Железная книга

Глава 7. Жизнь в горах

Прошла неделя с тех пор, как Тим впервые вошел в ворота горной деревни. Теперь он стоял у горна в кузнице, внимательно следя за раскалённой заготовкой для наконечника стрелы. Металл медленно менял цвет — от тёмно-вишнёвого к яркому оранжево-красному, будто дышал под его взглядом.

— Пора, — пробормотал Тим себе под нос и одним плавным движением подхватил заготовку щипцами.

Он перенёс её на наковальню и принялся за работу. Молот в его руках двигался чётко, почти музыкально — три удара по центру, один сбоку, поворот, ещё два удара. Тим чувствовал ритм, которому научила его Кара: не торопиться, но и не медлить. Заготовка послушно сужалась, вытягиваясь в острие. Металл начал тускнеть, теряя жар, и Тим замер, выжидая. Его взгляд скользнул к горну. Лёгкое движение пальцев — едва заметное, почти инстинктивное — и пламя в угольях взметнулось выше, ярче, словно повинуясь его воле. Он больше не трогал меха — они лежали в углу, ненужные. Огонь стал его инструментом.

Тим снова погрузил заготовку в пламя, удерживая его на грани — яростная сила, под точным контролем. Как злая собака на поводке. Чуть расслабишься, и вот уже не ты управляешь ситуацией, а она тобой. Вытащив металл, он несколькими точными ударами завершил форму и опустил наконечник в бочку с водой. Раздалось шипение, пар взвился вверх, обдав лицо влажным теплом. Тим выудил остывшее изделие и поднёс к свету, придираясь к каждой линии. Острый, прочный, и даже похоже, с балансом всё хорошо. Наконец-то получилось то, что нужно.

— Любопытно, — голос Кары вырвал его из сосредоточения. Она стояла в дверях, скрестив руки, и смотрела на него с лёгким прищуром. — Ты что, фокусник?

Тим вздрогнул, и пламя в горне тут же опало, словно устыдившись чужого взгляда.

— Я просто… — начал он, но запнулся.

— Никогда такого не видела, — перебила Кара, шагнув ближе. — Там, откуда ты пришел, все такие?

— Нет, — Тим отвёл взгляд, чувствуя, как щёки начинают гореть не только от жара кузницы. — Там таких не очень не любят. Просто баловство, не обращай внимания.

— Баловство, говоришь? — Кара хмыкнула, взяв наконечник из его рук. Она провела пальцем по острию, прищурилась, проверяя баланс. — Пятый за сегодня, и каждый лучше прежнего.

Она бросила изделие обратно Тиму с лёгкой усмешкой.

— Может, с твоими фокусами через пару лет от твоих поделок не будет разить кустарщиной за версту. Этот, по крайней мере, уже не на помойку.

Тим поймал наконечник и слабо улыбнулся. За эту неделю он многому научился у Кары: определять температуру металла по цвету — от тусклого вишнёвого до слепящего белого, бить молотом точно, чтобы форма рождалась без лишних усилий, закаливать сталь в правильной последовательности — нагрев, охлаждение, лёгкий прогрев для снятия хрупкости. Но главное — он начал понимать огонь. Пламя отзывалось на его мысли, на его дыхание, как живое существо. Это было эхо уроков Люсин, но теперь он учился сам. Огонь слушался, если найти к нему подход, хотя иногда всё ещё показывал свой норов.

— Думаю, нам нужен уголь, — сказала Кара, глянув на почти пустой короб у горна. — Пойдём, покажу тебе шахту.

— Шахту? — Тим удивлённо поднял взгляд.

— А ты думал, уголь с неба падает? — она усмехнулась. — Собирайся. Заодно мир посмотришь, а то ты, похоже, кроме кузницы и постели нигде не бываешь.

Тим не стал спорить и последовал за ней. За неделю в деревне он действительно почти не выбирался за пределы кузницы, постоялого двора и редких прогулок к стенам, где Томас гонял местных охотников. Пора было узнать этот мир поближе.

Шахта — скорее штольня — уходила в склон горы горизонтальной щелью. У входа стояла деревянная тележка на ржавых рельсах, рядом покачивались масляные лампы, подвешенные на крюках.

— Надень, — бородатый шахтёр протянул им кожаные шлемы. — Голова — штука нежная. Один камешек сверху — и копай могилу.

Кара ловко натянула шлем и взяла лампу.

— Чего застыл? — бросила она Тиму. — Надевай.

Тим послушался, хотя шлем оказался великоват и съезжал на лоб. Он поправил его и шагнул за Карой внутрь.

— Держитесь середины, — напутствовал шахтёр. — Смотрите метки на стенах: белая — опасно, красная — очень опасно. Никакого огня, никаких искр.

— Почему? — спросил Тим.

Шахтёр уставился на него, как на дурачка.

— Ты откуда такой вылез? В шахте газ копится. Одна искра — и привет, отправишься к праотцам. Отдельно ноги, отдельно голова.

Кара легонько толкнула Тима в бок.

— Идём. Не отставай.

Они двинулись вглубь. Свет лампы выхватывал из мрака грубые стены, подпорки из потемневших брёвен, струйки воды, сочившиеся сверху. Воздух пах сыростью, пылью и чем-то едким, едва уловимым.

— Это газ? — тихо спросил Тим, принюхиваясь.

— Отчасти, — кивнула Кара. — Здесь его мало, ходить можно. Но глубже — другое дело.

Туннель вскоре расширился в небольшой зал, где несколько шахтёров долбили стену, откалывая куски породы с тёмной жилой.

— Вот наш уголь, — Кара указала на чёрную полосу в камне. — Бывает почище, но мы не привередливые. Для кузницы, и для печки сгодится.

Один из шахтёров, заметив их, кивнул.

— Кара! Как дела твои? За углём?

— Превосходно! За углём, да. Ну и показать новичку, почём фунт лиха. — отозвалась она.

— Новичку? — Шахтёр, невысокий, но крепкий, с руками, чёрными от угольной пыли, окинул Тима взглядом. — Южанин, что ли? Что у него с руками?

Тим невольно глянул на свои руки — руки как руки.

— Ты тоже заметил, да? — улыбнулась Кара. — Учится у меня. Вроде не совсем дурак.

— Ну-ну, — хмыкнул тот, кого звали Хорин. — Пусть попробует уголь покидать — сразу ясно станет, на что годен.

Он кивнул на кучу отколотых кусков.

— Грузите в тележку.

Тим и Кара принялись за дело. Уголь оказался тяжёлым, с острыми краями, а некоторые куски рассыпались в пыль прямо в руках.

— Аккуратнее! — бросила Кара. — Бери мягче. И не пачкайся зря — потом не ототрёшь.

Тим кивнул, приноравливаясь. В монотонности движений — поднять, бросить, поднять — было что-то успокаивающее. Свет ламп мягко дрожал, голоса шахтёров сливались в приглушённый гул.

Когда тележка наполнилась, Хорин махнул рукой.

— Идём, южанин, покажу кое что. Там есть на что взглянуть.

Они свернули в боковой туннель — узкий, низкий, заставляющий Тима пригибаться, чтобы не задеть корни и каменные выступы.

— Осторожнее, — Хорин придержал его, когда Тим чуть не шагнул в лужу. — Это старые штреки. Мой дед ещё тут уголь брал.

— Почему забросили? — спросил Тим, оглядывая полусгнившие балки.

Хорин молча поднял лампу. Тим не сразу заметил, но потом увидел: вокруг фитиля дрожал слабый голубоватый ореол.

— Видишь? — тихо спросила Кара, встав рядом.

Тим кивнул, заворожённый.

— Горный дух, — произнёс Хорин с ноткой благоговения. — Без цвета, без запаха. Только пламя его выдаёт.

— И чем он опасен? — спросил Тим, уже подозревая ответ.

Хорин переглянулся с Карой, отошёл на пару шагов назад, где ореола не было, достал кусок трута и поджёг его от лампы. Резким движением он бросил горящий клочок вперёд. Тим невольно отшатнулся: воздух вспыхнул — яркий язык пламени пробежал по потолку и тут же погас, оставив запах палёного дерева.

Хорин и Кара переглянувшись засмеялись.

— Всегда работает. — сказал он — Обожаю показывать это тем кто в шахте не бывал. Вот что он делает, — кивнул Хорин на опалённые доски. — А теперь представь, если огонь рванёт там, где людей полно, а выход далеко.

— Взрыв, — тихо закончила Кара. — Мгновенный. Мой отец рассказывал, как в детстве видел, что смена шахтёров погибла из-за одной искры.

Тим сглотнул, ощутив холодок вдоль спины.

— И вы всё равно тут работаете?

— А куда деваться? — Хорин пожал плечами. — Нет угля — нет огня. Нет огня — нет жизни.

— Пойду проверю крепления в соседнем штреке, — добавил он. — А вы гляньте тут. Только вы таких фокусов не делайте, это детям не игрушки.

Хорин ушёл, оставив их вдвоём у стены, где среди породы поблёскивала тонкая серебристая прожилка. Кара провела по ней пальцем, задумчиво нахмурившись.

— Смотри. Драконья кровь. Дурацкое название, ага. Отец придумал. Какой-то особенный металл. Отец вечно возился с ним, — сказала она тихо. — Проблема в том, что его отсюда не достать. Очень твёрдый. Твёрже нету ничего наверное. Чтобы взять этот металл, нужно бить всерьёз, выламывать вместе со скалой — а он искры даёт. Пробовали пару раз — тут же вспыхивал газ. А где газа нет, там и руды нет. Считай, эта чертова руда сама себя стережёт: не подходи, не то всё взлетит на воздух.

Тим осторожно коснулся стены. Даже под слоем копоти и пыли она оставалась странно гладкой и холодной. Знание того, что любой удар может высечь искру, которая станет для тебя последней, вызывало неприятный холодок: словно сам металл намекал, что не рад гостям.

"Отец пытался его обрабатывать," — тихо добавила Кара, проводя пальцем по прожилке. "В основном работал с кусками, что находил на поверхности — их иногда вымывало дождями. Но говорил, что очень мелкие и грязные образцы. "В самом сердце горы" металл чище. А чтобы достать его…" — она отвела взгляд, — "нужны и смелость, и удача. Видимо, у него их не было."

Она замолчала, глядя в темноту туннеля. Капли воды мерно падали с потолка.

"Иногда прихожу сюда одна," — произнесла она тихо, не оборачиваясь. "Просто сижу и смотрю. Знаю, глупо: опасно, да и толку нет. Но… здесь я будто ближе к тому, над чем отец бился всю жизнь. Сижу, думаю, а если так достать, а если эдак. И так по кругу"

Лампа мигнула, и Кара рефлекторно схватила Тима за руку. На миг стало темно, и он почувствовал, как она напряглась. Свет вернулся, но её пальцы задержались на его запястье чуть дольше.

— Пора назад, — сказала она, отпуская его. — Газ копится.

Они двинулись к выходу. У серебристой жилы Кара задержалась, бросив на неё взгляд.

— Знаешь, я иногда понимаю его, — сказала она уже в основном туннеле. — Отца. Это желание найти что-то… большее.

Тим молчал, шагая рядом.

— Каждый раз, когда кую что-то новое, думаю: вдруг сейчас получится что-то стоящее, — она усмехнулась. — А потом вижу, как далеко мне до него.

— Мне кажется, у тебя здорово выходит, — возразил Тим.

— Ты не видел его работ, — покачала головой Кара. — Один кинжал был… тонкий, как лист на дереве, но гвозди рубил. И в руке лежал, как влитой. Я его в детстве видела, он потом сказал, что мне подарит. А потом… — она оборвала себя. — Неважно.

Тим хотел что-то сказать, но она ускорила шаг, и он не стал догонять. Разговор затих, пока они не вышли на поверхность.

На свежем воздухе, толкая тележку с углём к кузнице, Тим решился спросить:

— Ты сказала, он ушёл на север?

Кара кивнула, глядя в сторону.

— Наслушался сказок про дракона, про древние сокровища, — она пнула камешек с тропы. — И ушёл искать свою "Драконью кровь". Сказал что раз дракон есть, то кровь его где-то там. Все тут твердят, что на севере есть что-то особенное. У нас тут не очень разнообразная жизнь, знаешь ли. Иногда, раз в 10–20 лет, есть кто-то, кто будто бы сходит с ума. Бросает всё. Хозяйство, детей, собирает что под руку попадётся и уходит на север. Север — настоящее кладбище для мечтателей.

Тим опустил взгляд, хмурясь.

— Я с севера, — наконец выдавил он.

Кара резко обернулась, окинув его взглядом.

— Да ладно? А с виду типичный южанин.

— Меня после… в общем, к бабушке отправили, на юг, — Тим пожал плечами, стараясь говорить легко. — Теперь возвращаюсь.

Они катили тележку в тишине, только скрип колёс нарушал молчание. Кара заговорила первой:

— А твои все? Ещё там, на севере?

— Отец погиб год назад, — коротко ответил Тим. — А мать давно. Я её и не помню почти.

— Чёрт, прости, — Кара замялась, явно не зная, куда деть глаза.

— Ничего, — он отмахнулся. — Это было давно.

Молчание вернулось, но ненадолго.

— Мой обещал вернуться к зиме, — сказала Кара, будто выталкивая слова. — Три года прошло.

— Думаешь, он нашёл дракона? — Тим посмотрел на неё внимательно.

— Не знаю, — она отбросила прядь с лица резким движением. — На севере что угодно может быть. Иногда думаю… Набраться бы сил, пошла бы туда тоже. Узнала бы правду.

Тим остановился, глядя на неё. Слова вырвались сами:

— Когда мы пойдём весной, ты могла бы с нами.

Кара замерла, будто он её оглушил.

— Ты серьёзно?

— На север, с нами, — Тим и сам не понимал, зачем это сказал. — Если захочешь.

— Это бред, — фыркнула она, но в глазах мелькнул огонёк. — Я не могу бросить деревню, кузницу…

— Просто подумай, — настаивал он. — До весны ещё есть время.

Кара молчала, но её лицо изменилось — словно он приоткрыл дверь, в комнату, которая всегда была заперта.

— Думаешь, они ещё там? — спросила она после паузы. — Наши отцы. Живы, но не могут вернуться?

Тим сжал ручку тележки. Ему хотелось соврать, дать ей надежду, но он не смог.

— Насчёт своего отца я уверен, — медленно сказал он. — Я видел, что сделал дракон.

— Видел? — Глаза Кары расширились. — Сам видел дракона?

Тим кивнул, чувствуя, как сдавило грудь.

— Отец погиб, сражаясь с ним. Верил, что должен, что победит его. Целое пророчество про это было.

— Пророчество? — Кара скривилась. — Серьёзно? Из-за какой-то старой байки?

— В северном монастыре есть книга, — пояснил он. — Там сказано про рыцаря с севера, который победит дракона. Все думали, это про отца.

— И он пошёл умирать за это? — В голосе Кары смешались досада и удивление. — Мой хоть за металлом полезным отправился, а не за сказками.

— Ты не понимаешь, — начал Тим, ощущая укол обиды.

— Нет, это ты не понимаешь, — перебила она. — Дракон — не сказочный зверёк. Его не зарубить, потому что в книжке так написано. Нужен план, оружие, а не слепая вера.

Тим вдруг осознал, насколько они разные. Для него пророчество было частью мира, смыслом трагедии отца. Для неё — закорючками в книжках.

— И теперь ты идёшь туда же? — В голосе Кары проступила тревога. — Тоже думаешь, что ты избранный?

— Я не знаю, верю ли в это, как отец, — тихо сказал Тим. — Но я должен вернуться. Увидеть всё сам.

— А дальше что? — спросила она.

— Не знаю, — честно ответил он. — Может, найду ответы. Может, пойму, что он ошибался. Или замёрзну где-нибудь в сугробе.

Кара посмотрела на него долгим взглядом.

— Ты странный, — наконец сказала она. — Все идут на север за славой или богатством. А ты просто… идёшь.

— Я иду туда уже черт знает сколько. Я уже кажется больше ничего и не могу, кроме как идти. Глупо, наверное, — усмехнулся Тим.

— Нет, — она покачала головой. — Просто непривычно.

Кузница уже маячила впереди. Кара вдруг остановилась.

— Слушай, если там что-то… опасное найдём, что тогда?

Тим молчал, толкая тележку. Скрип колеса отмерял шаги.

— Сложно сказать. Опасности разные бывают. Мы вот в дороге тролля встретили, так быстро с ним разобрались. А когда я, ну, в тот раз… Когда увидел дракона, — начал он, — я ничего не мог сделать. Просто стоял. Даже кричать не мог. Стоял и смотрел, как всё горит. Меня утащили, а я… иногда мне кажется до сих пор стою там и смотрю.

Он ждал насмешки, но Кара кивнула.

— Понимаю. Когда отец не вернулся, я каждый вечер у ворот торчала. Стояла и смотрела. На дорогу. Ждала что вот он, сейчас придёт. Месяцами приходила. Глупо, да?

— Не глупо, — тихо сказал Тим.

Они дошли до кузницы. Кара толкнула дверь, впуская внутрь холодный ветер.

— Слушай, — вдруг развернулась она. — Я не говорю, что пойду. Но покажешь мне ещё свои фокусы с огнём? А я научу тебя работать с металлом по-настоящему. Идёт?

Тим улыбнулся.

— Идёт.

— И это не значит, что я в пророчество поверила, — быстро добавила она, сгружая уголь. — Просто… с тех пор, как отец ушёл, я ничего круче не видела.

Томас был на тренировочной площадке у северной стены, как и всегда. Несмотря на холод, он был в одной рубашке, пот стекал по его лицу, когда он раз за разом повторял одно и то же движение — длинный выпад, уход в сторону, контратака.

"Еще раз!" — командовал он группе молодых охотников, повторявших за ним. — "И держите равновесие! На скользком снегу один неверный шаг — и вы мертвы!"

Тим остановился у края площадки, наблюдая за тренировкой. Было что-то завораживающее в том, как двигался старый рыцарь — экономно, точно, без лишних движений. Годы, может, и притупили его силу, но не мастерство.

Заметив Тима, Томас сделал знак ученикам продолжать самостоятельно и подошел к нему.

"Как прогресс в кузнице?" — спросил он, вытирая пот со лба.

"Всё хорошо. Но к шлему ещё страшно прикасаться", — Тим кивнул в сторону тренирующихся. — "А у тебя, я смотрю, полно учеников".

"Местные охотники", — Томас проследил за его взглядом. — "Храбрые ребята, но с мечами у них беда. Слишком мало опыта, слишком много дурных привычек". Он покачал головой. "Там говорят варвары ходят. Далеко, но всё же. Могут прийти. Так что я решил сосредоточиться на луках, чтобы время не тереять. С ними у местных получается лучше — годы охоты дают о себе знать. К тому же, против варваров лучники эффективнее — можно отстреливать их с безопасного расстояния".

"Готовишься к варварам?" — тихо спросил Тим.

"Скорее, помогаю им подготовиться", — Томас пожал плечами. — "Слухи о варварах в горах ходят каждую зиму. Но они так и не пришли. Возможно, в этот раз тоже обойдется". Он внимательно посмотрел на Тима. "А ты? Как твои тренировки с огнем?"

Тим невольно сжал кулаки, вспоминая, как пламя в горне откликалось на его мысли: "Я… ну успехи есть определённые. Но только когда огонь уже зажжён. Огонь действительно как живой. Он слушается, если найти правильный подход".

"Хорошо", — кивнул Томас. — "Это может пригодиться, когда мы продолжим путь".

"Быстрее бы уже", — сказал Тим.

Старый рыцарь уже собирался вернуться к ученикам, как Тим его окликнул: "Томас! Как ты думаешь… если бы Кара захотела пойти с нами весной… это было бы…"

Томас резко развернулся, и его лицо исказилось от удивления, которое быстро сменилось гневом: "Что ты несешь? Ты хоть понимаешь, куда мы идем и что нас ждет?"

"Я просто подумал…"

"Нет, ты не подумал," — Томас понизил голос, но в нем звенела сталь. — "Ты видел, на что способен дракон. Видел, что он сделал с твоим отцом. И ты хочешь втянуть в это девушку, которая никогда не была дальше пары вёрст от родной деревни? Которая никогда не сражалась?"

"Но она хорошо знает горы, многое умеет" — упрямо возразил Тим. — "Её отец тоже пропал там."

"И ты предлагаешь ей разделить судьбу отца?" — Томас покачал головой. — "Ты видел дракона. Почти в глаза ему смотрел. А она — нет. И я надеюсь, никогда не увидит."

Он внимательно посмотрел на Тима: "Ты уверен, что предлагаешь ей присоединиться к нам только из-за её навыков? Не обманывай себя, мальчик"

Тим почувствовал, как краска заливает щёки: "Я просто… мы могли бы помочь друг другу."

"Я вижу больше, чем ты думаешь," — голос Томаса немного смягчился, но решимость в нём осталась. — "В этом нет ничего дурного. Я был молод, я понимаю о чем говорю. Именно потому, что ты чувствуешь, ты должен оставить её здесь, в безопасности."

Он положил тяжелую руку на плечо Тима: "Наш путь ведет к дракону, сынок. Не к собачке, не к троллю, ни даже к армии злого короля. Мы едем туда не в поисках приключений, а чтобы найти там смерть — либо нашу, либо его. Ты готов рискнуть её жизнью?"

Тим молчал, опустив глаза. Перед внутренним взором снова встало пламя, пожирающее отца.

"Кстати," — Томас сменил тон, видя, что его слова достигли цели, — "я как раз хотел поговорить с тобой о другом. Нам нужны наконечники для стрел — много наконечников. Я видел, как ты работаешь в кузнице с Карой. Местные охотники неплохо стреляют, но их стрелы слишком легкие — не пробьют шкуры варваров, не говоря уже о чем-то большем."

"Сколько?" — спросил Тим, отчасти благодарный за смену темы.

"Не меньше трёхсот," — ответил Томас. — "Тяжелые, с закаленными остриями, способные пробить толстую кожу и меха. Сможете сделать?"

"Думаю, да," — Тим кивнул. — "Я видел подходящий материал в кузнице."

"Хорошо," — Томас помолчал, затем снова посмотрел Тиму в глаза. — "И, Тим… забудь о том, чтобы взять её с собой. Если ты действительно заботишься о ней, не втягивай её в нашу битву. Некоторые дороги лучше проходить в одиночку."

"Но мы то с тобой идем вместе," — заметил Тим.

"Это другое," — покачал головой Томас. — "Я — старый рыцарь, который видел достаточно смертей. Бран — проклятый медведь, которому нечего терять. А ты… у тебя есть причина и право на свою судьбу. Но втягивать невинных — это уже слишком."

Тим нехотя кивнул: "Я поговорю с ней о наконечниках. И… я понял твою мысль."

Томас хлопнул его по плечу и вернулся к своим ученикам, а Тим остался стоять, глядя вслед, внутренне борясь с собой.

Вечером, когда все работы были закончены, Тим вышел на крыльцо постоялого двора, вглядываясь в сумерки. Снег закончился, и звезды высыпали на темном небе — яркие, холодные, бесконечно далекие.

"Не спится?" — голос Брана раздался сзади. Медведь, в своем человеческом облике, выглядел уставшим, но довольным.

"Просто… много мыслей", — Тим подвинулся, освобождая место на крыльце.

"Понимаю", — Бран сел рядом. Несколько мгновений они молчали, глядя на звезды.

"Где ты был?" — наконец спросил Тим.

"Охотился. В горах", — Бран потянулся. — "Дикий кабан — зверь хитрый. Но против медведя у него мало шансов".

"Ты не видел… варваров?"

"Видел следы", — Бран кивнул. — "Старые. Недели две, может больше. Но они там есть, в горах. Выжидают".

"Чего выжидают?"

"Кто знает?" — Медведь пожал плечами. — "Может, удобного случая. Может, голод еще не достаточно сильный. Зима только началась…"

Он замолчал, принюхиваясь к ветру. "Но не беспокойся раньше времени. Стены крепкие, люди готовы".

Тим кивнул.

"Знаешь", — вдруг сказал Бран, словно читая его мысли, — "иногда прийти к цели — не самое важное. Иногда важнее путь к ней. То, чему ты научишься, люди, которых встретишь…"

"Ты какой-то философ чтоли?", — улыбнулся Тим.

"Эй! Медведи видят гораздо больше чем ты думаешь." — лицо его стало очень загадочным. А потом опять шутлиывм — "Я, между прочим, самый мудрый медведь в этих горах!"

Они рассмеялись, и тревожные мысли немного отступили. Возможно, Бран прав. Возможно, путь и есть цель. Кроме этого пути у нас всё равно ничего нет. А все пути заканчиваются заканчиваются, ничего не оставляя после себя. Так что к чему торопиться.

Звезды продолжали холодно мерцать над горной деревней, никуда не торопясь.