Фаворит 8. Величие империи

Глава 9

Пришел. Увидел Победил.

Гай Юлий Цезарь

Между Выборгом и Петербургом.

29 сентября 1735 года

Главнокомандующий шведскими войсками Карл Эмиль Левенгаупт с нескрываемым раздражением принимал доклады. Ни одной позитивной новости не было. Шатер командующего был сырым и промозглым, такое же и настроение и новости.

Флот с десантом задерживался. И ландмаршал понимал, что частично причины несогласованности в этапах операции по взятию Петербурга — именно в следствии действий его, самого Левенгаупта. Сперва он посылал реляции в Аббо, что движется очень быстро и что должен быть в незаконно построенной на шведских территориях русской столице через три дня. Потом он же послал реляцию, что замедляется и выполнить такие сроки не может.

Навигация в это время в Восточной Балтике крайне сложная. И теперь ваглавнокомандующий шведскими войсками, скорее, искал виноватоготам…в высших силах, в божественном ли провидении, удаче. Но точно не в самом себе.

А после Карл Левенгаупт вновь ускорился, невзирая ни на что, даже вопреки тому, что в армии через неделю уже может начаться острая нехватка продовольствия. Посчитал, что в Петербурге откормятся. Ну и посылал новые реляции, чтобы флот выдвигался, но…

— Эти конные дикие варвары разбили ещё один наш обоз. Последний, что вы отправляли, убиты посыльные, — докладывал полковник.

— Так отчего же вы не пошлёте кавалерию их отловить? — уже кричал ландмаршал.

— Усиленные разъезды по направлению движения наших войск не позволяют выделить должное количество кавалерии на охрану обозов, — не стушевавшись, отвечал докладчик. — По всем данным диких варваров около тысячи. Для купирования проблемы необходимо привлечь не меньшее количество лёгкой кавалерии, чем мы сильно ослабим разъезды.

Левенгаупт было дело чуть не предложил использовать кирасирский полк и два драгунских для таких нужд. Но вовремя спохватился. Кирасиры явно не предназначены для того, чтобы бегать вдоль болот и озёр, чтобы ловить каких-то быстрых конных варваров. Ну а драгуны нужны будут в случае генерального сражения.

Ставки увеличились. И теперь либо нужно захватывать Петербург и продолжать движение, либо возвращаться. Но на хвосте и почти в тылу уже висит русская армия.

— Что вы будете делать с русской дивизией, которая уже на подходе с тыла? — тихим и спокойным голосом поинтересовался фельдмаршал Тиссен.

Левенгаупт пожевал желваками, косо посмотрел на сидящего в сторонке с видом всезнайки Тессена.

— Я должен дать сражение, — вынужденно отвечал главнокомандующий.

Левенгаупт уже понимал, что его карьера висит на волоске. Если бы в риксдаге знали все подробности положения дел, то могли бы и снять с должности. Партия войны, шляп, к которой принадлежал командующий, наверняка уже не столь воинственная, и голоса тех, кто требовал реванша, не так уж и громко звучат.

Ещё буквально семь-десять дней, и можно с уверенностью говорить, что план быстрой войны с Россией и навязывания выгодного для Швеции мирного договора не сработал. Но за эти дни может много чего измениться.

— Враг стоит в менее, чем в одном переходе. Разве вы не намереваетесь разбить неприятеля, а потом уже пойти в Петербург? — встрял вновь фельдмаршал Тиссен.

Военный Совет проходил в шатре командующего, расположенного недалеко от складских палаток и навесов. Шведы в этот раз выстроили почти что полноценный лагерь. Главнокомандующий ждал полных сведений от разведки, чтобы принимать решения. И на это требовалось некоторое время. Да и нужно было дождаться хоть каких обозов. Не все громят степные варвары, которые служат русским. Кто-то да и доходит. Мало, но хоть что-то.

Только что, вечером, пришли разъезды, которые были отправлены в сторону Петербурга, чтобы узнать, насколько масштабные строительные работы там ведутся и сколько русским удалось собрать сил для того, чтобы оборонять столицу Российской империи. Сведения не утешительные. Но и не катастрофические. Закрыть все подходы к городу сложно, пусть русские и стараются.

— Полковник, продолжайте доклад! — грубо проигнорировав вопрос наблюдателя от рискдага, потребовал Левенгаупт.

— Дуэль после войны всё ещё в силе, — зло заметил обиженный фельдмаршал Тиссен.

И вновь командующий сделал вид, что не услышал. Тиссен его раздражал.

— Подготовьте мне план сражения с теми русскими силами, что сейчас пытаются зайти к нам в тыл, — после некоторой паузы приказал командующий. — Вы должны учитывать и то, как русские могут использовать артиллерию с выдвижением на передние линии, и то, как они могут использовать своих штуцерников. Очень странных, к слову. Еще предстоит узнать, откуда такая эффективность их стрельб.

Конечно же, полковник отрапортовал, что всё будет сделано. Правда, не в его компетенции разрабатывать подобные планы. Но вот ещё три генерала, присутствующих на Военном Совете, потупили взоры.

Энтузиазм командования, вера шведского генералитета в то, что эта кампания закончится удачно, уже изрядно подрастерялась. Да и многие знали состояние дел в шведской армии.

Чтобы даже вооружить те двадцать две тысячи солдат и офицеров, которые на начало кампании находились под командованием Левенгаупта, и ещё вооружить десант, понадобилось открывать склады со времён Великой Северной войны. А это оружие не только устарело в технологическом плане, но и частью заржавело, старые кремнёвые замки пришли в негодность.

Экономика Швеции трещала по швам, особенно после того, как Россия отказалась использовать Шведское королевство в качестве посредника в торговле русским зерном. Рассчитывать, что может что-то измениться, несмотря на то, что в Швеции есть новые образцы оружия, не приходится.

И только некоторые части — драгунские полки и телохранители — были вооружены по последнему слову европейской военной мысли.

Командующий поднялся со своего стула. С нескрываемым неудовольствием, даже с презрением посмотрел на фельдмаршала Тиссена. Поправил мундир.

— Всё! Поздно уже. А мы после перехода и не отдохнули. Солдаты изнуренные. Мало ли… Ещё русские попробуют навязать сраж…

— Ба-бах! — раздался мощный взрыв рядом.

Шведское командование попадало на выстеленные в шатре ландмаршала ковры. Сам Левенгаупт остался на ногах, но согнулся и закрыл уши. А потом взрывная волна дошла до шатра. Опоры не выдержали, шатёр подняло в воздух. Шведский командующий чуть было не отправился следом. Его так приподняло, что он отлетел на пару шагов и упал.

— Ба-ба-бах! — последовали новые взрывы.

— Спасайте командующего! — закричал один из генералов.

В ушах звон, мысли пролетают мимо сознания, глаза шальные, нога и рёбра болят. Непонимающего, что происходит, Левенгаупта оттаскивали дальше от эпицентра взрыва.

— А-а! — закричал один из телохранителей.

Осколок бомбы попал ему под лопатку, и грозный, опытный и мотивированный воин упал в промозглую землю.

А взрывы продолжались. И многие шведы умирали, не успев даже осознать, что происходит.

* **

Мы стояли в шести вёрстах от противника и ждали. Теперь от нас мало что зависит. Всё, что нужно, было сделано. Нападать, конечно же, и не собирался, если только не получится задумка диверсии. Время играло на нас, ну или я несколько заблуждаюсь, и шведы приготовили сюрпризы.

Пока что всё выглядело так, что чем больше мы не вступаем в бой, а шведы не стремятся нас к этому принудить, тем большее количество воинских подразделений успеют присоединиться к веселью по разгрому шведского войска.

Мне приходят сообщения о том, что то один, то другой отряды присоединяются к оборонительной линии, выстраиваемой генералом Ганнибалом. Да, он снова на службе. И не особо понимаю, почему такой образованный и прославленный в боях офицер, обладающий, по моему мнению, пусть и чёрным цветом кожи, но светлой душой, не служит России. Какие-то интриги? Не захотел марать себя службой временщикам?

Вместе с тем им бы с Минихом посоревноваться, кто быстрее и надёжнее выстроит оборону Петербурга. Ганнибал справляется очень даже на отлично. Может быть, на то повлияла и деятельность будущего министра экономики — Петра Ивановича Шувалова? Вот же шельма. Ну право слово, даже восхищаюсь. За что не берется у него все дела спорятся.

Я поразился, сколь кипучую деятельность развил этот человек. Может быть, так сильно хочет быть полезным именно Елизавете, в которую влюблён? Или понял, что самое время проявить себя, чтобы карьера в гору пошла. Так и без того пошла бы в гору, а когда шведа победим, побежала бы.

Тачки для земли, цельнометаллические лопаты, двуручные пилы и доски из лесопилок, бревна… Всё, что было нужно и даже еще больше стройматериалов. Шувалов привлек к грандиозной стройке, в которой сейчас задействовано не менее десяти тысяч людей. Все строительные артели, что были в Петербурге привлекли к работам. Мужиков с деревень нагнали.

Я даже в последнем письме посоветовал Ганнибалу назвать оборонительные линии «Елизаветинскими». Пусть немного угодит престолоблюстительнице. Такие генералы русской армии нужны. Пусть и темнокожие. Так что дед или прадед Александра Сергеевича Пушкина, ещё послужит.

— Ба-ба-бах! Ты-дым! — раздались звуки взрывов, и земля содрогнулась.

Я хотел было выбежать из шатра, но передумал… В одном исподнем — это не комильфо. Тем более, что не гоже командующему бегать. Мне должны докладывать, а не сам я обязан узнавать, что случилось. Генерел-лейтенант как-никак.

Впрочем… Улыбка расплылась по моему лицу. Я понял, что именно произошло. Эх! Взрастил же чертей! Молодцы!

— Командир, — в мою палатку влетел Смитов, бывший дежурным офицером этой ночью. — Склады пороховой и бомбовый шведские горят! Взрывается, повторно, ещё…

Смитов комментировал очевидное, что и я сам был способен услышать. Отчетливо была слышна повторная детонация. Теперь бы парни все вернулись с задания. Вот тогда — полная виктория.

Шведы сами подставлялись. Они расположили не склад, а сразу сделали огромную складскую зону посреди своего лагеря. Видимо, посчитали, и не сказать, что бездумно, что в середине расположения войск склады в безопасности, и можно сильно не тратить ресурсы на то, чтобы охранять и пороховой запас, и бомбы, и гранаты… Там было всё, вплоть до продовольственных складов.

Так что такой лакомый кусок нельзя было упускать. Мы и не упустили.

— Тревога! Всем изготовиться согласно заданиям к бою! — скомандовал я. — Отправьте сообщение в Петербург, чтобы все имеющиеся конные отряды срочно выдвигались к нам. Завтра к вечеру должны быть здесь!

— Но это больше дня перехода! — возразил Смитов.

— Занимайтесь артиллерией! — жёстко припечатал я дежурного офицера. — А в остальном выполняйте приказы, а не обсуждайте их!

Кавалерия должна выдвигаться и быстро идти. Если всё пойдёт по плану и нам будет сопутствовать удача, то пополнению даже не нужно и вступать в бой. Одно появление массы русской кавалерии должно сломить дух шведов, которым, как я уже успел убедиться, очень далеко до своих дедов, которые воевали под началом Карла XII.

Не хочу я упускать такую возможность, чтобы не навязать бой в момент явной растерянности врага. Но и воевать «на все деньги» я пока не хочу. Вынудить шведов самим перейти в контратаку, да бахнуть по ним от всей широты русской души. И пусть сражение хоть бы и несколько дней длится.

— Разрешите идти выполнять? — спросил Смитов.

Да, я задумался и больше не выдал ему никаких приказов.

— «Демидовки» выставляйте по фронту, как и говорили, за линиями пушек, — напомнил я, но был уверен, что Смитов прекрасно помнит о той тактике, что мы хотели внедрить.

У нас есть отличные гаубицы с конической каморой, которая позволяет заряду лечь более плотно, и оттого, несмотря на чуть укороченный ствол по сравнению с пушкой, наши гаубицы бьют как бы и не на большее расстояние, с лучшей баллистикой, чем некоторые пушки старых, ещё петровских образцов.

В иной реальности такие орудия были сконструированы под руководством Петра Ивановича Шувалова, отчего получили название «шуваловские единороги». Сейчас же сразу повелось называть их «Демидовками».

Молодец Акинфий Никитич Демидов, сделал орудия и продолжает их создавать уже по нескольку штук в день. Так почему бы его именем не назвать грозное русское оружие. Всяко нужно бы начинать поощрять и выдвигать вперёд промышленников.

— Разрешите выполнять? — спросил Смитов.

— Да, и поторопитесь выдвигаться и расставлять артиллерию. К рассвету бой должен кипеть! — сказал я и вызвал к себе других офицеров.

Ещё полтора часа совещались, не меньше. Разрывы бомб и бочек с порохом закончились, но частично лагерь врага горел. Достаточно же даже искры, чтобы палатка, пусть и сыроватая, воспламенилась и сгорела. Или сколько нужно огня, чтобы начало гореть сухое сено и навес для лошадей? То-то! И похоже, что прямо сейчас шведы, скорее, борются с последствиями пожаров, чем готовы сражаться.

— За дело, господа! — говорил я, заканчивая Военный Совет. — Но напомню, что ни от кого я не жду героизма. Ваша задача — бить врага с расстояния, с которого он не может достать, и громить полки шведские только тогда, когда они уже обескровлены. Главным сегодня будет бог войны — артиллерия. И… можно уже попробовать запустить ракеты.

Экспериментально были собраны всего десять ракет. Это оружие не являлось какой-то панацеей для безусловной победы над любым противником уже потому, что их мало. Однако я видел будущее в ракетах.

Изобретали их и даже пробовали внедрять уже давно. В прошлом веке появились обстоятельные труды по созданию даже многоступенчатой ракеты. Но пока что… Всё равно мы в этом деле оказываемся новаторами.

Через три часа я стоял на небольшом холме и пытался обозревать поле предстоящего сражения. Удачное место было выбрано, учитывая то, как мы собираемся воевать. Да, если бы у нас войско сплошь состояло из кавалерии, то было бы труднее. А так…

С одной стороны, были болота, которые, как сообщала разведка, обойти можно, но потратить на это следует не менее двенадцати часов. Так что в обход был отправлен только десяток конных, чтобы предупредили, если вдруг…

С другой же стороны был лес. Густой, сложно проходимый даже для человека. Там также хватало топких мест. И если враг и решится действовать во фланг, так только небольшими подразделениями. И в линию там уж точно не построишься. А ещё именно там я расположил сотню стрелков.

Так что оставалось поле, достаточно узкое. Буквально версту составляла ширина. Не разгуляешься. Ну так воевать, считай, что в карельских лесах — это ещё та утопия. И то, что поле узкое, во многом нивелирует численное преимущество шведов. Но начинать нам.

— Начать движение! — скомандовал я, и нужного цвета и формы флаг взметнулся на флагштоке.

Система сигналов была заранее согласована.

Чуть забрезжил рассвет. По низине стелился туман, и в целом было зябко, что хоть шубу надевай. Нужно внедрять солдатские шинели. Они сейчас были бы очень полезны.

И в этой прохладе особо согревались барабанщики, отрабатывая на полную. Бой барабанов извещал противника, что мы пошли в атаку. Ещё бы музыку какую, для создания хорошего настроения. Как там в Европах? Вроде бы в иной реальности пруссаки шли примерно в это же время под звонкие переливы флейты.

Шли медленно. Нам-то спешить некуда. Нам лишь напугать, вынудить врага действовать. Пусть выстраиваются в линию, мы даже подождём.

Шведы явно спешили. Порядка никакого. Не линия, а синусоида у них получалась. Ну такие взрывы недавно прогремели, может всех их контузило? Наверняка ещё разгребают последствия диверсии.

Ну Фролов! Он живой. Лишь пущенные стрелы такой переполох сделали. Просто стрелы-то не простые. Там вместо наконечника была в закрытой мензурке горючая жидкость. А на острие пропитанная тряпица, завернутая. Стрелы поджигались и пускались с метров четырёхсот. Этого оказалось достаточно.

Просто вышли из леса, что и предусматривал план, предварительно сняв пост охраны. Просто пустили стрелы в направлении складов через головы шведских солдат, по большей части спящих. Просто случился самый мощный взрыв, который я в этой жизни слышал. Всё просто…

Нет… Это месяцы тренировок, это знания из будущего и отличная кадровая работа по подбору исполнителей. Это очень много усилий, как физических, так и мыслительных.

Результат? Вот он!

Между тем время шло. Линии сходились. Наши — недалеко отошли от позиций, оставались под прикрытием пушек, шведы растянулись. У них было сразу же четыре линии, против нашей одной в два ряда. Казалось, что мы совершаем самоубийство. При таких соотношениях битвы не выигрывают, если только соперник понимает тактику линейного боя.

— Бах-бах! — начали отрабатывать штуцерники.

Они вышли впереди линии и стали расстреливать шведов. Прежде всего били по офицерам, которые сами удачно подставлялись, выступая вперёд. Расстояние — метров двести пятьдесят, и таким мерным шагом, да ещё и стараясь выравнивать линии, противник будет идти минуту, не меньше. А это три выстрела. И больше стрелки делать не станут, даже если сильно хочется и есть время на перезарядку.

Штуцерников было немного. Полторы сотни лучших стрелков сейчас уничтожали вражескую силу. Учитывая, что промахов быть не должно, так как линия у шведов плотная, почти без зазоров, можно рассчитывать на то, что убитыми и ранеными враг потеряет не менее двух сотен солдат и офицеров. А это, учитывая, что ещё ни одного выстрела шведы не сделали…

— Бабах! — шведские гаубицы начали бить.

И да, есть потери и у нас. Шведы били поверх голов своих солдат. Такой манёвр сложный, я-то знаю, сами собираемся нечто похожее показать.

Я посмотрел в подзорную трубу. В шести местах шведские артиллеристы попали бомбами рядом или даже в нашу линию. Разорванные конечности, осколочные ранения. Нам отомстили за безнаказанный расстрел шведских офицеров.

Я сжал кулаки, но тут же взял себя в руки. Не бывает побед без потерь. Не может быть так, что никто не погибнет, тем более что перед нами втрое превосходящий в численности враг.

Двести метров. Ещё немного — и линии станут друг напротив друга. Наша линия остановилась ещё раньше, как только вперёд вышли стрелки. Сейчас же штуцерники, протискиваясь через плотное построение русских пехотинцев, уходили на другие позиции, в метрах двухстах отсюда.

Шведы остановились.

— Труби! — громко сказал я.

Тут же зазвучали трубы, застучали барабаны. И… Наши доблестные, смелые, сильные и готовые умирать бойцы побежали, как последние трусы. Так это может показаться врагу.

Шведы было дело рванули вслед. Часть вражеских офицеров уже убиты, не везде получалось сохранить порядок и дисциплину. Русские же пехотинцы, расступаясь в стороны, освобождали векторы стрельбы для пушек. Но главное оружие загремело раньше, чем пушки.

— Бах-ба-бах! — раздались выстрелы замаскированных и спрятанных за брустверами гаубиц.

Три десятка бомб отправились в сторону скопления врага. Шведы, частью преследующие русских пехотинцев, нарушили линии и превратились в толпу. «Демидовки» били далеко, некоторые бомбы почти что долетали до вражеской артиллерии.

— Бах! Бах! — начали отрабатывать стрелки с лесной опушки.

Удар во фланг обескуражил шведов. Некоторые из них крутились на все триста шестьдесят градусов, пытаясь осмыслить, что происходит и где ещё враг, почему из леса стреляют, но оттуда никто не выходит?

— Бах-ба-бах! — прозвучали выстрелы из пушек, которые стояли по фронту.

Пушки били дальней картечью, поражая тех шведов, что выдвинулись вперёд, стремясь догнать убегающих русских.

Гаубицы показывали себя с наилучшей стороны. Заряжались быстрее обычного, стреляли дальше принятого. Скоро всё поле сражения покрылось воронками, и те шведы, которые ещё пытались сохранить линии и продолжали наступление, просто не могли преодолевать препятствия.

Это было избиение. И если бы шведы всеми силами пошли на нас, может, я и рискнул бы отправить кавалерию. Но…

— Они отступают! — констатировал факт полковник Миргородский, бывший при мне в штабе.

— Всей пехоте перейти в наступление до отметки! — приказал я.

Все манёвры согласованы, определены реперные точки, за которые мы не заходим. Но врага можно и нужно погнать с ещё большей прытью.

Те русские воины, которых шведы приняли за трусов, развернулись и поротно бегом отправились в атаку. Колоть врага в спину — это позор. Но только не для того, кто колет, а для того, кто развернулся спиной и убегает.

Полверсты ещё преследовали шведское войско. Некоторые из вражеских подразделений останавливались и оказывали ожесточённое сопротивление. Но… Шведский длинный штык всё же проигрывал русскому, короткому, но с заточенным лезвием. Немало приёмов мы отрабатывали как раз против длинного клинка. Отведи ружьё со штыком врага, подрежь ему руки или ноги — добей.

Звучали выстрелы пистолетов, звенели клинки, продолжали навесом, через головы своих солдат, да ещё и частью чужих, стрелять «Демидовки».

— Всем отход! — скомандовал я, когда увидел, что шведы выдвигают подкрепление.

Завязнуть в таком рукопашном бою — проиграть сражение. Нас просто меньше. А на равных, вот почти что как сейчас, русские воины нанесли большой урон шведам.

— Первое сражение за нами, — сказал я, когда убедился, что шведы не решаются идти в атаку, а лишь показывают намерения.

После такого отлупа им, как минимум, нужно осознать произошедшее. А нам… Готовиться и дальше бить и хитростью, и своим явным техническим и тактическим преимуществом.

— Всё, господа. Всем спать. Мне доложить по готовности потери всех подразделений, — сказал я, сел на коня и отправился в свой шатёр.

Пять вёрст отделяли наш лагерь и место первого сражения. Нужно переместиться всё же — неудобно возвращаться в своё временное жилище так далеко.