Эволюция Генри

Глава 10

Белый шум в наушнике сменился треском и обрывками слов — осторожно довернув щипцами штырек тюнера, я добился хриплого голоса, почти скрытого атмосферными помехами. Антенну поправить или повернуть еще немного?..

Я задумчиво посмотрел на несколько печатных плат, украшенных лампами, катушками, конденсаторами и соединенных мишурой тонких проводов. Радиола больше не походила на приемник — корпус снят, динамик отпаян, пластиковые крутилки убраны. Что это такое — без надписей, без настроечного табло — не разобрать даже вблизи, поэтому спокойно себе стояло на видном месте среди прочей аппаратуры. За две недели никто даже не поинтересовался назначением прибора — и, думаю, в следующий год тоже ничего не изменится.

Единственное, что могло вызвать подозрения — гнездо под наушник. Но, по большому счету, это тоже мелочь, у меня тут много оборудования с таким же гнездом, начиная с рабочего ноутбука — его содержимое, разумеется, проверили, удалили кучу фильмов и музыки, оставив только то, что было дозволено, и в качестве привилегии разрешили слушать. Фильмы и музыку, разумеется, я восстановил в пару нажатий — прямо на ноутбуке был софт для этого. Но если выдавалось свободное время, уделял его не им, а поиску радиоволны. Знать, что происходит в мире, казалось жизненно необходимым.

Пока собирал и налаживал мастерскую на новом месте, нашел две работающие станции: одна передавала классическую музыку без перерывов и рекламных вставок, вторая выполняла служебную функцию — открытым текстом каждый четный час женский голос направлял наборы из четырех цифр. Ради интереса записал одну трансляцию, посмотрел на столбики, аккуратно выписанные на листок, и, разорвав на мелкие лоскуты, выкинул. Даже если это простейший шифр, опирающийся на номер книги, номер страницы, номер строки и номер буквы в ней, не имея такой же книги под рукой — пытаться расшифровать бесполезно. Но ведь интересно, черт…

Качеству сигнала сильно мешало расположение мастерской — подвал, над головой бетонное перекрытие и два кирпичных этажа автомобильной мастерской наставника Хофа. Но тут ничего не поделать — все, что хоть как-то нуждалось в электричестве, нормально работало только в подвалах. Если прислушаться, где-то за стенами тарахтели бензиновые генераторы, в том числе и под мои нужды.

Мне от общей площади подвала огородили кирпичом секцию двенадцать на двенадцать метров, сухую, неплохо проветриваемую — вентиляция имелась. Именно в вентиляцию время от времени я выводил кабель, подсоединяя его к разъему антенны, рассчитывая отыскать новые радиостанции. Сам провод шел по стенам, замаскированный под монтаж проводки к розеткам — несложно в общей суете заложить дополнительную линию. Проблема была на последних метрах — поставить стульчик, закинуть провод в воздуховод, протолкнуть его вверх… И столь же быстро свернуть, если за дверью послышатся шаги — или раздастся звук открываемого замка в железной двери. Мастерскую запирали вместе со мной — обычная предосторожность. Тут меня никто не знал, а Ральф, который мог бы поручиться, свинтил…

Поэтому в первые дни возиться с антенной было страшновато — вдруг поймают за этим, объясняйся потом. Помог случай — на пятый день, пока я спал на первом этаже, кто-то влез в мастерскую — скорее всего, местный же охранник проявил любопытство. По крайней мере, на замке не было следов взлома, а расследование заглохло, толком не начавшись — ничего ж не украли. Что не отменяло масштабов нанесенного ущерба — поскольку большинство оборудования в то время все еще стояло на полу, неизвестный вырвал несколько проводов с гнездами. Возможно, просто споткнулся, запутался в кабелях и дернул, освобождая ноги. Преувеличив урон и сложность восстановления, я смог настоять на установке второго замка, ключ от которого был бы у меня. Иначе никакой нормальной работы, если каждый скучающий идиот может зайти и все сломать.

Наставник Хоф — невысокий, основательный рыжебородый мужик, вечно пахнущий машинным маслом, мои аргументы принял. Тем более, я пообещал ему, что за месяц налажу ему хотя бы один из шести простаивающих тракторов — пока что хозяйство Хофа обслуживало только автомобили общины, безуспешно пытаясь воскресить сельхозтехнику. Что-то они пытались делать — всю электрику убрали вниз, чтобы та была ниже метра над землей. Когда не получилось завести — переставляли модули и проводку с тракторов-доноров. Приглашали мастеров из других сообществ — Ральф об этом говорил — а Хоф добавил, что делали это трижды. Я пару плат с трактора снял и забрал к себе — осмотреть. Выглядели они неважно — токопроводящие дорожки словно пожрало чем-то. Показал это Хофу через микроскоп, пообещал починить — получил отдельный замок и ключ к нему, чтобы никто тут без меня не шарился.

С одной стороны — ставь антенну свободно; ключ-то я оставлял провернутым в замке, чтобы не открыть с той стороны. А с другой — работы привалило столько, что не разогнуться. Все платы с тракторов оказались испорчены аналогичным образом — причем, ни на одном другом приборе такого не было. Словно трактора под что-то такое попали…

Я покосился на разложенные по столу отремонтированные платы — эту партию закончил, имею право на отдых — и все-таки довернул тюнер. Смысл антенну шевелить, выше она все равно не продвинется…

Голос за помехами окреп, стал отчетливей, приобретя тембр мужского баса — и наконец-то превратился в отчетливо различимые слова! Я осторожно отвел руку с щипцами от крутилки, чтобы ни в коем случае не сбить настройку! Да, можно было попытаться довернуть еще больше, но наплевать — и так слышно, и так понятно! Справившись с волнением, я прислушался к диктору:

— … в свою очередь, правительство США, базирующееся в Мемфисе, штат Теннеси, опровергает федеральные законы, принятые правительством США, Вашингтон, округ Колумбия. Напомним, что именно в Мемфис произведена эвакуация Сената и Палаты представителей в период большого блэкаута. Вашингтон ссылается на не легитимность Сената в связи с естественной убылью более сорока процентов его представителей. Пока оба правительства штампуют свои законы и отменяют чужие, в Хьюстоне объявился президент, считавшийся погибшим в авиакатастрофе. Третье официальное правительство США уже заключило соглашение о сотрудничестве и совместной обороне с Мексикой. Войска объединенных сил осадили Даллас, ранее объявивший о собственной автономии. Даллас поддерживают пятьдесят шестая пехотная и сто пятьдесят пятая бронетанковые бригады, расквартированные в городе.

«Это ж как мы спокойно живем…»

— Минута рекламы. Содружество «Нагила» купит в любых количествах тела измененных животных, быстро, дорого, надежно. Обращаться к поверенному содружества в вашем городе. Напоминаем, что скупка и продажа измененных животных запрещены законом правительства США в Вашингтоне и Мемфисе, но разрешена правительством США в Хьюстоне. Уточняйте законы в вашем городе!

Резкий звук стука в дверь вызвал в первую очередь раздражение, а уже потом испуг — тут, блин, такое рассказывают!

— Генри, я кому сказала, не закрывать на ключ! — Пнули в железную дверь ногой.

«А, эта», — фыркнул я про себя, уже неспешно выключая радиостанцию.

И в полный голос поинтересовался, заказывал ли кто гулящих женщин — хотя был в помещении совершенно один.

За дверью притихли, прислушиваясь — не почудилось ли. Ну а я снял антенну с вентиляции и успел открыть дверь до новых ударов.

— Да, Сарочка? — Заворковал я, глядя на крепкую рыжеволосую девку в джинсах и кофте.

Под двадцать пять дылде, а мозгов ни в одном глазу.

— Ты чего заперся, придурок?

— Разумеется, думал о тебе и делал себе приятно. Вот, руки понюхай.

Сара отстранилась на шаг и посмотрела с подозрением — так ведет себя человек, который чувствует, что над ним подшучивают, но поднимать крик — себе дороже.

Я ж, если она дядю позовет, мол, Генри опять ее оскорбляет, все ему дословно повторю — а тот поржет в голос. С развлечениями в общине так себе.

Ах да, Сара у нас — родственница самого наставника Хофа. Племянница, или что-то около того, поэтому пользуется особым доверием, ну и балованная сверх меры — пока все носят что-то служебно-бесформенное, позволяет себе приталенные джинсы и красить ногти.

Взаимная нелюбовь у нас случилась практически сразу.

Я был зол на все и всех, потому что Ральф свалил, выкупив за мой счет экстренный отъезд на север — не с пустыми руками, причем, свалил, рожа хитрая — и я понятия не имел, какие договоренности еще в силе, что мне делать, и как вывернуться в этот раз.

А эта дура была зла на меня еще до первого знакомства. Оказывается, ее парень и любовь всей жизни работал в караване торговцев. А из-за Ральфа, а значит и из-за меня, они снялись с места на две недели раньше, оставив ее одинокой и недолюбленной.

Хотелось бы сказать ей в лицо, что таких, как она, у ее жениха по три штуки в каждом крупном поселении, но хамить открыто — означало рисковать здоровьем. Все же, родственница — судя по цвету волос, кровная, а не через жену-тетку.

Ну а Сара не сдерживалась, вываливая все, что думает о мутных приживалах, мошенниках и бесполезном сброде по имени Генри, который либо ничего не умеет, либо умеет слишком много, а значит всех их тут взорвет по тупости или преступному умыслу — репертуар менялся изо дня в день. Отвечать ей матом было неразумно — следовало выдерживать ту грань, за которую ее влиятельный дядя не прикажет высечь прутьями. Скалить ей рожи за спиной считал ниже собственного достоинства, но и бездействовать не собирался. Подумав, выбрал стратегию «влюбленного идиота» и донимал ее каждый раз взглядами обожания, сдобренными стихами, где лучшими рифмами были «грудь — круть» и «сиськи-письки».

Нормальный человек бы постарался избегать меня, а эта каждый раз лезла с жалобами к дяде. Наставник, в общем-то, представлял, чего стоит его родственница, и старался разобраться честь по чести — то есть, смеялся, пока выставленная дурой племянница краснела от гнева.

Прошлого раза, впрочем, ей хватило надолго. А нечего лезть в работающий прибор руками, даже если на его дне видна шоколадка — на самом деле обертка от нее, фольгированная, и не просто так там лежит, а как часть прибора. Это я так наставнику объяснял, хотя, признаюсь, ловушку ставил умышленно. В итоге: удар током, сломанный прибор (на самом деле нет, но я его потом день «чинил»), выключенный от короткого замыкания свет (снова «подарок» от меня) и женские вопли в полной темноте, то и дело спотыкающиеся о любезно подставленный мною стульчик. Подвал же, темень полная — для нее, не для меня.

С тех пор перешли на уровень холодной войны. Даже могли молча пройти мимо.

— Собирайся, обед. — Сузила Сара глаза.

Естественно, пищу персонально мне уже никто не носил — обедал с охраной. О добавке тоже речи не шло, но мясом не обижали, а у Сары не было шанса плюнуть в чай, что тоже неплохо.

Я обернулся на мастерскую — три стены в столах с расставленными приборами, несколько столов стоят по центру, собранные по три, для зон приемки заказов и выдачи готового. Над головой — лампы, свет устроен грамотно, не собирает ненужные тени, а над паечным участком дублирован. Несколько стульев за столами, но большая их часть — у свободной стены, чтобы сразу определить, где положено сидеть гостям. По стенам проходят гофры с уложенными внутри проводами. Все чисто, опрятно, функционально — нормально я поработал.

И, вроде как, все выключено — а значит можно смело уходить на обед.

Я вынул ключ и, потеснив Сару, выбрался в темень прохода. Закрыл дверь на ключ — дождался, пока закроет она своим ключом, и первым направился к лестнице наверх.

Позади раздражённо затопали подошвы ее обуви — ей не нравилось идти позади. Хотя бы из-за подвальной двери на первом этаже, закрыв которую, можно было оставить остальных в полной темени — пока еще найдешь выключатель на стене, можно с лестницы свалиться — она с одной стороны открытая, а у второй низкий поручень, да и ширина — на одно-два резких движения. К слову, Сара меня так запирала — якобы случайно. И даже не представляла, насколько мне на это было наплевать…

Под конец лестницы, Сара все же обогнула меня — а я не удержался и постарался облапать со всем старанием, изображая, что помогаю не упасть.

На свету первого этажа было видно, как пошло розовыми пятнами ее лицо — но на истерику не сорвалась и быстро куда-то свинтила. Наконец-то правильные рефлексы. Авось, через месяц даже подружимся… Если наставник Дэвид проболеет еще месяц.

Подвзорвали моего первого покровителя крепко — он все еще лежал плашмя, и неизвестно, приходил ли в сознание. В его честь молились, его имя вспоминали на улице — мне не нужно было расспрашивать о здоровье, чтобы узнавать свежие новости.

Раньше я бы сказал, что Ральф зря сбежал. В таком состоянии наставник Дэвид еще долго никому ничего не скажет — если вообще очнется от затяжного беспамятства. Армейские у ворот Грин Хоум не объявлялись — а ведь две недели срок вполне серьезный.

Раньше я сказал бы, что перехитрил себя Ральф — столько идти к цели, стараться, отчаянно верить — и бросить на последнем шаге.

Раньше я жалел бы Ральфа и гордился им — не сломался, а раз так, то, быть может, такое с ним не в первый раз.…

Злость первых дней на него давно прошла. Да и было той злости — чуть. Подумаешь, автобус ему барахлом набили… Подумаешь, бросали при этом значительные взгляды на меня, будто бы расплачиваясь — и принимая плату… Подумаешь, только потом дошло, что исполнитель покушения на наставника не мог бы остаться в общине все равно. Ральф отомстил за Винса, но на этом его дни в Грин Хоум были сочтены.

Мастерской он действительно пытался заработать себе на обеспеченную старость — и ведь заработал же, только не здесь, а где-то на севере.

А все эти его слова о доверии — словами и остались. Проверка пистолетом — попытка добыть координаты убежища. Рассуждения о военных и о том, что теперь-то я точно должен отвести его ко входу в бункер — в ту же лузу…

Никому доверять нельзя. Злости нет, осталась глухая тоска — словно человека похоронил. Успокаивало, что он жив, и, возможно, когда-нибудь встретимся. Уже без лирики — получить по печени он точно заслужил.

Что касаемо большой затеи наставников с мастерской — пока предпосылок к ней я не наблюдал. Возможно, потому что мастерская работала на действительно важные для общины вещи — поважнее сбора электронной рассыпухи с мертвых плат. И до замысла с подгребанием всего электронного под себя еще дойдет. Но вряд ли скоро — тут с тракторами не разобрался до конца, а уже маячил наставник Лоренс с кухонной и постирочной техникой, которую тоже — срочно.

Поэтому жил и работал, ловя себя на мысли, что ощущения уже настолько привычно мерзкие, как будто это навсегда.

В закутке, где обедали я и охрана, обнаружились три мужика вокруг небольшого стола и три набора посуды, исходящие паром от горячего содержимого.

— Генри, тебе наверх, — приветственно кивнул начохраны, указав взглядом на потолок.

«Вот же человек», — внутренне ругнул я Сару.

Разница — обедать с охраной и у наставника, это вопрос переодетых на нормальную обувь тапочек, свежей рубашки и прибранных у зеркала волос. Нет определенных требований, но в знак уважения — надо выглядеть прилично.

«Ладно, возвращаться — означает заставить ждать».

Хоф начинал прием пищи с общей молитвы, и пусть я не видел в нем сильной набожности, правило соблюдал строго. Так что лучше не заставлять пятерых человек себя ждать — наставник был женат, двое детей семи и девяти лет, плюс недоразумение по имени Сара.

Совместный ужин — что-то вроде поощрения, значит, следует ждать хороших новостей.

— Генри, — поприветствовал, вставая из-за стола наставник.

Следом, понукаемые матерю, встали дети. Потом и Сара подняла свою пятую точку, чтобы тотчас уместить ее обратно — Хоф посмотрел на это, но промолчал.

Сара успела переодеться: вместо джинсы — приличествующее этому столу длинное платье. Значит, диверсия с обедом была продумана заранее — чтобы выставить неряхой, быть может. Так себе укол, слабо старается.

— Прошу простить за небрежный вид, Сара не сказала, что обед будет у вас, наставник, — коротко поклонился я.

Честность — лучшее оружие. Вон как заерзала — считала, что я начну стесняться?

— Ничего страшного, присаживайся, — предложил наставник.

Я занял предложенное мне место за полукруглым столом — там уже были выставлены тарелка и столовые приборы. Ближе к наставнику, подальше от Сары.

— Руки хоть помыл? — Буркнула та.

Хоф огрел ее недовольным взгляд.

— Да, там такое приятное розовое мыло. Атея, кажется — отличное, — кивнул я, безо всякого трепета в голосе озвучивая подсмотренное в ванной Сары мыло — так-то оно в моем зрении черно-белое, но хозяйка бережно хранила его в фирменной упаковке.

Побледнев, девушка попыталась резко встать, но Хоф уже прорычал в голос:

— Сара!

— Простите, дядя, — понурилась она.

Убедившись, что все успокоились, наставник поднял руки ладонями вверх:

— Воздадим же молитву создателю.

Текст молитвы закончился, сменившись робкими улыбками — переглядывались дети, переглядывался наставник с супругой, смотрел я на Сару, а та улыбкой маньяка смотрела на скатерть.

Ничего, убедится, что мыло на месте — успокоится.

Обед прошел почти в молчании — разве что хозяйка интересовалась у нас, чего бы нам хотелось и не нужно ли добавки. Поели плотно — суп, жаркое, легкий салат.

И только потом Хоф предложил домашним отдыхать — Сара сорвалась с места быстрее детей, чем те были изрядно удивлены, но по возрасту не предали особого внимания. Хозяйка забрала грязную посуду, и мы остались с наставником одни за столом.

— Я не выдержал, сам поставил платы, — сдержанно начал Хоф, но не смог сдержать улыбку. — Завелось с пол-оборота! Ты не слышал, а? Днем заводил?

Я отрицательно качнул головой.

— В подвале, наверное, не слышно. — Кивнул наставник. — Ты же оттуда не выходишь, а?

— Работы много, — дождавшись прямого вопроса, ответил я.

— Надо тебе почаще гулять, как считаешь? — Привалился Хоф локтями на стол.

— Еще пять комплектов чинить.

— Успеешь, — отмахнулся наставник. — Там наш уважаемый мэр о тебе спрашивал, дело у него. Скатаешься?

Как будто я могу отказаться. Награда, конечно, в духе больших начальников — наградой за работу будет новая работа.

— Охотно, сэр.

— Мэр обещал щедро заплатить. Там у него с Дэвидом договоренности, но раз тот вне обоймы — заплатит нам. Тебе тоже достанется, — подмигнул он.

— Как скажете, сэр.

— Вот и договорились. Сара тоже хочет в город, присмотришь за ней. — Встал он из-за стола.

Я подавился протестом и промолчал.

— Какие-то возражения? — Внимательно смотрел Хоф.

— Нет, сэр. Но если мэр поручит работу, следить за Сарой я не смогу.

— Следить не надо. Следить будет кому. Присматривай. — Подойдя ближе, похлопал он здоровенной ладонью по плечу. — Что приуныл? — Фыркнул Хоф. — Не дрейфь, может — увидит Сара тебя, еще передумает в город ехать, — с тоской продолжил он. — От сестры только она и осталась, беречь пытаюсь — а все равно на месте не удержать… В общем, случись что — Сару в охапку и домой, а мэра побоку. — Развернул тот на сто восемьдесят градусов задание.

— Будет сделано, сэр.

— Понятливый ты парень, Генри. Жаль, что с Сарой характерами не сошлись, — указал он холодными глазами на выход.

«Скорее, к счастью», — поклонившись, шустро засобирался я обратно к себе в подвал.

Неприятное поручение — я бы предпочел потерять Сару в пути, например. Но пока кушаешь с чужого стола и спишь на чужой кровати — правила тоже будут чужие. Хочет устроить для племянницы выезд в город — буду сопровождающим. У меня там радио наконец-то поймало интересную частоту — есть стимул не конфликтовать и, вернувшись, дослушать.

Я уже закрыл за собой дверь обеденной комнаты и спускался по лестнице, когда горло перехватили рукой и вместе с телом с силой впечатали в стену.

— Какого черта ты лазил в моей комнате⁈ — Шипела Сара в лицо.

— Я… Не лез…

— Мыло⁈ Откуда название мыла⁈

— Кто-то… Говорил… Я запомнил… — Висел я на стене, не касаясь ногами пола.

Даже предположить не мог, что внутри девчонки столько силы.

— Кто говорил? — Чуть успокоилась Сара, нахмурившись.

— Не помню… Отпусти… Воздух… — Пытался вздохнуть я, наблюдая серые мушки перед лицом.

Пнуть и сбежать можно, но ее дядя метрах в семи. Боюсь, поймет неправильно — так что придется потерпеть.

Сара убрала руку, и я с облегчением сполз на ступени, растирая шею руками. Не все шутки одинаково полезны для здоровья…

— Что за шум? — Выступил из-за двери наставник Хоф. — Сара, я что тебе сказал⁈

— Он… Он оступился, я помогла.

— Генри? — Выразительно смотрел он на меня.

— Не хочет ехать. Требует, чтобы я остался.

— Что? — Удивленно обернулась на меня девчонка.

— Сара. — Похолодел голос наставника.

— Он врет! Я врезала за то, что он копался в моих вещах! — Сбивчиво принялась объясняться та.

— Генри?

— Никогда в жизни! — С жаром заверил я.

— Сара…

— Он все врет!!

— Молчать. — Пригвоздил Хоф голосом, и на лестнице действительно воцарилось молчание. — Сара, ты в одной секунде от того, чтобы остаться дома сегодня и ближайший месяц.

Ну же, ляпни что-нибудь! Молчит… И Хоф молчит — полагаю, что тоже надеется.

— Сара, я могу услышать от тебя обещание, что ты во всем будешь слушаться Генри во время поездки в город и обратно?

— Но это нечестно! — Вскинулась она.

— Рад, что ты остаешься дома.

— Да! Я даю слово!

— Генри, если ты неправильно поймешь ее обещание, ноги сломаю.

— Да, наставник, — скорбно кивнул я. — А насколько неправильно мне дозволено его понять? — Рискнул все же я.

— Ты уж догадайся сам. — Вернулся Хоф к двери, но напоследок добавил. — Главное, чтобы дети не родились. — Хлопнул он дверью за собой.

Я ошарашенно посмотрел на Сару, в ответ получив точно такой же взгляд в ответ.

— Да он шутит, — фыркнула девушка.

Я в ответ прищурился и принялся раздевать ее взглядом.

— Слушай, Генри… — Занервничала девушка.

— М-м? — Расслабленно откинулся я к стенке, продолжая наблюдение снизу вверх. — Ты не могла бы повернуться?

— Мы еще не выехали!

— Я намечаю программу мероприятия. Поэтому, если не сложно… — Покрутил я рукой, изображая поворот.

— Да тебе мой парень голову отвернет!

— Ты пошуми-пошуми. — Благожелательно посоветовал я ей.

— Генри… Давай договоримся. — Нахмурилась Сара. — Мы едем, как будто не знаем друг друга. За это… У меня диски с кино и музыкой, много.

— Не интересно.

— Там есть эротика, — шепнула она, приседая рядом и опасливо глядя назад на дверь.

— Кто бы сомневался. Но нет.

— Скажи хотя бы, что тебе интересно! Кроме… Ну, ты понял! — Поалела она щеками.

С ее-то цветом волос — совсем красная, вдобавок на лестнице полумрак.

— Мне интересно, откуда в тебе столько силы. Про тренировки врать не надо — ручки изящные, тоненькие. Веса в тебе — чуть.

Сара посерьезнела и прищурилась.

— Пойду дядю позову, спросишь…

— Зови, — ухмыльнулся я.

— Почему он верит тебе больше, чем мне? — Возмутилась чуть ли не в голос.

— Итак? — Невзначай положил я ей руку на коленку.

Девушка немедленно сбросила ее, но осталась на месте.

— Есть закрытые книги по возвышению, — пожевав губки, неохотно произнесла Сара. — Наши и то, что привозят торговцы на обмен.

Оп-па. Главное, лицо оставить нейтрально-скептическим:

— Прочитаю — стану сильнее?

— Нет, но там путь. — Шепнула девушка.

И ведь знает зараза, что весь путь — добыча крайне редких вещей, которые обычному мастеровому не светят. Но когда продавец верит, что обманул покупателя — самая выгодная покупка и получается.

— Книги, — загнул я палец. — Послушание в экстренной ситуации, — загнул я второй. — Не подставлять меня в дороге и после, — загнуть третий.

— И все? — С легким разочарованием добавила Сара.

— Поедешь топлес, утешая мою похотливую душу.

Кажется, за дверью кто-то пытался сдержаться, но заржал.

«Значило ли это, что мое стремление к знаниям согласовано?» — с опаской посмотрел я в ту сторону.

— Ладно, но окна закрыть занавесками.

За дверью кто-то неловко стукнулся головой об косяк.

Сара иронично кивнула в сторону обеденной — мол, шутка дошла до адресата.

— А еще я буду читать стихи, — вдохновенно добавил я.

— Не-не, лучше трахни, и поехали в тишине.

Какое возмутительное отношение к творчеству…