка. — Это я подсказала вам, где хранилище продуктов находится. Помните, госпожа?
— Конечно, Тания. Твоя помощь оказалась бесценной. Ты, кстати, видела девушку, которая к нам приходила ночью?
— Девушку в черном?
— Ага.
— Нет, не видела, — зверек в несколько прыжков запрыгивает на балку, когда ей кажется, что ерп слишком к ней приблизился. — Держите его, держите! — требует она. — Ишь, распрыгался!
— Откуда ты знаешь про девушку в черном, если ты ее не видела?
— Я слышала от слуг, что замок прокляла ведьма. Ведьмы одеваются в черное, вот я и подумала, что вы говорите про ведьму. Еще одна нечисть.
Пообнимавшись с ерпом, отпускаю его в колодец.
Он все-таки водный житель, на суше долго оставаться не может.
Тания облегченно выдыхает:
— Наконец-то сгинул!
Пока белка радуется и тихо торжествует, поднимаю две рыбины и рассматриваю их на свету. Серебристая чешуя местами на боках отливает радугой. Три больших полупрозрачных плавника, на спине и животе, большой хвост, верхняя лопасть крупнее нижней.
— Тания, тебе известна эта рыба?
— Конечно! Ничего в ней особенного нет, — бубнит ревнивица. — Беднота такую ест. Не мог что ли этот олух что-нибудь лучше обычной вараспелы притащить?
— Значит, съедобная вараспела… Отлично.
Теперь осталось понять, что с ней делать.
Прямо сейчас разводить очаг и готовить рыбу не хочется. В планах было позавтракать вчерашним рисом с черносливом и медом. Но в то же время как долго рыба останется пригодной для готовки? После прохладной ночи кухня остыла, до обеда должна потерпеть. И все-таки жалко, что холодильника здесь нет.
А вдруг еще какое-нибудь мясо себе поймаем?
Может, есть какая-нибудь магия вместо холодильника?
— Тания, где в замке обычно хранится свежее мясо?
— Я не знаю, где тут ледник, госпожа. Дайте подумать…
Белка застывает на месте, чуть подрагивая пушистым хвостиком и моргая черными глазками минуту, другую, затем добавляет: — Все, я подумала.
— И? — развожу руками и вопросительно приподнимаю бровь.
— Не знаю, — огорченно произносит. — Простите. Я не запомнила вчера замок в деталях. Теперь вот никак не соображу, какая часть замка самая холодная. В той части и хранится ледник где-нибудь на самом нижнем уровне.
— Что же… — вздыхаю. — Значит, нам надо осмотреть замок и понять, какая его часть самая холодная.
— Идемте!
Быстренько позавтракав, я вчерашним ужином, а Тания — орешками, выходим наружу. Во дворе уже потеплело. Все вокруг бело, как от снега. Когда пинаю ногой толстый слой белого пуха, он взлетает мелкими, ватными кусочками в воздух и медленно оседает.
Красиво.
И пахнет, как летом, напоминая милую сердцу дачу, где тоже росли тополя.
Выхожу в самый центр двора, осматриваюсь.
Сейчас утро. Солнце отбрасывает тень со стороны левой башни — так я обозначаю потрепанную временем и не только макушку здания. С противоположного конца замка тоже есть башня с черепичной крышей.
Но вряд ли ее когда-либо достигают солнечные лучи. К примеру, сейчас она закрыта от лучей главным корпусом, а вечером на пути солнечного света будут стоять огромные тополя, в полтора раза выше башни.
Если и устраивать где-то ледник, то в той части замка.
Уже хочу вернуться к входной двери, чтобы отправиться искать проход, как вдруг замечаю на нужной мне башне статую горгульи.
Пока ее рассматриваю, мне приходит в голову дельная мысль. Задумчиво поглаживаю гладкий, теплый кулон под ключицами. Какой же это камень? Яшма, кажется…
Тания упоминала, что горгульи любят драгоценные камни. Может, и полудрагоценные им понравятся?