Физрук-8: назад в СССР

Глава 25

— Нет, — сказал я. — Ну так они, с Севкой, наверное, еще не добрались. Они когда из дому вышли?

— Ну как — когда⁈ Днем, когда вы все на экскурсию поехали… Саша, я боюсь, десятый час уже!..

— Не бойся. Ничего с ними не случится. Я их отыщу и всыплю по первое число.

— Позвони, Саша, когда найдешь! А то ведь я всю ночь уснуть не смогу.

— Вот глупости. Немедленно ложись! Завтра на работу. Все в порядке будет с нашим Володькой.

— Я только тебе верю.

— Всё. Спокойной ночи!

Положив трубку, я потянулся было к рюмке с коньяком, но рука моя повисла в воздухе.

— Что случилось? — встревожился Граф.

— Володька и Севка куда-то запропастились, — проговорил я.

— Может, болтаются где-то?

— Может…

Снова грянул звонок. Я схватил трубку.

— Саша, это Тоня, — услышал я голос Разуваевой. — Ребята пропали!

— Кто именно?

— Да боюсь, что — все! Родители телефон оборвали. Грозятся в милицию заявить.

— В милицию — это хорошо. Это правильно…

— Что ты городишь! Если с ними что-то случилось, нас с тобой посадят!

— Успокойся! Я уже выхожу. Буду искать. Так и передай родителям.

Трубка полетела на рычаг.

— Неужели — ушли? — совершенно трезвым голосом спросил Третьяковский.

— Погоди… — пробормотал я. — Дай подумать…

…Они шагают по ночной дороге, растерянно оглядываясь, не понимая — зачем покинули родные дома, родной город, не всегда радостную, но привычную жизнь, школу, своего классного руководителя, пусть и бывшего, друзей из других классов и соседних квартир, маму, папу, бабушку, дедушку, братьев и сестер. Идут, пригибаемые мокрым ветром, а рядом бесшумно вышагивают тонкие люди, информационные фантомы, которые непрерывно бубнят, что покинув ненавистный Старый Мир, они станут куколками из которых вылупятся прекрасные бабочки Нового Мира… Хотя нет, с чего я решил, что они растеряны и напуганы?.. А может, наоборот⁈ Они счастливы! Они мчатся наперегонки, споря, кто из них первый пересечет границу Миров, носятся кругами, пронзая своими юными горячими телами туманные силуэты бездушных призраков, которые все бубнят и бубнят о миллионах лет, новой расе и черт его знает еще о чем…

— Севка, — произнес я.

— Что — Севка? — спросил Граф.

— Севка обещал меня предупредить, когда это случится… — сказал я. — Нет, они никуда не ушли… Я знаю, где они!

И я кинулся вытаскивать из шкафа одежду. Все самое простое, что не жалко испачкать или порвать. Гость наблюдал за мною с недоумением, а затем спросил:

— Я могу чем-то помочь?

— Да, мне нужен человек — помоложе и покрепче.

— Динамо сгодится?

— Вполне.

— Тогда — поехали.

Он поднялся, пошел на кухню. Оттуда донесся его голос:

— Стеша, нам с Александром нужно на время отлучиться. Ты пока отдыхай.

— Да, — сказал я, появляясь там же. — Если будут звонки и станут спрашивать меня, говорите, что я отправился за ребятами. Я знаю, где их искать. Пусть не беспокоятся. Скоро их дети будут дома.

— Хорошо, я все сделаю, — откликнулась Русалочка.

Мы с Третьяковским вышли во двор.

— На какой машине поедем? — спросил он.

— Берем обе! Будем развозить огольцов по домам.

— Куда же их занесло?

— Да черт меня дернул показать им одно интересное место. Чертову башню знаешь?..

— Конечно! Это же часть моего бывшего родового поместья.

— А под ней — карст. Сегодня обнаружили. Вот они туда и полезли!

— Пронеси, Господи! — перекрестился потомственный аристократ. — Там может оказаться такой лабиринт…

— Слушай, ты езжай за своим «химиком», а я прямиком туда!

— Хорошо!

Я открыл ворота, выпустил графские «Жигули», а потом выкатил свою «Волгу». И сразу помчался в Заречье. Мне очень хотелось верить, что пацаны не все полезли в эту дыру, оставив кого-нибудь наверху для подстраховки. Поэтому прибыв на место, я первым делом осмотрелся и прислушался. Тишина. Только собаки в частных подворьях гавкают от скуки. Открыв багажник, выгреб оттуда все, что могло пригодиться, а из салона захватив автоаптечку. Подсвечивая себе путь фонариком, добрался до двери.

Так и есть. Плотно прикрытая мною дверь, оказалась отворена. Это кто же у нас такой здоровяк? Доронин, конечно! Заглянул внутрь. Кирпичный куб валялся в стороне, а в лаз свешивалась веревка, переброшенная через нижнюю балку. Ловкачи, нечего сказать! Гомо суперы! Опустившись на четвереньки, я заглянул в эту кроличью нору, которая, само собой, ведет в Страну Чудес. Плечи протискиваются, а остальное — тем более пролезет. Прав оказался Мишаня Парфенов…

Вот только почему он, спелеолог-кружковец допустил, чтобы его неподготовленные товарищи тоже полезли в эту дыру?.. Ведь ни один наверху не остался. Даже — для подстраховки. Да, предстоит нам разговор. Серьезный. Только без миллионов лет и геологических эпох. В гроб они меня вгонят со своими сверхчеловеческими выходками. Пороть — вот и вся педагогика. Головой вперед я соваться не стал. Наоборот — задом. Предварительно навесив на себя все, что захватил из машины.

Через несколько метров ноги мои повисли в пустоте. Спасибо пацанам, догадались навязать узлов на веревке. Так спускаться легче. А про подъем лучше пока не думать. Главное их найти. И чтобы все были целы. Фонарик мне пришлось выключить. Ради экономии заряда. И потому я не имел ни малейшего представления как долго мне еще спускаться. По ощущениям и легкому эху, которое отзывалось на мое дыхание, я сползал по веревке в обширную подземную полость.

Выходя из дому, я захватил схему карстовых пещер, собственноручно скопированную. Доберусь до дна, попробую сориентироваться. Да только где оно, это проклятое дно⁈ Едва я успел об этом подумать, как ноги мои наткнулись на что-то твердое. Уже дно или я уперся в выступ стены. Поддашься соблазну, выпустишь из вспотевших скользких пальцев веревку и покатишься кубарем. Вдруг там еще метров десять высоты? Костей не соберешь. Тем не менее, упершись ногами в твердую поверхность, я позволил себе освободить руку.

Нащупал фонарик на поясе. Включил. Повел лучом по каменному своду, стене, затем направил его вниз. Под ноги. Нет, не выступ. Дно. И на том спасибо! Выпустив веревку, я уселся на пыльный пол карстовой пещеры, снова погасил фонарик и так некоторое время сидел в кромешной тьме, отдыхая. Через несколько минут поднялся, зажег карманный светоч. И почти сразу же увидел темный зев туннеля. Прежде, чем тронутся с места, тщательно обшарил лучом все стены. А вдруг из этой пещеры есть еще ход?

Нет, тоннель оказался единственным. Ладно. Я вынул из внутреннего кармана куртки схему карстовых полостей, посмотрел, водя желтым кругом фонарного луча. И быстро понял, что она сейчас совершенно бесполезна. Привязки к местности все равно нет. Сунул обратно, шагнул к тоннелю. Рассеянный желтоватый луч заплясал по стенкам широкого штрека, уходящего куда-то в глубину земли. Отчетливо тянуло сквозняком, но не свежим, а затхлым, словно из не проветриваемого склепа.

Через несколько десятков шагов я понял, что идти неудобно. Дно оказалось не просто неровным, а неровным по определенному принципу, словно кто-то нарочно сделал его таким, чтобы сбивать ходоков с размеренного шага. Посветив под ноги, я увидел поперечные колдобины, отстоящие друг от друга с равным интервалом. А присмотревшись, сообразил, что это шпалы, настолько старые, что уже окаменевшие. По краям их обнаружился красноватый налет. Видимо, все, что осталось от проржавевших насквозь рельсов.

И вот на одной из этих ржавых полосок я увидел отпечаток подошвы. Примерно — тридцать девятого размера. Его явно оставила нога подростка. Куда бы они ни направились дальше, пацаны проходили здесь. Вот только по-прежнему ничего не слышно, кроме эха моих собственных шагов. Время от времени, я замирал, как вкопанный, затаив дыхание, прислушивался. Ну не могут три десятка сорванцов передвигаться совершенно бесшумно! Или они утопали так далеко вперед?

Может, надо было сразу вызвать горноспасателей, а не геройствовать зазря. Конечно, у меня уже был опыт поиска детишек в лабиринте подземных штреков, но тогда я искал троих. Только бы этот транспортный тоннель, по которому когда-то толкали вагонетки мокрые от пота и черные от пыли горняки, нигде бы не разветвлялся. Ничего, если придется мне оказаться на таком распутье, не стану корчить из себя витязя. Вернусь назад и вызову спасателей. И едва приняв такое решение, я услышал шаги.

Сразу же стало легче. Ну слава труду, одумались! Возвращаются! Радовался я недолго, потому сразу понял, что слышу шаги лишь одного человека и он нагоняет меня, а не движется навстречу. Оглянулся. И увидел луч фонаря, прыгающий по стенкам и потолку. Надо думать, это мой нынешний напарник. Погонялово — Динамо. Впрочем, звук и свет оказались куда быстрее человека. Прошло еще минут десять прежде чем я разглядел смутный силуэт человека, который приближался с той же стороны, откуда только что пришел и я.

— Ну вот, я же говорил, что сойдутся снова наши стежки-дорожки! — приветствовал меня «химик» своим любимым присловьем.

— Привет! — сказал я, почти шепотом. — Я тебе тоже рад, только не ори так. Обрушится потолок и поминай как звали.

— Ничего, здесь свод крепкий, — беззаботно откликнулся Динамо. — В твердой породе пробивали каторжане.

— А ты что, разбираешься?

— Еще бы! Трояк отрубил в руднике.

— Ну что ж, тогда пошли.

В крайнем случае, если тоннель раздвоится, мы сможем не терять время на обследование каждого ответвления в отдельности. Да и вообще вдвоем веселее. Не чувствуешь себя оторванным от всего человечества, заживо зарытым в землю… Вот только где же пацаны. Видать, бегут и бегут вдоль по бесконечному штреку. Убегают, что ли от кого-то? Да от когда здесь убегать? Даже черви не водятся, потому что жрать нечего. Только каменная пыль и влага. А тут еще «химик» принялся зудеть:

— Ну и куда они подевались, крокодилятки твои?.. Что им в мамкиной кладке не сиделось?

— Что это у тебя за базар такой странный? — раздраженно откликнулся я. — То бегемоты, то крокодилы…

— А это все Миний Евграфович! — принялся охотно объяснять Динамо. — Будешь, грит, при мне первым кайманом… Я раньше такой фени и не слыхал, и даже не врубился, это он меня так послал или — наоборот?.. А потом в библиотеке энциклопедию взял, на букву «КА», помусолил странички… Ба! Дык вот же он — кайман, как есть!.. Крокодил, оказывается, только маленький… Ну если его рядом с другими прикинуть… А так — прожорлив, гнида…

— Тихо! — шикнул я на него и замер, прислушиваясь.

В первое мгновение мне почудилось, что я ослышался. Шорох наших шагов, болтовня каймана этого и все это мгновенно подхватывается и перевирается эхом. Нет, это не слуховая галлюцинация. Впереди, во тьме, кто-то действительно разговаривает. Неужто нашлись огольцы⁈ Окликать их я не стал. Неизвестно еще услышат ли? Звук в подземных полостях распространяется черт знает как. Лишь бы оставались на месте и никуда не девались. Хватит в догонялки вперемешку с прятками играть.

Подсветив свою физию, я показал напарнику, чтобы тот помалкивал и следовал за мною. И мы побежали вперед, насколько позволял неровный пол транспортного штрека. Плохо, что стала садиться батарейка в фонарике. А вот у «химика» он еще хорошо светит. Ярко. Выключив свой, чтобы не тратить заряд, я сказал Динамо, чтобы светил мне под ноги и мы двинулись дальше. Еще несколько десятков шагов и я понял, что характер эха изменился. До этого оно металось мячиком от пинг-понга от стенки к стенке, от потолка к полу и вдруг вкатилось в штрек гулким пустым шаром. Тоннель оборвался и мы оказались в просторном подземном зале.

— Ой, это Сан Сеич! — послышался то ли испуганный, то ли радостный детский возглас и запрыгал эхом.

— Да, крокодилятки, это я, — воспользовался я определением своего спутника. — Вы тут прохлаждаетесь, а наверху ваши родные с ума сходят и пишут на нас с Антониной Павловной заяву в милицию.

— Да они тут как у мамаши в кладке! — хохотнул «химик». — Тепло и сыро!

— О, и дядя Динамо тоже здесь! — отозвался Тимка Фирсов.

— Мы-то здесь, а вы — все тут? — спросил я. — Абрикосов?

— Я! — отозвался Алька.

— Борисов?

— Здесь, — к моему огромному облегчению сказал Володька.

— Веретенников?

— Тута!

— Григорьев?

— Ага!

— Доронин?

— Я за него…

— Журкин?

— Всенепременно.

— Зимин?

— А чё сразу — Зимин?

— Ильин?

— Присутствует.

— Капитонов?

— Болен.

— Ну так я тебя вылечу, дружок… Константинов?

— В некотором смысле.

— Кривцов?

— Я — как все!

— Макаров?

— Как штык!

— Митрохин?

— В метро.

— Могильников?

— Как в могиле.

— Морозов?

— Знобит.

— Отрыжкин?

— До нее, до самой.

— Сидоров?

— Здоров!

— Тетерников?

— Токует.

— Трушкин?

— Не трушу.

— Ульянов?

— Мы пойдем другим путем.

— Это мы еще посмотрим — каким?.. Уткин?

— Кря!

— Бездна остроумия… Фазиев?

— Моя тута.

— Фирсов?

— Да куда я денусь!

— Холодов?

— Как — лед.

— Шаров?

— Качусь.

— Щукин?

— Сын.

— Якушин?

— Не кушал.

— Ну что ж, все, вроде, на месте. Чувство юмора хоть и подмоченное, но все еще теплится…

— А вы чего молчите, черепашки? — спросил вдруг напарник.

Меня мороз по коже продрал. Я обернулся и мельком увидел мелькнувшие в круге света большие глаза.

— Они удирают, Физрук! — крикнул Динамо.

Включив свой «отдохнувший» фонарик, я увидел сорвавшуюся с места стайку незнакомых мне подростков. Бросился наперерез, но наткнулся на стену, которой только что впереди не было. Метнулся назад — тоже самое. Завизжал в ужасе напарник. Его вопль, многократно усиленный эхом, оглушил. К тому же заорали пацаны, но не от ужаса. В их криках слышалось торжество и злорадство. Кроме того, они зажгли свои фонарики и лучи заметались во тьме, не столько освещая, сколько ослепляя.

— А ну прекратите! — гаркнул я и вопли стихли, а фонарики погасли. — Построились!

Эхо послушно подхватило и разнесло по пещере шорох шагов. Когда оно утихло, я безжалостно провел лучом своего фонаря по лицам построившихся, с удивлением обнаружив в конце строя каймана, который утратил присущую ему жизнерадостность. Все мои были на месте. Тогда я пошарил лучом по всем дальним стенкам и закоулкам подземной полости. Никого больше. Разыграли, значит! Ну-ну… Я тут из-за них руки себе веревкой обдираю, по грязным штрекам шарю, вместо того, чтобы спать, а они — шутки шутить!

— Фокусничаете, да? — заговорил я. — Я не знаю как там у вас, суперов, а у нас, у людей, принято с уважением относиться к тем, кто не жалея своих сил и времени, лезет в грязную вонючую дыру ради трех десятков оболтусов, которым закон не писан!.. Ну так у вас, видать, не хватает совести, это понять… Я уже не говорю о том, что может в это самое время вашим матерям вызывают скорую, а отцы, вместо того, чтобы выспаться перед началом рабочей недели, мечутся по городу, сходя с ума от горя… Если вы способны на такое, что другим и не снилось, это не означает, что можно вести себя, как последние сволочи… Короче, пацаны, устал я от вас. И вы меня сегодня всерьез разозлили… А теперь марш назад по тоннелю! Динамо идет первым. Я замыкающим. И завтра вы остаетесь после уроков в спортзале. Буду говорить с вами всерьез.

— Простите нас, Александр Сергеевич! — подал голос Перфильев-младший.

— Тебя прощаю, потому что твои родные сейчас не в городе. А остальные должны будут просить прощения у своих близких. И если кому-нибудь из вас всыпят по самое не балуйся, лично я испытаю чувство глубокого удовлетворения.

— А вы поможете нам ящик донести? — спросил Якушин.

— Какой еще ящик?

— Ну мы нашли его здесь, в пещере.

Несколько лучей вдруг выхватили из темноты продолговатый предмет, но меня поразил не он, а легкая фигурка метнувшаяся вдруг в темноту. Только розовые банты блеснули на косичках.

Конец тома! Читайте продолжение прямо сейчас по ссылке: https://author.today/work/377367