Геном Пандоры: селекция

Глава 23

— Алекс, смотри сюда!

Я устало оттолкнулся ногами от пола и вместе с креслом на колесиках подъехал к рабочему месту Вики. Она пялилась в монитор и нервно кусала губы.

— Что случилось?

— Пока ничего. Но если не скажешь какая я умница, то ночью импринтирую тебе этот геном.

— Может, Кеше?

— Дурак!!!

Она резко переключила внимание на меня, и в ее взгляде я почувствовал неприкрытую угрозу.

— Шучу, шучу. — Я примиряюще поднял руки. — Ты большая умница и это… красавица.

Она наклонила голову словно ворона, пытаясь разглядеть в моих глазах сарказм, но там наверняка плескалась только усталость. Двенадцать часов непрерывных бдений над материалами, добытых в NAVY, не прошли даром. Тысячи экспериментов, их анализ, сводные таблицы, выводы аналитиков — все это превратилось в огромный снежный ком, который грозил обрушится лавиной на мой разум. Пока Мия обрабатывала один блок данных, я уже писал модуль для аналитики следующих. Затем скидывал обработанный пласт данных Вике. И так по кругу.

— Ладно, можно сказать, поверила, — хмыкнула она и отвернулась к голоэкрану. — Видишь этот триплекс?

— Угу.

— Это суперустойчивая мутация для семейства собачьих. Идеальные машины для убийства. Усиленные челюсти и кости. Повышенные показатели отклика нервной системы. Как дополнение — усиленная агрессия и прочие подобные плюшки. Вот внешние признаки мутаций.

Я смотрел на знакомых мне тварей, с которыми мы сталкивались пару раз. О чем-то подобном я догадывался, и в том, что NAVY пустили монстров на поток, не было ничего особенного. В принципе, текущий уровень развития генных технологий позволял сделать это и безо всяких чипов. В общем, эта новость по моему мнению не стоила столь восторженного выражения лица Вики.

— Но это не главное, — увлеченно продолжила она. — Смотри на следующий график.

Картинка поменялась. Знакомые твари преобразились, дополнив и без того непрезентабельный облик новыми уродствами. Особенно меня поразила тварь больше похожая на крокодила, нежели на собаку.

— Новая мутация?

— И да и нет. Это развитие базовой мутации. В этом кластере данных содержится информация об опытах следующей стадии — импринтировании второго генома.

А вот это было уже интересно.

— Если при базовой мутации стабилизация генома достигалась в девяносто восьми процентах случаев, — продолжила Вика, — то следующий уровень проходили от силы десять процентов. Но даже это не всё. Посмотри на третий уровень модификации.

Моему взгляду предстало и вовсе мерзкое зрелище. Один из самых уродливых экземпляров больше походил на паука, чем на собаку. Четыре ноги, каждая из которых состояла из множества сегментов, поддерживали одутловатое тело, покрытое хитином. Челюсти были вывернуты на девяносто градусов, превратившись в чудовищные жвала, сочившиеся мерзкими выделениями бурого цвета. Яд, что ли?

— Бррр… Вика, убирай эту мерзость с экрана.

Она улыбнулась, видя мое перекошенное лицо, но выполнила просьбу.

— Это так, для наглядности. Вдруг нам придется столкнуться с чем-то подобным.

— Очень бы не хотелось.

— Здесь я с тобой согласна, но мы отвлеклись от главного. Успешность мутаций третьего грейда — меньше процента. Но самое важное не это, а с помощью чего шла стабилизация.

— Стабилизация?

— Ага. Смотри, при первичном мутагенезе импринтируется ещё один ген, кодирующий определенный белок, стабилизирующий мутацию. Десять из ста подопытных образцов не активируют этот ген, и именно эти десять экземпляров успешно прошли вторую мутацию.

— А меньше одного процента активировали ген после третьей мутации!

— Ты все верно понял, Алекс.

До меня начала медленно доходить вся важность этого открытия. Если такое заложено в структуре нейровируса, то подобное применимо и к нам, людям.

— В нейровирусе, который всем нам прилетел, гена, кодирующего белок-стабилизатор, нет. Его предварительно вырезали. Действительно, зачем NAVY стабильные мутанты? Мы же одноразовые подопытные кролики, просто собрать информацию и всё. — Вика криво улыбнулась. — И потому для нашего «эксперимента» этот ген вырезали. Но NAVY знали о дестабилизирующем влиянии триплекс-ДНК и даже решили эту проблему, создав в сцепке с паттерном мутантных генов ещё и ген-стабилизатор. Есть тут ещё один занимательный момент. Свойства белка-стабилизатора таковы, что, если он начинает синтезироваться, дальнейший импринтинг уже становится невозможен. И, смотри, какое элегантное решение придумали NAVY: ген-стабилизатор включается и запускает синтез белка только при нарушении триплекс-структуры. То есть, когда особь достигла предельного количества мутаций, который её геном может выдержать!

— Ты ещё повосхищайся ими, — хмыкнул я. — А от чего зависит, сколько мутаций может выдержать организм?

— Исследований на эту тему я пока не нашла, — задумчиво произнесла Вика. — Но тут всё индивидуально. Большинство выдерживают только один импринтинг.

— Ясно, а ты сможешь внедрить такой ген в организм?

Она победоносно посмотрела на меня.

— Без проблем. Структура же описана.

Через час я был в своей каморке. Несмотря на колоссальную площадь исследовательского центра, мы с Викой заняли подвальное помещение на минус третьем уровне сектора В. Самую большую комнату мы оборудовали под лабораторию. А две подсобки — под спальни. Душ, санузел — этажом выше. И это был предел наших владений. Но зато впервые за долгое время мы почувствовали себя в безопасности. Правда пришлось повозиться с охранным сервером, но теперь территория исследовательского центра была под моим полным контролем.

Спать хотелось жутко, но информация, которую раздобыла Вика, в корне меняла все. Осознание того, по какой грани мы прошли, отрезвляло похлеще ледяного душа. Ведь не только качество мутации и предрасположенность организма влияла на его устойчивость к изменениям, но и параметр «резистентности». Так его называли в NAVY. Белок-стабилизатор не только успешно сводил на нет деструкцию «условно устойчивого» генома — еще один термин ублюдков, но и отсекал всевозможные дальнейшие генные модификации. Так сказать, ставил маркер абсолютной устойчивости данной генной сборки. Насильственное импринтирование дополнительной генной модификации, пусть и максимально подходящей, вело только к одному исходу — смерти.

— Мия, принять исходную информацию для корректировки интерфейса мутаций.

— Принято. Производится изменение параметров.

Нейронка в онлайн режиме корректировала виджет. Внимательно следя за ее действиями, я вносил корректировки. Через час, вконец обессиленный, но довольный результатом, я провалился в беспробудный сон.

Объект: Алекс

Статус адаптивности генома:

Устойчивость модификации: + 14,1 %

Предел развития: 2+

Белок стабилизации: отсутствует

Импринтированные генные кластеры:

Ветка регенерации: 4,97 % синхронизации (144,01 % от максимума)

Ветка энергии: 8,62 % синхронизации (77,58 % от максимума)

— заряд (100 %)

— время восстановления (—)

Статус трансформации ДНК: 18,79 %

— центр физической активности — 23,02 %

— центр нервной системы — 24,82 %

— центр ментальной активности — 8,52 %

Проснулся я отдохнувший и некоторое время лежал, приводя в порядок мысли и вспоминая события вчерашнего дня. Пятнадцатичасовой исследовательский марафон принес сногсшибательные результаты и заставил о многом задуматься. Если раньше мы в основном полагались на нейромодель, которая предсказывала успешность предстоящей сборки, то теперь появилась новая сущность, которую я по-простому назвал пределом развития.

Одно радовало: теперь в случае регресса триплекса ДНК мы не окажемся в смертельной опасности. С другой стороны, к выбору последующего генома для импринтинга нужно подходить с особой тщательностью. Ведь это может оказаться последняя доступная для организма модификация. Так что о штуках типа эхолокации придется забыть. Нужно искать что-то сильное и синергичное с моей основной способностью.

Усмехнувшись последней мысли, я понял, как сильно изменился сам. И кажется немного понял мотивы корпорации NAVY, уничтожившей миллиарды людей. Я представил их картотеку геномов, которую они собрали с успешно мутировавших людей, и пришел в ужас. Что им мешает сделать из подчиненных им отрядов наемников супербойцов? Мутантов с тщательно подобранными геномами. И элиту с уникальными мутациями. Тем более стабилизирующий белок у них есть. И, наверное, еще куча других технологий.

Рассуждения несли меня дальше и дальше, пока я не пришел к выводу, что апокалипсис — это тщательно спланированная операция по захвату мира. Да, пусть большая часть его в руинах, но, имея технологии и рабов, не будет труда отстроить его заново. Вот же ублюдки! Даже смерть миллиардов их не остановила. Это лишь побочный эффект на пути к власти.

Под эти невеселые мысли я поднялся с кушетки, потянулся, скидывая остатки неги, и посмотрел на таймер.

— Вот черт!!!

Я редко позволял себе спать более семи часов, но сейчас таймер говорил о десяти. Интересно, как там Вика?

Раскрыв соответствующий виджет, я обнаружил ее сигнатуру в лаборатории. Вот же. Встала раньше меня и сразу за дело. Подавив небольшое раздражение по поводу собственного разгильдяйства, я метнулся в душ и через пятнадцать минут толкнул дверь лаборатории.

— Доброе утро, Вика!

— Ага.

Она мотнула головой, не отрывая глаз от экрана лабораторной капсулы.

— И чего мы без настроения?

Она повернула голову и отрешенно посмотрела на меня.

— Хорошо, что пришел. Проследи, плиз. за рекреационным процессом Кеши.

Буквально через пару секунд Мия отчиталась о пришедшем от Вики пакете данных.

— Все инструкции я тебе выслала. Если что пойдет не так — буди. Я спать.

Затем неровной походкой, не обращая на меня никакого внимания, скользнула за дверь.

Она что, не спала совсем⁈

— Вывожу данные инструкции по контролю за состоянием питомца на виджет, — ворвалась во внутренний диалог Мия.

Стыд во мне в принципе сложно пробудить, но сейчас я почувствовал что-то отдаленно напоминающее это. Просматривая логи, я четко понял, что Вика не спала ни минуты. После нашего долгого разговора я пошел спать, а она принялась синтезировать векторную конструкцию для внедрения гена. Успешно завершив процесс, она импринтировала ген-стабилизатор Кеше, поместив последнего в капсулу для полного контроля над процессом.

Выкинув терзания из головы, я внимательно прочитал инструкции и понял, что от меня практически ничего не требуется. Следить за показаниями капсулы, отреагировать, если что пойдет не так. По окончании вколоть комплекс витаминов и накормить кота.

Уже через полчаса я извелся от безделия. Просмотрел в десятый раз все камеры и выпил три чашки растворимой бурды, которую по ошибке назвали кофе. И решил, что нужно заняться чем-то полезным. Судя по суточному марафону Вики, ее не стоит ждать минимум часов десять, так что времени у меня предостаточно.

Вынужденный эксперимент с круговым высокочастотным разрядом три дня назад показал, что я сильно недооцениваю способность, что так удачно импринтировал себе. Раньше верхом моих мечтаний было вдарить мощным разрядом по недругу, но сейчас хотелось большего. И вариантов развития, которые я накидал себе за время ожидания в прилегающем к лаборатории лесу, набежало немало.

Первое, над чем нужно было поработать — это форма и частотный спектр используемого умения. Низкочастотные разряды порядка 50 Гц наиболее смертельны для живых организмов. Тогда как мегагерцовый диапазон без проблем выносит всю электронную аппаратуру. Контролировать смену частот мне нужно научиться на уровне инстинктов. Ведь подстройка в момент боя может стать фатальной.

Второе, о чем я задумался — создать новое дальнобойное умение. Ведь разряды были эффективны лишь до десяти метров, теряя на этом пределе почти всю атакующую мощь. Усилить разряды без качественного прогресса в трансформации организма было невозможно. Процесс, конечно, шел, но два и семь десятых процента за неделю — это крайне мало для моих аппетитов. В общем, нужно что-то принципиально новое. Анализируя свои скупые знания по поводу электричества и его природных аналогов, я пришел к банальному выводу: нужно попытаться создать что-то наподобие шаровой молнии и пуляться уже сформированным сгустком во всяческих недругов. Осталось дело за малым — понять, как это реализовать.

Третий аспект, который я хотел усовершенствовать — это боевая мощь, не завязанная на моем резерве. Хоть он потихоньку и рос, но очень медленно. Высокочастотный разряд на полную мощность в последней схватке со спецназом выжал меня досуха. И по подсчетам нейронки, следующий подобный подвиг я мог повторить в лучшем случае через полтора часа. Как увеличить это самый резерв предположения были, но ими займемся в последнюю очередь. Сейчас главное — создать возможность не выбывать из сражения через пару минут.

И в этом, я надеялся, могла помочь идея, пришедшая в голову совсем недавно. Базовой предпосылкой к этому стал мой кнут — оружие, пусть и вызывающее усмешку, но уже спасшее нам жизнь не один раз. А что, если создать более совершенное оружие, работающее от электричества? Сначала мысли крутились вокруг концепции рельсотрона. А что? Простая конструкция боевой части — два электрода и пусковая труба. Источником тока и блоком конденсаторов могу служить я сам. Я даже хотел поработать над расчетами энергозатрат, но внезапно подумал о другом своем умении. Для себя я обозвал его чувством потока.

Я умел контролировать потоки энергии на расстоянии. Пусть практика в лаборатории профессора была небольшой, но тут важен принцип. Если я могу зарядить какой-то предмет электричеством, то почему бы не управлять им на расстоянии. Не предметом, конечно, а электричеством, находящимся в нем. Этакая форма электрокинеза.

Название мне так понравилось, что я приказал Мие заменить описание «чувство потока» на виджете развития на новое определение. Пофантазировав еще пару минут, я одернул себя. Во-первых, нужно найти подходящий предмет. Типа метательных ножей, игл, сюрикенов. Может, бумеранг?

Я усмехнулся про себя. А на хрена бумеранг? Ведь не аэродинамика должна быть в приоритете, а контроль над способностью. Воодушевленный этой мыслью, я сбегал в свою каморку и отрезал от «кнута» небольшой кусочек: для первых опытов будет достаточно. Затем вернулся в лабораторию и, убедившись, что с Кешей все в порядке, уставился на кусок провода в руках.

Привычным усилием воли запитал его и аккуратно убрал в сторону. К моему разочарованию, небольшая аура вокруг «подопытного» тут же погасла и он превратился в обычный кусок провода.

— Да куда ж ты делась?

Я четко чувствовал, что не поглощал энергию обратно.

— Никуда, — включилась в диалог Мия.

— Но я ничего не чувствую!

— Направленное движение электронов прекращается, если убрать источник поля.

Хм… Это в корне меняло постановку вопроса. Сгенерировав небольшой поток энергии, я аккуратно потянулся к куску провода. Есть контакт! Кусочек провода стал продолжением потока. Теперь нужно тебя аккуратно подвинуть.

Через пять минут, посинев от усилий, я грязно выругался и пнул в угол кусок провода. Предатель! Как я ни старался, он не сдвинулся с места. А какая была задумка!!!

— Алекс, проводнику не хватает подъемной тяги.

Я скосил глаза на виджет с Мией.

— А ну-ка поподробнее!

— Вывожу на центральный виджет всю доступную в моей памяти информацию. К сожалению, тут только общие базовые знания, но, может, они хоть как-то помогут.

Я тут же бросился на тот массив информации, который вывалила Мия. И это только базовые знания⁈ Но ничего, мне бы поймать мысль, остальное докрутим. Скрупулезно вычитывая фрагмент за фрагментом, я ставил маркеры на интересных аспектах и не сразу понял, чего так заверещала нейронка.

— Обнаружено нарушение периметра. Алекс, нарушение периметра!!!

Смысл сообщения только начал доходить до меня, но я уже на автомате отдавал команды.

— Мия, выведи на главный виджет камеры в зоне проникновения.

— Разбуди Вику!!!

Ночной режим камеры транслировал картинку в серо-белых тонах. Так, корпус А, центральный въезд. Дорога, проходя по краю подлеска, уходила вдаль, а на самой границе контроля камеры расплывалось световое пятно. Оно медленно двигалось прямо по дороге в сторону ворот. Метрах в ста остановилось, потом через пару секунд изменило конфигурацию и продолжило движение.

— По данным аналитики, объектом, нарушившим периметр, является человек, — комментировала Мия. — Или мутант. По данным сигнатуры передвигается ползком.

Так, спокойно, Алекс. Скорее всего это кто-то из местных. Мутант, но нельзя исключать и просто выжившего. Правительственные войска не действовали бы так топорно.

— Мия, сколько до завершения процесса восстановления Кеши? И что там по созданию белка?

— Белок будет готов через десять минут. Процесс восстановления питомца закончится через час десять.

В этот момент дверь лаборатории громыхнула, и в комнату ворвался злой демон. Глаза у демона сверкали, волосы были взъерошены, а штаны отсутствовали.

— Что с Кешей⁈

Я дипломатично отвернулся, но не так быстро, как полагалось в таких случаях.

— С ним все в порядке.

— Так какого хрена⁈

— У нас гости.

Секундная пауза, и Вика спросила уже более спокойно:

— Кто там?

Я настроил синхронизацию нейронок так, чтобы у нас с Викой отображался один и тот же виджет.

— Залетный одиночка. Вон там, видишь?

— Одиночка⁈

В этот момент от кромки леса отделились еще четыре сигнатуры и начали медленно приближаться к исследовательскому центру, забирая немного вправо от первопроходца. В сердце неприятно закололо, и я обернулся к Вике.

— Похоже, тебе нужно срочно одеться.

Она на секунду замерла, посмотрела вниз и пулей вылетела из лаборатории. Я перевел взгляд на виджет и до хруста сжал кулаки.