Эволюционер из трущоб

Глава 16

Жизнь странная штука. Кому-то она ставит подножки, а кого-то тянет за ухо в кабинет управляющего пансионатом. Я был именно тем, кого тянули за ухо.

— Это же надо. Сломал дверь. Ты её покупал, чтобы так делать? — бухтела Ирина Парфирьевна.

— Она мешала мне лазвиваться, — ухмыльнулся я и тут же скривился от боли, ведь тётка выкрутила ухо сильнее.

Я отказался уходить с занятия и Ирине Парфирьевне пришлось утащить меня силой. По дороге она позвонила Углову и описала случившееся. В трубке я услышал лишь «Какой ужас! Я сообщу барону, а вы тащите этого негодника ко мне.». Вот меня и тащили. Учительница постучала в кабинет, а после, не дожидаясь разрешения, открыла дверь и втолкнула меня внутрь.

— Вот. Полюбуйтесь на него. Разве похоже, что ему стыдно? Стоит, улыбается! Ни стыда, ни совести! — скрежетала Ирина Парфирьевна, тыча пальцем в мою сторону. — Была бы моя воля, я бы таких, как ты…

— Ирина Парфирьевна, выйдите на минутку, пожалуйста, — перебил поток её излияний Иван Викторович и пригладил чёлку.

— Я? — изумилась и, кажется, даже оскорбилась она. — Хорошо. Я-то выйду, но очень надеюсь, что вы всыплете этому негодяю по первое число!

— Не переживайте. Михаил будет наказан должным образом, — улыбнулся Углов и взглядом указал ей на дверь. Как только Ирина Парфирьевна вышла из кабинета, Углов заорал, как умалишенный. — Какого чёрта ты себе позволяешь⁈ Думаешь, что всё дозволено⁈ Да я тебя розгами насмерть забью! — Он со всего размаха шарахнул кулаком по столу, да так, что стакан с карандашами перевернулся. Потом он вдруг наклонился вперёд и практически шепотом продолжил. — Нужно держать лицо перед подчинёнными. То, что ты сломал дверь, это, конечно, плохо, и за это я спишу с тебя все заработанные баллы.

— Не получится, у меня их и так нет, — улыбнулся я.

— Точно. Ты же прогульщик. Совсем забыл. — Углов поднял вверх указательный палец, призывая к тишине, и снова заголосил. — Прекрати рыдать! Меня не разжалобить сопливой физиономией! — Кашлянул, глотнул водички и снова зашептал. — Так вот, твой отец, Константин Игоревич, велел передать, что он позволит тебе посещать занятия старшей группы — но только в том случае, если ты займёшь первое место в рейтинге трёхлеток. Времени тебе на всё про всё — до конца месяц. Не успеешь? Значит, выиграешь приз в размере десяти ударов розгами по спине.

— Выбол без выбола? — спросил я, делая вид, что недоволен таким исходом.

— Типа того, — ухмыльнулся Иван Викторович. — Всё, можешь идти. — Углов снова поднял палец и, срывя глотку, завопил. — Выметайся к чёртовой матери отсюда! Ещё один проступок, и я превращу твою жизнь в ад!

Едва не расхохотавшись, я прикрыл лицо руками и побежал на выход, прижав ладони к лицу и нарочито громко всхлипывая. Как и ожидалось за дверью подслушивала Ирина Парфирьевна, я едва не сшиб её с ног. Завывая и всхлипывая я побежал по коридору в сторону барака, а за спиной услышал жалостливый голос женщины:

— Иван Викторович, я всё понимаю, но можно было с мальчиком и помягче.

Ох и Углов, чёртов театрал. Ладно. Теперь моя задача — получить высший балл. Но есть одна проблема. Несмотря на то, что моё тело порядком окрепло, я отстаю по куче дисциплин. Да что уж там? Я отстаю практически по всем дисциплинам, кроме единоборств. Там у меня есть определённые успехи, спасибо моему неизменному спарринг-партнёру Мимо. Без ночных тренировок я бы и здесь не блистал.

И как я должен одолеть всех трёхлеток? До конца месяца осталось три недели, у меня ноль баллов. Трёхлетка, занимающий первую строчку рейтинга, в загашнике имеет аж восемьсот баллов. Это, мягко говоря, многовато, тем более, что за эти три недели он ещё баллов заработает.

Если я буду играть по-честному, то розги мне обеспечены. А я как-то не горю желанием огребать за чёртову дверь. Ладно, придётся сыграть по правилам пансионата. Начинаю операцию «сильный получает всё»!

Я направился в игровую. Сегодня здесь не было пятилеток. Если начистоту, то старших ребят в игровое время частенько уводили в подвал, откуда они возвращались израненными и со странным блеском в глазах. Сперва я не понимал, чем они там занимаются, но после Сергей мне всё объяснил.

В подвале была оборудована небольшая арена, способная вместить до сотни человек. Конечно же, ребят не заставляли драться друг с другом, этого хватало и на тренировках по боевым искусствам. Там было нечто куда более интересное для меня. Сергея и остальных отводили в подвал для того, чтобы они могли опробовать свои навыки в реальном бою.

А сражаться приходилось с разломными тварями. Конечно, гиблое дело выпускать пятилетку против монстра, рождённого для того, чтобы нести смерть. Но вот против подранков… Раненые твари не так опасны, а ученики академии, одолев подобных созданий, чувствовали себя повелителями мира. Повелители мира, которые не могут дать отпор Прохорову… Идиотизм какой-то.

Стоило мне подумать о том, что Прохоров держит в ужасе весь пансионат всего лишь при помощи жалкого покрова пламени, который он, вдобавок, толком не освоил, как накатывало дикое раздражение. Бояться этого бездаря… Ха-ха. Бездаря. Совсем недавно и меня отфильтровали, как бездаря. Чёрт с ним. Пока пятилетки бьются на арене, я стану сильнейшим в группе трёхлеток.

В игровой ничего не менялось вне зависимости от того, был тут Артём или нет. Сильные издевались над слабыми. Месяц назад в пансионат привезли новенького. Лысая яйцевидная бошка, заячьи зубы, оттопыренные уши. Он будто был создан для насмешек окружающих. Вот и сейчас его окружила группа из десяти человек.

— Ребята, пуфтите, фто я вам фделал? — фыркал новенький из-за заячьих зубов.

— Фто? Фто? Ты фто-то фказал? — передразнил его довольно высокий парень с рыжими волосами и веснушками на лице. — Ха-ха! Вы только посмотрите на этого урода! Чё вылупился? На колени!

Мощным ударом рыжий сбил новенького с ног, и толпа стала его пинать, всё более увлекаясь. Я тяжело вздохнул и решил присоединиться к веселью.

— Свалили отсюда. У вас тли секунды, — холодно сказал я, дёрнув на себя рыжего трёхлетку.

— Вы посмотлите на него! Лешил в лыцаля поиглать? Хе-хе! — напоказ расхохотался рыжий и попытался исподтишка ударить меня в челюсть.

Удар просвистел рядом с моим виском, уклониться от него было несложно.

— Пацаны! Вали его! Всех всё равно не перебьёт! — заорал рыжий, поняв, что так просто со мной не справиться.

Позабыв о зубастом, изверги накинулись на меня со всех сторон. А я даже не стал использовать морозный покров. Зачем? Комплекция у нас одинаковая. К тому же, я могу усилить с помощью маны силу рук, ног и спины. Жесткий удар прилетел в солнечное сплетение рыжему. Хэкнув, он осел на пол и выпучил глаза. Слева на меня бросился заросший брюнет, получил в челюсть и тоже упал.

С третьим пришлось повозиться, ведь этот упырь запрыгнул мне на спину и ухватился за шею. Хорошо, что он не успел взять меня ногами в замок. Резко крутанувшись вокруг своей оси, я сбросил дурачка на пол, а после угостил ногой по зубам. И… И всё. Драка закончилась.

— Михан. Нам проблемы не нужны. Это всё Мандарин, — примирительно сказал парень в очках и выставил перед собой руки.

— Как ты сказал? Михан? — усмехнулся я, направляясь в сторону рыжего — именно его назвали Мандарином.

— Эммм. В смысле Михаил, — замялся очкарик.

— Михаэль! — поправил его я, подняв вверх указательный палец. Зловеще оскалился и схватил рыжего за волосы.

— Отпусти меня, — прохрипел он, пытаясь восстановить дыхание.

— Обязательно отпущу, — многообещающе прошипеля и по моей ладони заструилась мана. Волосы рыжего начали обрастать льдом. — Слушайте сюда! Я вас всех пелебью, если хоть кто-то ещё лаз удалит зубастого! — Игровая замерла, сотни глаз уставились на меня и на дрожащего от холода Мандарина.

— А тебе какое дело? Хотим и… — начал было парнишка, стоящий в пяти метрах от меня, но, встретившись со мной взглядом, тут же заткнулся.

К тому моменту ресницы рыжего покрылись инеем, а губы побледнели. Он всё ещё жив, просто очень качественно охлаждён.

— Тепель я — самый главный задила следи тлёхлеток. И вы либо будете меня слушаться, либо я вас пликончу. — На этих словах я оттолкнул рыжего, он упал на пол и сжался калачиком, а от моего тела во все стороны хлынул ледяноё поток воздуха. На это ушла вся имеющаяся у меня мана. Но разве они способны догадаться об этом? — Это понятно⁈ — рявкнул я, вспомнив, как Углов только что надрывал глотку. — Замечательно. С сегодняшнего дня, каждый, кто получит хоть один балл на занятиях, будет иметь дело со мной.

— Но как же? Тренера будут недовольны… — пробубнил очкарик, не сводя с меня глаз.

— Я вас пледупледил.

Сказав это, я вышел из игровой, со всей силы захлопнул за собой дверь и привалился к стене.

— Залаза, ещё бы немного и я бы потелял сознание, — прошептал я, тяжело дыша. Оттолкнулся от стены и побрёл в сторону столовой. Нужно восстановить силы. Благо скоро обед.

Неделю спустя.

Екатеринбург. Берег озера Шарташ.

Родовой особняк Архаровых.

Екатерина Павловна, старшая жена барона, толкнула ногой дверь и вошла в кабинет мужа. Константин Игоревич, как всегда, трудился, зарывшись по самую макушку в бумаги. Счета, отчёты, доклады с границы, чего там только не было.

— Милый, я принесла тебе чай, — ласково сказала Екатерина Павловна и, словно рыбка, проплыла через комнату и остановилась около рабочего стола мужа.

От серебряного подноса, который она держала, тут же разлетелся аромат бергамота. Архаров улыбнулся и поднял уставшие глаза на жену.

— Катюша, есть слуги, зачем ты себя утруждаешь домашними делами?

— Есть. Но разве они умеют заваривать чай так же, как я? — спросила Екатерина и поставила поднос с чашкой и заварником на край стола.

— Конечно не умеют, — соврал Архаров, ведь он, не сказать, чтобы любил чай. Ему всегда больше нравился кофе. Но забота жены делала его день немного приятнее.

— Как идут дела?

— Всё отлично. На восточной границе было столкновение с бойцами Малышева. Обошлось без жертв. Постреляли и разошлись. Подожди секундочку. — Раздался деликатный стук в дверь, барон заглянул через плечо жены и махнул рукой, разрешая дворецкому войти.

— Ваше благородие. Разрешите доложить? — спросил слуга и покосился на жену барона.

— Можешь говорить. От Екатерины Павловны у меня нет секретов.

— Как будет угодно, — дворецкий кивнул и начал доклад. — Как вы и приказывали, в Челябинск заброшена диверсионно-разведывательная группа. Готовы уничтожить металлургический завод в любое время.

— Ты решил развязать войну с Юсуповым? — удивилась Екатерина Павловна.

— Я тебя умоляю. Какая война? Взорвём один заводик и получим десяток новых заказов на поставку металла. Обычное дело, — улыбнулся барон и перевёл взгляд на дворецкого. — Передай Гаврилову, чтобы приступали к подрыву и немедленно возвращались.

— Будет исполнено, — поклонился дворецкий и направился на выход, но Архаров его окликнул на полпути.

— Как успехи у моего сына?

— В пансионате творится что-то странное. Дети, ранее проявлявшие рвение к учёбе, сейчас совершенно ничего не делают. Их бросают в воду, а они предпочитают пойти ко дну, вместо того, чтобы выполнять команды инструктора. — Увидев раздражение на лице барона, дворецкий добавил. — Физические наказания применяли, но это никак не повлияло на учеников.

— Какого чёрта там происходит? Ещё неделю назад всё было отлично! Куда смотрит Углов⁈ — взорвался гневной тирадой Архаров и вскочил с кресла, перевернув стопку бумаг.

— Дело в том, что к учёбе не проявляют рвения только трёхлетки. Ваш сын всех так запугал, что они просто боятся получать баллы, отдавая пальму первенства Михаилу. — На этих словах дворецкий расплылся в улыбке, зная что эта новость точно порадует господина.

— А-ха-ха! Это мой мальчик! — воскликнул Архаров и заметил на лице Екатерины Павловны раздражение.

«Конечно она раздражена. Ведь раньше лучшим был Александр. Он почти добрался до звания абсолюта, а после — сгинул без следа в разломе. Потеря для рода, потеря для матери. Но это не повод наматывать сопли на кулак», — подумал про себя Архаров.

— Нечего ждать. Переводите парня в старшую группу, — довольным тоном пробасил Константин Игоревич. — Кстати. Нужно поощрить молодое дарование. Спросите, чего он хочет, я выполню одно его желание.

Дворецкий поклонился и вышел из кабинета, оставив Екатерину Павловну и Константина Игоревича наедине.

— У тебя появилась новая игрушка? — язвительно спросила Екатерина Павловна.

— Я пока сам не понял, кто он. Новая игрушка или новая надежда, — задумчиво сказал Архаров и вернулся к работе.

Наконец-то настал день матери. В пансионат приехала не только моя мама, но и мамы других детей. Вот только в город нас не выпустили, а разрешили беспрепятственно гулять по дворовой территории. Странная и бессмысленная щедрость. Четыреста пар с трудом могли уединиться, чтобы на мгновение снова стать семьёй.

Елизавета Максимовна пришла не с пустыми руками. Она протянула мне скромный кулёк, в котором обнаружился десяток шоколадных конфет с черносливом. Аромат ванили и какао ударил в ноздри, вызвав довольную улыбку. Да, я до сих пор периодически подворовывал шоколад с кухни, но забота матери чертовски грела душу.

— Мишутка. Ну как ты тут? Смотрю, щёчки появились. Вас тут хорошо кормят? — Спросила мама, оглядывая меня уставшими глазами, под которыми залегли тёмные мешки.

Я хотел сказать правду, что хорошо ем тут только я, Серёга, которого я подкармливаю, и компания Прохорова, но решил не навешивать на маму лишних поводов для волнений. Зачем ей эта информация? Она сможет что-то изменить? Нет, конечно. Просто будет переживать целый месяц до следующей встречи.

— Всё холосо. Сколо я стану лучшим в глуппе и тогда всё изменится. — Я обнял маму и вдохнул запах её волос.

Пахли они хозяйственным мылом и на ощупь стали как ворох соломы. Она улыбнулась и погладила меня по щеке шершавой рукой. Я почувствовал, как сердце кольнуло. Я срочно должен стать лучшим и перетащить её в более хорошие условия.

— Мамуль, а где ты сейчас живёшь?

Она закашлялась, прикрыв рот ладонью. Заметила мой встревоженный взгляд и сделала вид, что это ерунда.

— Не обращай внимания. Мошка в рот попала, — соврала она. На улице начало марта. Холодина, снег повсюду лежит. Какие мошки? — У меня всё хорошо, не переживай. Лучше расскажи, чему ты успел научиться за месяц?

— Ты бы видела, как я катаюсь на коньках! Как только я выласту, мы с тобой пойдём на каток! — восторженно выпалил я, хотя сейчас испытывал совсем другие эмоции.

— Мишутка, ты такой взрослый, — ласково сказала мама. — Только я не умею кататься на коньках.

— Ничего стлашного! Я тебя научу, это не тлудно! — Я ещё раз обнял маму и услышал, что к нам кто-то приближается.

Седовласый мужчина с идеальной военной выправкой в строгом костюме скользил по снегу в нашу сторону. Лицо не выражает никаких эмоций, руки спрятаны за спину. Остановившись в двух метрах от нас, он поклонился.

— Михаил Константинович. Елизавета Максимовна. Рад вас видеть, — поприветствовал он нас.

— Ярослав? А что вы здесь…? — нахмурившись спросила мама, а сама вцепилась в меня руками, будто боялась, что меня снова заберут.

— Я прибыл, чтобы сообщить волю Константина Игоревича, — услышав это, я заулыбался, а мама сильнее вцепилась в меня. — Ваш сын Михаил делает отличные успехи в учёбе. За это Константин Игоревич решил его перевести в старшую группу, где обучаются дети пяти лет отроду.

— Вы что такое говорите? Какая старшая группа? Мише только через три месяца исполнится два года! Как он будет тягаться с пятилетками? — в ужасе выпалила мама, как будто меня прямо сейчас собирались отдать на съедение волкам.

— Такова воля барона, — меланхолично сказал Ярослав. В этот момент я узнал его. Он работал дворецким в особняке отца. Причём я его не видел, но голос запомнил. — Кстати. — Дворецкий нагнулся и посмотрел мне в глаза. — Константин Игоревич велел выполнить одно ваше желание. Чего вы желаете, молодой господин? — Дворецкий расплылся в улыбке, от которой по спине побежал холодок.

Сразу стало ясно что это необычный человек. Он опасен. И только поэтому я не стал говорить «хочу, чтоб барон повесился». Эта шутка может стоить мне жизни. Да и зачем такое говорить? Папаша всё равно не полезет в петлю. Поэтому вслух я сказал:

— Хочу, чтобы мама жила в хороших условиях и на полном обеспечении.

Услышав это, мама тут же прослезилась.

— Миша, да ничего не нужно. Ты лучше что-то для себя пожелай. Может, комнату личную или ещё что, — сбивчиво говорила она, всхлипывая.

— Холосо. Хочу, чтобы мама жила вместе со мной в пансионате, — изменил я выбор, так как если её переселят поближе, то с барского стола я её всяко накормлю в любой день недели.

— Михаил Константинович, увы, вторая просьба не может быть удовлетворена. Елизавета Максимовна по-прежнему будет посещать вас один раз в месяц. Но улучшить её жилищные условия мне вполне под силу.

— Миша, да не надо. Я тебя прошу… — взмолилась мама, вытирая бегущие по щекам слёзы.

— Мамуль, помолчи, пожалуйста. Я уже всё лешил. — Я заглянул в глаза дворецкого и протянул ему руку. — Улучшаем условия жизни.

— Как вам будет угодно, — кивнул дворецкий и ушел.

Казань.

Город, поглощённый аномалией.

В небе над городом мерцали яркие вспышки, чем-то похожие на полярное сияние среди воцарившейся здесь вечной кромешной ночи. Но нет. Если бы человеческий взгляд способен был в этой тьме различить силуэты созданий, от которых исходило таинственное свечение, то обладатель его в ту же секунду поседел бы от увиденного.

Хищные твари рыскали по округе в поисках плоти. В этих краях давно не осталось людей. Да и что им здесь делать? Разве что стать добычей. А вот глубоко под землёй ещё теплилась жизнь. Странная, местами безумная, но жизнь.

Имперский научно-исследовательский институт приютил три десятка человек, один из которых потянул на себя массивную стальную дверь. Она со скрежетом открылась, и человек вошел в тускло освещённое помещение.

Одинокая лампочка свисает с потолка, слева стол со стулом, а в дальней части комнаты висит пленник. Его подвесили под самый потолок и, судя по синякам на обнаженном торсе, очень часто били.

— Доброго утра, Александр Константинович, — сказал человек со смеющимся лицом и глазами, в которых, похоже, лопнули все капилляры.

— Оно было бы добрым, если бы твою поганую морду обглодали баргесты, — ухмыльнулся пленник.

— Вы обдумали моё предложение? — мужчина проигнорировал слова пленника, будто и не слышал их вовсе.

Одет весельчак был в мешковатую одежду, похожую на балахон, а его руки заканчивались острыми, как бритва, ногтями.

— Как вы меня достали! Ты, как чёртов попугай, всё время талдычишь одно и то же! Изо дня в день, изо дня в день! — заорал парень, висящий на крюках, и по его телу прокатилась волна маны, которую тут же поглотил артефакт, лежащий на столе. — Когда я выберусь отсюда, я собственными руками оторву тебе голову… — прошептал Александр Константинович.

— Кровь Архаровых, как всегда, горяча. Она дурманит вашу гениальную голову. Подумать только! Абсолют в свои… Сколько там? Двадцать восемь? — Весельчак улыбнулся и, подойдя ближе, поднял голову пленника вверх за волосы. — Рано или поздно ваш дух надломится. И тогда вы обретёте могущество, а мы… Впрочем, это не важно. Подумайте, пока есть время, а через десять минут придёт Ермолай и пересчитает вам рёбра.

Весельчак уже собирался отпустить голову Александра Архарова, но тот попытался в него плюнуть. Правда, сил не хватило; слюна пролетела всего ничего и повисла на подбородке пленника.

— Ох уж эти баронские отпрыски. Даже плюнуть нормально не могут, не то что решить судьбу целого мира, — весельчак покачал головой, толкнул Архарова в лоб и направился к выходу.

Александр Константинович Архаров получил ранг абсолюта в последнем закрытом разломе и тут же попал в плен. Следующие два года слились в сплошное серое безвременье. Ведь было невозможно понять, где вчера, а где сегодня. Одинаковая еда, его пленитель говорит одни и те же слова, с одной и той же интонацией, и только удары Ермолая приходятся каждый раз в разные места. Только это и давало Александру понять, что он ещё не сошел с ума.

— Однажды я выберусь…

Мы попрощались с мамой. Я смотрел ей вслед, надеясь на то, что смог сделать для неё хоть что-то хорошее. Калитка пансионата открылась, а на улице маму ожидал дворецкий. Ярослав поклонился и открыл ей дверь машины. В этот момент я облегчённо выдохнул. Похоже, и с дьяволом можно договориться, если очень захотеть. Я вернулся в барак и заснул крепким сном. Правда, пробуждение мне не понравилось.

Я вскочил под звуки сирены и уставился на Ивана Викторовича, стоящего рядом с моей кроватью.

— Ну что, Михаил Константинович? Идём в подвал. Покажешь, достоин ли ты учиться в старшей группе, — хмыкнул Углов и пригладил чёлку.

Я вскочил с кровати, мигом оделся и последовал за ним. Пройдя через коридор, мы попали в тамбур. Спереди дверь, ведущая на улицу, а слева — тяжелая стальная дверь в подвал, снабженная массивным замком. Углов открыл её и пропустил меня вперёд.

Бетонные ступени по кругу уходили глубоко вниз. Их освещали мерно потрескивающие люминесцентные лампы. На серых бетонных стенах бурели кровавые разводы, оставленные теми, кто спускался сюда до меня. Сражения с разломными тварями не всегда заканчивались счастливым концом. Едва я сделал пару шагов, как ощутил смрадный запах разложения и крови.

— Не передумал? — донёсся голос Углова из-за спины.

— Конечно же, нет, — ответил я и тихонько выдохнул.

Адреналин заструился по телу, заставив руки дрожать. Из глубины подвала донёсся утробный рёв, от которого, как мне показалось, задрожали даже стены.

— А вот и твой противник. Проснулся наконец, — усмехнулся Углов и подтолкнул меня вперёд. — Ну, что же. Не будем заставлять его ждать.