Жабы жаждут.

*30. Мечтают ли мужчины о прекрасных змеях?

«Пифагор» — 130-футовый (около 40 метров) корабль, на вид широкий и неуклюжий, в действительности был довольно прыткой машиной с фигурным днищем… А впрочем, технические детали пока не имеют значения. Интереснее — функции этого корабля. По формальному признаку это был научный корабль Академии Наук Верхней Ливии. Но фактически — многофункциональный патрульный корабль Морской милиции Верхней Ливии (LUMM). Многофункциональный в данном случае значит:

* Во-первых — несколько видов патрульно-боевых задач.

* Во-вторых — наряду с этими задачами, еще научные задачи (прагматика управления бюджетом Верхней Ливии предполагала: если построен корабль, который может вести исследования, то пусть занимается этим наряду с патрулированием).

Такое «во-вторых» было одной из причин, почему на борту «Пифагора» находилась 77-летняя Фанни Шо, неофициальный консультант негласного партнерства американских венчурных инвесторов в Верхней Ливии. Были и еще причины, например (по слухам) миссис Шо неровно дышала к 74-летнему Вилли Морлоку, ветерану RAF. Вилли, хотя порой исчезал внезапно, но скоро возвращался на борт, и это (по слухам) указывало на симметричное отношение к миссис Шо с его стороны. Прямо сейчас Фанни и Вилли в компании с капитаном Саби Гонзало расположились на топ-бридже «Пифагора». Саби, энергичная 35-летняя женщина, уроженка Барселоны, обладала внешностью, довольно типичной для смешанной средиземноморской расы, атлетическим телосложением и, в общем, соответствовала имиджу капитана корабля. Но, рядом с такими персонами, как Фанни и Вилли, она выглядела как школьница-акселератка, слишком импульсивная и неопытная. Итак: глядя в бинокль, Саби заявила:

— Эти ребята на мотояхте «Dirty-dog» просто сумасшедшие! Как можно погружаться на пятикилометровую глубину в четырехфутовом пузыре из оргстекла?

— Это далеко не худший пузырь в глубоководной акванавтике, — отозвалась Фанни Шо.

— У Джеймса Кэмерона был пузырь похуже и поменьше, — добавил Вилли Морлок.

— Хотя, — заметила Фанни, — у Кэмерона был полноценный батискаф, а не батисфера. И погружение выполнялось на вдвое большую глубину, в Марианскую впадину.

— Да, — согласился Вилли, — но, по мере рекордного погружения, на батискафе отказала примерно половина систем, так что всплывал он уже как батисфера с прицепом.

Фанни выразительно развела руками.

— Разумеется, у Кэмерона не обошлось без проблем, ведь батискаф Deepsea Challenger строился, как любительский, хотя при участии экспертов-профи. Так или иначе, у него отчасти получилась самоходная глубоководная субмарина, а не пузырь на нитке.

— Deepsea Challenger это бета-версия субмарины, не более, — возразил Вилли, — если мы смотрим формально, то батисфера Калибана имеет подруливающие винты на внешнем модуле, так что тоже отчасти может считаться субмариной.

— Вот это ценная мысль, — произнесла Фанни, — голландская компания Worx с 2005 года выпускает такие стеклянные пузыри с моторчиками, и продает, как субмарины.

— Для хипстера и кислородная подушка — субмарина, лишь бы бренд был, — пошутил он.

— По-моему, Вилли, сферический дизайн обитаемого модуля это хорошее решение для глубоководной субмарины. И самое типичное, если верить журнальных обзорам.

— Фанни, что ты вдруг заинтересовалась обитаемыми глубоководными аппаратами?

— О! — она загадочно улыбнулась, — На днях я болтала по видео с Юлианом Зайзом.

— Ты дружишь с мейстером Зайзом, док? — удивленно спросила капитан Гонзало.

— Верно: я дружу с ним. Что тут странного?

— Ну, я не знаю… У вас такие разные возрасты и области занятий…

Вилли Морлок похлопал ее по плечу.

— Саби, ты недавно командуешь кораблем, и еще не знаешь, как широк круг полезных знакомств доктора Шо.

— Вилли, пожалуйста, перестань говорить обо мне в третьем лице, — проворчала Фанни.

— ОК, я уже перестал… Саби, посмотри, мне кажется, или погружение началось?

— Тебе не кажется, — ответила капитан Гонзало, подняв бинокль к глазам.

4-футовая прозрачная сфера, стреляя по сторонам ослепительно-яркими солнечными бликами, лежала на воде, пока удерживаемая тросом. Внутри можно было различить силуэт человека, сидящего внутри. А затем очень медленно начал вращаться барабан лебедки на корме мотояхты «Dirty-dog», и батисфера ушла под воду. Еще минуту она смутно виднелась сквозь воду, а затем барабан завертелся дальше, и батисфера будто растворилась бесследно. Лишь трос, уходящий под воду, указывал, где она сейчас. А следующее событие выглядело странным. С борта мотояхты нырнула девушка. Это, в общем случае, не было бы странным. Хорошая погода и теплое море… Но девушка не просто нырнула. Она устремилась в глубину вдоль троса. Если бы эта девушка была с аквалангом, то понятно (хотя, далеко ли можно сопровождать батисферу в глубину?). Однако, она была без акваланга, так что это, кажется, не имело смысла… …Вернее, казалось первые пять минут… …Капитан Гонзало посмотрела на часы (в которых, по наитию, включила секундомер в момент, когда та девушка нырнула).

— Э-э…Гм! Док, скажи, мне мерещится, или та сеньорита?..

— …Это Ханка Качмарек, сценический псевдоним Ерена, — сообщила миссис Шо, — тебе ничего не мерещится, просто ее генная модификация позволяет долго не дышать.

— Э-э… Гм! Насколько долго?

— Около двух часов. Как крокодил. Это не снимает других физических ограничений на предел глубины для существ, дышащих воздухом, но в таком тестовом погружении на тысячу футов Ханка вполне может сопроводить батисферу на всем маршруте.

Саби Гонзало помассировала свой лоб.

— Но, два часа без воздуха… На это неспособны даже дельфины.

— Это потому, что дельфины теплокровные, — пояснила миссис Шо.

— Люди ведь тоже теплокровные, — резонно заметила капитан.

— Да, Саби. Обычно да. Но тут генная модификация отключила внутренний термостат. Разумеется, это потребовало дополнительных модификаций по ферментам, поскольку некоторые человеческие ферменты работают лишь в узком интервале температур.

— Ничего себе! — капитан снова помассировала свой лоб, — И как эта холоднокровность повлияла на… На все остальное?

— Вечером ты увидишь, — пообещала миссис Шо.

— Э-э… Гм…Док, ты сказала: вечером?

— Да. Мисс Качмарек и мистер Лафит приглашены сегодня к нам на ужин.

— Это будет познавательно, — добавил Вилли Морлок.

Вообще-то, лаборатория предназначена для научных исследований, однако если есть перерыв в исследованиях, то лабораторию можно использовать, как кухню-гостиную. Между прочим, некоторые виды химического оборудования отлично годятся, чтобы, например, приготовить пиццу и сварить глинтвейн — что и сделала Фанни Шо (не без участия Вилли Морлока, который по ряду причин прекрасно разбирался в пицце). Под хорошую закуску и выпивку очень кстати оказался рассказ гостей о первой подводной авантюре батисферы Калибана: погружении на 1000 футов (300 метров), контрольные включения устройств внешнего модуля, и тест ориентации при подруливании. Хотя, в рассказе Ханки интереснее была не техника, а впечатления от случайной встречи со стайками глубоководных светящихся анчоусов и кальмаров, и еще от «черной синевы» — эффекта остаточного солнечного света на глубине между 800 до 2300 футов.

Девушке явно не хватало слов, чтобы описать этот цвет, и тогда находчивый Морлок притащил со штурманского мостика набор разноцветных фломастеров. Ханка сразу же изобразила цвет «черная синева» на бумаге, но всем, кроме нее он показался черным. Возникло недоумение, и лишь через минуту миссис Шо сообразила, что у Ханки другое цветовосприятие. Ханка при «крокодильих зрачках» иначе видела цвет изображения. В смысле: специфика ее глаз после генной модификации (крокодилий зрачок) позволяла хорошо видеть эту «черную синеву». Тут Вилли Морлок предложил Ханке нарисовать несколько предметов из окружающего интерьера, и оказалось, что цвета на эскизах не совсем соответствуют обычному человеческому восприятию. Получилось настолько любопытно, что после пятого эскиза Морлок заявил:

— Ханка, у тебя талант импрессиониста. Давайте сделаем на этом деньги.

— Но я едва умею рисовать! — возразила она.

— Уже годится, но получится еще лучше, — сказал он, — считай меня своим волонтером-импресарио. Это значит: я надеюсь увидеть твои новые картины-экспромты.

— А-а… — Ханка вопросительно посмотрела на Эрика Лафита.

— По-моему, хорошая идея, — ответил он.

— Тогда, Вилли, я согласна, — она кивнула.

Капитан Гонзало от избытка эмоций хлопнула ладонями по столу.

— Это будет круто! Художник Юрского периода! Ой… Извини, я ляпнула…

— Все ОК, — Ханка протянула руку и дружески коснулась плеча, — только не юрского, а каменноугольного периода. Оттуда звероящер, подаривший мне восьмушку генов.

— Э-э… Гм… А каменноугольный период, это когда было?

— Каменноугольный период, — лекционном тоном сообщила Фанни Шо, — расположен в интервале между 350 и 300 миллионов лет назад. А Юрский период — между 150 и 200 миллионов лет назад.

— Получается, что я вдвое древнее динозавров, — заключила Ханка, затем повернулась к миссис Шо, — скажи, Фанни, ты знаешь про Snegov-club?

— Разумеется, я знаю. Про что тебе рассказать?

— Мне все интересно. Почему клуб так называется? Как он работает? Какие успехи? Фанни Шо, улыбнулась, сделала глоток глинтвейна, и произнесла:

— Клуб назван в честь Сергея Снегова, НФ-автора, который родился в 1910-м в Одессе. Космическую оперу — трилогию «Люди как боги» он создал во время Лунной Гонки. В общем, это далеко не безупречная книга, но в ней идеи, опередившие время на века. В частности, там фигурирует темная энергии за 30 лет до появления гипотезы о ней.

— Уф! Фанни, я слабо понимаю, что это такое — темная энергия.

— Если вкратце, — сказала та, — темная энергия — гипотетический источник расширения вселенной. Экзотическая форма связи материи с метрикой пространства-времени.

— Уф! Для меня это слишком сложно. Я помню из школьного курса картинки по схеме пространства-времени Эйнштейна, скорость света, парадокс близнецов, как-то так.

— Ладно, — миссис Шо снова улыбнулась, — о современной теории квази-эфира я лучше расскажу тебе в другой раз. А сейчас о другой идее Снегова: о множестве возможных биологических, квазибиологических и биокибернетических версий разумной жизни.

— В смысле, инопланетяне и киборги? — спросил Эрик Лафит.

Миссис Шо неопределенно покачала ладонью над столом.

— Да, можно сказать и так, хотя, у Снегова спектр версий значительно шире. По логике повествования, в книге не рассмотрены детали биологии, зато сделан акцент на схеме личных отношений между разумными существами разной конструкции.

— Любовь человека и киборга или инопланетянина? — предположила Саби Гонзало.

— Киборги у Снегова не очень симпатичные, — ответила она, — поэтому любовь в книге возникает между человеком и инопланетянкой.

— Был еще случай: скульптор влюбился в скульптуру, — заметил Морлок.

— Пигмалион из иного сюжета, — сказала миссис Шо, — как и Кари Рам.

— Кари Рам, это кто? — поинтересовалась капитан Гонзало.

— Это в книге Ивана Ефремова «Сердце змеи». Земной мужчина, который влюбился в женщину с планеты, где жизнь развилась не на базе кислорода, а на базе фтора.

— А возможна такая жизнь? — удивился Эрик, — Ведь фтор непохож на кислород. Даже валентность в соединениях у фтора единица, а у кислорода двойка.

— Ого! Журналист, который помнит школьную химию! — удивилась капитан.

— Не считай всех журналистов — дебилами, — проворчал он.

— Не обижайся, — она пожала ему запястье, — ты парень, что надо, но среди долбанных журналистов ты исключение, которое лишь подтверждает правило.

— Молодежь, не ссорьтесь! — строго сказала миссис Шо.

Затем, сделав паузу для убедительности предыдущей нотации, она сообщила:

— Да, фтор очень отличается от кислорода, однако теоретически он может служить для инопланетной жизни газом-окислителем, а фтороводород — растворителем. И кстати, у фтороводорода интервал между температурой плавления и кипения как у воды, только смещен на 80 градусов Цельсия вниз по шкале. Впрочем, если вернуться к теме, то мы увидим между Ефремовым и Снеговым большую разницу в теме межзвездной любви. Инопланетяне Ефремова внешне почти неотличимы от людей, даже если имеют иной химический состав. Инопланетяне у Снегова иной внешности. Мужчина-землянин по сюжету влюбился в инопланетянку, у которой вместо ног — вращающийся хвост.

— А что у этой инопланетянки выше хвоста? — напрямик поинтересовалась Ханка.

— По Снегову, — произнесла Фанни, — у этих инопланетян гибкое туловище, похожее на змеиное, и руки, немного короче и тоньше человеческих. Лицо как человеческое, но с гармоничными пропорциями и сияющими глазами. Твой вопрос, видимо, предполагал строение органа копуляции. Увы, Снегов в книге «Люди как боги» умолчал об этом.

— А зря! — припечатала капитан Гонзало.

— Конечно, зря, — Фанни улыбнулась, — и недавно в одной околонаучной компании, под влиянием нетрезвого веселья возникла идея создать фанфик, и заполнить этот пробел.

Вилли Морлок поднял ладонь, как при произнесении присяги и признался.

— Это я спровоцировал после порции текилы. Фанфик, кстати, опубликован в сети под названием «Боги как звери». Аллюзия понятна, я полагаю.

— Еще как понятна, — отреагировал Эрик Лафит, — но что там с раскрытием темы?

— О! — произнесла миссис Шо, — Тема феерически раскрыта. Эли и Фиола обрели в этом фанфике чувственное счастье благодаря новой ксенобиологической инженерии, и дали начало новой разумной расе с ногами и с хвостом. По сюжету фанфика, сдвиг времени забросил эту расу на 100 миллионов лет в прошлое Земли.

— Но, — заметил Эрик, — тогда эта раса была бы известна современным археологам.

— Верно, так и есть! — миссис Шо снова улыбнулась, — Эта раса, похожая на динозавров, хорошо известна, и фигурирует в сериале «Парк юрского периода», как велоцираптор.

— Обалдеть… — выдохнула Саби Гонзало.

— А что про Snegov-club? — напомнила Ханка исходный вопрос.

Фанни Шо заговорщически подмигнула:

— Представь: с этого фанфика и начался Snegov-club. Некоторые аргонавты, у которых генная модификация получилась очень глубокой, восприняли фанфик всерьез, и стали интересоваться реальной возможностью…

— Обалдеть… — повторила капитан.