Жена из прошлого. Книга 2

Глава 18. Королевский серпентарий

Следующие пару недель пролетели как один день. Увы, не в расследованиях, от которых я на какое-то время решила отвлечься (чтобы заодно отвлечься и от Эндера), а в изучении книг. Я закопалась в обучающую программу Кармара, как самая прилежная ученица. Синдром отличницы оказался неистребляем, а желание узнать как можно больше о драконьих турнирах стимулировало читать, читать и ещё раз читать.

Теперь в Королевской библиотеке каждое утро меня ждал свой стол, а также кофе и шоколад. Нет, я не просила держать для меня место и уж тем более могла обойтись без угощений — это уже была инициатива библиотекаря.

На вопрос, с чего такие почести, пожилой мужчина кашлянул и, немного стушевавшись, признался:

— Вы всегда так приветливы и так искренне улыбаетесь... Обычно леди ведут себя иначе.

Тут уж я не сдержала невольного смешка. На собственном опыте успела узнать, как могут вести себя здешние леди, и с улыбкой, которая так нравилась пожилому библиотекарю, поблагодарила:

— Спасибо, мейст Брифин. Мне приятно ваше внимание.

— Всегда рад стараться, — ещё больше засмущался пожилой хранитель книжного царства.

Не знаю, нравилась ли такая программа Александру — изо дня в день таскаться в одно и то же место, но он не роптал, а я сильно не наглела. Обычно заканчивала к обеду и возвращалась домой, а его отпускала на настоящую работу.

Пусть парень не только со мной нянчится, но и занимается своей карьерой.

Дома тоже скучать не приходилось. Сначала разбирала бумаги «папеньки», которые прислал по моей просьбе домоправитель Фарморов. К сожалению, ничего интересного, кроме черновика второго завещания, обнаружено не было. Как и говорил Делагарди, все богатства древнего рода должны были отойти Эдвине (а до совершеннолетия девочки её опекуну) лишь в том случае, если она за год сумеет раскрыть в себе три силы, как когда-то Терес. При любом другом раскладе всё завещалось Данне.

Оригинал документа хранился у семейного адвоката, мейста Дельвига. Об этом я узнала из его переписки с покойным Фармором. Кажется, они дружили, потому что письма носили скорее личный, чем деловой характер. Деспотичный «отец» часто жаловался другу на дочерей. Старшую винил за то, что та сначала выскочила замуж за голодранца, а после имела наглость погибнуть. Младшую — за всё остальное: отсутствие дара, отсутствие характера, нежелание выходить замуж, а в довершение ко всему ещё и наглый побег.

Беглянке, к слову, ничего не полагалось. Конечно, Раннвей вернулась, вроде как, но я посягать на чужие богатства не собиралась. Надеюсь, у Эдвины всё сладится с магией и Данне не достанется даже ночной горшок из дома Фарморов.

Вот!

«Племянница», к слову, после обеда теперь тоже сидела дома. Из госпиталя её уволили. На следующий день после памятного инцидента с задиристым одноклассником от главврача пришло письмо с невнятными объяснениями, мол, в помощи они не нуждаются, санитарок у них и так предостаточно. Иными словами, малолетних террористок им не надо.

Эдвина тихо радовалась, Делагарди злился. Не столько на девочку, сколько на ситуацию в целом. И даже не с лечебницей, а скорее, с гимназией и её контингентом. Боюсь, отправься в тот день на собрание он, а не я, и Дерену Ферну уже точно понадобилась бы госпитализация.

На следующий день «муж» всё-таки съездил в гимназию поговорить по душам с мейстом Гастфером. С тех пор Эдвину больше не доставали. По крайней мере, мне она не жаловалась, а на наши вопросы всегда отвечала одно и то же: всё в порядке.

Помимо того, что газеты не поленились рассказать о стычке гимназистов, обо мне они тоже не забыли. Гратцвиг захлестнула очередная волна слухов и домыслов. Те, кто им верил, уже давно считал меня бесстыжей прелюбодейкой, развлекающейся то с Родингером, то с Морианом. Иногда рядом с моим именем красовались и другие фамилии: мужчин-драконов, о существовании которых я даже не подозревала. Но с которыми, если верить газетёнкам, каждую ночь в постели кувыркалась.

Спасибо хоть не со всеми сразу.

Делагарди поначалу страшно бесился, грозился подать в суд на все столичные издания разом, за наглую клевету, но, к счастью, всё-таки услышал голос здравия в моём лице.

— Так ты сделаешь только хуже, — сказала ему. — Незачем раздувать из мухи слона и превращать сплетни в грязный скандал. Всем рты всё равно не позакрываешь, а если не реагировать, они скоро угомонятся.

По крайней мере, я только на это и уповала.

Не за горами был королевский бал, от которого не отвертеться, и мне совсем не улыбалось и на нём становиться гвоздём программы.

Хватит. Устала.

Сжав сильнее полупустой бокал, так, что бедное стекло с витиеватым узорчиком едва не подёрнулось ещё одним узором — из трещин, дракон прорычал:

— Я бы с удовольствием разорвал каждого писаку и повырывал языки всем сплетникам! А уж Родингеру... — в голосе «мужа» отчётливо зазвучали нотки ревности, и сразу стало ясно, что бы он ему оторвал. Залпом осушив остатки крепкого напитка, Делагарди выцедил: — Если ещё хоть раз увижу тебя рядом с ним, Женя...

А вот теперь в его голосе слышалась неприкрытая угроза. Я даже слегка оторопела от такого поворота. Это что ещё за проявление собственничества?

Спрашивается, какого?!

— Ты, кажется, перепутал меня со своей женой. Это раз...

— Ты и есть моя жена, — жёстко перебил он меня.

Вот тебе на! Нет, я, конечно, жена, вынужденная, и что самое главное — фаль-ши-ва-я! А он говорит и смотрит так, словно мы и правда венчались в одном из их драконьих храмов, произносили ритуальные клятвы и обменивались обручальными украшениями.

— Во-вторых, — решила проигнорировать его заскок, — я, как ты верно подметил, Женя. Не Раннвей. Я честно и старательно выполняю условия договора. Всё остальное тебя не касается.

Могла бы сказать, что мне на Родингера плевать. За исключением, правда, тех моментов, когда дурацкое тело драконицы-тихони начинало реагировать на этого типа. Но я над собой, точнее, над своей слабой плотью, успешно работаю.

Могла бы, но...

Но пошёл он.

Уже давно должен был понять, как я реагирую на угрозы, и всё равно продолжает, упорно не меняет тактику. Видимо, этот номер неплохо срабатывал с Раннвей. Наверняка и с любовницами прокатывал. Но я-то другая!

Эта самая другая, решив, что тема исчерпана, направилась к выходу из кабинета. Успела дойти до двери, но вот выйти, увы, нет. Дракон оказался быстрее, схватил меня за локоть, развернул к себе. К стене не толкал, но я как-то сама возле неё оказалась, зажатая между одной каменной преградой и другой — грудь Делагарди была твёрже металла.

— Ты намеренно меня провоцируешь? Женя... — хриплый шёпот, от которого по коже бежит не то дрожь, не то самый настоящий огонь.

— По-моему, ты сегодня вечером неплохо напровоцировался виски, — покосилась я на пустой бокал, оставленный на столе.

Нет, Делагарди не был пьян и даже не в лёгком хмеле, но я злилась, от его поведения, от его слов, от его... близости и того, что она во мне вызывала, и хотела хоть как-то его задеть.

— Я тебя не понимаю. — Он тоже не реагировал на мои слова и, кажется, в данный момент слышал только себя. — Ты то приветлива и мила, то превращаешься в ледяную колючку. В последнее время избегаешь встречаться со мной взглядом, да и в принципе меня избегаешь. Что с тобой происходит, Женя? Что я тебе сделал?

— Я не избегаю. Просто... не получается у нас пересекаться.

Это была неправда. Я действительно его избегала. Или, скорее, пыталась убежать от чувств, эмоций, что захлёстывали меня всякий раз при виде этого дракона. Их было много, слишком много. Ярких, острых, противоречивых. Какая-то часть меня хотела от него спрятаться, другую, наоборот, тянуло к нему, словно этот мужчина был огромным магнитом.

Наркотиком. Опиумом...

Но только не сегодня. Не после пустой ревности и угроз.

— Куда с большим удовольствием ты проводишь время с Морианом! — очередной хлёсткий упрёк.

И шёпот, хриплый, дразнящий, касающийся моих губ невидимой лаской.

— Ты бы сначала определился, к кому ревновать: к Александру или Вольмару, — не сдержавшись, съязвила я.

— А кто сказал, что я ревную?

— А что тогда такое между нами сейчас происходит?

Его взгляд опустился на мои губы, скользнул ниже, и я сглотнула. Сглотнула и уже решила, что пора отпихнуть от себя этого любителя отступаться от условий договора, пока он от визуального контакта не перешёл к более тесному, физическому, но тут в дверь постучали.

— Ваша светлость, — послышался из коридора голос Бальдера.

Я редко радовалась появлению дворецкого, но сейчас готова была его расцеловать за своевременное вмешательство в эту... не-ревность.

— Разрешите войти?

Дракон отстранился сам, отталкивать не пришлось.

— Надеюсь, мы больше не будем возвращаться к этому разговору, — сказала, хватаясь за ручку двери.

— Не будем, если рядом с тобой не будет Родингера, — мрачно заявил упрямец.

— Скажу ему, чтобы получше прятался! — огрызнулась я и выскочила в коридор, едва не сбив с ног дворецкого.

Оказавшись у себя, первое, что сделала — это заперла дверь между своей спальней и спальней палача. На всякий случай даже стулом её подпёрла, после чего пошла успокаиваться в горячей ванне.

Как же сильно он порой меня раздражает!

* * *

Дни до королевского бала пролетели незаметно и, увы, их оказалось недостаточно, чтобы столичные желтушники наконец унялись. То в одной, то в другой газете мелькали гадкие статейки, обо мне и моём гареме, «любимой женой» в котором выступал, конечно же, Вольмар Родингер.

Делагарди продолжал злиться, я продолжала их всех игнорировать (ну или по крайней мере пыталась), Бальдер же (зараза такая!) делал всё, чтобы эта лживая писанина ни в коем случае не укрылась от моего внимания. То я находила раскрытую на нужной странице газету возле своего места в столовой, то прямо в спальне, а однажды обнаружила даже в ванной.

В следующий раз, видимо, положит на крышку унитаза.

— Что же вы ленитесь, Бальдер? — процедила, не сдержавшись. — Уже бы выделили самое главное, подчеркнули всё пикантное, чтобы я точно ничего не упустила. Моего мужа тоже этой отравой пичкаете?

— От него, наоборот, прячу, — с театральным вздохом заявил истребитель моего внутреннего равновесия. — Увы, не помогает. Эйрэ не слепой и не глухой. От него сложно утаить правду.

— Где вы там видели правду...

В общем, мои отношения с хозяином дома и его вредной правой рукой были, мягко говоря, напряжённые. Зато радовала Эдвина. Девочка не огрызалась и, к счастью, не вспоминала о прошлой Раннвей. По крайней мере, в мой адрес упрёки пока больше не поступали. И новость о турнире со мной в одной связке восприняла без истерик и паники.

— Ты точно сможешь? — только спросила настороженно.

— Я буду стараться, — улыбнулась ей и в свою очередь поинтересовалась: — Чем займёшься, пока нас не будет?

— Мисти Ливен, — кисло ответила Эдвина. Горько вздохнула: — Она уговорила дядю провести для меня урок-экскурсию в Историческом музее. Придётся ехать туда сегодня с ней и Вернером.

Выражение лица у «племянницы» было таким, словно её отправляли на гильотину. Честно говоря, я бы с радостью поменялась с ней местами и с куда большим удовольствием послушала в музее Илену, чем торчала весь вечер в светском серпентарии.

Но, как говорится, надо. Это тоже часть моей работы: сопровождать «супруга» на сходки аристократов и строить из себя милую, влюблённую в «мужа» Раннвей.

Не в Родингера и ещё в бог знает кого.

Для встречи с их величествами было выбрано платье из тёмно-синего шёлка с наиглубочайшим вырезом и открытыми плечами. Невесомое кружево по краю декольте привлекало ещё больше внимания к самому пикантному. Юбка была пышнее тех, к которым я привыкла. Довершали образ герцогини Делагарди атласные перчатки до локтей, веер из кайянского кружева и сложная причёска, на которую Полин с Минной убили целый час, если не два. А потом столько же водили по моему лицо пуховкой и кисточками.

В общем, к тому времени, как настало время уезжать, мне уже реально хотелось в кровать. Снять всё с себя, умыться и почитать какую-нибудь книгу. Как было бы здорово взять себе чая с вкусняшками и наслаждаться таким обыденным занятием, как чтение! В тишине, покое, умиротворении.

А вместо этого...

— Ваши украшения, госпожа. — Полин раскрыла передо мной огромный бархатный футляр, в котором хранилась сапфировая в россыпи бриллиантов парюра: ожерелье, серьги и кольца. Обручальный браслет на левой руке по сравнению со всем этим великолепием смотрелся более чем скромно.

И колье, и серьги весили прилично. Чувствуя, как благородные камни оттягивают мне мочки ушей, поднялась с кресла, бросила последний взгляд на рыжеволосую красавицу в зеркале и с тоской подумала, что остаться незамеченной теперь уже точно не получится. Ну как не обратить внимание на такую леди Делагарди? С томным взглядом и стройной, но не лишённой привлекательности фигуры. С помощью корсажа скромную грудь Раннвей искусно приподняли. Настолько, что последний из грозди сапфиров имел все шанса потеряться в этом непонятно откуда взявшемся богатстве.

— Пелерина, госпожа, — протянула меховую накидку Минна, после чего добавила: — Эйрэ ждёт вас.

А мне так не хотелось к нему спускаться.

Мысленным пинком под зад придав себе ускорения, я вышла из комнаты и направилась к лестнице. Увы, коридор быстро закончился и ещё быстрее закончились ступеньки, которые привели меня к Эндеру.

Сегодня дракон выглядел так же, как я. Нет, на нём не было платья с провокационным вырезом и тонны украшений, но внимание он привлекал к себе только так; можно сказать, по щелчку пальцев. Раз — и я оказалась в ловушке его взгляда. Два — нервно втянула воздух, тщетно пытаясь из неё выбраться. Пока ещё не поздно, пока окончательно не забылась. Не потерялась в этом сумасшедшем драконьем магнетизме...

— Добрый вечер... Раннвей. Выглядишь очаровательно.

Простые слова, которые даже с натяжкой было сложно назвать комплиментом. Вот только взгляд говорил о куда более сильных... хм... эмоциях. Ярко-зелёные глаза дракона потемнели, окрасившись в цвет его жилета — цвет лесной травы, укрытой тяжёлыми тенями дождливого вечера.

— Платье...

— Надлежащее событию, — прервала я, борясь с желанием подтянуть дурацкий корсаж, по краю которого сейчас гулял его взгляд. — Могу пойти переодеться в домашнее.

То, которое под горло, с кружевной манишкой и длинными рукавами. Я в нём походила на строгую учительницу младших классов и сейчас бы с удовольствием сменила бальную красоту на эту чопорную скукоту.

Но тогда меня не поймут их величества.

Делагарди, видимо, тоже об этом подумал, о том, что марафетилась я не для кого-то, а потому что так было нужно, и заставил себя улыбнуться:

— Всё хорошо. Можем ехать.

Так как Вернер укатил с Эдвиной и мисти Ливен, во дворец нас вёз Бальдер. Вильма пока не появлялась. Наверняка по королевским кулуарам гуляет, встречает гостей и оценивает наряд каждой дамы.

— Это правда, что король уже правит сотню лет, а королева сошла с ума в тщетных попытках подарить ему наследника? — тихонько спросила у Делагарди, когда молчание в машине стало таким, что захотелось срочно из неё выйти.

Я часто видела портрет его величества — чуть ли не каждый второй, а то и первый кармарец считал себя обязанным повесить изображение Вильхельма Девятого в своей гостиной. В театрах, кафе и прочих заведениях копий этого добра тоже хватало. На широко известном портрете король был изображён мужчиной средних лет: он не был красив (слишком крупные черты лица, мясистый нос, навыкат глаза), но едва ли походил на старика.

Но если верить слухам, этому дракону уже давно пора в отставку. Не только в плане работы, но и в плане жизни.

Шум фырчащего транспорта заглушал наши голоса, и тем не менее Эндер ответил так же тихо, чтобы Бальдер не услышал:

— Он выглядит старше, чем есть на самом деле. Что же касается королевы... — Дракон призадумался, явно подбирая слова: — Она порой бывает несколько... своеобразной.

Своеобразной?

Ничего не понятно, ну да ладно. Скоро сама своими глазами всё увижу. Главное, чтобы они меня не увидели. И пообщаться не захотели.

Королевский дворец было сложно не заметить и проехать мимо. Его освещало столько огней, что, казалось, само здание было объято пламенем. Белый камень стен, широкая, усыпанная белесой крошкой подъездная дорога, многочисленные балконы с балюстрадой из белого мрамора, отражавшего отблески пламени.

Лантерн и факелов было столько, что, должно быть, зажигать их начали ещё позавчера. А стоило нам подняться по мраморной лестнице и войти в резиденцию владык Кармара, как захотелось зажмуриться — от обилия зажжённых свечей в хрустальных люстрах.

Не менее ярко, если не сказать вызывающе, сверкали кулоны и ожерелья на тонких шейках леди. Моё тоже заискрилось, стоило снять пелерину. Тут же почувствовала себя чуть ли не обнажённой, а под взглядами, устремившимися в нашу сторону, захотелось выдернуть мех из рук лакея и снова в него завернуться. На худой конец снять фрак с «мужа» — вон у него ещё жилет и рубашка, ему есть за чем прятаться.

Один взгляд я почувствовала особенно остро. А с ним и пробудившиеся чужие эмоции: волнение, истома. Чтоб её... Делагарди источник взгляда тоже заметил. Поднял взгляд на лестницу, на которой, лениво облокотившись на перила, стоял Родингер, и выцедил:

— Пойдём отсюда.

Я даже вздохнуть не успела, как он схватил меня за руку и потащил к раскрытым настежь дверям, где разряженных придворных и любопытных взглядов было ещё больше.

— И часто их величества устраивают вечеринки? — спросила, чтобы отвлечься от мыслей о Родингере. От мыслей и своих идиотских эмоций.

— К счастью, нет, — не стал уточнять, что такое «вечеринка», Делагарди. — По традиции король и королева открывают бальный сезон в середине осени и закрывают его поздней весной. Все остальные мероприятия за редким исключением проходят в домах знати.

— Нам тоже придётся что-то организовывать?

— Хотя бы раз, но придётся, — мрачно подтвердил дракон, продолжая удерживать меня под локоть.

Это тоже добавляло эмоций. Самых разных и очень, очень ярких. Даже голова немного закружилась от всей этой карусели чувств к двум совершенно разным драконам, а от прикосновений Делагарди бросало то в жар, то в холод. В холод от страха — отголоски эмоций Раннвей. Что же касается жара — это уже была моя отсебятина. Когда его пальцы коснулись плеча, там, где заканчивалась перчатка и начиналась ничем не прикрытая кожа, я почувствовала себя полыхнувшей свечкой, вроде тех, что освещали длинную анфиладу, по которой мы бодро шагали.

Остановились только, оказавшись в тронном зале. На то, что это тронный зал, намекали два кресла в роскошном алькове, затканном алым бархатом с золотым узором. К креслам вели три ступени, устланные такого же кровавого колера ковровой дорожкой. Больше в этом огромном зале никакой мебели не было. Разве что несколько отделанных парчой скамеек у стен, но ни одна не пустовала. Их оккупировали дамы постарше.

— Нам придётся здесь танцевать? — спросила я, оглядывая масштабы роскошного зала. Повсюду, куда ни кинь взгляд, лепнина и позолота, мрамор и хрусталь, а на стенах искусная роспись: целые картины, повествующие о далёком прошлом драконов. Когда те могли обращаться в невероятных созданий и жили столько, что скорее имели шансы скончаться от скуки, чем от старости.

— И танцевать, и улыбаться всем подряд.

— Даже Родингеру?

Ну вот кто меня за язык дёрнул?!

Взгляд «мужа» стал тяжёлым и властным, словно он был здесь суровым монархом, а я какой-нибудь ничтожной служанкой, а то и вовсе рабыней.

— Ему необязательно.

— Как скажешь.

К счастью, наше тет-а-тет было прервано появлением Шанетт и Лейфа. Не то чтобы я обрадовалась подружке Раннвей, но так хотя бы внимание Делагарди переключилось с меня на эту сладкую парочку. Шанетт очаровывала красотой и нежностью в лавандового цвета шёлковом платье, Лейф, как и мой «благоверный», щеголял в чёрном фраке. Только вместо тёмно-зелёного жилета на нём был светло-серый.

— А мы всё гадали, придёте ли вы, — вместо приветствия начала блондинка, растягивая губы в ангельской улыбке.

— Не в наших привычках не принимать приглашение его величества, — почти доброжелательно ответил Эндер. Видимо, уже успел надеть маску воспитанного и приветливого эйрэ.

Беря с него пример, тоже улыбнулась. Правда, улыбка сползла с моего лица, стоило леди Флеминг снова раскрыть своей очаровательный ротик:

— Просто мы подумали... После всей той грязи, которой поливали Раннвей все столичные издания... И не поленились же приписать тебе сразу столько романов! — хихикнула «подружка».

Шанетт явно получала удовольствие от этого разговора, в то время как я уже жалела, что обрадовалась её появлению.

Лучше бы продолжала стоять под ручку со своим эйрэ.

— Мы на чушь не обращаем внимания, — ответила я, совладав со вспышкой злости. — И вам не советуем.

— Но это так раздражает! — мелодраматично воскликнула болтушка. — Все эти обвинения и насмешки... Не представляю, как ты терпишь.

— Дорогая, хватит. — Как оказалось, у Лейфа было больше такта. Он не стал дожидаться, пока его супругу заткнёт я или Делагарди, предпочёл сменить тему: — Как продвигается расследование? Я слышал, удалось выяснить личность второго искажённого. Приезжий...

На вопросы по работе Делагарди отвечал скупо, неохотно и, неизвестно, что его раздражало больше: липовая забота Шанетт или же живой интерес её мужа, проявляемый к следствию.

— К счастью, после нападения на лорда Карриша всё стихло, — заметил Флеминг.

— Мы считаем, что на него напал не искажённый. И сам лорд Карриш уверен, что его просто пытались ограбить, — сказал Делагарди.

— Тогда хорошо, — пробормотал Лейф.

Открыл было рот, собираясь ещё о чем-то спросить, но тут лакей в блестящей парчовой ливрее громко и торжественно объявил:

— Его величество, Вильхельм Девятый Всемогущий, и её величество, Корделия Несравненная!

Я опустилась в реверансе и тем не менее исподволь поглядывала на монархов. Интересно же, что они из себя представляют!

Оказалось, что ничего особенного. Не знаю, может, когда-то драконий король и был всемогущ, но сейчас мощи в нём не наблюдалось. Он шёл, еле перебирая ногами, тяжело опираясь на руку своей супруги. Седой, жилистый, старый — он мало чем походил на мужчину с портрета, столь популярного в Кармаре. Что же касается королевы... Что ж, наверное, её можно было назвать несравненной. В том смысле, что сравнивать здесь было не с кем. Драконицы в большинстве своём остаются красавицами до преклонных лет. Назвать же красивой её величество было, скажем так, проблематично. Слишком крупные, как и у её мужа, черты лица: орлиный нос, большой рот и при этом невнятный подбородок, блёклые карие глаза. Собранные под сетку волосы казались тусклыми, словно в авоську напихали соломы. Вот платье было роскошным, из парчи и шёлка, но едва ли оно делало правительницу Кармара краше.

Тем не менее она шла, высоко подняв голову, в то время как её муж устало смотрел себе под ноги. Казалось, поднять голову для него не менее сложно, чем мне сдвинуть с места какую-нибудь гору.

Наверное, не следовало бросать на них взгляды. Когда королевская чета поравнялась с нами, её величество замедлила шаг, а потом и вовсе остановилась. Я опустила глаза, но поздно: мой интерес был замечен и в ответ я получила такой же. Пристально меня осматривая, не торопясь скользя по мне цепким взглядом, Корделия неожиданно хмыкнула, громко и выразительно. В тишине, царившей в тронном зале, её пренебрежительное «хм!» услышали все собравшиеся.

А уж громкие слова:

— Непонятно, и что они в вас находят, леди Делагарди? Такая худая... — наверняка разнеслись по всему дворцу, а может, и Гратцвигу. — Развратница, — уже тише припечатала её величества и пошла дальше.

А я словно закаменела. И дракон со мной рядом. Скосила на него взгляд, заметила, как выступили желваки на скулах, каким стал хищным взгляд, и одними губами прошептала:

— Не вздумай. Не хватало ещё с ней проблем и скандалов.

Делагарди сумел совладать со своими чувствами, но, кажется, это стоило ему всей выдержки и хладнокровия, что были отмеряны ему до концы жизни.

Вот тебе и своеобразная... Хамка она. Просто обычная хамка.

Когда их величества опустились на трон: королева уверенно и резко, король медленно и осторожно, настала пора приветствия. Речь его величества была сбивчивой и невнятной, а когда он умолк, заиграла музыка: настало время первого вальса.

Мы поспешили затеряться в толпе, пока нас не прожгли взглядами все желающие. Схватив с подноса проходящего мимо лакея бокал с шампанским, Делагарди осушил его залпом.

— С этим надо что-то делать. Так не может продолжаться.

— Какие у нас варианты? Доказывать всем направо и налево, что всё это лживые сплетни? Поверят? Сомневаюсь. Ещё и решат, что оправдываемся.

— Предлагаешь просто продолжать терпеть? — зелёные глаза дракона окрасились золотом, словно в них плеснули раскалённой лавой.

— Предлагаю, как я советовала Шанетт, не реагировать на ерунду.

— Мне бы твою выдержку... — пробормотал Эндер и встретил мрачным прищуром приблизившегося к нам мужчину.

— Ваша светлость, с вами желает говорить его величество.

«Муж» было взял меня под руку, но придворный поспешил предупредить:

— Вас одного.

Кажется, ультор заскрежетал от ярости зубами. Я готова была поклясться, что услышала этот звук даже сквозь гомон и громкую музыку вальса.

Бросив мне:

— Будь здесь, — быстрым шагом последовал за посланником.

Я осталась подпирать стену, с которой в данный момент мечтала слиться в одно целое. И слуга с шампанским, как назло, больше не пробегает. Чем тут лечить нервы — непонятно.

Не успела подумать о том, что была бы не прочь пригубить немного игристого напитка, как прямо передо мной нарисовался Родингер. С двумя бокалами и улыбкой коварного соблазнителя:

— Вас невероятно сложно застать в одиночестве, леди Делагарди. Шампанского?

Я мысленно застонала. Увы, под стену я так и не мимикрировала, и сейчас все прекрасно видели «распутницу Раннвей» в обществе её «любовника».

Что тут сказать... Ситуация просто чудовищная!