Жандарм 5

Глава 17

До здания управления жандармерии я добрался почти точно в срок. Может минуты на две опоздал.

Уверенно постучавшись в дверь и услышав грозное «входите», я шагнул за порог кабинета своего начальника Баратина.

— Штабс-ротмистр Бологовский по вашему приказанию прибыл, — браво отрапортовал я, встав у стола полковника.

Тот окинул меня недовольным взглядом, огладил ладонью свою лысину и кивнул на стул присаживаться.

— Докладывай.

Вот так. А что докладывать — не сказал.

— Работаю в соответствии с положением императора о нашей службе. Пока что вникаю в дела.

— И все? — рыкнул полковник.

А в первую нашу встречу он мне показался не таким эмоциональным. Или тогда просто уставший был?

— Позавчера на вверенной мне территории была стачка, — осторожно начал я озвучивать самый, на мой взгляд, очевидный вариант начальственного гнева. — Я вмешался, иначе бы кровь пролилась, и это негативно сказалось бы на репутации полиции, а так как я там уже находился, то и на нашей службе. Так как находящиеся там журналисты не упустили бы возможность высказаться на этот счёт. Пришлось вникать и разбираться с данной ситуацией.

— Гладко говоришь, — усмехнулся Евгений Валерьевич. — Тебя послушать, так прямо сейчас если не кавалера, так медаль крепить надо. А ты вот это почитай, — и он толкнул по столу ко мне несколько листов бумаги.

Похоже, угадал. Петровский жаловаться решил? Ну-ну. Почитаем, что он про меня написал.

Вот только по мере ознакомления с бумагами, я понял, что слишком недооценил владельца мануфактуры. Тот не стал самостоятельно писать на меня кляузы, а пошел дальше. В сообщество промышленников и уже от их имени на меня и настрочили донос. Мол, мешаю бравым заводчикам работать во благо империи. Вставляю палки в колеса и тем самым не даю развиваться отечественной промышленности. Естественно в угоду иностранным производителям. В бумагах не прямо так было написано, на местный манер все, но суть та же. Вот гады!

— Прочитал? — буркнул Баратин.

— Так точно.

— И вот это, — потряс полковник забранными у меня бумагами, — уже лежит на столе у Его Превосходительства, который и поставил тебя руководить отделением. Как думаешь, обрадуется он сегодня утром, когда прочитает эту писанину?

Достав из ящика стола папиросу, полковник закурил и уже спокойнее продолжил.

— Если бы тебя на это место поставил я — ты б уже получил бумагу о переводе в оперативники или вообще в ОБР (отряд быстрого реагирования). Но раз тебя поставил генерал, сам с ним и разбирайся. Ума-то нет.

— Я не отступаю перед трудностями, — хмыкнул я. — И готов ответить за свои поступки. Но подумайте, как это будет выглядеть уже с Вашей стороны.

— Ты о чем? — нахмурился Баратин.

— Пусть меня и поставил Петр Аркадьевич, но я — Ваш подчиненный. И ответ вам тоже держать придется. И лучше для Вас же будет, если вы выслушаете мое мнение и причины, почему мои действия привели к этому, — кивнул я на бумаги. — А там — кто знает. Может уже давно пора прищемить хвост всем этим заводчикам, а то из-за их действий у нас работы сильно прибавляется.

— Угрожаешь? — прикусил папиросу полковник.

— Нет, просто хочу, чтобы вы дали мне возможность высказать свое мнение. Нам с вами работать и когда я смогу убедить Его Превосходительство, что был прав, то что он подумает о Вас? Почему Вы не стали меня даже слушать?

Давил я не просто так. Еще неизвестно, как отреагирует генерал Васнецов, а с поддержкой Баратина убедить его будет легче. Для чего мне сейчас и нужно заинтересовать полковника в помощи мне. И похоже у меня получилось.

— Ну рассказывай, давай, почему ты считаешь, что из-за промышленников у нас работы больше становится.

Пока я излагал свои мысли, Евгений Валерьевич молча курил папиросу. Попутно еще и настоятеля упомянул, что к нему недовольные рабочие тянутся, а у того проповеди очень на речь социалистов смахивают. Когда я закончил, он взял с края стола несколько пустых листов, перьевую ручку и придвинул все это ко мне.

— А теперь все, что мне рассказал, напиши здесь. И с этим я схожу к Его Превосходительству. Для начала. Но чтоб завтра у тебя кроме мыслей были еще и доказательства, хотя бы косвенные, твоей теории, понял⁈ Иначе грош цена твоим рассуждениям. И настоятеля этого проверь самым тщательным образом. Хоть сам к нему сходи и проповедь ту послушай, но мы должны знать точно — скрытый он социалист или просто ему кто что нашептывает. Но действуй аккуратнее! Он все же священнослужитель и получить еще такие же бумаги и от церкви я не желаю, — потряс он в воздухе кляузой промышленников.

— Сделаю, — кивнул я, начав по второму кругу пересказывать свои мысли, но уже в письменном виде.

Закончил только через полчаса. Сформулировать все на бумаге оказалось сложнее, чем рассказать устно, про рекомендации Императора насчёт быта рабочих, я тоже не забыл упомянуть. Так еще и перьевая ручка — это не шариковая из моего прошлого мира. Тут навык ее использования нужен. В итоге на первом экземпляре я оставил пару клякс, и пришлось все переписывать. Но справился.

Уже когда хотел покинуть кабинет, полковник вновь меня придержал.

— Тут тобой интересовались. Человек приходил, аж из думского собрания. Пытался выяснить аккуратно про тебя все, что возможно.

Я с удивлением посмотрел на полковника. Неужели у этого Петровского настолько «волосатая лапа» оказалась где-то в верхах? Но следующие слова Евгения Валерьевича заставили меня удивиться еще больше.

— Я так понял, кому-то ты из влиятельных людей, а то и из князей перешел дорожку. Но не в рамках службы, а вообще, — помахал он рукой в воздухе. — Может у него какие претензии к твоему роду, или в свободное время кому-то ты что-то оттоптал. С твоим-то характером не удивлюсь, — хмыкнул он. — Пока-то мы его завернули, но ты подумай, что у тебя за недоброжелатели могли появиться и постарайся сделать так, чтобы это не коснулось нашей службы.

— Обязательно. Благодарю, Евгений Валерьевич, — четко по уставному кивнув полковнику и прищелкнув каблуками, я покинул кабинет Баратина.

Возвращался я в свое отделение в глубокой задумчивости. Кому это я мог перейти дорожку? Из князей на ум приходит лишь Воронцов. Других не знаю и не сталкивался. Неужто это он? Но зачем? Из-за Лиды? Или… сама Лида пользуется связями папеньки? Вот же неугомонная!

В отделении кроме Гнедина опять никого не было.

— Егор Васильевич, — позвал я поручика и тут же озадачил. — Когда увидите Артюхова или Паршенко — передайте им мой приказ зайти ко мне в ближайшее время. Если буду уже не в кабинете, пусть ко мне домой идут. Это срочно!

— Будет сделано, — кивнул поручик и тут же скрылся за дверью.

Я же пошел в архив. Но на этот раз не за бумагами по бухгалтерии, а искать документы на выявленных пособников или сочувствующих социалистам. Мысль была проста: просмотреть, чем они занимались до того, как пришли к революционной деятельности и какие объяснения давали, если был опрос, о причинах их побудивших встать на этот путь. Не скажу, что нашел много данных. Обычно подобным вопросом мало кто до меня интересовался. Но все же стандартное «зачем стал помогать эСеРам или народной воле» в отчетах было. И кроме идеалистических ответов «потому что я за равноправие» или «невмочно жить, смотря как дворяне пируют, хочу также», было и то, что я искал. В пяти отчетах промелькнуло, что выявленные сочувствующие рабочие рискнули пойти против власти из-за недостатка денег и кошмарных условиях работы на заводе. То что нужно! Для начала сойдет, а там уже целенаправленно своих ребят направлю рыть в эту сторону. Уверен, доказательств моей теории, как ее назвал Баратин, я получу с избытком.

— Ха! — вдруг пришла мне идея. — А ведь я давно Василия с Сергеем и Акинфеем не навещал. Вот уж кто — лучший пример моей теории. Надо будет к ним сходить. Узнать, как живут.

Артюхов с Паршенко явились в отделение уже под конец дня. Лукьянов тоже, но его я решил озадачить другим. Пусть еще в архивах покопается. Может еще наскребет чего, что я пропустил.

Показав Борису найденные мной дела и на что в первую очередь обращать внимание, отправил его работать, а сам стал объяснять моим «тихушникам», что я от них хочу.

— Начальство заинтересовалось настоятелем Никодимом. Ваша задача — послушать его проповеди, а после составить отчёт на этот счёт. Также внедрить своего человека в его окружение, если еще там его нет и узнать — нашептывает ему кто-то говорить такие речи, или он все делает самостоятельно и кто там рядом отирается. Но все делать максимально аккуратно! Конфронтация с церковью недопустима. Емельян Никифорович, — обратился я к Артюхову. — Прошу еще вас подготовить мне одежду для похода в ту церковь. Хочу сам послушать этого настоятеля, но чтобы на меня внимания поменьше обращали. Когда у него проповеди?

— По воскресеньям, как у всех, — пожал поручик плечами. — Сделаю, только размер ваш скажите.

Сообщив поручику размер моей одежды, я отпустил подчиненных и облегченно выдохнул. Вроде завертелось. Завтра еще покажу краткий отчет Баратину, чтобы выиграть себе времени, а там уже я столько подтверждений моей «теории» накопаю, что промышленники сами не рады будут, что на поводу у Петровского пошли!

Вернулся домой я уже когда почти стемнело. Приветственно кивнув Дементию Поликарповичу, уже хотел отправиться наверх, но был остановлен консьержем.

— Григорий Мстиславович, погодите минутку. Тут вам письмо оставили.

Обернувшись, увидел в руках у мужика вытащенное откуда-то письмо, которое он мне протягивал.

— Благодарю, — принял я послание.

Уже зайдя в квартиру, я развернул конверт и прочитал его содержимое.

«Прошу встречи с вами… дня в четыре часа пополудни в ресторане Метрополь»

Коротко и лаконично. А главное — непонятно от кого. Конверт ни чем не пахнет, что характерно для посланий от дам, подписей нет… Да и кто передал-то? Я не удержался и спустился обратно к консьержу, но тот ясности не добавил.

— Пришел представительный господин. Он настоятельно просил передать письмо вам лично в руки. Но сам он не представлялся. Да-с. Хотя… видел-с я таких господ. Очень похож на слугу влиятельного дворянина.

— Еще раз благодарю, Дементий Поликарпович.

Слуга влиятельного дворянина? На ум пришел разговор с Баратиным и что мной интересовались из думского собрания. Здесь то же самое? Вполне возможно. И пожалуй отказываться от встречи не в моих интересах. Даже если там мне, что называется «кинут перчатку», лучше уж знать своих врагов в лицо.

— Ты чем-то обеспокоен, — прижалась ко мне Оля, когда мы легли в кровать. — Что-то случилось?

— Ничего такого, с чем бы я не смог разобраться, — улыбнулся я ей и поцеловал.

Та расслабилась в моих объятиях и на какое-то время все разговоры отошли в сторону. Но когда мы закончили, она вновь заговорила.

— Знаешь, — водя пальчиком по моей груди, задумчиво начала девушка, — я ведь понимаю, что твоей женой никогда не стану.

— Оль…

— Не перебивай меня, пожалуйста, Гриша, — мягко попросила она. — Не стану. Это факт. Но мне с тобой хорошо. И я хочу быть с тобой. Даже… — тут она сглотнула, словно перед прыжком в воду и закончила фразу. — Сералькой.

— Кем? — не понял я.

— Ну… сералькой, — уже она посмотрела на меня с не пониманием. — Содержанкой. Фавориткой. Девкой для постельных утех. Хоть и не о таком я мечтала, но я узнала тебя. Ты не дашь меня в обиду, даже при таких условиях. А я тебя люблю. И не хочу расставаться.

— Мне… надо подумать, — выдавил я из себя.

Вот уж чего я не хотел для Оли, так положения сексуальной игрушки. Она достойна большего. Но и женой моей ей не стать — тут она права. Сам недавно о таком думал.

Блин, ну и Оля! Озадачила. Заснул после ее слов я с трудом.

Утром первым делом отправился в свое отделение. Надо забрать то, что мог найти Борис, и с этими документами уже идти к Баратину. Надеюсь, надолго там не задержусь, а то после обеда у меня еще встреча с незнакомцем, отправившим письмо.

Забрав работу Лукьянова, я кликнул извозчика и поехал в управление, мысленно при этом перекрестясь.

Евгений Валерьевич ждал меня не один, а в компании с самим генералом Васнецовым. Но с порога давить они не стали, а сначала внимательно прочитали подготовленный мной и Лукьяновым отчет.

— … обещали уменьшить рабочий день и больше платить… — прочитал Петр Аркадьевич вслух из отчета слова одного из сочувствующих рабочих. — Ну-с, голубчик, — посмотрел он на меня, — доля истины в вашей теории имеется.

— Если позволите, — начал я, — я хочу более подробно опросить всех рабочих и выявить их настроения. Что их побуждает слушать провокаторов. Естественно тайно, чтобы не раскрыть наш интерес. Я уверен, что так, как этот человек, — кивнул я на документ, — думает большинство рабочих. И чем сильнее их притесняют владельцы заводов и мануфактур, которые не исполняют рекомендации на этот счёт нашего Государя, тем соблазнительнее для них звучат слова. Даже для тех, кто боится нарушать закон или просто не любит что-то менять. Дайте мне время, и я докажу, что такие, как Петровский, из-за своего желания нажиться и равнодушия к обычным людям лишь льют воду на мельницу провокаторов.

— Ишь, как сказал, — хмыкнул генерал. — Льют воду на мельницу. Но резон в твоих словах есть. Потому я тебя и поставил на эту должность, — посмотрел он мельком на Баратина. — Свежий взгляд всегда очень важен. Даю добро! Срок… — тут он пожевал губами. — Месяц. Заодно посмотрим, как люди на фабрике этого Петровского будут себя вести. Ты же за этим и проследишь.

После этого генерал меня отпустил и остался в кабинете так и не проронившего ни слова Баратина.

Покинув высокое начальство, я выдохнул. Итак, время мне дали, осталось подтвердить свои слова конкретными фактами. Но думаю, тут проблем не будет. А сейчас надо подготовиться к встрече с тем, кто послал мне письмо. Судя по месту, где назначена встреча, меня будет ждать весьма статусный человек. Прийти нужно в соответствующем наряде, так что пришлось возвращаться домой и переодеваться, не забыл я и про артефакты, все же неизвестно с кем мне придётся общаться и чем это закончится.

То, что с костюмом я не прогадал, я понял, когда лакей безмолвно открыл передо мной дверь. А до этого он также молча отвесил пинка какому-то парню, одетому не то чтобы бедно, но примерно в такой же наряд, который я предпочитал надевать на службу. Себя я конечно так опозорить бы ему не дал, но момент показательный — встречают тут точно по одежке.

Сдав теплое пальто и шляпу, я осмотрелся. Дорого, богато и со вкусом. Играет медленная тихая музыка, с достоинством носятся между столов официанты, что стоит отдельного упоминания. Никогда бы не подумал, что можно так быстро перемещаться по залу, сохраняя на лице и в позе внутреннее достоинство тем, где ты работаешь. Чинно сидят за столами посетители.

— Ваше благородие, вам заказан столик или вы в первый раз у нас? — подскочил один из официантов.

— Григорий Бологовский. Меня должны ждать…

— Сию минуту, — тут же поклонился официант, — прошу за мной.

Он ловко развернулся и почтительно указал вглубь зала. Дождавшись, когда я двинусь за ним, официант легко и непринужденно принялся огибать столики, при этом как и остальные местные работники гордо держа спину прямой, а подбородок чуть задранным вверх. Вышколили его знатно.

— Прошу, — остановился он перед столиком, за которым сидела лишь одна персона.

Очень знакомая мне персона, которая повернулась на звук голоса официанта.