Жандарм 5

Глава 8

Когда я подошел к компании молодых дворян, те замолчали. И взгляд у них стал довольно холодным. А потом Ира подошла ко мне и влепила пощечину. Это было так неожиданно, что я даже не дернулся, чтобы перехватить ее руку.

— Не желаю вас больше знать, — фыркнула она.

— Вот как? — меня обуяла злость. — Неужто согласны со словами этого офицеришки? Да еще разделяете его отношение к жандармерии?

— Причем здесь это? — вскинула бровь Ира. — Или вы думали, что я не узнаю о том, что вы сделали с милой Евгенией? А мы ведь когда-то вместе с ней учились в гимназии. Помню, она часто о вас говорила. Как любит, жить без вас не может. И вы воспользовались ей! Опозорили и бросили! Проходимец, а не дворянин. Я была о вас гораздо более высокого мнения, а вы ничем не отличаетесь от моего бывшего мужа. Не подходите больше ко мне!

— Уж не знаю, что вам известно, — процедил я, — но у вас поверхностное знание о ситуации. Продолжайте в том же духе относиться к людям и тогда, уж поверьте мне, друзей рядом с вами не останется. Лишь проходимцы, каким вы назвали меня.

Ира сверкнула глазами и хотела сказать что-то еще, но я просто развернулся и пошел прочь. Ну ее. Если она так быстро делает выводы на основе чьих-то слов, да потом еще не стесняется прилюдно их озвучить, лучше держаться от такой дуры подальше. И хорошо, что я узнал о ее таком характере сейчас. Пусть и не собирался выстраивать с ней каких-то серьезных отношений, но в круг друзей или просто близких мне людей у нее был шанс попасть. Со временем. Теперь же — нет.

Дуэль и выходка Иры окончательно испортили мне настроение. Снова появилось желание послать всех к черту да вернуться домой. Остановила только мысль, что такой поступок можно интерпретировать, как побег. А уж недоброжелатели, коих у меня здесь оказалось прилично — вон, напели же Ире нужные им мысли — точно постараются донести именно такую мысль до всех и каждого. В этом случае даже не стоило и заявляться на собрание.

До конца этой «тусовки аристократов» я в итоге провел в обществе того самого старика с полковничьими погонами. Матвей Ратмирович оказался человеком консервативным, но умеющим держать себя в руках. Пусть ему моя служба у жандармов и не нравилась, однако он прошелся по этому моменту вскользь, посетовав, что я не вернулся на службу в армию хотя бы интендантом. Благо мои предыдущие заслуги на границе позволяли подать заявку. А там уж он поспособствовал бы. Говорить о причинах моего решения я естественно не стал, сославшись на то, что у интендантов мне было бы скучно, а в жандармерии я серьезным делом занят. Вздохнув, тот покивал и стал рассказывать о своей службе и моем деде. Как они познакомились, пару курьезных случаев поведал, да повздыхал, что мои родители погибли.

Вернулся домой я только к двум часам ночи. Думал уже, что все спят, но сильно ошибся. Катя в своем рвении «натаскать» моих алеутов дошла до того, что читала им на ночь! Да не абы что, а Пушкина. В этом мире поэт тоже родился и пошел плюс-минус по тому же пути, что в моем. Пришлось увлекшуюся сестренку чуть ли не силком отправлять в постель, да пригрозить ранними побудками, если она будет и дальше продолжать читать по ночам. Пусть и в благих целях. И в качестве доказательства серьезности своих слов дал наказ Любаве разбудить нас всех к девяти утра на завтрак.

— Уа-а, — громко зевнула Катя, сидя за столом. — Гриша, ты изверг, — обвинительно заявила она, сонно посмотрев в мою сторону.

— Сочту это за комплимент, — усмехнулся я в ответ. — Кушай, давай.

Та вяло поковырялась ложкой в тарелке с кашей, снова обиженно посмотрела в мою сторону, но все же начала потихоньку кушать. А вот парни хоть и зевали, но отсутствием аппетита из-за этого не страдали. И управились со своим завтраком раньше всех. Наказав им переодеться и ждать меня в тренировочном зале, я вскоре и сам закончил есть.

— У нас сегодня ожидаются гости, — предупредил я Катю. — Оденься к их приходу подобающе.

— Кто и когда? — тут же навострила она ушки.

— Родители Евгении, — скривился я от одного только имени проблемной девицы. — Хочу поговорить с ними. Наедине, — добавил я, строго посмотрев на сестру. — Потому постарайся сделать так, чтобы она не попадалась на глаза ни мне, ни родителям. Хорошо?

Катя скуксилась недовольно, но кивнула. Ну а я пошел проверять, чему она успела научить мою великолепную семерку. Совместим так сказать полезное с полезным. Потренирую их в физухе, а попутно они мне станут этикет рассказывать. Или чему там они учились. Тоже знать надо.

Правильно сделал, что решил их физическую форму проверить, а не сразу начал каким-то приемам учить. Хоть парни и крепкие, особенно та четверка, которую мне вождь навязал, но увальни знатные. А парням Анкалина еще и выносливость подтянуть надо. Что поделать — городские жители. Да и работой их в основном «умственной» загружали. Смышленые же. Со знанием этикета у них пока тоже не очень. Нет, кое-что они запомнили, но очень отрывчато и вспоминали лишь, когда я давал им подсказки.

Где-то через час подошла Катя. Сестра успела переодеться в свою гимназическую форму, видно хочет показать свой «официальный» статус. Ну или не придумала ничего лучше. Или одежды нет. Сомневаюсь в последнем, но мало ли? Тут же и спросил ее об этом.

— Ну-у, — протянула чертовка, потупив глазки в пол, — дедушка конечно давал мне деньги, но не так чтобы много. А ты купишь мне платье? — тут же стрельнула она в меня глазками. — Чтобы не позорила род?

— Сначала в дела вникну, — тут же открестился я.

С другой стороны, она права. Но и мне надо понимать, сколько я могу выделить ей средств на обновки, а чего мы пока позволить себе не можем. Да, заначка деда теперь доступна мне. Но я хотел ее использовать для ремонта доходных домов. Как раз в понедельник строители должны мне сказать, во сколько мне это обойдется.

Поканючив еще немного и поняв, что сейчас меня «не пробьет», Катя переключилась на другую тему.

— Гриш, а когда ты на могилу дедушки съездишь?

— Ммм? — удивленно промычал я, занятый обдумыванием программы подготовки моих «телохранителей» по результатам тренировки.

— Ну так ты уже почитай почти неделю здесь, а на могилу так и не съездил. Везде был! И в доходных домах и деревни наши посетил — а могилу нет. Неужели ты его совсем не любил?

— Мы крупно поссорились, — дернул я щекой. — И у меня нет желания туда ехать.

— Ну ради меня, — сложила она просительно ладони. И увидев, что я собираюсь отказать, выложила свой главный козырь, — если не посетишь могилу, люди могут всякое подумать… Нехорошее, — помахала она рукой в воздухе. — Ну Гриш, — глаза Кати налились слезами. — Ну пожалуйста. Что тебе стоит?

Да, Катя — не я. Она-то в старике души не чаяла. Как и он в ней. И ей искренне жаль и больно, что мы поссорились. Вот и хочет видимо таким образом нас «примирить». Хотя бы, чтобы я больше не таил обиду на старика.

— Ладно, завтра съездим, — сдался я под ее напором.

Сплавив алеутов снова на Катю, я отправился в свой кабинет. Пусть бумаги мной были давно просмотрены, но сейчас я планировал прикинуть — что все-таки можно сделать с деревнями, чтобы повысить доход от них. С этим и провозился до самого прихода Старопольского.

Михаил Витальевич прибыл один. Василий встретил его у порога и проводил в мой кабинет, предварительно предупредив меня о его визите. Поэтому когда мужчина зашел, все бумаги были уже убраны, а на столе стоял поднос с чаем и печеньем, который принесла Любава.

— Здравствуйте, присаживайтесь, — указал я мужчине на стул, специально приставленный с противоположной от меня стороны к столу.

— Здравствуйте, — спокойно кивнул он и, сделав намек на неудовольствие мимикой лица, сел на предложенное место.

Торопиться начинать разговор ни он, ни я не стали. Угостились чаем. Отдали должное стряпне моего повара. Кратко обсудили отношение общества к жандармерии в целом и к дворянам на этой службе в частности. Так сказать «прощупали» друг друга. Я пытался понять, что от разговора ждет отец Евгении. Смотрел на то, нервничает он или его устроит любой результат. Он делал то же самое. Но вот собственно мы и перешли к основному вопросу. И первый шаг в этом направлении сделал Михаил.

— … надо сказать, что не только госпожа Ольховская весьма впечатлительная девушка и подвержена чужому мнению. Моя дочь тоже этим грешит. Однако в гораздо большей степени, особенно когда дело касается ее чувств.

— Я никак не пытался влиять на вашу дочь, — тут же нахмурился я, поняв «куда ветер дует».

— Вы — возможно. Но вот уважаемый Борис Леонидович… — протянул Старопольский. — Конечно, о покойных либо хорошо, либо ничего, однако тут он дал лишку.

— Давайте не будем обсуждать поступки моего деда.

— Да, — кивнул Михаил Витальевич. — Что сделано — то сделано. Однако нам теперь нужно как-то нивелировать последствия его решений, вы так не считаете?

— Согласен с вами, потому и позвал.

— Я думаю, — поставив чашку на стол, Старопольский посмотрел мне в глаза, — что лучшим решением будет ваша женитьба на моей дочери. Это закроет все вопросы. Да, беременность до брака — порицаема. Как церковью, так и обществом. Но вот рождение ребенка вне его — удар по чести и репутации гораздо больший. Причем для обоих родов.

— Скорее для вашего, — не согласился я с ним. — К мужчинам в этом вопросе отношение более лояльное.

— Вы хотите, чтобы ваш сын или дочь были бастардами? — выгнул бровь Старопольский. — Неужто вам настолько плевать?

— Не передергивайте, — лязгнул я голосом. — Было бы плевать — этого разговора и не было бы. Однако брать в жены Евгению я не хочу и не буду. Нужен иной вариант.

— Мельчает род Бологовских, — показательно покачал головой мужчина.

— Дерзите, да еще хозяину дома, — процедил я.

— Я люблю Женю! — резко подался вперед Михаил Витальевич. — Я желаю ей самого лучшего! Но ты! Из-за тебя она не смогла выйти нормально замуж. Была бы уже княгиней Вяземской и горя не знала! А ваш род втянул ее в свои интриги и теперь не собираетесь отвечать за последствия⁈

— Сама бы на меня не бросалась, никто бы ее втянуть не смог! — встал я из-за стола и навис над Старопольским. — Если ума нет, так воспитание такое!

— Ах ты ще… — мужчина тоже вскочил со стула и лишь в последний момент успел прикусить себе язык. Глаза его налились кровью от злобы. — Я это так просто не оставлю! Не хочешь отвечать за то, что натворил? Так я не поленюсь — до самого императора дойду! Найду на тебя и весь твой род управу. Опорочили девицу и в кусты⁈

Старопольский еще ярился, а я как-то даже внутри потух. Стало почему-то грустно и смешно одновременно. Упав назад в кресло, я спросил:

— Хотите идти до императора? Вперед. Посмотрим, чего вы сможете добиться. Насколько мне известно, император не решает, за кого дворяне должны выходить замуж. Будь иначе — давно бы бунт поднялся. Но вы можете попробовать создать прецедент. Я вам даже мешать не буду.

— Ты еще пожалеешь, что не захотел все решить полюбовно, — прошипел Старопольский и выскочил из кабинета.

Я лишь усмехнулся на это. Успел создать канал для считывания эмоций за несколько секунд до его ухода и прочитал его истинные чувства. Михаил Витальевич боялся. Весь его гнев и ярость были показными. А все потому, что Старопольские даже в Твери — почти никто. Так, мелкая сошка. Даже ниже нас по положению. Потому-то так и желали выдать свою дочку за Вяземского. И на брак со мной были согласны несмотря на то, что беременность до свадьбы сильно бьет именно по их репутации в первую очередь. И сама Женя не жила бы с нами, если бы Старопольские имели бы «вес» в обществе. Именно сейчас мои мысли перешли в статус «знания», что это дед продавил такое решение. А они и против сказать ничего не смогли.

После ухода Михаила Витальевича я через Любаву позвал в кабинет саму Женю. Та вошла весьма бледная. Наверное столкнулась с отцом или просто увидела, в каком тот состоянии ушел от меня. И сейчас не ждала ничего хорошего.

— До рождения ребенка можешь спокойно жить здесь, — заявил я ей.

Менять пока что в этом решении деда я ничего не стал. Раз уж Старопольский не пошел на контакт, то оставлю все как есть. В конце концов, это и правда мой ребенок. Если дед не солгал.

— Ты на каком месяце? — тут же решил я проверить ее такой простым способом.

— Четвертый идет, — прошептала девушка.

В принципе вроде сходится.

— Как родишь, снова поговорим. Можешь идти.

Да уж. А ведь была у меня надежда, что Старопольский заберет свою дочь обратно. Что это дед был против и сделал все, чтобы забрать Евгению. Но тут видно ему и сильно стараться не пришлось.

День был испорчен. Хорошо хоть от него осталась всего пара часов и можно на боковую. Так я еще и перед сном с магией позанимался, чтобы окончательно выбить все дурные мысли из головы.

Утром, как и обещал Кате, мы отправились на кладбище. Хоронили дворян не просто закапывая в землю, как в моем прошлом мире, а в специальных родовых склепах. Специфика этого мира. Тут ведь если труп без надзора оставить, то через него и порчу наслать можно и проклятие какое. Говорят, раньше были умельцы, что с душами покойных умели разговаривать. Для них ушедший на тот свет глава рода — бесценный источник информации. Потому и сложилась практика, что труп сначала сжигают, чтобы ни единого кусочка плоти не осталось, а прах засыпают в урну и заносят в родовой склеп, на котором стоят охранные чары, завязанные на кровь рода.

Склеп Бологовских оказался большим. Возвышался над землей куполом на добрых четыре метра, да внутри еще пару подземных ярусов оказалось. Пыльно. Темно. Свет давали лишь факелы, что мы с Катей взяли с собой. Холодно. Мрачное местечко. А ведь сестре пришлось в одиночку сюда заходить с урной деда и ставить ее на полку на втором подземном этаже. Я когда увидел ту урну, то не удержался и попробовал поднять. В ней килограмм пять было.

— Говорят, — тихо прошептала Катя, — что если закрыть глаза и позвать недавно умершего, то он коснется тебя. И даже может ответить на один твой вопрос.

— Спасибо, воздержусь от проверки, — хмыкнул я.

Та лишь вздохнула и сильно зажмурилась. Зашептала губами, но так что не разобрать. По моей коже пошел озноб. Показалось, что тени от факела сгустились, а над урной на миг показался лик деда. Тот желчно усмехался и словно говорил: все равно по моему будет.

Тряхнув головой, я отогнал нахлынувший образ. Теплее не стало, но хоть мерещиться всякое прекратило. Дождавшись, когда Катя откроет глаза и вытрет накатившие слезы, мы вернулись назад.

До самого вечера я не мог найти себе места. Стоило мне только расслабиться, как вновь возвращалось то видение с кладбища. И зачем я поддался уговорам Кати? В итоге весь день старался себя занять чем-то, лишь бы не вспоминать о старом хрыче. И вроде удалось. Во всяком случае, спать я рухнул как подкошенный, успев замотать до такой же степени и своих алеутов. Да и снов мне к счастью никаких не снилось.

Встал я пусть не бодрячком, но уже без навязчивого образа деда. Понедельник — пора узнать, что там строители придумали по ремонту доходных домов. Надеюсь, хоть приблизительно смета готова. Уже от того и буду решать, заниматься реставрацией этой недвижимости или продать ее к чертям, а деньги вложить во что-то иное.

Для себя же решил, что как только разберусь с починкой доходных домов или их продажей, то отправлюсь в Москву. Хватит тут сидеть. Род принял, в курс дел вошел, а большего и не надо. Не принимает меня Тверь.