Фростпанк. Ледяной рубеж

Глава 1. Надежда

18 июля 1888 года

Мы здесь уже две недели…

Ветер стонал, словно мучимый болью зверь.

Сирена загудела, знаменуя конец смены. Там, у ледяной стены, шахтеры пробирались сквозь сугробы, сопротивляясь яростной буре. В центре города Генератор вырабатывал жизненно необходимое тепло. Склонив замотанные тряпьем головы, люди жмурились, оберегая глаза от вихря колких снежинок; дыхание их оседало инеем на усах и шарфах. Так, по наметанным за день заносам, работники лесопилок и шахт возвращались к палаткам.

Вьюга, налетевшая с востока, с воем обрушилась на городок Нью-Белфаст. Она принялась что есть силы рвать и трепать ткань палаток — единственных домов этих обездоленных людей. Стоит буре уняться, лондонцам, живущим здесь всего пару недель, снова — в который уж раз! — придётся чинить жилье и заново расставлять ловушки да сети в Ледяной пустоши. Их жилища, хоть и прочные, ни разу ещё не выдерживали натиск стихии без ущерба. Вот и сейчас всем пришлось спешить к Тепловой башне, возвышающейся над поселением, чтобы затянуть туго-натуго шнуровку пологов и сидеть у огня в густом чаду масляных ламп, пока ненастье не уйдет.

Губернатор Биф ждал, склонившись над записной книжкой. За последний год он повидал немало таких бурь… Но есть ли этому предел?

Долгий путь на «Дредноуте» — исполинском паровом корабле — стоил беженцам многих жизней. К концу пути до Нью-Белфаста добралось всего полсотни человек. Снегопад прекратился, туман рассеялся, открыв зрелище странное и пугающее. Люди мечтали о тёплом очаге и изобилии еды или хотя бы о плантациях в обогреваемых теплицах. В зияющем кратере и в самом деле высилась Тепловая башня, но она вовсе не была похожа на описанные властью чудеса. В яме не оказалось людей. Над землей в центре круга возвышался генератор, завывал ветер, чернели груды угля, древесины и металла да стояло несколько изодранных палаток.

Толпа испуганно загудела. Так, значит, сюда никто не добрался? Здесь не лучше, чем в Лондоне! Там — каждый день лишь голод и смерть, а здесь — нет жизни… Но всё же наш девиз: где уголь, там и надежда.

«Мы здесь уже несколько недель…»

— Сэр? — раздался хриплый голос помощника.

Биф замер, не дописав фразы, и убрал перо от пергамента, чтобы ненароком не капнуть чернилами.

— В чем дело, Бэйли? — спросил он у старого камердинера, который служил ещё его отцу. — Есть новости с угольных шахт?

Бэйли бегло пробежался по записям за минувшие сутки. Даже после всех ужасов катаклизма он оставался доверенным лицом семьи Додсон. Бифа поражала выдержка этого человека: несмотря на лютый мороз и недоедание, худощавый, укутанный в несколько бушлатов старик всё так же эффективно справлялся со своими обязанностями.

— Чрезвычайная смена весьма положительно сказывается на наших запасах угля, — наконец сказал он. — Но… четырнадцать часов на таком холоде — весьма «утомительная» работа, сэр.

«Утомительная»… не то слово. Хотя, конечно, лучше, чем смерть. Бэйли знал, что Бифу тяжело даются такие приказы. Но как без них? Уголь бесценен, и это лишь начало будущих лишений. Старик, несомненно, прав…

Управляющий едва уловил косой взгляд губернатора. Справа от Бифа на столе лежала фляга, то и дело притягивавшая его взор. Но он подавлял это желание, понимая: дать волю слабости — значит оставить людей без управления. Этого губернатор допустить не мог. Сейчас Бифу Додсону как никогда требовались ясность ума и твердость руки.

Губернатор плавно отодвинул от себя флягу. Управляющий едва заметно склонил голову.

— Чтобы построить город в ледяном аду, нужно самопожертвование. Люди добьются больших результатов, если будут работать сверхурочно, — Биф Додсон посмотрел на Бэйли. — Нам нужен этот уголь как можно скорее. И… распорядись выдать шахтёрам двойную пайку.

Управляющий поднял тревожный взгляд на губернатора.

— Какие-нибудь новости из научного центра, сэр?

Биф хмуро улыбнулся.

— Неужели меня вправду так легко раскусить?

— Вы всегда были честным человеком. Именно благодаря этому качеству народ и избрал вас, сэр.

Биф кивнул.

— Да… Верно. Боюсь, нас ждут серьёзные испытания. Послезавтра снова минус двадцать пять, а далее — чёрт знает… Мы всё ещё зависим от скорости выработки.

— Желаете, чтобы новые законы вступили в силу, сэр?

— Я думаю, это будет правильным решением, — ответил Биф не так уверенно, как хотелось бы.

Он обеими руками протёр лицо и глаза.

— Бэйли…

— Сэр?

— Как думаешь, правильно ли я поступил, когда решился привести сюда всех этих людей?

Лицо управляющего оставалось таким же невозмутимым, как и всегда:

— Ваш покойный отец, сэр Морган Додсон, всегда сомневался и размышлял, но действовал — действовал несмотря ни на что. Именно вы взяли на себя ответственность, в то время как другие погружались в анархию на улицах Лондона. Правильно или неправильно — это больше не имеет значения, сэр.

Перед глазами Бифа промелькнул долгий и опасный путь. Множество исхудавших лиц, оставленных в Лондоне, и те, кто не сумел добраться до этих мест. Каждая минута борьбы, каждая поставленная палатка и каждый загруженный мешок угля… Последнее паровое ядро, потраченное на розжиг Тепловой башни.

Лондон вымирал, с каждым днём теряя всё больше жителей. Болезни, холод и голод стали причиной появления на улицах города сотен и тысяч трупов! Среди мертвых были и те, кто в хаосе анархии погиб куда более насильственной смертью…

Когда Биф собрал людей в этот рискованный поход, ему казалось, что это единственная возможность выжить. И менять коней на переправе, когда столько трудностей уже преодолено, губернатор не намерен.

На волевом лице Бифа отразилась глубокая печаль. Но ненадолго. Он улыбнулся и сказал:

— Ты как всегда прав, старина. Пути назад нет. Пойдём, нас наверняка уже ждут…

— Слушайте меня! Слушайте меня! — прокричал Биф, держа над собой лист бумаги.

После окончания дневной смены несколько колокольчиков затрезвонило у подножия Тепловой башни на основной площадке для Сбора. Самое тёплое и надежное место во всём городе вновь собрало почти всех жителей для утверждения новых законов. Каждый день утренний и вечерний сбор, это не просто распределение обязанностей и решение проблем, это стремление сплотить еще не угасшее общество.

С этими мыслями Биф взглянул на младших. Дети дрожали — нет не от холода, у Генератора тепло, но от страха. Все молча слушали, внимали губернатора словам.

— Как вы все знаете, сегодня наши рабочие завершили строительство лазарета. Я долго думал и пришёл к решению в котором говорит не нужда, а доброе сердце. Наше будущее — это дети! И это значит, что привлекать их к тяжелому труду, всё равно что убить любую нашу надежду. Мы построим убежище! Таково моё решение!

Толпа одобрительно загудела. Пусть и не все, но многие придерживались мнения, что тяжёлый труд для детей на таком холоде невыносимое бремя. Даже в столь тяжёлые времена найдутся те, кто не видит ничего плохого в том, чтобы дети работали на равных со взрослыми. И пусть они не согласны с решением о детском приюте, но всё-таки одобрят помощь детей в теплицах и лазарете.

— Дети будут в безопасности, если их оставлять на день в детских убежищах — заодно и не набедокурят! Однако, образование — ключ к нашему будущему. Давайте будем учить детей медицине, чтобы они помогали с лечением.

Это был редкий хороший вечер. Впервые за долгое время Биф видел улыбки на лицах людей. Генератор издавал успокаивающий шум, согревая всех вокруг. Но он должен был закончить речь: только твердость спасет город от голодной смерти.

— Мне жаль, но я вынужден огласить весь список решений. Они были бы неприемлемы в прошлой жизни, но сейчас я считаю, что мы в них нуждаемся.

На общем собрании вновь воцарилась тишина, нарушаемая лишь щемящими, тягостными причитаниями ветра да вьюги. Люди верят губернатору и согласятся с его выбором.

— Мы можем добавлять в еду опилки для сытности. Правда, сама еда не станет от этого вкуснее… или полезнее. Охотникам сейчас приходится непросто: ночные рейды в бурю уже несколько дней не приносят достаточно добычи.

— Но ведь с этим нужно что-то делать! — крикнул кто-то из толпы.

— И мы делаем, Ларри! — ответил Биф. — Экспедиция на север вот-вот приведет беженцев из аванпоста «Дойчланд». Более двадцати человек усилят наши охотничьи отряды, а опытные немецкие инженеры помогут нам в сооружении теплиц и модернизации Тепловой башни.

Он обвёл взглядом море глаз, взирающих на него с тревогой и надеждой.

— Погода вновь ухудшается, друзья. Пока мы не найдём паровые ядра, наши жизни будут висеть на волоске, завися от рукотворного солнца за моей спиной. Но я верю в вас! И уверен, что мы сумеем повысить производительность башни и поднять температуру в зданиях на новый уровень.

Внезапно Биф улыбнулся.

— Некоторые из вас ждали моего решения касаемо дуэлей. Оно не изменилось: дуэлянты — вне закона! Нет! Нет и точка! Нас осталось слишком мало, чтобы убивать друг друга по пустякам. Но всем вам было интересно, чем же занималась бригада Бора в свободное от работы время… — Биф посмотрел на крепкого детину с сигарой в зубах. Пожалуй, этот здоровяк был единственным в Нью-Белфасте, кто не надевал на себя по три телогрейки даже в самый холодный период. — Мистер Ковинский, вам слово!

— Мы тут, в общем, посовещались с капитаном… и я подумал: нахрена нам эти дуэли, когда есть старые добрые кулаки?

Бор махнул двоим парням, и те поспешили скинуть брезент с нового круглого строения.

— Добро пожаловать в бойцовский клуб, леди и джентльмены! Лучший способ снять напряжение — это посмотреть хорошую драку!

Накидки бойцов взмокли от пота, покрылись темными пятнами. Карие глаза мужчин были прищурены, чтобы не отвлекаться на постороннее, ноги отбивали мощный размеренный ритм. Соперники хлестали руками, вскидывали лобастые головы, поражённые крепкими кулаками. Вокруг кричали зрители. От жара тел и огня, ярко пылавшего вопреки снежным хлопьям и ветру, проникавшему внутрь сквозь дымовое отверстие в крыше, в зале было тепло и уютно.

Что творится снаружи, понимали все. Управлять этим ветром и снегом, как обычным ненастьем, нечего было и думать. Нет — это война. Война человека и природы. Однако плясать, пировать и веселиться назло буйству вьюги британцы вполне могли. Рыжие отсветы огня зловеще мерцали на разгоряченных лицах. Они — лондонцы. Они устоят.

Даже Бэйли пришёл взглянуть на бои. Ведь даже у слуг и аристократов порой вскипает первобытный азартом. Биф отхлебнул из кружки. Пойло было «хорошим» — он даже слегка поморщился.

— Новости?

— Экспедиция из «Дойчланда» вернулась, сэр. Они уже спускаются в город.

— Много ли с ними людей? — громче, чем собирался, спросил Биф, чтобы Бэйли сумел расслышать его за шумом толпы.

— Двадцать три человека, сэр. Не считая группы Фрида!

— Ещё работники на лесопилку… Что с группой Олбрайта? Их пока не видать?

— Нет, сэр! — сказал Бэйли, прихлебывая горячий напиток. — Нам остаётся надеяться лишь на Господа…

Наутро свинцовое небо низко нависло над землей, а ртуть термометра показывала необычные для этого времени года двадцать градусов ниже нуля. Но это тепло не радовало. Ветра не было; угрюмые, неподвижно висящие облака предвещали снегопад, а равнодушная земля, скованная зимним сном, застыла в спокойном ожидании.

В восемь утра сирена страшно загудела. Мгновение вчерашнего спокойствия и азарта развеялось, словно тонкая струйка дыма. Обреченные люди несмотря на усталость и голод отправились на работу: ведь только кропотливый ежедневный труд даст шанс создать место, в котором можно не просто выживать, но и жить полноценной жизнью.

Группа учёных трудилась не покладая рук, создавая новые чертежи и схемы. Теперь, когда первые паровые центры запыхтели у лесопилки и шахты, работать стало куда легче. Получая энергию от генератора, паровой центр создавал дополнительную тепловую зону поменьше вокруг себя. Эти маленькие копии Тепловой башни — воистину надежда на выживание на окраинах города, где каждый день кипит исполинская работа по добыче железа, древесины и угля в толще льда.

— Слушай, Джимми! — окликнул друга Брокс, взвалив на плечо мешок с углём.

— Ну…

Товарища мучило похмелье. Он с трудом загружал увесистые мешки на паровую машину.

— Вот скажи мне, Джимми! Роб вчера набил морду Фритчу, так?

— Ну… и? — протянул Джим.

— Вот я и говорю: кто не знает Роба «Туши свет»? Он же с детства занимался боксом!

— И…

— И я спрашиваю: кто не знает Фритча «Меткий глаз»? Ведь он потомственный военный и стрелок! И скажу тебе, довольно меткий сукин сын! У Фритча не было шансов! — заявил Брокс решительно. — Но в дуэли он точно бы уделал Роба. — Он закинул ещё мешок. — Где справедливость в этом мире…

— Ты слеп как крот! — прервал его Джимми. — Справедливость губернатора заключается в том, что Фритч может в любой момент попытать удачу снова. Если бы Биф был на стороне Фритча, то Роб мигом оказался бы на том свете. Его песенка была бы спета, а мы лишились бы ещё одной крепкой руки. А теперь заткнись и иди к чёрту!

— Джимми!

Джи гневно обернулся к Броксу, но тут же ему стало радостно. Напарник указал на вершину стены. У парового лифта толпились люди.

— Это же Олбрайт! Олбрайт вернулся…