Жена из прошлого. Книга 2

Глава 21. Раннвей

Эндер Делагарди

Женя осталась верной самой себе: не смогла находиться в стороне. Но если ещё каких-то пару часов назад мне хотелось надеть на неё средневековые кандалы и приковать к самому тяжёлому предмету мебели в доме, то сейчас я готов был её восхвалять.

Не знаю, откуда она узнала про имение Фарморов, но поверил я сразу. Уже успел убедиться, что эта новая версия Раннвей отнюдь не слабая и не посредственная магичка. Зрящих в мире очень мало и то, что ей так легко удаётся связываться с миром духов... Это и восхищало, и пугало одновременно. И сейчас во мне туго переплелись оба чувства.

Я боялся за Эдвину... Боялся за них обеих. Липким потом страх струился по лицу, ледяным ознобом прокрадывался под одежду. Там, в музее, допрашивая очередного экскурсовода, я чувствовал себя как никогда беспомощным. Время уходило, впустую, напрасно, а я понятия не имел, где Эдвина. И вот благодаря зрящей наконец-то мог действовать!

Я и двое констеблей выехали первыми. Рейер помчался за подкреплением, а заодно и за целителем. На случай, если...

Про «если» думать было ещё страшнее, чем осознавать, что тварь-гувернантка похитила Эдвину.

В музее видели, что они были вместе. Вместе они его и покинули, только к концу экскурсии к ним присоединился мужчина. Художник как раз занимался составлением его портрета, когда стало известно, куда отвезли девочку.

Дом Фарморов. Место, заряженное их магией. По слухам именно там, в родовом гнезде одного из самых могущественных Домов Кармара, и хранилось загадочное лекарство от драконьего проклятия. Артефакт, способный вернуть таким, как я, былую мощь, долголетие, знания. А главное — способность перевоплощаться.

Стало ясно, что Эдвину забрали не ради выкупа. Похитителям не нужны деньги — им нужна девочка. Зачем?! Отвечать на этот вопрос мне не хотелось.

— Ты можешь ехать быстрее?! — раздражённо процедил я сидящему впереди констеблю.

Уже сто раз пожалел, что сам не сел за руль. Казалось, мы ползём, а не едем. Медленно, до тошноты, пробираемся сквозь пелену ливня. Проклятую пелену, из-за которой ни харга не видно!

— Мы и так летим, эйрэ, — ответил, не сводя с дороги взгляда, полицейский. — Почти... Уже почти приехали.

Вскоре я и сам в этом убедился. Из-за хаоса, творящегося снаружи, не сразу различил старый дом вдалеке за коваными воротами. В темноте он казался ещё мрачнее, чем был на самом деле, и чем-то напоминал хищного дракона, уснувшего на горе из сокровищ. Не знаю, откуда взялось это сравнение, но я даже различил два жёлтых глаза — отблески света в окнах второго этажа.

Эдвина там... Там!

А вместе с ней наверняка и Женя.

Немного успокаивало, что с ней отправился Мориан. Мальчишка сделает всё, чтобы сберечь мою племянницу и иномирянку. Хотя и похитители наверняка подготовились. А значит, и мне следует быть готовым ко всему.

— Что за...

Фары подъехавшего к воротам автомобиля на миг ослепили. От неожиданности я прикрыл рукой глаза, а после заметил, как машина, едва затормозившая, резко сорвалась с места. Промчалась мимо, окатив нас грязью из ближайшей лужи, и, изрыгая дым, понеслась по просёлочной дороге прочь от имения. Тот, кто управлял ею, явно спешил скрыться.

Полицейский стал замедляться, спросил растерянно:

— Эйрэ, что мне делать?

Вдруг Эдвина в том паромобиле? Вдруг...

Нет, он ведь только подъехал.

Прикрыл глаза, прислушиваясь к собственной интуиции, надеясь понять, почувствовать, где могут находиться племянница и жена. Стремительно вышел из машины, бросился к дому, на ходу выкрикнув:

— Поезжай следом!

Сам же припустил ещё быстрее, отчаянно надеясь, что не ошибся и они действительно в доме и не отдаляются от меня с сумасшедшей скоростью.

Не знаю, кого именно преступники ждали, но у парадного входа меня встречали. Не с распростёртыми объятиями, но да ладно. Выстрелил похититель не сразу, выжидал зачем-то, словно пытался понять, кто к нему приближается. А когда понял... Пуля пронеслась мимо, и уже в следующие секунды мои когти вспороли грудь урода. Легко, быстро, просто. Отшвырнув от себя глухо хрипящую тушу, на миг прислушался к доносящимся изнутри звукам. Тихо. Как будто в доме пусто. Но если бы там было пусто, меня бы не встречали с оружием.

Стоило переступить порог дома, как накатила слабость, почти сбивая с ног, заставляя задыхаться. Ловушки, вытягивающие не только магию, но и жизненную силу... Подстраховались твари. К счастью, действовали артефакты не мгновенно, а значит, у меня было немного времени.

Успел заметить, как на вершине лестницы мелькнула тонкая женская фигура. Всколыхнулись испуганно юбки, когда девица отшатнулась, а в следующий момент, тихо вскрикнув, исчезла. Бросился было к лестнице, за ней, но наперерез мне метнулась ещё одна туша.

Не будь здесь клятых артефактов, и я бы не стал с ним возиться, убил мгновенно. А так пришлось вступить в схватку, тратя на этот мешок мышц бесценное время.

И всё больше слабея.

Наконец ещё один похититель рухнул на пол, и я, превозмогая волнами накатывающую слабость, бросился наверх. Хотя бросился — это громко сказано. Ноги не слушались, почти заплетались. С горем пополам поднялся на второй этаж, судорожно сжимая перила, и почувствовал, как внутри всё леденеет от страха.

Истошный женский крик разбил на осколки тишину старого дома, и всё вокруг как будто накрыло мертвенным холодом.

* * *

Женя Исаева

Мысли лихорадочно проносились в сознании, но ни одной стоящей, как назло, не появлялось. Магическая удавка, перехватившая мои запястья, растаяла, вот только легче от этого не стало. Я не могла пошевелить руками, не могла дотянуться до пистолета, хотя он был так близко! Всего-то и нужно взять оружие, навести на это чудовище, нажать на курок... Не уверена, что из меня получится хороший стрелок, но преступник тоже был близко. Тут ещё надо постараться, чтобы промазать и не попасть в такого великана!

Но пальцы... Мои собственные пальцы отказывались повиноваться.

Скосила взгляд на Мориана, выронила слабо:

— Саша...

Кажется, ему было ещё хуже, чем мне, хотя это ведь его тренировали сражаться с чудовищами, уже не говоря об обычных наёмниках. Но видимо, Александр был не настолько силён, как я считала, а может, магия в артефактах была намного сильнее его собственной магии. При взгляде на ультора стало ясно, что он уже даже не понимает, где находится и что происходит. Парень покачивался, едва удерживаясь от того, чтобы не рухнуть навзничь, и как будто пребывал в каком-то трансе.

И Вильма, как назло, пропала...

Все эти мысли пронеслись за один короткий миг. Миг, которого оказалось достаточно, чтобы кончик лезвия коснулся тонкого детского запястья.

И я зарычала:

— Не трогай её! Она же ребёнок!

— Если леди настолько впечатлительна, может не смотреть, — бросил на меня быстрый взгляд убийца. И тут же, пристраивая над рукой Эдвины чашу, с кривой ухмылкой добавил: — И вообще, я не понимаю, к чему все эти страдания? Это же не твоя дочь, а просто племянница. Племянница, которую ты, по слухам, едва терпела, а может, даже ненавидела. Что теперь изменилось? Я бы ещё понял, если бы на твоём месте была её мамаша. Хотя мамаша, уверен, нашла бы способ защитить своё чадо. Ты же... — ещё одна усмешка, — всего лишь жалкое её подобие.

Терес... Если бы она была здесь, точно что-нибудь придумала бы. Она бы действовала, а не сидела на полу, глядя, как из её дочери выкачивают кровь вместе с жизнью. Такая могущественная драконица, уверена, нашла бы способ защитить своего ребёнка. А я...

Меня зазнобило, когда увидела, как алые капли тонкими струйками ползут по бледному запястью Эдвины, стекая в чашу, и перед глазами вдруг потемнело. Но на этот раз не от слабости — меня снова забросило в прошлое Раннвей.

Я, ещё ребёнок, сижу на полу в гостиной и заливаюсь слезами. Мне больно и страшно. Страшно от того, что разбила любимую вазу мамы и, если отец узнает, места на мне живого не оставит... Больно от того, что изрезала себе все пальцы.

На светлой батистовой юбке кровь и осколки. Я пытаюсь их смахнуть, но делаю только хуже. Пятна расползаются по ткани, и я срываюсь в отчаянье. Продолжаю истерично тереть о юбку руки, ещё больше себя царапая. И вдруг слышу сквозь шум в ушах быстрые шаги, шелест юбок над головой, а в следующее мгновение окунаюсь в мягкое тепло объятий.

— Папа... отец... — захлёбываюсь слезами, утыкаясь в плечо сестры. — Он убьёт меня! Убьёт...

Терес ласково прижимается к моему виску губами.

— Перестань... Хватит. Не хватало ещё переживать из-за дурацкой вазы.

— Но папа...

— Ничего не узнает. — Терес заговорщически мне улыбается. Стирает с моей щеки слезинку и мягко продолжает: — Не думай о вазе. Лучше займёмся твоими руками. Мы же не хотим, чтобы на них остались шрамы.

Она бережно берёт меня за ладони, осторожно их раскрывая. Тихий шёпот сестры, непонятные, но такие нужные мне сейчас слова, успокаивают, помогают выровнять дыхание, и порезы сами собой начинают затягиваться. От её дара. Благодаря её исцеляющей магии.

— Никто тебя не обидит, милая. Не бойся. Пока я рядом...

Видение начинает блёкнуть, но я продолжаю цепляться за светлый образ драконицы. Пусть воспоминание исчезнет, но она останется! Я, словно та самая маленькая девочка Раннвей, сейчас в ней так нуждаюсь. В её присутствии, в её помощи. В её уверенности и силе.

Терес, пожалуйста... Ты нужна мне!

Туман перед глазами начинает таять. Точнее — собираться в одной точке в углу спальни. Точке, которая, разрастаясь, обретает очертания женской фигуры. Всё более и более чёткие.

И я узнаю в ней, наверное, самую красивую в мире драконицу.

— Терес...

Мой шёпот теряется во взволнованном возгласе гувернантки:

— Это не он! Там... Делагарди! Брест пытается его остановить, но...

Криста вдруг осекается, а склонившийся над Эдвиной преступник содрогается всем телом, когда сквозь него проходит душа Фармор. Пальцы убийцы разжимаются, безвольно выпуская оружие, которое со звоном ударяется о чашу, а дух, не останавливаясь, приближается к «Ливен». Входит в неё, словно нож в подтаявшее на блюдце масло, и теперь уже её тело начинает сотрясаться от спазмов.

— Что... что происходит?!

Она обхватывает себя руками, падает на колени, и дом наполняется её истошным воплем.

На моих глазах каштановые пряди липовой гувернантки становятся белее мела, как и вся она в целом. Никогда не думала, что можно поседеть от ужаса, но Ливен вдруг поседела.

Её продолжает трясти, с каждой секундой всё сильнее, и её подельник с явным испугом шепчет:

— Криста?

Больше он ничего произнести не успевает. В комнату врывается Делагарди, и нож, которым эта сволочь изуродовала запястье ребёнка, оказывает у него в груди вместе с когтями дракона.

Так быстро, так неожиданно, и всё... закончилось.

Я облегчённо выдыхаю, пока Эндер перевязывает руку племянницы ошмётком своей рубашки. Прикрываю глаза, пытаясь сморгнуть слёзы радости — от того, что успел, не опоздал — и вдруг ощущаю, словно наяву, прикосновение невесомых пальцев. Как тогда, в далёком прошлом, Терес вытирает мне слёзы.

Слышу её мягкий шёпот:

— Раннвей...

И так и сижу, чувствуя, впитывая в себя успокаивающее присутствие призрака, которого я, кажется, каким-то чудом сама вызвала.

* * *

Всё, что происходило дальше, можно было сравнить с завертевшейся каруселью в детском парке. А может, калейдоскопом незаметно сменяющихся передо мной лиц и событий... Благо подкрепление прибыло быстро. Первым делом дом проверили на так называемые ловушки для силы, и только когда их убрали, я почувствовала себя лучше. Смогла подняться, правда, не без помощи Делагарди. Что же касается Саши... А вот ему лучше не стало.

Уже потом узнала, что пуля, попавшая в плечо ультора, была отравлена ядом, и если бы целитель прибыл на несколько минут позже, спасать дракона было бы уже поздно.

Его увезли в столичный госпиталь, а вот Эдвину Эндер отдавать отказался. Потребовал, чтобы первую помощь ей оказали здесь же, в доме Фарморов, а в городской особняк Делагарди прислали наряд из самых опытных сиделок и нянек.

— Но ваша светлость... — попытался заикнуться лекарь. Правда, под хищным взглядом дракона был вынужден примолкнуть и отставить все возражения.

Я с сочувствием посмотрела на девочку. Бедная... У неё и до этого свободы, можно сказать, не было, а после случившегося не будет и подавно. И я, скорее всего, тоже попаду под раздачу.

К счастью, выяснять отношения при посторонних «муж» не стал. Только спросил, как себя чувствую, а после чуть слышно добавил:

— Спасибо.

И пока я переваривала это коротенькое, но пронизанное искренностью слово (благодарный дракон — нонсенс!), он занялся Ливен. Правда, занялся — это громко сказано. Фальшивая гувернантка едва ли была в состоянии отвечать на вопросы и, кажется, не понимала, что с ней происходит. Только раскачивалась из стороны в сторону, как кукла-неваляшка, и повторяла одну-единственную фразу:

— Холодно... Как же холодно...

В конце концов Эндер оставил попытки допросить её здесь же, позволил полицейским забрать, а сам вернулся ко мне.

— Что ты с ней сделала?

Сказано это было без упрёка. Скорее, с интересом и... некоторым опасением.

— Увы, это была не я.

— Вильма? — едва не присвистнул Делагарди.

Я покачала головой и чуть слышно призналась:

— Терес... Не знаю как, но я смогла её призвать. Хоть до этого видела лишь на фотографиях, и у меня уж точно не было с ней никакой связи.

— Может, это тело... — неуверенно начал Эндер.

И я точно так же, неуверенно, пожала плечами. Сил на то, чтобы разгадывать и эту загадку, уже не осталось. Не сегодня. Добраться бы до Гратцвига, домой, и отключиться на ближайшие полгода. Лучше — до истечения срока договора. Может, тогда моей жизни каждую неделю перестанет грозить опасность.

— С мисти Польман всё будет хорошо, — обрадовал нас приблизившийся лекарь.

Мейст Браден тоже выглядел уставшим, не переставая тёр переносицу и щурил покрасневшие глаза. Его, как и остальных, тоже коснулись губительные чары ловушек, но, конечно, не в той мере, в какой меня и Эдвину.

— Когда они начали проводить... что бы они не проводили, — продолжил целитель, — девочка уже была без сознания. Вряд ли она вспомнит, что происходило дальше, а от раны и следа не осталось. Я об этом позаботился.

— Спасибо, мейст Браден, — снова оказался щедр на благодарность Делагарди.

— Если всё же согласитесь отвезти её к нам в госпиталь... — предпринял очередную попытку переубедить его лекарь. И снова был вынужден умолкнуть под потяжелевшим, как Альпийские горы, взглядом дракона.

— Пойду осмотрю прислугу и, если что, заберу их, — со вздохом смирился врач, решив удовлетвориться хотя бы таким скромным «уловом». Поклонился на прощание и отправился оказывать помощь семье домоправителя, тоже изрядно натерпевшейся.

— Леди Делагарди... — ринулся было ко мне Таубе.

Но его остановил напарник:

— Не сегодня, Рейер. На сегодня хватит.

Следователь понимающе кивнул:

— Я только хотел предложить отвезти вас в Гратцвиг.

— Будем вам очень признательны, мейст Таубе, — решила я взять пример с мужа. Даже сумела улыбнуться и, в последний раз оглянувшись на спальню, ставшую сценой для кошмарного обряда, последовала за Таубе.

Первой в машину погрузили спящую Эдвину, потом загрузились и мы. Дождь стих, оставив после себя сырой, липкий холод и туман, накрывший пригород непроницаемым пологом. Он напомнил мне о Терес, так внезапно появившейся и незаметно исчезнувшей. В какой-то момент, открыв глаза, я поняла, что духа больше нет, хоть потом ещё какое-то время в сознании звучал её нежный голос:

— Раннвей... Раннвей...

Хорошая всё-таки у младшей Фармор была сестра. Жаль... безумно жаль, что так рано умерла.

Нужно было рассказать Делагарди и его напарнику о так и не появившемся госте, о том, что это он приложил руку к пожару, забравшему жизни Терес и Нильса. Спросить, когда смогу проведать Александра, и что теперь будет с нашей «племянницей». Продолжит ли она обучаться в гимназии или окажется за семью замками.

Нужно было... Спросить, рассказать...

Но не сейчас.

Держа за руку спящую девочку, я и сама не заметила, как уснула. Благополучно проспала всю дорогу, а глаза открыла только когда Эндер попытался осторожно вытащить меня из машины.

Осторожно не получилась. Я встрепенулась от его прикосновений и, стараясь подавить зевок, сказала:

— Я сама. Всё в порядке.

С горем пополам выползла из паромобиля, сквозь сон попрощалась с Таубе, краем сознания отметила, что Эдвину уже забрали, и медленно, прижимая ко рту руку, чтобы окончательно не раззеваться, поплелась за Делагарди.

Ещё бы как-то раздеться, и жизнь сразу наладится. А можно в принципе и не раздеваться. И так будет спаться замечательно.

В холле нас одиноко встречал Бальдер.

— Леди Делагарди, прислать к вам служанок?

— Не надо, — вяло отозвалась я, не желая никого видеть.

Завтра. Всё завтра.

— А что делать с цветами?

— Какими цветами? — отозвалась на автомате, даже не вникнув в суть вопроса.

И только когда Бальдер взял с консоли огромный букет незнакомых мне пурпурных цветов, чем-то похожих на лилии, только с несколькими рядами лепестков и золотистой сердцевиной, и едва не сунул мне всю эту пахучую красоту в лицо, поняла, о чём речь. И из-за чего у него такая постная мина.

— Вот этими. Записка тоже прилагается.

Я скосила взгляд на маленький белый конвертик, сиротливо брошенный на мраморном предмете мебели.

— От кого?

— Вы правда не догадываетесь? — вопросом на вопрос ответил старый склочник, после чего ворчливо добавил: — Мейст Родингер считает себя вправе дарить лайхалии замужней леди. Возмутительно и мерзко!

Вот даже как... Мерзко?

— Так что мне с ними делать?

— Поставьте себе в спальню, — бросила я, теряя интерес и к букету, и к записке от Вольмара. — Наслаждайтесь возмутительными лайвхаками.

Или как этот веник называется.

Направилась к лестнице, мысленно посылая всё и всех к местным демонам, и, пока всласть посылала, услышала мрачный голос Делагарди:

— Выбрось эту дрянь, Бальдер. А в следующий раз, если подобное повторится, вышвыривай вместе с посыльным.

— С превеликим удовольствием, эйрэ.

Дворецкий отправился выполнять поручение хозяина, а я отправилась туда, куда так давно мечтала. В кровать.

Прочь ото всех драконов этого мира вместе со всеми их желаниями, целями, и капризами.

* * *

Раннвей Делагарди

Голос сестры продолжал звучать в сознании, заставляя открыть глаза.

Раннвей... Раннвей...

Великий Дракон, ну хватит уже! Я хочу спать! Спать!!!

Попыталась отмахнуться, сделать вид, что не слышу. Возможно, тогда Терес оставит меня в покое. Возможно, тогда я снова окунусь в такую желанную, манящую тишину.

И тьму.

Сколько себя помню, всегда боялась темноты, но в последнее время она мне нравилась. В ней я, как ни странно, чувствовала себя в безопасности. В её тёплых, ласковых объятиях.

Раннвей...

Да встаю я, встаю!

Открыв глаза, села на постели. Сонно вгляделась в очертания изящной мебели, столько же красивой, сколько мне ненавистной. В шёлковых обоях стены, картины, которые выбирал за меня Делагарди, воздушные занавески... Всё такое знакомое и невыносимо чужое.

Раннвей...

Схватилась за голову, сжала виски пальцами, простонала:

— Терес, хватит! Не надо!

И вдруг поняла, что сестра никак не может меня звать. Она уже давно мертва, а я...

Боль в висках усилилась, стала почти невыносимой. Зажмурилась, пытаясь понять, как вообще здесь оказалась. Я ведь была с Вольмаром!

Поездка в Дрелор... Ритуал, на который возлагалось столько надежд... Внезапная боль и...

Ничего. Тьма и пустота, в которую изредка вплетались сны о незнакомой девушке. Вейе... Похожей на меня внешне и вместе с тем совершенно другой.

Она так бездарно пыталась казаться мной.

В попытке успокоиться, глубоко вдохнула, с усилием поднялась. Кожу на шее саднило, словно я сильно оцарапалась. Кажется, эта девушка мне снова снилась. В вместе с ней приснился и Делагарди.

От мыслей о муже стало совсем неприятно.

Так не вовремя вспомнился дом детства, в который после смерти отца я поклялась больше никогда не возвращаться... Какая-то бледная девчонка, чем-то похожая на Эдвину, но уже не маленький ребёнок... Невыносимый Бальдер, которому этот мерзавец Делагарди велел выбросить цвета от Вольмара...

Цветы. От. Вольмара.

От него.

Для меня.

И записка!

Великий Дракон, он пытается со мной связаться, а этот харг... С ненавистью покосилась на дверь, ведущую в покои мужа, и метнулась в коридор с одной лишь мыслью: мне нужна записка от любимого.

Мне нужно видеть его почерк. Держать в руках бумагу, которой касались его пальцы. Прижаться к строчкам губами в надежде ощутить губы Вольмара.

Вспомнить ни с чем не сравнимые сладостные, дурманящие прикосновения.

Мне нужно!

Спустилась на цыпочках и также тихо юркнула в крыло прислуги. На кухне цветов не оказалось. Пришлось отправляться во внутренний двор, под противной ледяной моросью, и как бродяжка рыться в отбросах.

Ненавижу тебя, Бальдер!

Мусор, вонь и долгожданная находка — тёмные, почти чёрные в ночи лайхалии. Символ любви и страсти.

Любимые цветы Вольмара.

И мои тоже.

Едва не взвизгнула от радости, заметив среди кучи отбросов маленький конвертик. Перепачканный, смятый, но, хвала Великому Дракону, записка в нём осталась нетронутой.

Жадно её схватила и, не обращая внимания на пробирающийся под ночную сорочку холод, на дождь, на то, что босая стою в грязи, жадно вгляделась в одну единственную строчку.

Тебя невозможно забыть, Раннвей.

Невозможно забыть...

Невозможно!

Несколько раз перечитала заветные слова, а потом, как и мечтала, прижалась к листку губами. Вдохнула знакомый аромат, чувствуя, как все страхи отступают.

Не нужно обо мне забывать, любимый. Я здесь. Я твоя.

А то, что чужая жена...

Мы найдём способ избавиться от Делагарди.

Вместе мы со всем справимся!

_______________