Герои умирают дважды

ГЛАВА 9

Первая ночь в замке графини для Виктора оказалась очень неспокойной. Нет, никто не ломился к нему в дверь, когда он спал, не фехтовал под окном и не прыгал на втором этаже над его комнатой. Антипову приснился сон. Точнее, не сон даже, а нечто другое, что захватило его мысли целиком сразу после пробуждения. Виктор проснулся и вспомнил, что всю ночь ему хотелось стать магом. Хотелось сильно, неистово, так, что сводило челюсти. И хуже всего было то, что желание стать магом требовало реализации любой ценой. Виктору никогда не приходилось сталкиваться ни с чем подобным. Он знал, что бывают сны красочные, и даже очень натуральные, но чтобы во время сна появлялось жгучее желание чего-то достичь — такого с Антиповым еще не происходило.

Озадаченный, он встал с кровати и сделал немалое усилие, чтобы выбросить воспоминания о ночных переживаниях. У него было много дел, и самое первое из них — узнать, что находится за дверью на подземном этаже.

Виктор отправил Риксту в ближайшую деревню, поручив забрать инструменты у Пестера. Пока слуга ехал туда и обратно, Антипов принимал водные процедуры. В замке с этими самыми процедурами все было устроено очень просто. Самые знатные гости мылись в своих апартаментах, а остальные — в купальных бадьях, расположенных на первом этаже. Нужно было лишь заставить челядь натаскать воды.

У Виктора еще оставалось время до возвращения Риксты, и молодой воин решил поговорить с наемным распорядителем турнира, пожилым почтенным мужем, выходцем из судейского сословия. Тот, краснолицый бородатый человек, страдал легкой одышкой, отчего алмазный орден, висящий на шее, чаще обычного двигался и сиял. Распорядитель произвел неизгладимое впечатление своей неподкупностью. Качество в высшей мере похвальное, но досадное, которое, однако, нужно отделять от честности. По мнению Виктора, неподкупность — это невозможность дать взятку лицу, потому что богатство этого лица многократно превышает состояние взяткодателя.

Однако нет худа без добра. Знания Антипова о турнире значительно пополнились. Теперь ему было до мельчайших подробностей известно, как должна проходить жеребьевка.

Каждый из желающих записаться на тот или иной вид состязаний подойдет к писарю и продиктует свое имя. Писарь запишет его на одном из одинаковых клочков пергамента и бросит этот клочок в горшок. Когда количество желающих иссякнет, горшок будет отнесен к графине, которая начнет вытаскивать по два имени за один раз. Это — пары, которые будут сражаться. Сразу же выявятся соперники в следующем круге. Победитель первой пары будет биться с победителем второй пары. Победитель третьей — с победителем четвертой и так далее. В третьем круге встретятся победитель первых двух пар с победителем вторых двух пар — и так до тех пор, пока не останется только два претендента на первое место. Схема предельно ясна, за исключением одного мучительного вопроса: разве можно подтасовать эту жеребьевку? Виктор понимал, что если встретится в первом круге, допустим, с ан-Суа, то шансы пройти во второй близки к нулю. Подтасовка была бы отличным выходом: всех сильных бойцов стравить друг с другом, а самому выступать против слабаков до самого финала. Но жеребьевка была столь проста, что даже заслуженный фокусник поостерегся бы в ней жульничать. К тому же за процедурой будут следить маги.

Впрочем, Виктор недолго ломал голову над заведомо неразрешимой проблемой — явился Рикста с инструментами. Хозяин и слуга заперли дверь комнаты изнутри и спустились в подвал. На подземный этаж у Антипова были самые широкие планы.

Призовой меч находился в недосягаемом месте (Виктор все-таки получил точную информацию, не полагаясь больше на слова Ипики): в оружейном «музейном» помещении за двумя решетками и спинами охранников. Ни через окно, ни через дверь проникнуть туда невозможно. Только графиня имеет право заходить в ту комнату и приводить с собой гостей. Антипов очень жалел, что карта с тайными ходами потерялась. Вдруг какой-нибудь секретный коридор привел бы к мечу?

Оставалось три варианта раздобыть приз: во-первых, выиграть турнир, во-вторых, склонить графиню к сотрудничеству, в-третьих, придумать что-то оригинальное и эффективное. Виктор желал бы выбрать последнее, но идей пока не было. Ему очень хотелось, чтобы дверь подземного этажа оказалась полезной и натолкнула на кое-какие соображения.

В этот раз Антипов не стал повторять прежней ошибки и бродить в подземелье в темноте, а поручил Риксте держать масляную лампу.

Дверь поддалась быстро, даже подозрительно быстро. Не успел Виктор засунуть в щель замка отмычку, как сразу же нащупал язычок замка. Замок открылся настолько легко, что, казалось, был сконструирован для того, чтобы его открывали не ключом, а иными предметами. Словно висел тут, хорошо смазанный, и ждал, пока придет человек с отмычкой.

Даже такого невеликого специалиста по взломам, как Антипов, это насторожило. Он бросил удивленный взгляд на слугу, но ничего не сказал. Рикста не разбирался в технике взлома замков, а верил, что его господин способен проходить через двери как овчарка через стадо овец.

Дверь распахнулась. Она вела в другую комнату, пустую, освещенную приплюснутыми пузатыми лампами, почти такими же, какую Рикста держал в руке. В противоположной стене была еще одна дверь: необычайно красивая, сделанная то ли из бука, то ли еще из какой-то светлой породы дерева, она была украшена резьбой в виде неровных многоугольников, примыкающих друг к другу. Виктору сразу же почудилось, что такая резьба ему уже встречалась. Он попытался вспомнить, где видел подобное, но с наскоку не смог. Утешив себя тем, что вспомнить, возможно, сумеет потом, Антипов пошел к светлой двери.

Этот звук раздался, когда Виктор был уже на середине комнаты. «В-ж-ж-ж», — будто прожужжал рой огромных шмелей, и сразу потом — щелк, щелк, щелк… Рикста взвизгнул и упал на пол, разливая масло из лампы. Он держался поодаль, в трех-четырех шагах от господина, — это спасло слуге жизнь.

Антипов сразу же присел и обернулся. Увы, поздно. Штук шесть стрел лежали на полу перед стеной справа, а еще две торчали в ней, войдя в выщербленную каменную кладку железными наконечниками. В стене слева только сейчас стали заметны небольшие дыры, искусно спрятанные в тени под выступом.

— Вставай, чего разлегся! — хрипло прикрикнул перенервничавший Виктор на слугу. — Иди назад, только медленно! Как пришел, так и иди!

— А что это, господин?! Что это было?!

— Ловушка. Наверное, я наступил на что-то и привел в действие пусковой механизм. Вон там — арбалеты. Стрелы должны были попасть в меня.

Рикста внимательно осмотрел хозяина:

— Но не попали!

— Не попали, — согласился Антипов. Он уже знал почему: из-за кольца. Раньше Виктор думал, оно как-то мешает лучнику попасть в цель, но теперь изменил свое мнение. Действие кольца было иным, если промахнулись механические арбалеты. Но вот каким?

Рикста начал пятиться в сторону темной комнаты, а Виктор застыл на месте. Он не мог решить: идти вперед или назад. С одной стороны, если здесь есть одна ловушка, то могут быть и еще. Но с другой стороны, ему было страшно любопытно, что же там, за светлой дверью. Что нужно охранять так рьяно, убивая даже случайно забредших сюда?

До светлой двери оставалось шесть-семь шагов. Антипов решил так: он пробует мечом в ножнах каждую плитку перед собой и медленно движется вперед. Если дверь оказывается запертой, то Виктор возвращается (он передал отмычки Риксте), а потом думает, что делать дальше. Если дверь не заперта, то в нее стоит заглянуть.

Воин шагнул вперед. Потом еще раз и еще. Темно-серые плитки под ногами ничем не отличались друг от друга. Они не двигались, а казались надежными и прочными: обычным полом. Антипов потихоньку, озираясь после каждого шага, дошел до светлой двери. Его пальцы крепко обхватили черную железную рукоятку и осторожно потянули. Дверь оказалась незапертой. Виктор приоткрыл ее совсем чуть-чуть и заглянул в щель. Его глаза тотчас расширились от ужаса, но он сдержался и не стал громко захлопывать дверь, а закрыл ее медленно и плавно.

Антипов на мгновение замер, прислушиваясь. Рикста увидел лицо своего господина и теперь не сводил с него глаз.

«Что там? Что случилось?» — шептали губы слуги.

Виктор с трудом справился с участившимся дыханием и поднес палец с губам, приказывая Риксте не шуметь. Однако осторожный юноша шуметь не собирался.

Воин немного постоял у двери, потом встряхнул головой, будто силясь привести себя в чувство, и направился к Риксте. Только пошел не прямо, а вдоль стены, очень медленно, периодически наклоняясь, чтобы подобрать упавшие стрелы.

Оказавшись в темной комнате, Антипов опять взял отмычки и запер дверь. Затем обернулся к слуге и наконец заговорил:

— Рикста, у нас большие проблемы. Вторая комната, как ты заметил, освещена лампами. Значит, кто-то время от времени меняет в них масло. Наше присутствие там могло быть незамеченным, но, увы, арбалеты сработали. Теперь их ложа пусты. Я собрал стрелы, надеясь, что арбалеты проверяют реже, чем лампы. Это значит, что рано или поздно кто-то увидит сработавшие арбалеты и без труда выйдет на нас. Я не знаю, когда это случится, но сидеть без дела уже нельзя: нам нужно либо вообще уходить из замка, либо идти дальше по подземелью и посмотреть, что же так хорошо охраняется. Мне хочется идти дальше… только вот то, что находится за белой дверью, вызывает серьезные опасения.

— А что там? — шепотом спросил слуга. Его глаза блестели от волнения.

Виктор только рукой махнул:

— Там нечто, о чем я даже не слышал, хотя специально интересовался местными сказочками. Не думал, что такое может существовать… Очень бы хотелось пройти мимо этой штуки! Даже если не удастся скрыть наших следов, мы можем найти кое-что, что потом обменяем у графини на меч. Чем лучше охрана, тем выше ценность охраняемого. Но с той штукой я один не справлюсь. И пытаться не буду.

Хозяин и слуга полезли наверх, в свою каморку. Виктор решил отправить Риксту за подмогой, поручив привести сюда Нарпа и Пестера в полном вооружении. Телохранители младших сыновей баронов не имели права оставаться в замке на ночь, но приходить днем могли.

Сам же Виктор уселся составлять отчет для Ареса: по предварительной договоренности, вскоре должен прибыть гонец барона ан-Орреанта. Гонец привезет инструкции (если таковые будут) и заберет отчет. Боги не могли появляться в замке Мереа, опасаясь быть обнаруженными магами. Антипов был вынужден полагаться исключительно на собственные силы.

Вскоре отчет был готов. Виктор изложил все, что произошло сегодня, вчера и позавчера (включая происшествие с Лябу). Он старался писать сжато и емко, но, уже завершив работу, немного подумал и решил кое-что добавить:

«Рисунок на двери я все-таки узнал. Уже видел точно такой в своем мире. Дверь одного из старинных мавзолеев, где я был на экскурсии, была украшена такими же многоугольниками. Очень, очень похоже, даже, наверное, полная копия. Не знаю, поможет ли чему-нибудь этот факт, но лучше о нем упомянуть».

Покончив с письмом, Виктор вышел наружу, чтобы проветриться. Стояла хорошая погода, утреннее солнце еще не было жарким и припекало ласково, словно касаясь кожи едва теплыми ладонями. Антипов пошел по черной дорожке, лишь изредка ступая по короткой траве, намереваясь достичь ворот и повернуть обратно. Он был уже на полпути, когда заметил, что какой-то сильно бородатый тип в серо-черной куртке направляется к нему, нервно ощупывая рукоять собственного меча. Сначала было не совсем ясно, что этот человек идет именно к Виктору, но, принимая во внимание диковатый и раздраженный взгляд, молодой воин решил остановиться и выяснить цели незнакомца.

Точно — вскоре оказалось, что бородатый тип двигается прямо к Антипову.

— Господин ан-Орреант? — осведомился он, приблизившись достаточно, чтобы не кричать и быть услышанным.

— Да. С кем имею честь? — вежливо отозвался Виктор, подражая манерам Женара. Бывший студент не считал зазорным учиться даже у соперников. Хотя, с другой стороны, если соперник проигрывает, чему у него можно научиться?

— Я — Филиа, барон ан-Крета.

— Рад познакомиться, — сказал Антипов. Теперь-то он припомнил собеседника. Тот сидел неподалеку от ан-Суа за столом во время вчерашнего ужина. — Чем обязан?

Бородатый в упор посмотрел на Виктора, словно пытаясь проникнуть в его мысли, чтобы понять: он действительно не знает причины визита или только притворяется?

— Вчера между нашими слугами произошел неприятный инцидент.

— Об этом мне известно, — кивнул Антипов, переходя с дорожки на траву, чтобы не загораживать проход какой-то даме в синем платье. — В нем пострадала труба. Но с музыкантами я сам переговорю чуть позднее. Возможно, возмещу им убытки.

— Пострадал мой слуга, а не труба! — Филиа слегка возвысил голос. — Ваш слуга набросился на него как полоумный и избил до полусмерти, чтобы переманить музыкантов, которых уже нанял я.

— Здесь какая-то ошибка, — сказал Антипов, которому стало предельно ясно, куда движется разговор. — Ваш слуга оскорбил меня, и Рикста сделал ему замечание. Не все могут вынести правду, предъявленную прямо в лицо, поэтому вашему слуге стало плохо.

— Что? — опешил бородач, его глаза широко раскрылись. — Да мой слуга избит! У него вся голова в крови!

— Ваш слуга не совсем потерян для общества, если его терзают настолько сильные муки совести, приносящие ему физические страдания. Поэтому я прощаю его и вас за сказанные им слова.

— Вы прощаете меня?! — воскликнул Филиа, задыхаясь от возмущения.

— Да, я — вас. Рассудите сами: вы жалуетесь на избиение своего слуги, а я — на оскорбление, нанесенное мне. Кто кого должен прощать? Уж не думаете ли вы, что здоровье простолюдина выше чести дворянина? Нет, вы скажите, если так полагаете. Мы тогда поставим этот вопрос перед другими дворянами сегодня за общим ужином. Интересно, как они отреагируют?

Барон осекся. Ему совсем не хотелось ставить никаких вопросов перед остальными гостями замка, да и вообще он не любил ввязываться в заварушки с предсказуемо проигрышным результатом.

— Я бы хотел прояснить все несогласия между нами наедине, — процедил Филиа сквозь зубы. — Один на один. Без свидетелей.

Антипов улыбнулся. Его предчувствия оправдались. Оставался лишь неясный вопрос: этот разговор был инициативой исключительно барона, или кто-то подтолкнул ан-Крету к такому решению.

— Без свидетелей? Куда они-то денутся? — отозвался представитель замка Орреант. — Здесь же полно людей.

Барон схватился рукой за воротник и резко мотнул головой, высвобождая шею.

— Вы меня не так поняли, — хрипло сказал он. — В замке нельзя. Нам обоим укажут на дверь.

«Интересно все-таки, его Женар на меня натравил, господин Ришелье? — подумал Виктор. — Или сам барон в своем скудоумии решил повыбивать конкурентов и начать почему-то с конца?»

Претензии барона были весьма некстати. Если оставить в стороне риск быть выгнанным с турнира или оказаться убитым на дуэли, то даже рана приведет к глупому проигрышу в турнире! К тому же другие дела требовали внимания Виктора. Он почувствовал, что вот-вот нащупает правильный путь. Антипов только что придумал, как поступит с дверью, чтобы его не обвинили во взломе замка. Он просто вышибет дверь ногой! А если кто-нибудь спросит, то скажет, что ему послышались крики о помощи или нечто еще в таком духе. Наплетет что-то благородное. Но перед этим пойдет по подвалу дальше. А дальше идти нужно — предчувствие это тоже подсказывало. Нет, претензии ан-Креты были совсем излишни. Но, с другой стороны, отказаться — значит поставить под угрозу свою репутацию. А ею рисковать нельзя. Ведь кто знает, может, она приведет к победе, мечу и графине? Высокая репутация нужна всем: дворянам, торговцам, простым людям, — но нужнее всего хитрецам.

— Предлагаю отложить встречу, — сказал Виктор. — Буду к вашим услугам, когда закончится турнир.

Бородач сделал нетерпеливое движение рукой:

— Нет, господин ан-Орреант. Я не могу ждать.

«Наверняка за всем этим стоит Женар, иначе барон не был бы так уперт. Это невыгодно не только мне, но и ему, — подумал Антипов. — Быстро графский сынок ответил. Браво! Какая многогранная личность этот Женар: и голос как у кастрата, и рука как у ан-Креты».

— Не можете ждать, а придется, — произнес Виктор, медленно качая головой. — Турнир для меня слишком важен.

Внезапно он заметил, как барон устремил внимательный взгляд на что-то за его спиной. И смотрел так сосредоточенно, что Антипов не выдержал и медленно обернулся. Ему показалось, что у дальней стены донжона стоит знакомая фигура в фиолетовой шляпе и наблюдает за ними. Ан-Котеа, графский сынок. Подозрения молодого воина переросли в уверенность.

— Это невозможно. — Голос Филиа был глух, а пальцы крепче сжали черную рукоять меча. Наверное, он хотел вновь привлечь внимание собеседника. — Сегодня! Иначе мне придется оскорбить вас при свидетелях, и будет еще хуже.

«Да что же этот мерзавец Женар ему пообещал?! Вот пронырливый тип. С воображением. Несется как на крыльях. И надоел мне смертельно. Как бы ему крылышки подрезать?»

— Что вы предлагаете, господин барон? — Приемный сын Алькерта опять посмотрел на своего недруга, гадая, знает ли тот, что является лишь орудием сведения счетов.

— Мы выйдем из замка по очереди, а вернется лишь один.

— Вы только никому не говорите об этом, — произнес Виктор, раздражаясь неуступчивостью собеседника. — Особенно Женару. А то ни один из нас не вернется.

Антипов даже представить себе не мог, насколько правдива его последняя фраза. Он угадал: за этой дуэлью стоял графский сынок, который чувствовал себя оскорбленным и горел желанием отомстить обидчику. Но Женар не стал полагаться только на мастерство ан-Креты. Если бы Виктор обернулся еще раз, то увидел бы, как к Женару подошел невысокий хромой человечек со шрамом на месте левого глаза. Ан-Котеа быстро показал на представителя замка Орреант. Человечек кивнул и поковылял прочь, к своей серой кобылке, такой же приземистой и коротконогой, как ее хозяин.

Вопрос с ан-Кретой решился быстро к обоюдному согласию. Ролт дожидается своих людей, а потом едет в лес неподалеку, где его будет ждать барон. Виктор предложил взять с собой по надежному свидетелю, который будет молчать при любом исходе поединка. Воин не верил в честность ан-Креты и хотел избежать возможных засад. Антипов решил прихватить Ипику, предварительно все рассказав его брату, а барон выбрал ан-Суа. Рыцарь в черных доспехах, по слухам, не был замечен прежде в бесчестных поступках. У Виктора была на этот счет своя теория. Он считал, что самый сильный боец может позволить себе сохранять приличия в любой обстановке: ведь у него почти нет противников. Если кто-то превратится в великана, то ему будет легко соблюдать кодекс чести, методично истребляя врагов-лилипутов. Можно даже сменить черный цвет одежды на белый и стать олицетворением добра, убивая строго по правилам.

Барон отбыл разыскивать ан-Суа, а Виктор, почти уже не волнуясь, решил провести оставшееся ему время с толком. Сначала поговорить с Ипикой, а потом набраться наглости и попросить аудиенции у графини под благовидным предлогом. В конце концов, обидно умереть на дуэли, не пообщавшись с такой красавицей с глазу на глаз! Разговор с графиней вряд ли займет много времени, и Антипов успеет везде.

Виктор преуспел в своем начинании. Он нашел Вирету, доверенную даму, и попросил ее показать легендарный меч. Расчет был прост: дама доложит графине, а потом уже та будет принимать решение. Если предыдущие выступления начинающего барда и оратора произвели впечатление, то… Вообще же Антипов твердо знал самое главное правило ухаживания за женщиной на первых порах: нужно напоминать ей о себе как можно чаще. Чем чаще она будет видеть поклонника, тем чаще будет о нем думать. Чем чаще будет думать, тем меньше времени останется на размышления о других претендентах. И, смотришь, через некоторое время женщина, может быть, и не полюбит, но точно привяжется, если все сделать правильно.

Все получилось, как и было запланировано. Примерно четверть часа спустя после разговора Виреты с бароном Ласана, одетая в светло-сиреневое платье, сшитое из муслина или из тафты (воин плохо запомнил уроки менестреля Нартела касательно женской одежды), вышла к ждущему в коридоре мужчине. Хозяйку замка сопровождала Вирета. Виктор мысленно поздравил себя — его личность заинтересовала графиню в достаточной мере. Теперь дело за малым: нужно убедить Ласану, что все льстецы, с которыми она сталкивалась, меркнут по сравнению с верным адептом правды, о честности которого скоро пойдут легенды, если, конечно, удастся обмануть менестрелей, легенды распространяющих.

Графиня, мило улыбаясь, провела Виктора в комнату, где среди других ценных вещей под охраной хранился и меч. Ему отводилось самое почетное место на черном столе напротив двери. Поверхность меча была почти зеркальной, отлично отражая лица склонявшихся над ним людей.

— Господин ан-Орреант, Ролаа, известный герой, был моим дальним предком, — поясняла графиня, стоя так близко от Виктора, что если бы он сместился на несколько сантиметров вправо, то его рука коснулась бы ее руки. — Этот меч передавался в нашем роду по мужской линии, пока наконец она не пресеклась. Мне жаль с ним расставаться, но оружие Ролаа — единственная вещь, которая достойна быть призом на турнире.

Антипов знал, что графиня так не считает. Напротив, она уверена, что на этом турнире есть еще один приз. Важнее, богаче и красивее меча. Главная награда — сама графиня. И, находясь с ней рядом, вдыхая запах чистой кожи, умащенной дорогими маслами, любуясь безукоризненными чертами лица и мягкими белокурыми локонами, Виктор был готов признать, что она права.

Меч, по мнению Антипова, был сделан из стали. Клинок чуть менее метра в длину переходил в простую рукоять, возможно, деревянную, но обмотанную старой черной кожей. Навершие представляло собой металлический шар, которым, вероятно, тоже можно было хорошо приложить при желании, а небольшое перекрестье завершало строгий и смертоносный образ. Антипов знал, что большинство доспехов и оружия железные. Но благодаря избирательному подходу жрецов к изобретениям и изобретателям иногда встречались удивительные вещи. А если прибавить к этому искусство тех магов, которые не брезговали тратить свое время на помощь кузнецам, то свойства этих вещей могли превосходить самые смелые предположения.

— Ваше сиятельство, — проникновенно ответил Антипов, — если бы я выиграл этот меч, то непременно подарил бы его вам. Чтобы вы провели еще один турнир и опять рассказали бы мне все об этом оружии.

Ласана бросила на собеседника заинтересованный взгляд и рассмеялась, продемонстрировав ровные и белые зубки.

— Мужчины часто обещают дарить то, чем не обладают, — сказала она. — Звезды или луну, например. Я даже подозреваю, что если бы в собственности у мужчины оказалась звезда, то он бы не стал ее дарить, а пообещал бы какое-нибудь созвездие, которое ему не принадлежит.

— Увы, ваше сиятельство, мужчины довольствуются для себя скудной реальностью, а женщинам дарят мечту, — отозвался Виктор, удивленный острым язычком графини.

— Женщинам нелегко извлечь пользу из мужских мечтаний, — посетовала графиня. — К тому же эти мечты, как правило, о нас. Господин ан-Орреант, прошу вас, подарите мне этот меч на самом деле. Тогда мое мнение о мужчинах изменится в лучшую сторону.

«Да это просто Джейн Остин в юбке, — подумал Антипов. — Хм… постойте, Остин и так была в юбке. Значит — Оскар Уальд в брюках. Хотя и он тоже… Ладно, пусть будет Диоген без штанов».

Между тем Ласана, не подозревая о том, что она — Диоген без штанов, потратила на общение с младшим сыном захолустного барона почти полчаса, хотя рассчитывала уложиться в несколько минут. Время прошло для нее незаметно. Она впервые встретила достойного противника, умеющего отвечать на ее колкие фразы. Вирета наблюдала за беседующими и не верила своим глазам: Ласана искренне смеялась не только своим шуткам, но и шуткам собеседника.

Неизвестно, о чем конкретно размышляла доверенная дама, но мысли Виктора были просты как поломанный компьютер.

«Пробирает, — с тоской думал он, глядя на сияющие зеленые глаза графини. — И почему я не встречал такой девушки в замке какого-нибудь соседа ан-Орреанта? Вот же невезение: она — графиня, а я непонятно кто. Между нами пока целая пропасть. Даже если выиграю турнир, она успеет выйти замуж за кого-то другого раньше, чем я заявлюсь во всем великолепии — в качестве верховного жреца. Может быть, ее украсть? Для ее же блага. Скажем, и графиню и меч одним ударом. А?»

Виктор не питал насчет себя никаких иллюзий. Он был способен украсть женщину. Но только если у него была хоть малейшая уверенность, что согласие удастся получить потом, иначе предприятие окажется бессмысленным. Насилия такого рода Антипов терпеть не мог, предпочитая добиваться своего другими путями. Пока насчет графини он почти ничего не знал и решил отложить коварные планы до поры до времени.